Чифуни Танабу была превосходным стрелком.

***

Адачи работал со стандартными опросными листами, которые использовались в расследовании убийств, и поправлял на компьютере личный план оперативной деятельности.
   Несколько недель работы показали, что Ходама был в очень многих местах  и
встречался едва ли не со всеми. К тому же он прожил чертовски длинную жизнь.
Если следовать классической процедуре допроса  всех  друзей  и  знакомых,  а
потом проверять и сравнивать между собой их показания, то на это могла  уйти
целая вечность. Что касается поиска  людей,  у  которых  могли  быть  веские
причины разделаться с Ходамой... Проще было найти тех, у кого  их  не  было.
Старик интриговал, строил козни, подкупал и хитрил всю  свою  жизнь.  Список
его врагов мог оказаться бесконечным.
   Где-то должны были быть спрятаны его записи. В доме они ничего не  нашли,
однако Адачи обнадеживало то обстоятельство, что они не нации также  никаких
признаков, указывающих на то, что хотя  бы  один  листок  бумаги  был  изъят
преступниками. В резиденции Ходамы не было  ни  пустых  полок,  ни  вскрытых
ящиков с досье, ни взломанных сейфов. Адачи считал, что старик держал важные
документы где-то в другом месте. Он был чертовски осторожным старым  хрычом,
и такой поступок вполне  вписывался  в  его  характер.  Впрочем,  не  стоило
отбрасывать и такой вариант, что в доме, где все же что-то  было,  поработал
настоящий профессионал - мастер своего дела. Это само по  себе  давало  пищу
для неприятных раздумий.
   В усадьбе Ходамы они обнаружили  и  видеокамеру,  которая  записывала  на
пленку  всех  входящих  и  выходящих.  Очевидно,  Ходаме   нравилось   вести
постоянное видеонаблюдение за своими посетителями, но так, чтобы они об этом
не догадывались. Видеозапись была скремблирована и нуждалась в  расшифровке.
В настоящее время инженеры из техотдела  пытались  расшифровать  пленку,  но
пока безрезультатно. Адачи же просто не находил себе места. Вполне вероятно,
что им в руки попала  полная  видеозапись  нападения,  а  они  не  могли  ее
прочитать! Кстати, почему преступники не забрали и не уничтожили пленку?  Не
заметили? Во всем остальном они, однако, действовали скрупулезно и предельно
аккуратно. Попадутся ли они на этом,  или  по  какой-то,  одним  им  ведомой
причине, преступники намеренно оставили запись?
   - Босс! - окликнул его Фудзивара. Адачи поднял голову.
   Инспектор Фудзивара размахивал телефонной трубкой и приветливо скалился.
   - У нас есть прогресс, босс! Мы проверили слуг Ходамы, и в доме у некоего
Моринаги обнаружили кое-что любопытное.
   - Кто, черт возьми, такой этот Моринага? - нелюбезно  откликнулся  Адачи.
Он изрядно устал, к тому же у него было такое ощущение, что  бумажная  волна
вот-вот захлестнет его с головой.  Рапорты  на  термочувствительной  бумаге,
которая использовалась в миниатюрных компьютерах со встроенными  принтерами,
повсеместно распространившимися в японском делопроизводстве, были разбросаны
повсюду, перемежаясь со скрученными рулонами свежеполученных  факсов.  Адачи
часто скучал по  простой  бумаге;  мало  того,  что  термобумага  стремилась
свернуться в руках в  тоненькую  трубочку,  она  вдобавок  довольно  скверно
переносила прямой солнечный свет. Буквы на ней начинали бледнеть и  исчезали
прямо  на  глазах.  Детектив-суперинтендант  уже   предвидел,   как   важное
сообщение, например ?Убийцей является...?, исчезнет со страницы еще до того,
как он успеет дочитать его до конца.
   -  Харуми  Моринага  был  одним  из  телохранителей  Ходамы,  -  объяснил
Фудзивара невозмутимо. - Его застрелили в доме; очередь в грудь и две пули в
шею. Ему около двадцати пяти лет, и для своей работы он довольно щуплый...
   Адачи быстро просмотрел свое досье. Большинство жертв он знал  только  по
фотографиям, сделанным с трупов. Эти снимки, как ни странно, лучше  помогали
ему составить свое мнение об убитых. Старые фотографии тех же  самых  людей,
сделанные  пока  они  были  живы  и  собранные  оперативниками  в   процессе
расследования,  казались  ему   какими-то   нереальными.   Самый   яркий   и
запоминающийся образ бывал запечатлен на самом последнем снимке - на  снимке
фотографа-криминалиста.
