сновываться  на
цене земли в Токио,  по  которой  она  продается,  то,  продав  только  лишь
столицу, можно было бы, правда - в теории, скупить всю землю  в  Соединенных
Штатах. Продав участок в центре Токио, на котором стоит  дворец  Императора,
можно было бы свободно купить всю Канаду!
   - Я так понимаю, что и Намака  сколотили  свое  состояние  на  спекуляции
недвижимостью и землей? - предположил Фицдуэйн.
   - Да, - кивнул Йошокава. - То, что  сразу  после  войны  было  никому  не
нужно, те же старые бомбоубежища,  через  тридцать  лет  стоило  миллионы  и
миллиарды йен.  Намака  специализировались  на  том,  чтобы  убеждать  людей
продавать свои крошечные наделы, причем не  на  их  условиях.  Несговорчивые
владельцы могли внезапно  обнаружить,  что  их  ребенок  пропал,  они  могли
попасть под машину или  просто  исчезнуть.  Все  проделывалось  аккуратно  и
чисто. Несколько раз, когда дело шло о крупных участках, конкуренты  братьев
Намака подверглись нападению правых экстремистов ?Яибо?. И хотя прямой связи
между ними как будто не было, в конечном  счете  результат  их  налетов  был
выгоден Намака.
   - А Ходама? - спросил Фицдуэйн.
   - Он уточнял детали проектов, устанавливал  необходимые  связи  и,  кроме
всего прочего, обеспечивал политическое прикрытие, - объяснил Йошокава. - Но
сам всегда оставался в тени.
   По пути через населенный  пункт,  который,  по  словам  Йошокавы,  и  был
столицей Японии, Фицдуэйн не  раз  обращал  внимание  на  небольшие  зеленые
островки, которые подозрительно напоминали огороды и  посевы.  Некоторые  из
них определенно выглядели как рисовые  плантации,  остальные  были  засажены
овощами.
   - А что здесь, в центре города, делают эти подсобные хозяйства? - спросил
он наконец. - Особенно если участки под застройку так дороги...
   Йошокава почему-то был очень доволен его вопросом.
   -  Больше  пяти  процентов  территории  Токио  по  закону  отведено   для
сельскохозяйственной деятельности, - объяснил он. - Высокая цена на землю  в
столице объясняется не  одними  лишь  рыночными  причинами.  В  значительной
степени она искусственно  раздута.  Кое-кто  хочет?  чтобы  цены  продолжали
ползти вверх, даже если это означает, что средний служащий-сарари больше  не
может позволить себе квартиру в городе и вынужден тратить по три часа в день
на дорогу. Таким образом, политический фактор тоже оказывает влияние на цену
земельных участков.
   Фицдуэйн промолчал. Подавляющее большинство  японцев  из  сил  выбивалось
ради того, чтобы страна достигла  тех  поразительных  успехов,  которых  она
достигла. Вместе с тем изрядная доля общественного богатства, которая должна
была бы вернуться  к  отдельным  работникам  в  качестве  вознаграждения  за
самоотверженный труд, так до них и не доходила.
   Фицдуэйн закрыл глаза и ясно  увидел  паутину,  которой,  питаясь  соками
нации, оплели страну политиканы и организованная преступность.  Правда,  для
самой Японии в этом не было ничего нового, однако степень коррумпированности
потрясла Фицдуэйна.  Он  понимал,  что  тот,  кто  получил  доступ  к  этому
огромному богатству и неограниченной власти, так легко не сдастся.
   Теперь ему стало ясно, что Намака вряд ли  действовали  исключительно  по
собственной  инициативе.  Они   были   всего   лишь   частью   исключительно
могущественной и в то же время невидимой тайной структуры. Снова  татемаи  и
хонни  -  общественно-благополучный  фасад  и  тщательно  скрываемая  самими
японцами реальность. На что и на кого он, Фицдуэйн,  замахнулся?  И  кому  в
этой борьбе можно доверять?
   -  Скажите,  Йошокава-сан,  -  обрядился  он  к   промышленнику.   -   Вы
действительно  считаете,  что  ваше  общество  ?Гамма?  способно  что-нибудь
изменить, иди силы, против которых вы ополчились, стоят чересчур крепка?
