!
     И Дел рванул прочь от грузовика, ощущая на себе  неподвижный  взгляд,
державший его на прицеле.
     Боль жгучей волной перекинулась с поврежденного колена на  всю  ногу,
но Дел не чувствовал ее - летел, развивая спринтерскую скорость,  и  думал
лишь об одном: смерть идет за ним по пятам. Внутри у него все сжалось.  Он
чувствовал  собственный  желудок,  который  покалывало  при  каждом  шаге.
Тошнота подкатила к горлу. Не хватает еще, чтобы его подвел живот.
     Он выбежал на середину  автостоянки.  Там  возились  давешние  панки.
Нужно предупредить их! Мысль о сопляке, обмочившем  машину,  охладила  его
порыв. Пусть спасаются, как могут. Оно и  к  лучшему:  подвыпившие  парни,
глядишь, хоть ненадолго задержат этого дьявола, что пришел  по  душу  Дела
Гойнеса, норовя вытряхнуть ее из бренного тела и завернуть в  целлофан  на
вечное хранение.
     Он улепетывал, точно последний придурок, только пятки сверкали.
     Еще не так понесешься, если тебе дорога жизнь.
     Проскочил мимо  серого  "шеви-малибу".  Мимо  панков,  обалдевших  от
неожиданности. По петляющей дорожке скатился на  обрывистый  спуск  дороги
Вермонт Каньон.
     Теперь он не смог  бы  остановиться,  даже  если  бы  очень  захотел.
Инерция разбега толкала его вниз по  крутому  склону,  точно  какую-нибудь
щепку, затянутую в водоворот разбушевавшегося вихря.  Колено  все-таки  не
выдержало. Он грохнулся  на  землю  и  заскользил  в  бездну,  не  пытаясь
противостоять неумолимо влекущей силе.
     Его  протащило  по  мокрым  колючим  зарослям,   притормозившим   его
скольжение. Он остановился в  двух  футах  от  металлического  заграждения
вдоль проложенной над пропастью автострады. Он лежал на  спине,  обливаясь
холодным потом. Мир, все это время окружавший  его  враждебным  молчанием,
внезапно ожил, затопив его  многоголосием  звуков,  точно  невидимая  рука
повернула  до  отказа  переключатель  громкости.  Он  услышал  собственное
дыхание, с хрипом вырывавшееся из груди, и зарыдал.
     Дел медленно сел. Все плыло  перед  глазами.  Бросил  взгляд  наверх.
Дорога  пуста.  Шагов  преследователя  не  слышно.  Неужели  повезло?   Он
лихорадочно  вспоминал  обрывки  молитв,  которые  в  него  вдалбливали  в
детстве. В бок тыкалось что-то  твердое.  Он  пошарил  по  земле  рукой  и
нащупал согретый его телом собственный пистолет.
     Никогда еще так истово и смиренно не благодарил  он  Всевышнего,  как
сейчас. За то, что Всевышний не позволил ему воспользоваться  оружием.  За
то, что он просто-напросто забыл о  существовании  своего  пистолета.  Дел
нутром чувствовал: нет такого оружия, которое  способно  остановить  этого
оборотня.  Самое  страшное,  слава  Богу,  осталось  позади.  Шатаясь,  он
поднялся на ноги и потрусил вниз по мокрой земле, прочь от  планетария.  С
работы его теперь уж точно выгонят, но это пустяки  по  сравнению  с  тем,
чего он только что избежал.
     Дел Гойнес был одним из немногих, оставшихся в живых после встречи  с
Терминатором. На долю секунды сознание Терминатора  отключилось.  Властная
космическая сила подавила работу всех его  систем,  но  длилось  это  одно
мгновение.  Сразу  же  зрительные   образы   вновь   приобрели   четкость,
активизировался мыслительный  процесс.  Вокруг  него  клубился  туман,  но
мглистая дымка  не  мешала  ему  ориентироваться.  Он  видел  сквозь  нее.
Хронопортация завершилась. Ничего особенного  он  не  заметил.  Он  сделал
глубокий вдох. Мгновенно проанализировал состав воздуха. Никакого отличия.
Разве что Там чуть выше содержание поллютантов и азотистых соединений, чем
Здесь. В момент  хронопортации,  переходя  из  одного  временного  слоя  в
другой, пришлось скорчиться в позе эмбриона, чтобы облегчить проводимость.
