Он сказал, что понимает, насколько неприятный инцидент случился  с  ним
недавно, однако лично он ни в коей мере не обвиняет Столичный департамент  и
приносит свои искренние извинения - и сожаления тоже - в связи с причиненным
неудобством.
   Заместитель начальника департамента заинтересованно взглянул на Адачи.
   - Фицдуэйн-сан предлагает, - продолжил детектив-суперинтендант,  -  чтобы
все происшествие было представлено в  пресс-релизе  как  столкновение  между
двумя кон курирующими группировками якудза,  которое  удалось  приостановить
благодаря умелым действиям полиции. Кроме того, он предлагает сделать героем
дня молодого полицейского, которого Фицдуэйн-сан вынужден был нокаутировать;
оябун, в конце концов, был застрелен из его револьвера, так  что  это  будет
наиболее логично. Фицдуэйн-сан  вдобавок  почтительно  предлагает  наградить
молодого полицейского медалью.
   Паук выдохнул воздух, причем Адачи показалось, что он сделал это чересчур
медленно.  В  том,  что  касалось  способности  тянуть  время,   заместитель
начальника полиции был настоящим гением, не переставая при этом  производить
впечатление  человека,  который  держит  нити  разговора  в   своих   руках.
Окружающим приходилось подолгу и с  замиранием  сердца  ждать,  пока  оракул
заговорит.  Колебание  Паук  сумел  превратить  в  высокое  искусство  и   с
наслаждением им пользовался.
   Секунды шли. Адачи был положительно потрясен тем,  сколько  времени  этот
невзрачный маленький человек может обходиться без воздуха. Должно быть, он в
очень хорошей форме,  вот  только  когда  он  тренируется?  Никто  не  видел
господина Иноки в полицейском зале для единоборств. Вероятно,  он  по  ночам
бегает трусцой вокруг парка Гибия.
   Наконец Паук  глубоко  вздохнул  -  к  огромному  облегчению  Адачи  -  и
неожиданно расхохотался.  Адачи  присоединился  к  нему,  сделав  подобающую
паузу. Сабуро Иноки смеялся так, что чуть не  скатился  со  своего  высокого
кресла, но в конце концов взял себя в руки.
   - Давайте так и сделаем, - сказал он. - Это правильное решение. Но  разве
там не было свидетелей происшествия?
   - Те, что были, видели только нападение якудза, - быстро сказал Адачи.  -
Потом они разбежались. То, как действовал  гайдзин,  видели  только  два-три
человека, да и дождь  затруднял  видимость.  Я  думаю,  что  нам  нет  нужды
волноваться - слухов и волнения не будет.
   - Наш друг очень умен, - сказал Паук. - Должно  быть,  в  ирландцах  есть
капля японской крови. Но скажите мне еще вот что, Адачи-сан, чего он хочет?
   Адачи улыбнулся.
   - Фицдуэйн-сан хотел бы продолжать действовать по согласованному плану  и
почтительнейше просит, чтобы ему позволили... - Паук застонал.  -  ...носить
огнестрельное оружие.

Япония, поселок Асумаи к северу от Токио, 10 июня

   Поселок Асумаи располагался на  расстоянии  шестидесяти  миль  от  Токио,
поэтому телохранители Фицдуэйна, число которых возросло теперь  до  четырех,
были не очень довольны, когда их подопечный решился на это путешествие.
   Их возражения и протесты были столь настойчивыми, что Фицдуэйн,  сидя  за
рулем  полноприводной  ?тойоты?,  которую  спереди  и   сзади   сопровождали
полицейские машины без опознавательных знаков, почти всерьез ожидал, что  им
придется пробиваться  через  пригородные  районы  Токио,  как  какому-нибудь
почтовому  дилижансу,  следующему  через  территорию  враждебно  настроенных
индейцев. Действительность оказалась куда более прозаичной. Путешествие  под
дождем сквозь бесконечные пригороды было утомительным и  скучным  вплоть  до
того момента, когда дома неожиданно расступились, и по  сторонам  зазеленели
рисовые чеки и огороды, а на горизонте показались заросшие соснами холмы.
   Настроение Фицдуэйна  заметно  улучшилось.  Правда,  зелень  лесов  имела
несколько другой оттенок, но все равно они напоминали ему Ирландию. Фицдуэйн
уже успел соскучиться по своему острову и  по  родным  ирландским  пейзажам.