   Найдя цветной снимок, на котором виднелась кровавая каша,  оставшаяся  от
Моринаги, Адачи кивнул Фудзиваре.
   - Его отец, - продолжил инспектор, - служил Ходаме много лет. Похоже, что
отношения между сыном и отцом не были самыми теплыми: отец желал, чтобы  сын
поддержал семейную традицию и начал работать на Ходаму, а  молодой  Моринаги
стремился найти свой путь в жизни. В конце концов, он нанялся  на  работу  в
крупную корпорацию. Неожиданно он оставил службу и, подчинившись требованиям
отца, стал работать у Ходамы.
   Адачи кивнул. С самого начала они подозревали, что  кто-то  из  слуг  был
подкуплен. В убийствах подобного рода это была обычная практика, к  тому  же
внешние ворота остались целы. Либо кто-то сообщил нападавшим код замка, либо
он был им известен заранее.
   - Мы обнаружили кое-какие  документы,  касающиеся  финансового  положения
Моринаги-младшего, - сказал Фудзивара. - Он слишком много покупал  на  рынке
ценных бумаг, гораздо больше, чем мог бы себе позволить со своим  Жалованьем
телохранителя. Кроме того, в его  квартире  оказалось  больше  миллиона  йен
наличными.
   Фудзивара продолжал ухмыляться, и Адачи спросил:
   - Что-нибудь еще?
   - В одном из его костюмов мы нашли квитанцию  из  ночного  клуба  и  пару
членских  карточек.  Отправившись  по  этим  адресам  и  допросив   тамошних
служащих, требуя чтобы они опознали Моринагу и людей, которые были с ним, мы
узнали  кое-что  любопытное.  Моринага  встречался  с  людьми   из   ?Намака
Корпорейшн?.
   - Эни-бени-рес, квинтер-финтер-жес! - сказал Адачи.
   - Что это значит, босс? - поинтересовался инспектор Фудзивара.
   - Будь я проклят, если я знаю, - откликнулся Адачи. - Давай  прихватим  с
собой кого-нибудь из наших и сходим попьем пива.

***

Чифуни лежала на полу, спрятавшись за штабелем упаковочных ящиков на третьем этаже склада, расположенного в глубине района Гинза неподалеку от Рыбного рынка, коротая время за размышлениями о психологии информаторов.
   В одном из контейнеров, судя по  надписи,  находился  острый  вьетнамский
соус ?Нуок Мам?, и Чифуни подумала,  что  одна  или  две  бутылки  наверняка
разбились при транспортировке: от контейнера разило гнилой рыбой. Морщась от
непереносимой вони, Чифуни задумалась, куда  девался  старый  добрый  соевый
соус, к которому она привыкла. Средняя продолжительность жизни японцев  была
гораздо  выше,  чем  у  любой  другой   национальности,   что   лишний   раз
свидетельствовало о том, что  традиционная  японская  пища  не  нуждается  в
улучшениях.
   Строго говоря, если оценивать проблему информаторов с точки зрения чистой
функциональности - в личных встречах  не  было  никакой  нужды.  Необходимые
сведения можно было получить по телефону, по радио, по  факсу  или  даже  по
почте, не говоря уже о  более  экзотических  способах  передачи  информации,
которые давно облюбовали шпионы:  тайниках,  выдолбленных  кирпичах,  дуплах
деревьев и тому подобных. В конце  концов,  любой  мало-мальски  подкованный
человек мог воспользоваться системой ?Компьюсерва?.
   Нет,  сама  по  себе  передача  информации  не  требовала  такой  опасной
процедуры, как личная встреча.  Именно  человеческий  аспект  этой  проблемы
диктовал необходимость столь непрактичной и функционально  излишней  детали,
как встреча лицом к лицу оперативного работника и его информатора.
   В соответствии с принятой  в  ?Кванчо?  стандартной  системой  подготовки
Чифуни проходила обучение не только в своей спецслужбе, но стажировалась и в
иностранной  разведывательной   организации.   Обычно   такой   организацией
выступало ЦРУ, однако в последнее время экономические успехи Японии породили
вполне объяснимое желание  добиться  определенной  независимости  и  в  этих
вопросах. Начиная с конца шестидесятых годов, престиж Соединенных Штатов  и,
соответственно, ЦРУ упал в результате войны  во  Вьетнаме  настолько  низко,
что ?Кванчо? решила предпринять  самостоятельные  шаги.  Многие  японцы  уже
тогда  отправлялись  за  границу,  чтобы  перенять  прогрессивный  опыт,   и
первоначальный  толчок,  приведший  к  стремительному   прогрессу   японской
промышленности, был напрямую связан с подобной политикой.
