Токио.  Именно  по  этой
причине господин Иноки внимательно  интересовался  достижениями  и  успехами
своих людей. Детектив-суперинтендант Адачи, по его  мнению,  был  лучшим  из
лучших.
   - Это связано с языком жестов и телодвижений, - заявил Паук. -  Адачи-сан
исследовал пленку чуть ли не по кадрам, при максимальном увеличении, которое
позволяло  увидеть  мельчайшие  подробности.  Он  сразу  понял,  что  группа
налетчиков состоит из руководителя и подчиненных.  Сравнивая  подчиненных  с
главарем, он заметил, что все они движутся или стоят по-другому,  совсем  не
так, как он. Позвольте мне пояснить эту мысль  другими  словами:  их  манера
поведения, то как они стояли, как держали руки? и  множество  других  мелких
признаков выражали уважение.  Все  это  соответствует  свойственному  нашему
обществу разделению на ранги. Но главарь вел себя так, словно он не имеет об
этом никакого понятия!
   Паук протянул через стол большую  крупнозернистую  фотографию.  Это  была
распечатка кадра видеосъемки, увеличенная до такой степени, что  изображение
на ней казалось слегка расплывчатым. Тем не менее, Фицдуэйн сразу понял, что
имел в виду Иноки-сан. Главарь стоял среди подчиненных  как  равный,  только
чуть более нетерпеливый. При ближайшем рассмотрении  Фицдуэйну  стало  ясно,
что и фигурой он не похож на японца.  Даже  для  жителя  Японских  островов,
обладающего столь же внушительным ростом, у него было слишком массивное тело
и слишком толстая шея.  Камера  запечатлела  его  в  тот  момент,  когда  он
совершал какой-то жест, показавшийся Фицдуэйну смутно знакомым.
   Паук  тем  временем  бросил  на  стол  еще  одну  фотографию.  Это   было
увеличенное изображение рук главаря. Пальцы правой руки пощипывали  кожу  на
тыльной стороне левой жестом беспокойства или нетерпения.
   - Вот дерьмо! - Фицдуэйн так и подскочил. Схватив первую  фотографию,  он
стал рассматривать костюм. Все три  пуговицы  были  застегнуты.  Вглядевшись
пристальнее, он понял, что они обтянуты  той  же  тканью,  из  которой  сшит
пиджак. Теперь фигура стала узнаваемой  даже  несмотря  на  маску  -  стоило
только  блеснуть  догадке,  как  Фицдуэйн  сразу  же  распознал  характерную
чванливую позу. - Шванберг! - выдохнул он. - Мой дружище Шванберг! Я  так  и
знал, что он не вытерпит и придет полюбоваться, как кого-то сварят живьем!
   Паук кивнул.
   - Адачи потребовалось гораздо  больше  времени,  чтобы  опознать  мистера
Шванберга. Он провел огромную работу, но в конце концов  пришел  к  тому  же
заключению, что и вы. Одновременно ему стало понятно, почему Ходама был убит
только теперь. Американская разведка спустила Кацуду с поводка. Убив Ходаму,
Кацуда осуществил свои мстительные планы, но на самом деле это было  уже  не
столь важно. Основным мотивом этого преступления была  крупная  политическая
игра. Адачи-сан не знал подлинных причин, но подозревал,  что  Ходама-сан  и
братья Намака больше не могли приносить пользы, и поэтому их убрали. К  тому
же все они запятнали себя своей политикой ?большого кошелька?. Настала  пора
произвести  кое-какие  перестановки,  чтобы  на  вершине   пирамиды   власти
оказались личности не столь одиозные.
   Паук посмотрел на Фицдуэйна с таким выражением лица,  словно  обвинял  во
всем именно его.
   - Детектив-суперинтендант Адачи знал, кто и  почему  убил  Ходаму  и  его
людей, однако это открытие поставило его  перед  лицом  страшной  опасности.
Оказалось, что  он  противостоит  не  только  одному  из  самых  влиятельных
главарей якудза в Японии, но  и  могущественной  тайной  организации,  какой
является разведка Соединенных Штатов. Положение  было  чрезвычайно  сложным.
Взаимоотношения нашей страны с Америкой... - Паук помолчал, подбирая  слова.
-  ...Являются  дружественными,  но  не  всегда   гармоничными.   Существуют
отдельные области, в которых между нашими державами  периодически  возникают
некоторые трения.
   Фицдуэйн отпил глоток бренди. За окнами светало. Дождь продолжался.