Правда, он часто проклинал тамошнюю неустойчивую погоду и мерзкий климат, но
в душе его продолжало жить притяжение печального, далекого, омытого  дождями
острова. Япония тоже была страной островов, и в  этом  смысле  между  ней  и
Ирландией существовала некая общность.
   Когда  небольшой  караван  машин  въехал  в  поселок,  дождь   неожиданно
прекратился. На глазах Фицдуэйна из домов начали выходить люди с мотыгами  и
серпами в руках, которые  немедленно  принялись  подстригать  и  выравнивали
кустарник по периметру поселка. Было очевидно, что  гражданские  гордость  и
долг сильны даже в жителях такого небольшого поселка, каким был Асумаи.
   Высокая, крепко скроенная фигура человека  шестидесяти  с  небольшим  лет
прислонялась к каменному столбу фонаря иши-доро, установленного перед входом
в скромный двухэтажный домик. Человек широко  ухмыльнулся  Фицдуэйну,  затем
сдержанно  поклонился.  Это  была  уже  какая-то  дикая,  эклектичная  смесь
японского с неяпонским, тем более что высокий  рост,  резкие  черты  лица  и
выдвинутая вперед челюсть выдавали явно не восточное происхождение.
   Человек сжимал в зубах обкуренную трубку и был одет в неглаженую  рубашку
цвета хаки и мешковатые хлопчатобумажные брюки  военного  образца.  С  самых
первых дней войны во Вьетнаме, когда Фицдуэйн только познакомился  с  Майком
Берджином, гардероб последнего нисколько не улучшился.
   - Я ожидал, что застану тебя за работой, -  с  улыбкой  сказал  Фицдуэйн,
кивая в сторону трудившихся неподалеку крестьян.
   Берджин  вынул  трубку  изо  рта.  Его  лицо,   загорелое,   обветренное,
испещренное  склеротическими  прожилками  и  пятнышками  лопнувших  сосудов,
которые  выдавали  склонность  к  неумеренным   возлияниям,   было   покрыто
растительностью, которая колебалась между модной ныне щетиной и  откровенной
неряшливостью. Несмотря на внешне непрезентабельный  вид,  в  его  облике  и
глазах было что-то весомое и достойное.
   - Японцы верят, что Бог создал человека для работы и что  только  работа,
работа и еще раз работа является решением всех проблем, - сказал он.
   - Вот как? - удивился Фицдуэйн. Берджин рассмеялся.
   - Я не японец, - сказал он, - и твое появление, Хьюго, - отличный предлог
вернуться к моим разлагающим западным привычкам.
   - Как ты тут, освоился? - поинтересовался Фицдуэйн.  Майк,  закаленный  в
боях военный корреспондент, изъездивший всю Азию вдоль и поперек, был своего
рода наставником и учителем молодого фотокора, каким  был  Фицдуэйн.  Теперь
ему было любопытно, удалось ли Берджину адаптироваться к японским  условиям.
Майк обосновался в Стране восходящего солнца в середине  семидесятых,  сразу
после окончания войны во Вьетнаме. Помнится, он сказал по этому поводу,  что
Тихоокеанское побережье -  это  место,  где  будут  разворачиваться  великие
события грядущего. Вспоминая об этом, Фицдуэйн не мог не признать, что  Майк
почти ни в чем не ошибся.
   - Конечно, - усмехнулся Берджин. -  Самое  главное  для  нас,  гайдзинов,
показать, что мы не совсем  дикари.  Некоторые  японские  идеалы  лично  мне
пришлись по сердцу. Дух  общины  здесь  еще  довольно  силен,  а  деньги  не
являются единственным божеством, как на Западе.
   - Черт побери, Майк, что ты знаешь о Западе?! - осклабился Фицдуэйн. -  В
сороковых годах ты торчал здесь же с Мак-Артуром и никогда не  забирался  на
запад дальше Сингапура, не считая редких набегов в Лондон и Нью-Йорк.
   Берджин обнял Фицдуэйна за плечи и слегка подтолкнул его к дверям дома.
   - В самую точку, сынок, - сказал он. - Но хотя губы мои  едва  двигаются,
читать я пока не разучился. В общем,  я  рад  видеть  тебя.  Причем  живого.
Учитывая дело, в которое ты впутался, это кажется вдвойне удивительным.
