тался  доволен происшествием  и решил не наказывать
неудачника.  Он просто отложил  вызволение  несчастного  идиота  на  четверо
суток. Лишь потом пришли  заключенные с кувалдами и  клиньями  и  весь  день
выковыривали Бэтмена из высококачественного монолита,  несколько раз чуть не
угробив его своими инструментами.
     А  поскольку  герой  национального  американского  эпоса  Бэтмен  более
известен среди простых ребят, чем античный Икар, то так его и прозвали.

     Его  жертва,  колумбиец  Лолита,  сидевший по  традиции  за  наркотики,
кокетливо прикрывался от ударов  Бэтмена подвернувшимся под руку заключенным
Лански,  попавшим в тюрьму особого  режима за  любовь  к  мертвым мальчикам,
которых он сам же и делал мертвыми. Мистер Корнуэлл ненавидел весь мир, а  в
особенности негров и  педиков.  Так  что  этим ребятам  сегодня не  повезло.
Мистер Корнуэлл удовлетворенно крякнул, развернулся  и  убрался с балкона  в
кабинет. Там  можно было найти  многое.  В  том числе  и весьма оригинальные
образцы  холодного  оружия,  изготовленные заключенными  с  целью  эффектной
расправы  над себе  подобными.  Эти  экспонаты употреблялись  по адресу,  но
только уже мистером Корнуэллом, а не местными умельцами.
     Мистер   Корнуэлл   был   простым  мужиком   и   предпочитал  увещевать
расшалившихся уголовников  куском дюймового  резинового шланга,  засыпанного
дробью  и прочно заткнутого с  обоих концов. Такой незамысловатый инструмент
весил  около   восьми  фунтов  и  был  очень   убедительным   аргументом   в
воспитательном  процессе.  Вооружившись  этим  надежным  оружием,  начальник
тюрьмы  запер за собой кабинет и, почесываясь, отправился во двор. Для этого
ему  пришлось  спуститься  с четвертого  этажа  по  металлической  лестнице,
находящейся в каменном колодце шириной в полтора ярда.
     При появлении начальства  веселящиеся  во  дворе  заключенные несколько
приутихли. Но в основном лишь те, которые находились вблизи зловещей дубинки
в  руках Корнуэлла.  Выйдя во  двор, он направился  прямиком в юго-восточный
угол,  где  изнывающий от восьмилетнего безделья  Бэтмен  продолжал небрежно
лупить то  Лолиту,  то Лански. Все трое  были так увлечены, что  не заметили
подкравшегося к ним Корнуэлла.
     Первым узнал об этом сюрпризе Бэтмен. Корнуэлл огрел его своей дубинкой
точно  вдоль  позвоночника,  и  Бэтмен  выпучил  белки,  как морской  окунь,
поднятый на  палубу из морской пучины. Лолита получил  форменным ботинком по
яйцам, а Лански,  бросившись прочь  не глядя, налетел мордой на корявый угол
небрежно сваренного бака для мусора  и,  застонав, прилег  отдохнуть. Начало
было неплохим. Адреналин приятно гулял по жилам мистера Корнуэлла.
     -  Ну  что,  сукины дети,  допрыгались?  -  риторически  спросил мистер
Корнуэлл и принялся охаживать проказников шлангом из  разных позиций. Вокруг
собрались  заключенные,  которые  болели,  как на  футбольном  матче.  Такие
понятия, как чувство солидарности, не приветствовались  в их среде. Не такие
это  были ребята, чтобы переживать  из-за пустяков.  Да и  сам наказуемый не
имел претензий к зрителям, одобряющим бесплатное развлечение, так  как знал,
что завтра,  если  дело  не  дойдет до  лазарета, он будет  так  же орать  и
свистеть,  наблюдая,  как  резиновый  шланг  гуляет по  спине  какого-нибудь
другого бедолаги.
     А мистер Корнуэлл, который в юности баловался  спортом, получал простое
и  незамысловатое удовольствие  от  одобрительных  криков  нескольких  сотен
болельщиков.
     Слегка  устав,  начальник  тюрьмы прервал экзекуцию  и, утерев  с  чела
влагу, провозгласил:
     - Со мной, все трое!
     И, не  оборачиваясь, направился к дисциплинарному корпусу. Его  жертвы,
осыпая  друг  друга  тюремными  проклятиями, проследовали за  ним.  В  толпе
восторженно  зашумели,  потому  что  знали,  что  будет   дальше.  Маленькая
процессия, возглавляемая  мистером Корнуэллом, удалялась в  сторону мрачного
трехэтажного здания, а жизнь тюремного двора вернулась в обычную колею.