   Йошокава посмотрел на него и устала улыбнулся.
   - Уверен, что с некоторой помощью мы справимся, - медленно проговорил он.
***

Потом они приехали в самый центр Токио. Фицдуэйн ожидал увидеть высокую многоэтажную башню, стоящую на оживленной улице городского центра, однако отель ?Фермонт? приятно его удивил. В его архитектуре не было ничего примечательного, и Фицдуэйн сразу признал строение послевоенного периода, возведенное исключительно с утилитарной целью, вне всякого сомнения, впоследствии несколько раз надстроенное.
   Место для него, однако, было выбрано на редкость удачно.  Отель  стоял  в
глубине  квартала,  довольно  далеко  от  дороги,  а  перед  ним  раскинулся
небольшой  парк.  С  другой  стороны  к  нему  вплотную  примыкали  площадки
Императорского дворца. Повсюду росли цветы и деревья, между стволами которых
Фицдуэйн заметил блеск водоема. Очевидно, это был дворцовый ров.
   - Американцы оказали нам услугу, разбомбив Токио, - подал голос Йошокава.
- Раньше  здесь  всегда  не  хватало  гостиниц.  ?Фермонт?  был  выстроен  и
оборудован вскоре после войны в качестве  жилья  для  офицеров  американской
армии.
   - Так что кровати здесь как раз по вашим  размерам,  большой  гайдзин,  -
добавил он и улыбнулся Фицдуэйну. - Надеюсь, вам здесь  понравится.  У  этой
гостиницы есть то, что вы всегда и везде ищете - свой характер.  Что  бы  вы
под этим ни подразумевали...
   - Это есть и в  вас,  Йошокава-сан,  -  Фицдуэйн  воспользовался  случаем
вставить несколько слов.
   Йошокава  улыбнулся  и  слегка  поклонился  в  знак  признательности   за
комплимент. Благодаря  своим  связям  в  полиции  он  прочитал  материалы  о
приключениях Фицдуэйна в Швейцарии  и  понемногу  начинал  понимать,  почему
этому человеку сопутствует успех. Фицдуэйн обладал искренностью и  теплотой.
В отличие от большинства гайдзинов, которые бывали чрезмерно агрессивны  как
в поведении, так и в  манерах,  ирландцу  было  доступно  понимание  простых
человеческих  чувств  -  того,  что  японцы  называли  ниндо.  Фицдуэйн  был
остроумен и умел слушать собеседника. Что бы  он  ни  делал,  он  делал  это
спокойно и доброжелательно, и потому не казался опасным,  несмотря  даже  на
свои  высокий  рост,  хотя  документы,  с  которыми  ознакомился   Йошокава,
утверждали обратное.
   Йошокаву в гостинице узнали сразу. Хотя его фирма и не была такой крупной
как ?Сони?, однако специализировалась она на той же  продукции,  а  Йошокава
считался  одним  из  людей,  которые  в   немалой   степени   способствовали
послевоенному расцвету отрасли. Кроме того, он  был  известным  общественным
деятелем, и его имя регулярно упоминалось в сводках новостей и  на  газетных
полосах. То, что  такой  важный  человек  лично  провожает  гостя  в  отель,
являлось знаком высшего расположения, и Фицдуэйн купался в лучах  отраженной
славы.
   Было много улыбок и поклонов,  и  Фицдуэйн  остался  доволен.  Потом  его
проводили в номер. Несколько свертков, прибывших с  курьером  из  посольства
Ирландии, уже дожидались его, аккуратно сложенные в ногах кровати.
   Прежде чем Йошокава отбыл, они с Фицдуэйном еще раз прошлись  по  пунктам
своего плана. Поначалу Йошокава хотел, чтобы гость остановился у него  дома,
однако поразмыслив, они сочли этот вариант  едва  ли  приемлемым.  Кама-кура
была слишком далеко от Токио, и это  обстоятельство  могло  помешать  Намака
предпринять какие-либо шаги. Фицдуэйн резонно полагал, что  в  Токио  братья
станут действовать быстрее и с меньшими предосторожностями.  ?Фермонт?  был,
так сказать, нейтральной территорией для обеих сторон, да и приманка  должна
быть на виду.