Теперь он распрямился,  держась  устойчиво,  уверенно,  с  удовлетворением
ощущая идеальную слаженность всех систем  своего  организма.  Углеродистая
мазь,  покрывавшая  его   тело,   образовала   надежный   защитный   слой,
предохраняющий  от  ожогов.  Остатки  белого   порошкообразного   вещества
увеличивали его  сходство  с  классической  мраморной  скульптурой,  самой
гармонией и совершенством, не уступавшей творениям Родена и Бернини.
     Терминатор прощупывал взглядом окружающую  его  местность.  Метрах  в
четырех от него замер на асфальте неуклюжий металлический объект.  Датчики
считывали визуальную информацию:  форма,  цвет,  материал.  Память  выдала
исчерпывающую характеристику: грузовой автомобиль с  дизельным  двигателем
производства приблизительно 1975 года, использовался для перевозки отходов
муниципальными службами. Спустя еще полсекунды он идентифицировал  здание,
находившееся  позади,  как  Обсерваторию  Гриффит-парка.   Органы   чувств
заработали в полную силу, собирая и обрабатывая новую  информацию.  Состав
почвы,  атмосферные   условия,   географические   особенности   территории
сверялись с соответствующими данными в запоминающем устройстве.  Результат
положителен. Хронопортация достигла цели.
     Его  внимание  привлекло  живое  существо,  притаившееся   в   кабине
грузовика. Негроидная  раса,  возраст  около  пятидесяти,  вес  более  ста
пятидесяти фунтов. По-видимому, обслуживает машину, в  которой  находится.
Лицо  человека   выражало   нескрываемый   ужас.   Взрыв,   сопровождавший
хронопортацию, сжег двигатель грузовика, выбил стекла в кабине. Терминатор
настроился на человека. Анализ телодвижений, даже самых мимолетных,  почти
незаметных  со  стороны,  позволял  Терминатору   прогнозировать   уровень
опасности, исходящей от объекта. Уровень потенциальной угрозы данного лица
был оценен  Терминатором  как  предельно  низкий.  Человек  еще  не  успел
выскочить из  машины,  а  сигналы  мускульных  сокращений  уже  подсказали
Терминатору наиболее вероятное направление его бегства.
     Мозг и тело Терминатора полностью перешли в активный  рабочий  режим.
Человек  в  панике  бежал  на  стоянку.  Терминатору  ничего   не   стоило
нейтрализовать его. Если бы он счел это необходимым.  В  настоящий  момент
человек не представлял для  него  интереса.  Терминатор  сделал  несколько
пробных шагов, проверяя координацию движений. Моторные  функции  организма
были в полном порядке.
     Он подошел к самому краю площадки и бросил взгляд на  город,  сияющий
огнями в долине. Автоматически  наложил  хранившуюся  в  памяти  карту  на
открывшуюся перед ним панораму Лос-Анджелеса. Он  уже  видел  перед  собой
улицы  и  магистрали,  вспоминал  их  названия.  И  стал  обдумывать  план
действий. Перед его мысленным взглядом прошли несколько минут, истекшие  с
момента прибытия. Вырисовывался существенный недочет. На нем  нет  одежды.
Нужно было снять ее с негра-водителя. Теперь придется использовать  другие
варианты. Лос-Анджелес многолюден  даже  ночью.  Нетрудно  будет  отыскать
человека с похожей фигурой и подобрать себе одежду по размеру. Он  застыл,
всматриваясь в мирно спящий  город.  Великолепно  сложенный,  напрягшийся,
словно готовясь к решающему прыжку, нагой атлет  на  пронизывающем  ветру.
Банк данных, связанных с  предстоящей  операцией,  продолжал  расширяться,
занимая все новые блоки его памяти. Интеллект Терминатора позволял  ему  в
кратчайший срок выработать и просмотреть  десятки  стратегических  планов,
чтобы остановиться на оптимальном.
     Марк все-таки поднялся на ноги. Гремучая смесь алкоголя и  наркотиков
подстегивала его, точно заводную куклу, толкала на дружков. Ну, врежет  он
им сейчас так, что никому не поздоровится! Начнет с Котекса.  Марк  рванул
его что было силы за цепи, свисавшие с плеч, точно эполеты, и  швырнул  на
металлическую ограду площадки. Удар был настолько сильным,  что  Марк  сам
едва устоял на ногах, но  надо  было  держаться  -  поверженный  противник
поднялся и ринулся на своего обидчика.