x x x

     В  начале  10-х  годов 21  века Пентагон  разработал  новое  химическое
оружие, которое,  как  и все  прочие подобные  средства, было засекречено  и
запрещено.  Как  водится,   нашлись  ловкие  ребята,   за  умеренную   плату
поставлявшие  это  дьявольское  зелье  в   особенно  свободолюбивые  страны.
Профессиональные революционеры  и прочие  подонки охотно раскошеливались  за
газ  SBB, украденный со  складов доблестными американскими  интендантами.  А
действие его было простым, как все гениальное, и эффективным.
     Нюхнувший SBB индивидуум приходил в неописуемую  ярость и  бросался  на
первого же,  кого видел. А видел он в первую очередь такого же солдата своей
собственной армии. Таким образом, коварный враг, нанюхавшись газа, уничтожал
себя  сам всеми  доступными  средствами,  а  пехотинцы  США могли,  спокойно
попивая пивко, дожидаться в сторонке завершения грязной работы силами самого
противника.
     Мистер  Корнуэлл   использовал   это  стратегическое   средство  весьма
локально. В камере  площадью  30  квадратных  ярдов потолок был  прозрачным,
изготовленным  из  бронированного  стекла, а  в  помещении  над ней прямо на
прозрачном  полу   удобно   располагались   болельщики  из  числа  тюремного
персонала.  Виновные в нарушении  эксклюзивного права  начальника  тюрьмы на
нанесение побоев  загонялись в эту камеру,  и мистер Корнуэлл лично открывал
вентиль баллона с SBB. Напустив малую толику стратегической отравы в камеру,
можно было наблюдать, как рассвирепевшие преступники без устали метелят друг
друга,  не  обращая внимания  на  такую  мелочь,  как разнообразные телесные
повреждения.  Наверху  делались ставки,  преступники наказывали  друг  друга
сами,  и  тюремная  жизнь  шла  своим  затейливым  чередом.  Называлось  это
развлечение боями гладиаторов, а спецкамера соответственно - ареной.
     Единственным  утешением для подневольных участников  этой  корриды было
то, что под воздействием SBB они  ничего не соображали и после выступления с
удивлением   обнаруживали   такие  милые  сюрпризы,  как  сломанные   ребра,
вывихнутые суставы, выбитые зубы  или порванный рот. А некоторые  из них уже
больше никогда ничего не обнаруживали.
     Итак,  мистер  Корнуэлл   загнал   господ   заключенных  в   предбанник
дисциплинарного корпуса. За столом резались в кости четверо младших чинов из
тюремного  персонала.  При  виде  вошедших  они  смекнули,  что   всех  ждет
бесплатное развлечение и, оживившись, побросали осточертевшие кости. Бэтмен,
Лолита  и Лански были очень недовольны. Выразилось это в  том,  что  Бэтмэн,
выбрав момент, непринужденно заехал Лански локтем в зубы, а Лолита  в это же
время  наступил Лански  на ногу. Лански, потеряв  равновесие, стал падать на
спину, и, взмахнув руками, заехал в глаз самому мистеру Корнуэллу, который в
это  время  открывал  баночку  холодного  пива.  Он  вспотел и  хотел слегка
освежиться.
     Мистер Корнуэлл взревел, выронил пиво и схватился за глаз.
     Бэтмен  и Лолита откровенно ржали, забыв на время о том, что их ждет, а
Лански, ударившийся многострадальной башкой  об угол сейфа, лежал, к  своему
счастью,  без  сознания.  Младшие чины,  хотя  и  от  всей  души развлеклись
неожиданной сценой,  не  показали  этого,  и несколько раз  деловито  огрели
дубинками  Лолиту  и Бэтмена. Те заткнулись  и,  сразу  же  вспомнив,  зачем
пришли, угрюмо встали вдоль стеночки.
     Мистер  Корнуэлл  медленно  подошел  к  мутному  зеркалу, висевшему  на
облезлой  стене,  и  медленно  отнял  руки от глаза.  Все  затихли. В стекле
отразилось похожее на  зад старого носорога лицо  начальника тюрьмы и на нем
глаз,  быстро  заплывающий  качественной  сливой. Он  медленно повернулся  к
присутствующим  и увидел суровые лица охранников, испуганные  рожи  Лолиты и
Бэтмена и бессознательного  Лански на полу у сейфа.  Из лежащей  рядом с ним
банки потихоньку вытекало холодное пиво.