   Фицдуэйн на самом деле начинал думать примерно так же, однако  ничего  не
сказал. Сняв ботинки и надев тапочки, он обнаружил,  что  они  ему  как  раз
впору. Из этого он заключил, что либо ему  досталась  запасная  пара  Майка,
либо у того регулярно бывают гости-гайдзины. Японцы, даже самые высокие,  не
могли иметь такого размера ноги. Все это было весьма интересно  и  прекрасно
согласовалось с тем, чем Майк, скорее всего, занимался на самом деле.
   Телохранители Фицдуэйна расположились  вокруг  дома,  прикрывая  парадное
крыльцо и черный ход. Когда же Фицдуэйн случайно бросил взгляд за  окно,  то
заметил, как к дому подкатила патрульная полицейская машина со всеми  своими
опознавательными знаками. Что ж, он не мог винить в этом японцев.
   Фицдуэйн опустил шторы-шоджи и уселся напротив Майка за побитый  сосновый
стол.
   -  Спасибо  за  цивилизованные  товары,  -  сказал  Майк,  отрываясь   от
созерцания ящика французского вина, которое привез с собой Фицдуэйн. -  Сакэ
- отличная штука, к тому же дешевая,  однако  бывает  очень  приятно,  когда
что-то иногда напоминает тебе о том, что где-то  еще  существуют  котлы  для
варки мяса. Я не хочу сказать ничего плохого про рис - это великолепная еда!
- но иногда я скучаю по картошке с тушенкой.
   - Гайдзин всегда останется гайдзином, - заметил Фицдуэйн.
   -  Истину  глаголешь,  -  кивнул  Берджин.  На  мгновение  он   замолчал,
задумавшись, и Фицдуэйн вспомнил,  что  его  жена  давно  умерла.  Она  была
японкой, и с ее помощью Майку удалось навести  кое-какие  мосты  с  местными
жителями. Интересно, как обстоит дело сейчас?
   Фицдуэйн вытянул руку вперед и ненадолго  прикрыл  своей  ладонью  пальцы
Майка, лежащие на столе.
   - Я тоже рад видеть тебя, старый  пират,  -  сказал  он  негромко,  но  с
чувством. - Ты - словно монумент достоинствам и преимуществам  не  праведной
жизни. Ты куришь и пьешь, ты перетрахал женщин всех цветов и оттенков  кожи,
какие только встречаются в Азии, ты бывал на передовой и попадал под обстрел
чаще, чем мы попадаем под дождь у себя в Ирландии. И несмотря на все это  ты
по-прежнему выглядишь сногсшибательно!
   Берджин поднял голову, и в его глазах промелькнула неподдельная теплота.
   - Мелкий лгунишка и подхалим, - проворчал  он,  вставая.  -  Пойду  поищу
штопор.
   К тому времени, когда Фицдуэйн закончил свой рассказ, первая бутылка  уже
опустела. Он доверял Майку, поэтому  рассказал  почти  все,  что  произошло,
положившись на его обещание ничего не записывать и никому не рассказывать  о
том, что узнает.
   Выслушав его, Берджин негромко присвистнул и, ухмыляясь, посмотрел  через
стол в лицо Хьюго.
   - На твоем месте  я  бы  позаботился  о  том,  чтобы  полностью  оплатить
страхование жизни.
   - Спасибо за заботу, - сухо  сказал  Фицдуэйн.  -  Надеюсь,  правда,  что
благодаря помощи моих друзей, в число которых я включаю  одного  не  слишком
вежливого, но испытанного ветерана, страховой случай так и не наступит.  Мне
уже надоело быть ходячей мишенью.
   Он улыбнулся и добавил с легкой иронией:
   - Я подумываю о том, чтобы... предупредить кое-какие действия.
   Берджин слегка приподнял брови.
   - Убийство четырех якудза и нокаут полисмену я назвал бы хорошим началом.
Теперь скажи, чем мог бы помочь тебе упомянутый испытанный ветеран?
   -  Мне  нужны  сведения,  -  сказал  Фицдуэйн.  -   История,   подоплека,
перспективы и так далее. До сих пор меня  пичкали  тем,  что  я,  по  мнению
других людей, должен был знать. Но мне необходимо гораздо больше. Я ищу суть
в буквальном смысле этого слова... - Он  потер  кончики  пальцев  подушечкой
большого, силясь подчеркнуть этим  жестом  вещественность  того,  в  чем  он
нуждался. - ...Суть того, против чего я пошел.
   Берджин потянулся.
   - С чего, по-твоему, мне следует начать? - спросил он.