   - Господин заместитель начальника департамента, - заявил  он.  -  У  меня
есть пара замечаний. Во-первых, вряд ли имеет смысл обвинять  лично  меня  в
том, что США проводят в отношении Японии неподобающую  политику.  Откровенно
говоря, я считаю, что у Соединенных Штатов есть несколько достаточно  веских
причин для раздражения, но ни я, ни мои действия здесь  ни  при  чем.  Иными
словами, мне хотелось просто напомнить вам, что я - ирландец.
   Во-вторых,  Шванберг  не  является  лицом,  которое  воплощает  в   жизнь
настоящую политику США в Японии. Просто он запустил свою  лапу  в  горшок  с
похлебкой и вылавливает лакомые кусочки. Когда дядюшка Сэм узнает  об  этом,
он должен будет что-то предпринять. Шванберг  в  этом  отношении  уязвим,  и
весьма.
   Йошокава со свистом набрал в грудь воздух и разразился длинной и сердитой
фразой на японском языке. Обращался он к Пауку. Тот  ответил,  и  в  течение
некоторого времени оба высокопоставленных господина перебрасывались  фразами
как пулеметными очередями.
   Фицдуэйн вдруг почувствовал себя смертельно усталым. ОН встал и,  поманив
Чифуни за собой, вышел сквозь дверь  с  витражным  стеклом  на  балкон,  где
вставал над Токио новый день.
   Утреннее небо было серым, а мокрые улицы внизу казались черными от дождя.
Через дорогу от здания  полицейского  департамента  раскинулся  парк  Гибия,
которому дождливый сезон пошел только на пользу. Омытая водой  листва  сочно
зеленела даже в слабом свете хмурого утра. На мгновение Фицдуэйну вспомнился
Дублин и парк ?Стефенс Грин?, потом он подумал о своем острове, о нетронутой
земле, на которой прожил столько лет, и  испытал  острый  приступ  тоски  по
родным местам. Он скучал по своему замку, скучал по Бутсу  и  его  проказам.
Что касается женщин, то он совершенно в них запутался. Ему очень не  хватало
Кэтлин, Итен была бог знает где, зато Чифуни была совсем рядом, и она  очень
нуждалась в нем. Но Фицдуэйн знал, что скоро это пройдет. Чифуни была  очень
сильной женщиной.
   Потом он подумал об Адачи.
   - Такое редко встречается, - вымолвил он негромко. Чифуни  повернулась  к
нему, и, хотя они не касались  друг  друга,  в  этот  момент  оба  оказались
удивительно близки, настолько близки, как ни разу не были  близки  ни  между
собой, и ни с кем другим.
   - Адачи-сан? - спросила Чифуни. Фицдуэйн кивнул.
   - Порядочность, - сказал он. - Простая человеческая  порядочность.  Этого
качества у Адачи было столько, что  хватило  бы  на  нас  на  всех.  Он  был
удивительно порядочным человеком. Адачи пытался поступать правильно,  он  не
был равнодушен к другим людям и каждому готов был протянуть руку помощи.  Он
любил других.
   - А я обманула его, - заметила Чифуни печально.
   - Нет, - покачал головой Фицдуэйн. - Я не думаю, что мы обманули его. Это
бессмысленная вина, и он бы не  захотел,  чтобы  она  угнетала  тебя.  Боюсь
только, что мы его расстроили, и это очень грустно.
   - Я чувствую себя так, словно он все еще с нами, - прошептала  Чифуни.  -
Мне все время кажется, что стоит только протянуть руку,  и  я  прикоснусь  к
нему... - Она  снова  заплакала,  и  Фицдуэйн  обнял  ее  за  плечи.  Чифуни
благодарно стиснула его пальцы, и они долго стояли так  в  полном  молчании.
Глубоко внизу просыпался огромный и серый город,  а  дождь  лил,  и  лил,  и
лил...
   - Адачи-сан обладал сильным духом, - заговорил наконец Фицдуэйн. - Это не
проходит бесследно.
   Потом он вспомнил  Кристиана  де  Гювэна  и  других  друзей,  которых  он
потерял, и сердце его наполнилось гневом и ненавистью к  людям,  играющим  с
человеческими жизнями.
   Теперь он думал о том, что ему нужно сделать.
   Оживленный разговор за их спинами  прекратился.  Было  слышно,  как  Паук
слегка откашлялся.
   - Фицдуэйн-сан, Танабу-сан, - окликнул он их. - Я думаю, вы  рады  будете
узнать, что люди, убившие Адачи, не нашли того, что искали.
   Фицдуэйн сразу представил себе развороченную квартиру Адачи. Ему  еще  ни
разу не приходилось видеть столь тщательного обыска. Он весьма сомневался  в
том, что преступники могли чего-нибудь не заметить или пропустить. Так он  и
заявил Пауку.