     Больше всего мистер Корнуэлл походил  сейчас на обиженный бульдозер,  и
все ждали взрыва.  Однако  он опять  же медленно  выпустил из груди воздух и
сказал охраннику:
     -  Порки, дай-ка мне новую  баночку пива,  а то  этот педик разлил ту к
едреней матери.
     Обладатель такой  хорошей  фамилии, чуя, что гроза миновала, метнулся к
трясущемуся от злобы холодильнику  и достал банку пива.  Ловко вскрыв ее, он
учтиво протянул пиво начальнику  тюрьмы.  Мистер  Корнуэлл с урчанием всосал
пиво,  смял  в  могучей клешне банку и всунул  ее,  сплющенную,  в  беспечно
открытый рот вырубленному Лански.
     Полюбовавшись некоторое время на лежащего с мятой пивной банкой во  рту
Лански, Корнуэлл повернулся к охранникам и сказал:
     -  Давайте, загоняйте их на арену. Жарко сегодня, однако. Порки, дай-ка
мне еще баночку.
     Начальник  тюрьмы -  не  преподаватель колледжа, и поэтому его  мысли и
речи не обязаны отличаться сложностью и изяществом.
     Охранники открыли  массивную герметичную дверь, накрепко вмурованную  в
бетонную стену  и  один  из  них,  итальянец Мазарини,  по понятным причинам
имеющий прозвище "Кардинал",  с шутовским  гостеприимным поклоном произнес с
макаронным акцентом:
     - Прошу вас, сеньоры! Прего!
     На самом же деле он  говорил по-английски очень неплохо. Просто,  когда
целыми днями  наблюдаешь  одно  и то  же (за  исключением боев  гладиаторов,
конечно), даже самое примитивное остроумие скрашивает этот бред.
     Лолита и Бэтмен, переглянувшись, вздохнули и, бормоча под нос нехорошие
слова, понуро направились в спецкамеру. Мистер Корнуэлл остановил их и молча
указал толстым пальцем  на лежащего Лански.  Бэтмен и Лолита снова вздохнули
и,  взяв Лански за ноги, один за правую, другой  за левую,  поволокли его  с
собой в  газовую камеру. Когда дверь в  камеру с мягким звуком закрылась  за
гладиаторами, и было повернуто запирающее ее колесо, похожее на  корабельный
штурвал,  начальник  тюрьмы,  смягчившись в  предвкушении приятного зрелища,
любезно обратился к подчиненным:
     - Ну что, господа, пошли наверх. Посмотрим, как  эти козлы надерут друг
другу задницы. Порки, возьми-ка еще пивка. Все-таки жарко сегодня что-то.
     И  тюремщики  отправились  на  второй  этаж,  имея  при себе  несколько
упаковок холодного пива. Порки был предусмотрительным парнем.



ГЛАВА 2


     Было  около   шести   часов   вечера.  Комната,   располагавшаяся   над
камерой-ареной, была залита лучами  вечернего солнца, и через распахнутое  в
тюремный двор окно  доносился обычный шум, сопровождающий  развеселую  возню
четырех сотен опасных негодяев.
     Сквозь  прозрачный пол было видно,  как Лолита, вытащив изо рта  Лански
банку из-под пива, лупил его по  щекам, пытаясь  привести в чувство. Наивный
Лолита  думал,  что  Лански,  будучи  без  сознания,  не  примет  участия  в
предстоящем развлечении, и, понятное дело, хотел справедливости. Он не знал,
что одним  из свойств SBB было то, что это средство возвращало в сознание из
любых бессознательных далей лучше, чем ведро нашатырного спирта, вылитое  на
голову.  А  мистер Корнуэлл, в отличие от Лолиты, знал это и не сомневался в
активности всех трех участников грядущего представления. Особый интерес  для
него представляло то, как будет вести себя жеманный  Лански,  когда озвереет
от  действия  SBB.  Ухмыльнувшись,  он  принял  из   рук  заботливого  Порки
очередную, уже открытую, баночку холодного пива.
     Дверь  в верхней  комнате  отворилась,  и  вошли еще  трое  охранников,
освободившиеся  от  незначительной  работенки,  заключавшейся  в  изъятии  у
местного толкача некоторого количества  кокаина. Неосторожного торговца  они
слегка обработали дубинками,  после чего позволили  ему убраться восвояси, а
конфискованное  зелье честно разделили  поровну  между собой.  Кокаина  было
мало, так что каждому досталось всего лишь по одной дорожке. Все же это было
лучше, чем ничего,  и  все  трое  были довольны,  что  не опоздали  к началу
представления.  Они  дружно  шмыгали  носами  и  мистер  Корнуэлл недовольно
покосился на вошедших, однако ничего не  сказал и гостеприимно  повел рукой.