   - С якудза, с  японской  организованной  преступности.  Кроме  того,  мне
хотелось  бы  знать,  что  такое  дайо-кангоку.  Эту  процедуру   собирались
применить к якудза, которых я задержал, но никто почему-то не горел желанием
посвятить меня в подробности.
   Берджин усмехнулся.
   - Это неудивительно, - сказал он. -  Речь  идет  об  очень  деликатном  и
взрывоопасном предмете, причем  таковым  он  является  практически  во  всех
отношениях - в политическом,  в  общественном,  в  смысле  средств  массовой
информации и мирового общественного мнения. Японцы даже в лучшие времена  не
склонны выставлять себя под огонь критики.
   - Так что же такое дайо-кангоку?
   - Это японская система содержания под  стражей,  -  объяснил  Берджин.  -
Метод, который дает девяносто пять  процентов  осужденных  из  общего  числа
задержанных, причем большинство из них  сознаются  добровольно.  Практически
раскалывается почти каждый, кто подвергается дайо-кангоку.  Так  что  можешь
твердо рассчитывать на то, что твои якудза выложат все, что знают.
   - Звучит так, словно мы можем устроить нечто похожее у себя, на Западе, -
задумчиво сказал Фицдуэйн. - Низкий уровень преступности и безопасные  тихие
улицы весьма меня привлекают.
   - Для этого тебе придется импортировать на Запад  японское  население,  -
заметил Берджин. - Все основывается на  японской  убежденности  в  том,  что
группа - важнее всего. Чистосердечное  признание,  по  их  мнению,  является
одним из способов, присоединиться к группе. Японцы не признают наших прав на
молчание; для них важнее признание вины с последующим ее  искуплением.  Если
ты признался в своем проступке, то с тобой обойдутся достаточно мягко. Отказ
сознаться в преступлении расценивается как  проступок  более  страшный,  чем
само уголовно наказуемое деяние. Ты обязан признаться. Подчеркиваю: обязан.
   - И как же это срабатывает? - недоверчиво спросил Хьюго. - Пока  что  мне
видятся только звуконепроницаемые камеры и резиновые дубинки.
   - Ничего подобного, - опроверг Майк. - Никаких грубостей. Речь идет не  о
физическом принуждении, а о тонкой  игре  на  чувствах  и  разуме.  Вкратце,
дайо-кангоку - это такой метод содержания под стражей, когда все три  недели
полиция занимается интенсивной промывкой мозгов, добиваясь признания. Забудь
о правах подозреваемого и об адвокатах! Ты в руках полиции и зависишь только
от ее милосердия... или немилосердия.
   Они сажают тебя в крошечную камеру. С  этого  момента  за  тобой  круглые
сутки следят, а допрашивают столько часов подряд, сколько захотят копы. Тебе
не дают спать. Тебе не дают даже помочиться без разрешения и за каждым твоим
действием  внимательно  наблюдают.  Разговаривать  с  другими   заключенными
запрещено. Сидеть и лежать разрешается только особым  способом.  Короче,  ты
прекращаешь  функционировать  как  независимое   человеческое   существо   и
становишься игрушкой в руках копов. Трех недель,  когда  человек  дуреет  от
недосыпа  и  начинает  галлюцинировать,  обычно  бывает  вполне  достаточно.
Большинство ломается через считанные дни. Вся система нацелена на то,  чтобы
добывать признания, и она их добывает.
   -  Даже  если  человек  невиновен?  -  спросил   Фицдуэйн.   -   Ты   это
подразумеваешь, Майк?
   Берджин молчал, раздумывая, потом сказал:
   - Это я подразумеваю  как  репортер,  когда  пишу  для  западной  прессы.
Недостатки японской системы - хороший материал для печати. Лично я  не  смог
бы так легко отмахнуться от их методов. Японцы  возникли  ниоткуда  и  очень
быстро стали  вторыми  в  мире  по  своему  экономическому  могуществу.  Что
касается преступности и преступников... Черт подери, ты посмотри только, что
делается  в  других  местах!  Или  ты  действительно  готов   спорить,   что
законодательная  система,  например  в  США,  лучше   учитывает   ежедневные
потребности среднего гражданина? Откровенно говоря, никакого сравнения здесь
и быть не может. Японские законы заботятся о спокойствии  и  благе  среднего
японца не в пример лучше. Здесь не просто меньше преступлений; здесь намного
меньше преступлений. Что касается  тщательных  судебных  разбирательств,  то
сама система их не поощряет. Поговори со средним западным  жителем,  который
когда-либо участвовал в судебном разбирательстве, и он пожелает тебе никогда
не иметь дела с законом. Это и долго, и дорого, да и решение в конце  концов
может оказаться предвзятым. Японское решение  проблемы  заключается  в  том,
чтобы лучше управлять страной и держаться от юриспруденции подальше.