   На следующий день, в понедельник, Йошокава должен был связаться с  Намака
и попытаться договориться о встрече. Фицдуэйн же  планировал  встретиться  с
суперинтендантом Адачи уже  сегодня,  сразу  после  того,  как  поселится  в
гостинице и немного освоится. Все время его должны были скрытно охранять два
детектива, которые поселились в соседнем номере.  Чифуни,  взявшая  на  себя
обязанности  переводчика,  могла  присоединиться  к   Фицдуэйну   только   в
понедельник, но Адачи, к счастью, прекрасно владел английским.
   - Говорят ли по-английски  детективы,  которые  будут  меня  охранять?  -
спросил Фицдуэйн.
   Йошокава вызвал из соседней комнаты двух полицейских и  произнес  длинную
фразу  по-японски.  Детективы  смущенно  переглянулись,  а  Йошокава  слегка
покраснел. Наступила неловкая пауза, которую первым нарушил Фицдуэйн.
   - Йошокава-сан, - сказал он. - Не могли бы вы передать этим джентльменам,
что они должны следовать за мной, не стесняя моих действий.  Я  попрошу  вас
также выразить им мои сожаления в связи с тем,  что  я  не  владею  японским
языком, а заодно заверить их, что я чувствую себя в  надежных  руках  и  что
репутация Столичного департамента токийской полиции служит  мне  достаточной
гарантией безопасности.
   На  лице  одного  из  детективов,  сержанта  Оги,   появилось   довольное
выражение, и Фицдуэйн догадался, что полисмен вполне  понял  сказанное.  Это
было уже кое-что. Йошокава тем временем перевел слова Фицдуэйна, сержант Ога
что-то  ответил,  и  оба  детектива  поклонились.  Йошокава  с   облегчением
вздохнул. По-видимому, гармония - ва - была восстановлена.
   - Сержант Ога и детектив Рейдо, - перевел  Йошокава,  -  польщены  вашими
мудрыми  словами  и  заверяют,   что   служить   вам,   господин   полковник
Фицдуэйн-сан, - большая честь для обоих.  Сержант  Ога-сан  утверждает,  что
немного говорит по-английски, просто не обладает достаточной практикой.
   Несколько минут спустя Йошокава и детективы вышли, а Фицдуэйн вернулся  в
свой номер, налил себе из мини-бара глоток  сакэ  и  принялся  распаковывать
чемоданы. В окно  он  видел  деревья  в  парке  и  изогнутую  крышу  ?Ниппон
Будокан?. Ему с трудом верилось, что он - в центре японской  столицы.  Серое
небо напомнило Фицдуэйну Ирландию,  хотя  настоящий  дождь  пока  так  и  не
начался. Высоко в небе чертил узоры самолет.
   Фицдуэйн обратился  к  сверткам,  доставленным  из  посольства.  Все  это
стараниями Килмары попало  в  Японию  дипломатической  почтой.  В  маленьком
свертке оказался нарукавный манжет, который Фицдуэйн тут же надел  на  левое
предплечье.  В  полужесткую  ткань  манжета  были  вшиты   ножны   с   двумя
метательными ножами из твердого пластика,  которые  нельзя  было  обнаружить
металлодетектором.  Ножи  были  утяжелены  и   сбалансированы   при   помощи
внутренних керамических вставок. Метать нож Фицдуэйн научился еще  в  Конго,
два десятилетия назад. Для удачного броска главным был точный глазомер, хотя
некоторая сноровка не считалась излишней. Со сноровкой у Фицдуэйна все  было
в порядке.
   Потом он развернул остальные свертки. В одном из них оказался сюрприз  от
Килмары - широкий зонтик-гольф. Увидев его,  Фицдуэйн  виртуозно  выругался.
Проклятый сукин сын наверняка знал, что в Японии стоит дождливый  сезон,  но
не предупредил друга! К зонтику прилагался листок  с  инструкциями,  которые
Фицдуэйн внимательно прочел: с возрастом  он  перестал  пренебрегать  чужими
мудрыми мыслями. Потом он  немного  поэкспериментировал  с  зонтом.  Игрушка
действительно оказалась не из простых.