Он умел прощать маленькие слабости своим сотрудникам.
     Вместе с  охранниками ввалился тюремный врач Гудвин,  от которого уже с
самого утра разило перегаром, а  сейчас не было ни малейшего сомнения в том,
что он добавил. На эту простительную и вполне оправданную тяжелыми условиями
труда  слабость мудрый  начальник тюрьмы тоже смотрел  сквозь  пальцы.  Ведь
именно тюремный врач составлял  акты  о несчастных случаях,  самоубийствах и
удивительных  случаях  самокалечения, когда заключенный  в  приступе  черной
меланхолии  выбивает  себе половину зубов,  ломает руку в двух местах  и еще
ухитряется сам себе отбить почки.
     Таким образом, в  верхней комнате с  прозрачным полом  собрались девять
человек.  Семеро  охранников,  мистер Корнуэлл и доктор Гудвин.  Внизу,  под
бронированным стеклом, беззвучно скандалили Бэтмен, Лолита и уже пришедший в
себя  Лански.  Причем  Бэтмен явно  свирепел  и, видимо,  намеревался начать
побоище, не дожидаясь допинга.
     Итак, кворум  был  налицо, гладиаторы на  месте,  можно  было начинать.
Мистер  Корнуэлл  хрипло  откашлялся  и, подражая крупье  из  казино  "Мечта
идиота", громко произнес:
     - Ну что же, делайте ваши ставки, господа.
     Порки,  знавший,  что  сейчас  настала  небольшая  демократия,  скорчил
гримасу бывалого игрока и с места в карьер  объявил, что ставит сто долларов
на Бэтмена. Причем один к пяти против любого из оставшихся.
     Хитрый доктор Гудвин,  расслабившийся с баночкой пива  в кресле, знал о
человеческих способностях гораздо больше, чем малограмотный Порки.  До того,
как  стать  тюремным  эскулапом,  доктор  Гудвин  подавал большие  надежды в
области пластической  хирургии и  экстремальной  физиологии, но  однажды  не
устоял перед искушением и за триста тысяч зеленых бумажек талантливо изменил
внешность человека, которого разыскивала полиция всего мира.
     А тот всего лишь  руководил ограблением корабля, перевозившего 14  тонн
золота  из Мельбурна  в  Нью-Йорк.  Правда, освобожденный от золотого груза,
лайнер отправился на дно, имея на борту 88 человек экипажа и 430 пассажиров,
но кто сказал,  что будет  легко? Злодея все  же поймали,  причем Гудвина он
заложил сразу. Непутевому доктору  удалось избежать тюрьмы, отдав  адвокатам
все, что  он  получил за операцию,  однако  карьера подающего  надежды врача
прервалась, и доктор Гудвин все-таки оказался в тюрьме, но по другую сторону
решетки и  иногда даже  в  белом  халате.  Он поставил пятьдесят долларов на
Лански.  Изучая экстремальную  физиологию, доктор навсегда уяснил  для себя,
что мелкий маньяк, сорвавшись с тормозов, может быть более опасен, чем тупой
громила, у  которого все эмоции  и  возможности на  поверхности и  мало  что
скрыто в резервах.
     Простодушные   охранники,  видя  внушительного   и  свирепого  Бэтмена,
поставили по десятке на Лолиту и Лански один к одному, причем на  то, кто из
них  останется Бэтмену на десерт. Мистер Корнуэлл предложил  пари на то, что
битва продлится не более 15 минут. Порки призадумался.
     Если бы  все они  знали, на кого нужно было  ставить в этот злосчастный
для них день!
     А пока что  внизу  заключенный  Лолита  занимался заключенным Лански, а
заключенный  Бэтмен,  задрав  голову,  беззвучно  открывал  рот, и, судя  по
усиленной  артикуляции  и свирепому  выражению черномазого  лица, высказывал
свое особое мнение о собравшихся наверху  зрителях. Ставки были  сделаны,  и
мистер Корнуэлл театральным  жестом  неторопливо  отвернул вентиль.  Зрители
перестали базарить и  уставились  вниз.  Обычно первой реакцией на  SBB было
некоторое  замедление  реакции,  клиент выглядел  сонно,  но  это обманчивое
состояние длилось недолго, всего лишь несколько секунд. Затем следовал взрыв
ярости, и начиналась потеха.