   - Адачи-сан нашел восемь микропленок, которые спрятал сержант  Фудзивара,
- сказал тот. - Он был уверен, что это - решающие улики против убийц Ходамы,
однако, когда он ушел от меня, он  еще  не  прослушал  их  все.  Несомненно,
нападавшие нашли их в его квартире.
   Фицдуэйн внимательно посмотрел на Сабуро Иноки.
   - Этого я и боялся, - сказал он с легкой горечью.
   - Вы не поняли, Фицдуэйн-сан,  -  отозвался  Паук.  Адачи  был  настоящим
профессионалом. Он сделал копии с пленок и оставил их мне.
   - Вы их прослушали? - встрепенулся Фицдуэйн.
   - Пока нет, не было времени. Ирландец мрачно улыбнулся.
   - Так давайте же займемся этим, господин заместитель-сан. Если и  есть  в
мире место, где нет недостатка в магнитофонах, так это - Япония.
   Всего пленок было восемь. На пятой из них  была  зафиксирована  неудачная
попытка Шванберга выкачать из Ходамы и братьев Намака  побольше  денег.  Все
встало на свои места.
   Йошокава многозначительно посмотрел на Паука, и тот кивнул.
   -  Фицдуэйн-сан,  -  торжественно  сказал  фактический  глава  Столичного
департамента полиции. - Вы предложили план действий, который мог  бы  помочь
нам решить нашу проблему, и  попросили  поддержки  общества  ?Гамма?,  чтобы
осуществить его.
   Фицдуэйн кивнул.
   - В игре всего несколько игроков, - сказал он. - Стравив их между  собой,
мы подорвем  их  силу,  а  под  конец  сами  слегка  передернем  карты.  Нам
необходимы предсказуемые  последствия.  Действовать  по  правилам  в  данном
случае не лучший способ достичь цели.
   - Ситуация действительно исключительная,  -  согласился  Паук.  -  Мы  ее
обсуждали. С этой минуты, Фицдуэйн-сан,  вы  пользуетесь  полной  поддержкой
общества ?Гамма?.
   - Будет пролито немало крови, - напрямик заявил Фицдуэйн.  Он  не  хотел,
чтобы после  того,  как  его  схема  начнет  осуществляться,  возникли  хоть
малейшие колебания. - Вы уверены, что готовы к этому?
   Паук и Йошокава согласно кивнули.
   Фицдуэйн посмотрел на Чифуни.
   - Тогда за дело! Начнем с летательного аппарата.

Глава 24

Япония, Токио, 11 июля

   - КТО?! - заорал Фумио Намака в  телефонную  трубку.  Он  был  совершенно
растерян, потрясен, сбит с толку и внезапно  разозлился  на  эту  безмозглую
секретаршу за пультом  селектора,  которая  наверняка  не  разобралась,  кто
звонит.
   - Ты ошиблась, девчонка! Этот гайдзин ни за что  не  осмелится  позвонить
мне, сюда! Это невероятно, совершенно невозможно.
   Последовала  небольшая  пауза,  пока  секретарша   соображала,   как   ей
поступить. Она-то знала, что не ошиблась,  вот  только  Намака-сан,  который
всегда разговаривал негромко и спокойно, казалось, готов был задушить ее.
   Секретарше очень хотелось дать звонившему отбой, но она все  же  решилась
сделать еще одну попытку.
   - Прошу прощения, Намака-сан, - сказала она  негромко  и  с  подчеркнутым
уважением, - но гайдзин настаивает, что он и  есть  Фицдуэйн-сан  и  что  он
должен побеседовать с вами по важному вопросу.
   Фумио  вдруг  обратил  внимание,  как   сильно   дрожат   его   руки   от
неконтролируемой ярости и гнева. Этот гайдзин убил его брата,  единственного
человека на  свете,  которого  Фумио  любил  по-настоящему.  Когда  раздался
звонок, он как раз размышлял над тем, как ему уничтожить Фицдуэйна.  Хватило
же у него наглости позвонить самому!
   Да, совершенно неслыханная и непростительная  дерзость.  Интересно,  чего
хочет  этот  убийца?  А  может  быть,  из  этого  звонка   удастся   извлечь
какое-нибудь преимущество? Гайдзин оказался крепким орешком,  однако,  может
быть, все же удастся заманить его в ситуацию, где он окажется  беспомощен  и
погибнет?
   Со дня смерти Кеи для Фумио не было ничего важнее мести. Ничего.
   Фумио взял себя в руки.