     Они схватились в яростном, потном  объятии  и  покатились  по  земле,
мутузя друг друга почем зря, пока  не  налетели  на  подставку  телескопа,
возле которого торчал, присматриваясь к чему-то, Рик. Не долго думая,  Рик
хватил Марка по голове початой бутылкой  пива,  и  тот  свалился,  политый
пеной  и  обсыпанный  осколками.  Затем  метким  ударом  тяжелого  ботинка
отправил в нокдаун Котекса. Грохнувшись, тот  сшиб  кассетник.  Магнитофон
треснул и замолчал. Последние судорожные всхлипывания группы Фиэр разнесло
далекое эхо.
     Разделавшись  с  Марком  и  Котексом,  Рик  вернулся  к  телескопу  и
продолжил изучение автостоянки с помощью  оптической  техники.  Изумленное
выражение на его  лице  сменилось  понимающей  ухмылкой  человека,  всегда
готового оценить хорошую шутку.
     - Эй, вы, - крикнул он, подзывая приятелей как ни в  чем  не  бывало,
словно это не он только что огрел  одного  из  них  бутылкой.  -  Эй,  вы,
посмотрите! Вот кино так кино!
     Он поднял перед собой вытянутые руки и сомкнул их,  что  должно  было
изображать не то телеэкран, не то объектив кинокамеры. Марк с любопытством
заглянул в этот самый экран.
     И вытаращил глаза.
     Котекс долго присматривался, словно не веря тому,  что  видит.  Потом
пьяно захихикал. Прямо на них двигался офигенный культурист  из  тех,  что
слоняются по пляжу Масл-бич,  демонстрируя  ненатурально  роскошные  тела,
едва прикрытые узкой полоской плавок.  На  этом  отсутствовал  необходимый
минимум гардероба, и гулял он не по берегу моря, а  по  городскому  парку.
Среди ночи. Под дождем.
     - Смотри, подруливает к нам.
     Позабыв об имевших место разногласиях,  Котекс  шагнул  к  ребятам  и
встал рядом. Рик шаркнул по земле тяжелой  подошвой  солдатского  ботинка.
Это свидетельство о том, что настрой у него самый серьезный.
     - Сейчас мы этому ублюдку организуем неслабый  кайф,  -  прошипел  он
через плечо.
     Рик злобно оскалился, и Марк понял,  что  сейчас  начнутся  настоящие
неприятности.
     Голый красавчик, не дрогнув, приближался к ним, устремив на приятелей
холодный, немигающий взгляд. Нехорошие предчувствия охватили Марка. Что-то
подобное, по-видимому, происходило и  с  Котексом,  потому  что  он  вдруг
сказал:
     - Послушай, Рик, охлади мотор, а?
     Рик презрительно отрезал:
     - Видал я таких в гробу.  Думаешь,  драться  умеет?  Такие  только  и
могут, что кривляться перед зеркалом, а как до дела доходит, так у них все
опадает. Не дрейфь, ты меня знаешь.
     Котекс расслабился. Поверил. Марк же понимал, что тут концы с концами
не сходятся. Уверенная поступь  незнакомца  и  его  тяжелый,  бестрепетный
взгляд подсказывали Марку, что тот не блефует.
     Правая рука Рика скользнула в карман куртки, разукрашенной  цепями  и
заклепками. Это был сигнал, по которому Марк и Котекс тут же схватились за
свои ножи. Ладонь Марка вспотела. Страх отступил перед азартным  ожиданием
хорошей драчки. Чего бояться? Он вместе со своими. Им только дай заметить,
что он трусит. Живо отошьют.
     А он не хотел, чтобы его отшили.
     Он сделал шаг вперед.
     Голый фраер тяжело шлепал босыми ногами по мокрому асфальту. Тело его
было  покрыто  белесыми  разводами  какого-то   порошка,   придавая   этой
невероятной фигуре сходство со статуей эпохи  Ренессанса,  тронутой  пылью
веков.
     Подойдя чуть ли не вплотную к троице, он остановился. Руки все так же
небрежно опущены. Как по команде "вольно".
     Они расступились, окружая его.
     Физиономию Рика обезобразил хищный оскал.
     - Отличный вечерок для прогулки, - угрожающе процедил он.
     Чужак перевел ничего не выражающий взгляд с одного панка на  другого,
и, уставившись своими зенками в лицо Рику, произнес:
     - Отличный вечерок для прогулки.
     Марк даже ахнул. До того похоже на Рика это прозвучало. Но говорил-то
не Рик.
     Трава, конечно, стоящая, если только лишку не хватишь. А то,  бывает,
так накуришься, что потом всякая чертовщина мерещится.
     Уже и сам не поймешь, то ли кемаришь, то ли правда это.
     Рик, покачиваясь, переступал с одной ноги на другую.