     Вдруг один из охранников, удобно расположившихся на прозрачном полу и с
нетерпением   глазевших  вниз,  повел  носом,   и  на   его  лице  появилась
озабоченность. Мистер Корнуэлл тоже потянул воздух и нахмурился. В помещении
явно запахло озоном.  Потом  к  этому  запаху прибавился несомненный  аромат
горелого  пластика.  Бумаги  на  конторке  зашевелились,  откуда-то  повеяло
нехорошим ветерком,  а  по прозрачному  полу поползли  медленно извивающиеся
голубые молнии.  На  толстом стекле, отделяющем  верхнюю  комнату  от  арены
гладиаторов, появилось множество мелких трещин, и их становилось все больше.
Открытая проводка, идущая по стенам и потолку, задымилась и заискрила.
     Порки  в  панике бросился к двери  и  тут же, непристойно  выругавшись,
отскочил в сторону. Ручка двери, как, впрочем, и  все металлические предметы
в  комнате,  была  раскалена,   как  сковородка,  забытая  на  огне.  Порки,
приплясывая  и  повизгивая  от  боли,  укачивал перед собой обожженную руку.
Сидящие  на полу охранники вскочили и тоже проявили желание быстренько выйти
через дверь.  Однако,  как  и  у Порки, у них  ничего  не получилось,  и все
заметались в поисках другого выхода.
     Мистер Корнуэлл,  налившись кровью  и  желчью,  изрыгнул какое-то новое
ругательство и хрипло  поинтересовался,  что  это за бардак в казенном доме.
Затем  он проявил решительность, вскочил на  ноги  и  рванулся к окну. Но не
успел  он сделать и шага,  как был отброшен неизвестной силой, да так,  что,
выронив  банку  пива,  из которой так и не успел сделать  ни одного  глотка,
врезался спиной в конторку, и, повалив ее, рухнул на пол.
     Доктор Гудвин, как наиболее интеллектуально развитый из присутствующих,
не  потерял присутствие духа и начал  больше  думать, чем  прыгать и  орать.
Однако ничего толкового в его голову  пока не пришло. Для этого надо было бы
выпить еще.
     Вдруг в центре  пола разверзся маленький ад и появилась переливающаяся,
как елочная игрушка, полупрозрачная сфера около  ярда в диаметре. Внутри нее
можно  было  разглядеть   какую-то  скорченную  фигуру.  Сфера  одной  своей
половиной находилась  в полицейской комнате,  другая же половина висела  под
прозрачным потолком арены гладиаторов.
     С  поверхности этого сияющего шара непрерывно били молнии, соединяя его
толстыми  голубыми шнурами со  стенами, мебелью и  с полицейскими,  в панике
метавшимися  по комнате.  В комнате бушевал настоящий торнадо. Бумаги вихрем
кружились  вдоль  стен,  телефон,  упавший  вместе с  конторкой,  зашипел  и
вспыхнул.  Все восемнадцать  банок  пива  "Миллер",  принесенные  заботливым
Порки,   неожиданно  полопались,  заливая  пенными  фонтанами   все  вокруг.
Электричество, насыщавшее сам  воздух, быстро нашло себе дорожку и побежало,
светясь  и радуясь, по облитым пивом стенам, полу, потолку и, конечно же, по
стражам  порядка,  совершенно   очумевшим  от  происходящего.  Это  добавило
оживления и криков. Шар, наполовину торчавший из прозрачного потрескавшегося
пола, сверкал и вспыхивал, как игральный автомат, выкинувший джек-пот.
     Тем временем ребята  внизу не терялись, и, не  обращая внимания  на все
эти волшебные чудеса, занялись друг другом. И, поскольку в суматохе никто не
позаботился закрыть  кран,  SBB продолжал поступать в  комнату со стеклянным
потолком.  И  вместо  небольшой  дозы, рассчитанной  на умеренное  повышение
агрессивности, участники  корриды вдыхали  все  больше  эликсира  бешенства,
созданного яйцеголовыми из Пентагона. Действие SBB усугублялось тем, что все
происходило в замкнутом пространстве.
     Доктор Гудвин, отброшенный  неизвестной силой к  стене,  оказался лицом
вниз и  увидел сквозь  прозрачный трескающийся пол своего избранника Лански.
Несмотря на ошеломляющую перемену обстановки, доктор  Гудвин успел  отметить
про  себя,  что  не  ошибся в  выборе  фаворита,  когда  делал ставку в этом
невинном тотализаторе.
     Маленький  педераст,  убийца,  чьей  смелости  и  жестокости хватало не
более,  чем на