   - Я вижу, ты много думал об этом, - уронил Фицдуэйн.
   - В конце концов, я решил тут поселиться  совсем  не  вдруг?  -  объяснил
Берджин. - Я сохранил свой американский паспорт, но мне нравится  многое  из
того, что тут  делается.  Это  общество  и  этот  народ  стоит  воспринимать
всерьез, и один только тот факт, что все здесь сильно  отличается  от  того,
что осталось дома, вовсе не означает, что все здесь не  правильно  и  плохо.
Просто здесь все другое. В некоторых аспектах - лучше, в некоторых -  полное
дерьмо, но таково уж свойство человеческой природы...
   -  Вернемся  к  якудза,  -  сказал  Фицдуэйн.   -   Мне   сообщили,   что
организованная преступность в здешних краях процветает и что некоторые банды
якудза имеют свои гербы, офисы с  вывесками,  на  которых  открытым  текстом
написано их название, даже фирменные бланки. Как это сообразуется с тем, что
ты говорил мне об обществе  с  низким  уровнем  преступности?  После  своего
знакомства с якудза я вовсе не расположен относиться к  ним  по-доброму,  да
и ?Инсуджи-гуми?, сдается мне, никогда не  слышали  о  том,  что  на  улицах
нельзя совершать преступлений. Они чуть не размазали меня по мостовой!
   - В этом-то все и дело, - перебил  Берджин.  -  Японцы  -  реалисты,  они
понимают, что преступность будет существовать всегда. Меньшим  из  зол,  как
они это видят, является существование организованной преступности  в  строго
оговоренных   пределах.   Поэтому   в   Японии   невозможно    существование
преступников-одиночек, корыстных работников ножа и меча. Либо ты вступаешь в
местную банду якудза, либо  отправляешься  кормить  рыб  на  дно  Токийского
залива -  третьего  не  дано.  Такое  положение  дел  особенно  выгодно  для
полицейских. В какой-то степени  якудза  даже  выполняют  часть  полицейских
функций, сводя на нет всю неорганизованную, случайную преступность.
   - Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, -  вздохнул  Фицдуэйн.  -  В
картине, которую ты нарисовал, почему-то  не  нашлось  места  для  корыстной
человеческой природы.
   - Ну, на практике это, конечно, выглядит не так безупречно,  как  я  тебе
только что рассказывал, - кивнул Майк. - Японцы тоже не безгрешны, как и все
живые люди. Конечно, якудза - преступники, со всем, что из  этого  вытекает,
однако эти преступники действуют в конкретных и очень  строгих  рамках,  что
весьма на руку  среднему  гражданину.  Они  занимаются  охраной,  финансовым
рэкетом,  не  брезгуют  воровством,  проституцией,  содержанием  нелегальных
игорных  домов,  но  зато  они  мешают   распространению   сильнодействующих
наркотиков и почти не допускают тяжких преступлений. Да что я тебе объясняю!
Сравни  Нью-Йорк  и  Токио;  где  ты  будешь  чувствовать  себя  в   большей
безопасности?
   - Лично я - в Нью-Йорке, - ответил Фицдуэйн, расхохотавшись.  -  Но  я  с
тобой согласен.
   - Как ни смешно это может показаться, - с увлечением продолжал Майк, - но
сегодня  якудза  исполняют  некоторые  легальные  и  полулегальные  функции.
Например, если ты разбил кому-то машину и желаешь решить дело полюбовно,  то
тебе не следует  нанимать  адвоката,  нужно  просто  обратиться  к  местному
главарю якудза, чтобы он представлял твои интересы. Это и обойдется дешевле,
и проблема будет решена  быстрее.  Просто  удивительно,  насколько  легко  и
просто все оказывается, когда в качестве посредников появляются двое  якудза
и начинают сверкать своими татуированными спинами и животами.  То  же  самое
относится к взиманию долгов с кредиторов  и  даже  к  поискам  политического
покровительства. Политики и якудза очень часто оказываются в одной связке.
   - И как к этому относится общественность? - поинтересовался Фицдуэйн.
   - Нормально, - ответил  Берджин.  -  Здесь  все  опирается  на  структуру
японского