   - Соединяйте, - неожиданно распорядился он. Разговор  продолжался  меньше
чем три минуты. Положив трубку на  рычаги,  Фумио  почувствовал,  как  часто
бьется его сердце. Он представлял себе лицо Фицдуэйна,  искаженное  смертной
мукой, представлял его страх и слышал его крики. Он уже  предвкушал  близкую
месть, так как гайдзин только что сам вызвался встретиться со своей судьбой.
   На этот раз Фумио не сделает ошибки. Он использует самых страшных,  самых
опытных убийц, каких он только знал. Ему казалось, что это дельце как нельзя
лучше подходит для ?Яибо? м Ошимы-сан. Рейко Ошима, безусловно,  была  самым
опасным человеком из всех, кому он мог приказывать.
   Фумио вспомнил, как Ошима поступила  с  французом,  другом  Фицдуэйна,  и
улыбнулся впервые с тех пор, как узнал о гибели Кеи.

***

В комнате царила почти полная темнота.
   Шванберг уже привык к эксцентричному поведению  Кацуды,  к  тому  же  при
нормальном  освещении  на  главаря  якудза   смотреть   было   действительно
неприятно. Но в данном случае американцу все-таки  необходимо  было  немного
света.
   Он принес с собой план дома и, что было еще  важнее,  прилегающего  сада.
Шванберг хотел обсудить с Кацудой подробности предстоящей  операции,  однако
он не был уверен, что у них получится что-нибудь путное, если ни один из них
ничего не разгладит в темноте.
   Кацуда сразу понял его, отдал  какое-то  распоряжение,  и  на  его  столе
вспыхнул направленный свет. Сам он, по обыкновению, оставался в темноте.
   Шванберг знал Кацуду довольно давно, поэтому не  стал  тратить  время  на
условности и приличия. Он считал, что, каким бы могущественным и влиятельным
ни был Кацуда в своей  собственной  среде,  по  отношению  нему,  Шванбергу,
главарь якудза оставался простым  наемником  и  заслуживал  соответствующего
обращения. В конце концов, на одном Кацуде свет клином не сошелся.  Найдется
немало других охотников стать куромаку, так что в случае обострения ситуации
Кацуду можно было и заменить.
   Со  своей  стороны,  Кацуда  презирал  своего  американского  патрона  за
грубость, за плохие  манеры  и  ненавидел  его  самонадеянность.  Он  терпел
Шванберга только потому, что их отношения, по крайней мере в  прошлом,  были
взаимовыгодными.
   В последнее время, однако,  его  все  чаще  посещали  сомнения.  Убийство
Ходамы должно было вызвать ?эффект домино?, который смел бы братьев Намака и
возвел бы Кацуду на трон  куромаку.  Ничего  подобного  не  случилось.  Даже
несмотря  на  гибель  старшего  брата,  империя  Намака,   хотя   и   слегка
обескровленная, продолжала стоять как прежде. Это  тревожное  обстоятельство
не слишком благоприятно отразилось на репутации и  влиянии  Шванберга,  ведь
именно он начал войну против  Ходамы,  пообещав  привести  в  действие  свои
могущественные политические связи, чтобы довести игру до конца. Но  обещания
своего он пока не сдержал.
   Кацуда часто задумывался, виноват ли Шванберг в своих  неудачах  сам  или
это является лишь  одним  из  симптомов  общего  падения  авторитета  США  в
Тихоокеанском бассейне. Взвешивая эти две возможности, он пришел  к  выводу,
что все дело именно в этом малосимпатичном гайдзине, так как все  инвестиции
Кацуды в американскую экономику  чувствовали  себя  прекрасно  и  приносили,
особенно  в  последнее  время,  вполне  приличный  доход.   Увы,   оживление
американской экономики ничем не могло помочь  Шванбергу  в  решении  стоящей
перед ним проблемы.
   Шванберг  расстелил  чертеж  на  столе  и  прижал  по  углам  несколькими
нефритовыми статуэтками и небольшим бронзовым Буддой. Кацуда едва сдержался.
Каждая нефритовая безделушка стоила баснословно дорого, намного больше,  чем
официальная  зарплата  Шванберга  в  ЦРУ  за  несколько   лет.   Несомненно,
американец был настоящим невежественным варваром.
   Нарисованный на бумаге план показался Кацуде знакомым. Действуя по своему
обыкновению предельно неучтиво и нимало не  задумываясь  о  чужом  удобстве,
Шванберг расстелил документ так,  что  главарь  якудза  видел  план  как  бы
перевернутым. Несмотря на это, Кацуде показалось, что он  узнает  план  дома
Ходамы, по которому они готовились к налету.