   Что касается разведки, то Израиль оказался для ?Кванчо? настоящей золотой
жилой. Зарубежный период подготовки Чифуни тоже прошел в ?Моссаде?,  точнее,
в его ?Институте?, полное название которого звучало как Институт разведки  и
специальных операций, или ?Ха Моссад ле Модийн ве ле Тафкидим Майухадим?  на
иврите.
   Центр  специальной  подготовки  ?Моссада?,  расположенный  к  северу   от
Тель-Авива,  выпускал  блестяще  подготовленных  катса,  элиту  оперативного
состава, которые составляли костяк израильской разведки. Бабушка Чифуни была
еврейкой, и ?Моссад? об этом знал. Отношение израильской  разведки  к  этому
факту выразилось в особой заботе и тщательности, с которой Чифуни готовили к
дальнейшей деятельности.
   Однако именно японская кровь заставляла Чифуни  Танабу  пойти  на  личную
встречу  со  своим  информатором.  Ее   израильские   инструкторы   не   раз
подчеркивали  нежелательность  и  неизбежную  опасность  подобных  свиданий,
настаивая на том, что чистая логика диктует  необходимость  сведения  личных
контактов к минимуму. Однако японское воспитание  Чифуни  и  та  подготовка,
которую она прошла в ?Кванчо?, не позволяли ей забыть о ниндо - человеческих
чувствах.
   Ниндо лежало в основе всех человеческих взаимоотношений,  будь  это  даже
отношения  между  полицейским  и  якудза,   между   оперативным   работником
спецслужбы и его информатором. В Японии,  даже  в  смертельно  опасном  деле
противостояния терроризму,  необходимо  было  уважать  чужое  гири  -  чужие
обязательства и долг. Сама Чифуни постоянно чувствовала  свои  обязательства
перед информаторами, работавшими  на  нее.  Практика  показывала,  что  люди
всегда чувствуют подобное отношение и,  как  правило,  отвечают  тем  же,  а
образовавшаяся крепкая связь оплачивалась сторицей, повышая ценность добытой
информации.
   Цена, которую платила Чифуни, заключалась в том,  что  ее  жизнь  нередко
подвергалась опасности. Ответом на  опасность  была  ее  собственная  версия
известного принципа ?ходи тихо и носи  с  собой  палку?.  К  каждой  встрече
Чифуни готовилась загодя и со всеми предосторожностями, а вместо палки брала
с собой ?беретту? с глушителем.
   В отсутствие  ?железной?  легенды,  защищенной  от  всяких  случайностей,
Чифуни постоянно меняла места встреч, стараясь, чтобы сценарий  предстоящего
события выглядел наиболее правдоподобно.
   В данном конкретном случае ее  информатор,  женщина  под  кодовым  именем
Железная Шкатулка, имела  брата,  который  работал  учетчиком  в  ассоциации
импортеров продовольствия, владевшей этим  складом.  У  него  был  небольшой
отгороженный кабинетик на первом этаже, и сестра в любое время могла зайти к
нему, не вызывая подозрений. Даже сейчас ее брат все еще  работал  со  своим
калькулятором, пытаясь подвести баланс, хотя  все  складские  рабочие  давно
разошлись. Впрочем, эта работа всегда  была  неблагодарной,  особенно  когда
дело  касалось  продуктов:  товар  упаковывался  в  компактные   коробки   и
разворовывался чуть ли не со скоростью поступления. Брат  Железной  Шкатулки
был убежден, что у контейнеров с продовольствием внизу растут ноги.
   Имя  Железная  Шкатулка  было  наугад  выбрано  компьютером  ?Кванчо?   и
нисколько не шло изящной, стройной и довольно симпатичной двадцатисемилетней
провизорше из аптеки, которую поджидала Чифуни. Настоящее имя  ее  было  Юко
Дои.
   Мисс Юко Дои принадлежала к террористической группе, называвшейся ?Лезвие
меча в правой  руке  Императора?.  Произнести  все  это  было  нелегко  даже
по-японски, поэтому гораздо чаще их называли просто ?Яибо? - ?Лезвие  меча?.