     - Ага, - продолжал изощряться он, - я понял. Завтра банный день, а он
с вечера постирал все свои шмотки. Точно?
     Придурок повторил, в точности воспроизводя интонацию и тембр Рика:
     - Он с вечера постирал все свои шмотки. Точно?
     "Мозги нам полощет", - подумал Марк, но тут же опешил от  собственной
догадки. "А что, если это каратист-дзюдоист сраный? Может,  у  него  такая
манера развлекаться: снять штаны и к мужикам прифакиваться?" И  Марк  сжал
рукоятку ножа. Сейчас харакири делать будем.
     Котекс, забавляясь, выбросил вперед  руку  и  несколько  раз  щелкнул
пальцами перед носом типа. Тот и глазом не моргнул, продолжая сверлить  их
своим странным взглядом.
     А Котекс уже входил в штопор.
     - У парня, видать, крыша поехала, - потешался он.
     - Твою одежду, - размеренно произнес незнакомец. - Давай сюда.
     Это прозвучало, как гром среди  ясного  неба.  Даже  бесшабашный  Рик
обалдел от такой наглости и перестал улыбаться, но быстро пришел в себя  и
принялся дыбиться еще тошнотворнее.
     - Быстро! - скомандовал человек.
     Вот тут-то улыбочку Рика словно корова языком слизала.
     - Ну держись, подонок, мать твою!
     "Вляпались-таки в дерьмо", - пронеслось в голове у Марка.
     Марк и пошевелиться не успел, как  нож  Рика,  молнией  блеснувший  в
темноте, оказался у самого горла  культуриста.  Они  с  Котексом  тоже  не
заставили себя дожидаться. По-военному четко, стремительно -  не  зря  они
вон сколько тусуются вместе, всякие бывало - приставили свои ножи к глотке
голого верзилы.
     Чисто. Аккуратно. Гарантийно сработано.
     Одно настораживало: пора бы плейбою и струхнуть, а он все смотрел  на
них своим бессмысленным, отрешенным взглядом.
     До Марка стало доходить, что вышел крутой облом.  Но  тут  все  мысли
вышибло, стоянка бешено завертелась перед глазами - на лицо ему с размахом
опустилась бейсбольная бита. Он сразу и не понял, что не бита это вовсе, а
кулак противника, мелькнувший с непостижимой скоростью.
     Марк отлетел к  заграждению,  успев  увидеть,  как  следующим  ударом
детина катапультировал Котекса, и тот без единого звука  шмякнулся  оземь.
Мертвый.
     Рик ухитрился сделать обманный выпад и бросился  с  ножом  на  голого
качка, вложив в удар всю силу. Нож по рукоять  вошел  тому  в  живот  и...
скользнул по твердой поверхности. Может, ребро?  Какое  еще  ребро  пониже
пупка?
     Рик выдернул окровавленный нож и размахнулся для последнего удара, но
в этот момент его настиг мощный удар  громилы.  Натурально  въехал.  Марк,
похолодев от ужаса, смотрел, как рука человека  по  локоть  погрузилась  в
грудь Рика. В глазах парня, выкатившихся из  орбит,  застыли  изумление  и
боль.
     Терминатор с размеренностью механического пресса вновь поднял  кулак.
На секунду, одну бесконечно  долгую  секунду,  ботинки  Рика  зависли  над
землей. Перед Марком  предстали  вздернувшиеся  ноги  повешенного,  из-под
которого  выбит  стул.  Чудовищный  хруст  переломанных  костей,  и   рука
Терминатора вернулась в прежнее положение.
     Когда Рик обмякшим кулем рухнул на асфальт, он был уже мертв. "Пробил
ему  грудную  клетку  и  вышиб  позвоночник",  -  пульсировало   в   мозгу
содрогнувшегося Марка.
     Терминатор повернулся к последнему из подростков, еще  оставшемуся  в
живых. Марк не выдержал взгляда его свинцово-серых глаз, из которых, точно
из наведенного дула, смотрела сама смерть.
     Терминатор шагнул к нему, и Марк в ужасе попятился. Руки  Терминатора
были по локоть в крови. Крови Рика. "Он пробил ему грудную клетку!"
     Марк, спотыкаясь, отступал, пока  не  почувствовал  спиной  леденящий
металл заграждения. Метнулся было в сторону,  еще  надеясь  на  что-то,  и
снова уперся  в  ограду.  Загнан  в  угол!  Страшный  человек  медленно  и
неотвратимо приближался к Марку.