   Обычно Кацуда был вежлив и сдержан, однако  годы  общения  со  Шванбергом
приучили его к тому, что в мире есть  по  крайней  мере  один  человек,  для
которого вежливость была пустым звуком. Гайдзин был так же чувствителен, как
корзина с черноземом.
   - Шванберг-сан, - сказал Кацуда несколько  более  сурово,  чем  требовали
правила этикета. - У меня нет ни малейшего представления, о чем вы говорите.
   Шванберг сдавленно захихикал.
   - Фицдуэйн, этот наивный болван, уберет для нас Фумио Намака. Когда  этот
колченогий ублюдок не будет стоять на нашем  пути,  мы  спокойненько  и  без
потерь доберемся до цели, как и планировалось с самого начала.
   - Какая-нибудь мелочь снова может все  испортить,  Шванберг-сан,  -  сухо
заметил Кацуда.
   - Фицдуэйн  приходил  ко  мне,  -  перебил  Шванберг  нетерпеливо.  -  Он
недолюбливает меня, это факт, но он уверен, что мы - его союзники в борьбе с
Намака. Он хочет убрать Фумио с дороги и считает, что мы тоже  этого  хотим.
Поэтому он и предложил нам, вернее  -  тебе,  возможность  довести  дело  до
конца. Самое смешное заключается в том, что ирландец считает Фумио  виновным
в смерти Адачи. Мы здорово  придумали  бросить  тело  в  аквариум  -  сердце
империи Намака слишком близко, чтобы все  это  было  случайным  совпадением.
Так, во всяком случае, думает Фицдуэйн, и мы не будем его разочаровывать.
   Кацуда почувствовал, что  этот  неотесанный  кретин  раздражает  его  все
сильнее. Понемногу он начинал понимать, что к  чему,  однако  никак  не  мог
взять в толк, при чем тут план дома Ходамы.
   - С тех пор как мы устранили Ходаму, - напомнил он, - мои люди  постоянно
пытались подобраться к братьям Намака, но без особого успеха. К счастью  для
нас, Кеи мертв, однако  после  смерти  старшего  брата  Фумио  окружил  себя
тройным кольцом безопасности.  До  него  никак  нельзя  добраться,  и  я  не
понимаю, как вмешательство вашего Фицдуэйна может изменить ситуацию.
   Чтобы лишний раз подчеркнуть важность  своих  слов,  Шванберг  наклонился
вперед. Кацуда стоял в тени, футах в четырех от  стола,  но  ему  все  равно
казалось, что он чувствует на своем лице тяжелое дыхание Шванберга, а брызги
слюны, вылетевшие изо рта американца,  когда  тот  заговорил  с  неожиданным
энтузиазмом, даже попали ему на руку и на подбородок. Кацуда  с  отвращением
отступил еще на шаг.
   - Давай я объясню просто, - горячился Шванберг. - Как  ты  думаешь,  чего
Фумио хочет теперь больше всего на  свете?  Какие  картины  являются  ему  в
ночных видениях?
   Кацуда ненадолго задумался. На этот вопрос ответить было очень легко;  он
хорошо знал Ходаму и знал братьев Намака, он изучил их характеры и  привычки
еще до того, как сделать свой первый шаг.
   - Ирландец прикончил его брата, - сказал Кацуда,  слегка  улыбнувшись.  -
Фумио хочет, чтобы  ему  принесли  на  блюде  голову  Фицдуэйна.  Затем  он,
возможно, отправится за моей.
   Шванберг просиял.
   - Отлично, Кацуда, угодил в точку. Отныне Фицдуэйн - его  заклятый  враг.
Ты совершенно прав.
   - Значит, Фицдуэйн станет нашей наживкой, - медленно проговорил якудза. -
Охотясь за ним, Фумио вылезет из норы.
   Шванберг кивнул.
   - Совершенно верно. Произошло же вот  что:  Фицдуэйн  позвонил  Фумио  по
телефону и предложил встретиться. Ирландец натрепал  Намака  всякой  чепухи:
дескать он хочет урегулировать отношения, и что они,  мол,  квиты,  так  как
Фицдуэйн не только сам чуть не погиб, но и потерял своего лучшего  друга,  а
Фумио - брата. Намака согласился на встречу, однако намерения у него  отнюдь
не самые мирные. Просто он очень хочет увидеть своими глазами, как Фицдуэйна
будут резать на куски.
   - И где состоится встреча? - спросил Кацуда.
   - Это - самая пикантная  подробность,  -  заявил  Шванберг.  -  Фицдуэйну
при