Несмотря на свое неуклюжее, выспреннее название и  правые  взгляды,  которые
они исповедовали, ?Яибо? вовсе  не  были  безобидными  или  смешными.  После
японской ?Красной Армии?, они  были  наиболее  эффективной  террористической
организацией, которая специализировалась на убийствах.
   Организационно ?Яибо? состояла  из  законспирированных  подпольных  ячеек
численностью по пять человек в  каждой,  в  которые  было  почти  невозможно
внедриться. Железная Шкатулка попала в поле зрения Чифуни чисто случайно,  в
результате крайне удачного стечения обстоятельств, а если  более  конкретно,
то вследствие неприятного обычая ?Яибо? проводить регулярные  чистки,  когда
террористы избавлялись от своих собственных людей,  заподозренных  в  утечке
информации.
   Любовник Юко Дои и стал одной  из  жертв  очередной  чистки.  Вся  ячейка
избивала его ногами на  протяжении  нескольких  дней  и  наконец  забила  до
смерти. Железная Шкатулка даже принимала в этом участие, но в результате  ее
идеализм сильно пошатнулся. Некоторое время она сомневалась, но потом все же
позвонила в ?Кидотаи? - отдел полиции, отвечающий за общественный порядок, и
который - если верить сообщениям средств массовой информации - находился  на
переднем крае борьбы с терроризмом. Уже оттуда ее передали  в  ?Кванчо?  для
дальнейшей разработки.
   Двигаясь медленно и осторожно,  Чифуни  перебралась  из-за  контейнера  с
соусом за штабель мешков с рисом; запах тут был, конечно, ни при чем, просто
ей пришло в голову, что если начнется пальба, то мешки с  рисом  защитят  ее
надежнее, чем стеклянные бутылки с соусом. Хорошо бы это  оказался  японский
рис; благодаря дотациям он стоил в несколько раз дороже мировой цены на этот
вид продовольствия, однако каждому добропорядочному  японцу  было  известно,
что японскому рису нет равных.
   Внезапно  ожил  и  застонал  грузовой  лифт.  Складское  помещение   было
прямоугольной формы, и лестница с лифтом находились  рядом,  в  его  дальнем
конце. Чифуни, спрятавшись за мешками  прямо  напротив  дверей  лифта,  была
надежно прикрыта, и в то же время в считанные секунды могла  добраться  либо
до лестницы,  либо  до  пожарного  выхода.  Подготовить  путь  для  быстрого
отступления - такова была одна из первых заповедей, которые  она  усвоила  в
процессе своей учебы. Бессмысленный героизм среди  сотрудников  ?Кванчо?  не
поощрялся.
   В  шахте  лифта  что-то  скрипнуло,  застучало  и  завыло,  потом   двери
открылись.
   Взгляд Чифуни был прикован  к  дверям.  Она  ожидала  появления  Железной
Шкатулки в ее обычном одеянии - шикарном костюме, туфлях на чересчур высоком
каблуке и белоснежной накрахмаленной блузке, однако с тем же успехом это мог
быть ночной сторож,  обходящий  склады  и  заодно  присматривающий,  чем  бы
поживиться.  Чифуни  уже  знала,  что  он  с  чисто   японской   скромностью
довольствуется одной коробкой за ночь.
   На складе было полутемно, очевидно - из соображений  сохранности  товара,
однако под самым потолком, в местах где сходились штабеля и стеллажи, висело
несколько тусклых электролампочек без абажуров. Впрочем, грязный  потолок  и
бурый картон упаковочных коробок поглощали большую часть их  слабого  света,
так что разглядеть что-либо в подробностях было почти невозможно.
   Чифуни внезапно пришло в голову, что ей следовало взять с собой приставку
ночного видения, однако она  прекрасно  понимала,  что  на  практике  полное
совершенство практически недостижимо, и она не стала корить себя. Она решила
воспользоваться прицелом своей ?беретты?, направив оружие на дверь  лифта  в
тот самый момент, когда маленькая фигурка не то в слаксах, не  то  в  брюках
перешагнула через порог и остановилась, растерянно оглядываясь по сторонам.