     Он сообразил, что нужно делать,  и  начал  снимать  одежду.  Протянул
убийце куртку, словно защищаясь ею, моля о пощаде,  и  оттягивая  страшный
конец... Только бы выиграть время... Убежать из этого проклятого  места...
Домой, в постель... Забиться под одеяло... Отогнать кошмар...
     В одном он был прав. Покорность, с  которой  он  отдал  свою  одежду,
помогла ему выиграть время. Он жил еще четырнадцать секунд.



                      ЛОС-АНДЖЕЛЕС, ЦЕНТР, 4:12 УТРА

     Ровно двадцать  четыре  минуты  спустя  после  событий,  описанных  в
свойственной нашему измерению линейной  прогрессии  времени,  и  в  восьми
километрах от обсерватории Гриффит-Парк в воздухе вновь  повисло  странное
напряжение.
     На  этот  раз  воздух  сгустился  над  переулочком  позади   Бродвея.
Приблизительно в том месте, где Бродвей  пересекается  с  Седьмой  улицей.
Первыми из окрестных обитателей, почувствовавшими неладное, были крысы. По
этому случаю временно прекратив опустошительные набеги на  помойки,  крысы
принялись недоуменно принюхиваться. Неясное, едва уловимое обещание угрозы
почуяли они  в  воздухе.  Когда  же  переулок  осветился  слабым  сиянием,
непохожим  на  обычную  предгрозовую  вспышку,   а   больше   напоминающим
призрачное сверкание молнии над бескрайней  поверхностью  океана,  полчища
крыс, побросав драгоценную добычу, со всех ног понеслись в убежища.
     Отвратительное шуршание  крыс  по  листу  мокрого  картона  разбудило
Бенджамина Шанца, пребывавшего в состоянии  длительного  пьяного  забытья.
Картонный лист служил ему и крышей, и защитой от  непогоды.  Шанц  продрал
глаза и грязно выругался, пригрозив кулаком неизвестно кому.  Потом  опять
скрючился, приноравливаясь  к  своему  жесткому  ложу  и,  невразумительно
бормоча, заснул.
     В просвет между  зданиями  виднелись  блестящие  стеклом  и  металлом
круглые башни отеля "Бонавентура".  Всего  четыре  больших  дома  отделяли
жалкое  пристанище  Шанца  от  роскошного  отеля,  который   представлялся
опустившемуся забулдыге видением,  пришедшим  из  мира  иного,  бесконечно
удаленного во времени и  пространстве  от  его  собственного  одинокого  и
никчемного существования. В редкие минуты просветления Бен занимался  тем,
что размышлял о превратностях подлой судьбы, которая и без  того  попинала
его в жизни, забросив в конце концов на эту мусорную свалку. А  ведь  один
из его дружков по колледжу, подумать только, сейчас подвизается на большой
киностудии. Главным администратором. Вот она, судьба!
     Состояние, в котором он находился в эту минуту, было весьма далеко от
просветления. Ветер, налетевший  неизвестно  откуда,  давно  уже  низко  и
натужно гудел над его картонной хибарой,  а  он  все  еще  не  замечал  ни
зловещего потрескивания в воздухе, ни ураганных порывов, взметнувших вверх
кучи тряпья и обрывки газет, ни удивительного алого свечения,  заливавшего
переулок. Легкое потрескивание,  раздававшееся  отовсюду,  превратилось  в
завывающий шум помех гигантского радиоприемника. Мусор,  поднятый  ветром,
закружило в сумасшедшем водовороте.
     Шанц опомнился лишь когда снесло его картонную крышу.  Он  скорчился,
зажмурил глаза и заткнул уши, чтобы не видеть, как багряные  языки  молний
лижут политую дождем каменную стену,  жадно  извиваясь  в  поисках  любого
металлического  предмета.   Молния,   точно   живая,   перекидывалась   на
заржавевшие пожарные лестницы, и,  обезумев,  металась  вверх  и  вниз  по
водосточным трубам. Над домами  переулка  расцветали  огни  святого  Эльма
[электрический разряд в атмосфере в форме светящихся  пучков,  возникающих
на концах  высоких  предметов  при  большой  напряженности  электрического
поля]. Гудение помех переросло в невыносимый рев, который едва выдерживали
барабанные перепонки. Оконные стекла  разлетались  вдребезги,  низвергаясь
внутрь помещений каскадом осколков. Адский вой сигнальной сирены  довершал
свистопляску.
     Бен был не робкого десятка. Всякого, слава  Богу,  повидал  на  своем
веку. Но в такую переделку попал впервые. Предрассветное  небо  осветилось
пожаром искр, спустя долю секунды г