   Это была Юко Дои. Чифуни отметила этот факт совершенно  механически,  так
как ее внимание привлекла неожиданно вспыхнувшая  в  окуляре  красная  точка
маркера. Она реагировала только на  инфракрасное  излучение,  что  в  данном
случае означало одно:  кто-то  выщупывал  темноту  склада  при  помощи  луча
инфракрасного света, невидимого простым глазом, но который можно было  легко
обнаружить при помощи приставки ночного видения или прицела ?Эпси?.  Значит,
кто-то еще, не желающий быть обнаруженным, затаился на складе.
   Чифуни проследила, откуда был направлен луч. С помощью прицела  это  было
сделать так же легко, как проследить за лучом обычного,  видимого  света.  В
конце концов, взгляд молодой женщины остановился на грубой деревянной  клети
над  шахтой  лифта,  в  которой  помещалось  машинное  отделение.  Она  сама
подумывала о том, чтобы спрятаться там, и теперь не сдержала  легкой  дрожи.
Вторым вопросом, который ее весьма занимал, был такой:  как  они  пробрались
туда мимо меня?
   На этот вопрос могло быть два ответа: либо соглядатай занял свою  позицию
до  прихода  Чифуни  и  теперь  знал,  где  находится  оперативный  работник
?Кванчо?, либо противник, или  противники,  проникли  в  машинное  отделение
непосредственно  через  крышу,  через  люк  элеватора.   Чифуни   попыталась
припомнить, видела ли она когда-нибудь такой люк, и решила, что нет.  Ничего
удивительного в этом, однако, не было; здание склада, безобразное и  грубое,
было построено, судя по его виду, сразу после войны, в лихорадочной  спешке,
когда  мало  кого  интересовали   стандартное   проектирование   и   правила
домостроительства.
   Юко Дои нерешительно шагнула вперед как раз в тот  момент,  когда  Чифуни
пришла к своим малоутешительным выводам. В следующий миг в окошке  машинного
отделения  сверкнуло  пламя,  грохнул  гулкий  взрыв,  и  штабель  ящиков  с
вьетнамским соусом, за которым совсем недавно пряталась Чифуни, разлетелся в
стороны смертоносным дождем шрапнели и стеклянных осколков.
   Запасы  соуса  были  уничтожены  почти  целиком,  но  стрелявшему   этого
показалось мало. Не прошло и двух секунд, как гранатомет снова выстрелил,  и
зловонная лужа с шипением испарилась. Горячие осколки металла с тупым звуком
вонзались в мешки с рисом, и Чифуни инстинктивно  пригнулась,  задыхаясь  от
вони. С ног до головы она была забрызгана темной жидкостью с запахом гниющей
рыбы.
   Юко Дои скрючилась на полу, пытаясь найти  укрытие  за  штабелем  круглых
жестянок с жидким пищевым маслом. Она что-то выкрикивала,  а  из  отверстий,
пробитых  в  жести  осколками  гранаты,  с  бульканьем  вытекала   скользкая
жидкость.
   Дверь в машинное отделение с треском распахнулась,  и  оттуда  выпрыгнули
три темные фигуры в закрывающих лицо  лыжных  масках.  Двое  из  них,  держа
автоматы на ремне, схватили Юко  Дои,  а  третий,  вооруженный  американской
винтовкой М-1 6, встал на страже. Чифуни заметила, что винтовка, которую  он
держал на изготовку, снабжена подствольным гранатометом.
   Чифуни поняла, что ее считают мертвой. То,  что  она  уцелела,  произошло
чисто случайно, а отнюдь не потому, что  преступники  слабо  старались:  две
гранаты М-79 против одного оперативного  сотрудника  ?Кванчо?  и  нескольких
ящиков рыбного соуса можно было сравнить со стрельбой из пушки по  воробьям.
Взрывы уничтожили все лампы над тем местом, где пряталась Чифуни, и она  еще
ниже пригнулась за мешками с  рисом,  укрытая  спасительной  темнотой.  Один
пистолет против трех автоматических винтовок - это были слишком уж  неравные
шансы. Не было никакого смысла погибать ради спасения информатора.
   Несколько мгновений японское гири и еврейский прагматизм  боролись  между
собой, однако в конце концов победило чистое раздражение. Чифуни не  желала,
чтобы три гусака, хоть и вооруженные до зубов, испортили ей всю обедню.  Тем
временем до ее слуха донесся  испуганный  вопль,  а  выглянув  из-за  своего
укрытия, Чифуни увидела холодный блеск металла. Юко Дои  боролась  изо  всех
сил, но один из террористов заставил ее опуститься на колени, а второй занес
над ее голово