   Да, японцы не разрешили ему вооружиться пистолетом, но  это  не  значило,
что он может позволить себе быть наивным или беспечным.

***

Оябун группы ?Инсуджи-гуми?, которому шеф безопасности ?Намака Корпорейшн? поручил ликвидацию гайдзина Фицдуэйна, был довольно опытным человеком в такого рода делах.
   Тем не менее, ему ни разу не приходилось убивать иностранца и ни разу - в
такой спешке. В обычных условиях он получал лишь имя и адрес  жертвы  и  сам
определял время и место нанесения удара. Таким образом, ему по большей части
приходилось иметь дело с людьми, привычки которых уже  были  изучены  и  чье
поведение  он  мог  предсказать.  В  данном  случае  его  людям   оставалось
полагаться только на импровизацию; хуже того, им придется оставить  тело  на
месте.
   Об  этом  последнем  обстоятельстве   оябун   сокрушался   более   всего.
Исчезновение  -  ?Инсуджи-гуми?  владели,  кроме  всего  прочего,  небольшим
мясоконсервным заводиком, на котором было все необходимое оборудование - как
правило, не вызывало у полиции столь бурной реакции, как брошенный на видном
месте труп. Выбирать, однако, не приходилось. ?Инсуджи-гуми? были должниками
господина Китано и знали, что долги положено платить.
   Все они были старомодными якудза с татуировкой по всему телу, которой они
гордились точно так же, как и своим традиционным уважением к  гири-ниндо.  У
них был даже собственный кодекс чести, похожий на кодекс-бушидо самураев, не
следовать принципам которого было бы немыслимо.
   Оябун получил подробное описание и фотографию Фицдуэйна,  а  также  узнал
приблизительное время, когда клиент  должен  появиться  в  отеле  ?Фермонт?.
Дальше он должен был действовать по собственному плану.
   К  счастью,  старый  отель  словно  специально   был   приспособлен   для
наблюдения. Внутри него, слева от  входа,  располагался  небольшой  буфет  с
широкими окнами, где подавали кофе. Буфет был открыт с утра  и  до  позднего
вечера, и за прибывающими  спокойнее  всего  было  следить  оттуда,  а  если
удавалось занять подходящий столик, то  в  поле  зрения  оказывался  и  весь
вестибюль.
   Оябун, вооруженный спрятанными под плащом коротким мечом и автоматическим
пистолетом, который он взял на крайний случай, расположился в буфете  вместе
с одним из своих кобунов. Еще четверо боевиков ждали сигнала  поблизости  от
отеля, сидя в фургоне ?мазда? с тонированными стеклами. Их мечи были сложены
в длинную бейсбольную сумку. Дело в том, что босс  ?Инсуджи-гуми?  был  ярым
бейсбольным  болельщиком,  поэтому  каждый  якудза   считал   своим   долгом
продемонстрировать, что он тоже неравнодушен к этому виду спорта.  Посещение
главных матчей сезона считалось чуть ли не обязанностью каждого из бандитов:
нонкомформистов в Японии недолюбливали, а в рядах якудза им и вовсе не  было
места.
   Оябун и его партнер коротали время, естественно, за обсуждением перипетий
национального бейсбольного чемпионата, потягивая пиво  и  пункт  за  пунктом
осваивая обеденное меню, когда прибыл Фицдуэйн. Первое, что бросилось оябуну
в глаза, был рост иностранца. Он оказался на целую  голову  выше  окружавших
его японцев, при том, что сложен гайдзин был пропорционально. Главарь решил,
что, пожалуй, укоротить этого дылду и привести его в соответствие с японским
стандартом доставит особое удовольствие. Он даже испытал желание  немедленно
броситься в вестибюль и исполнить  задуманное  немедленно,  но  вдруг  узнал
рядом с гайдзином самого господина Йошокаву и  слегка  побледнел.  Совершить
убийство на глазах столь влиятельного японского промышленника  и,  возможно,
даже ранить его в  пылу  схватки  -  этого  было  вполне  достаточно,  чтобы
поставить на ноги  всю  японскую  полицию.  Прикончить  иностранца  -  одно,
угрожать японскому промышленному могуществу - совсем другое.
   Оябун поглядел в окно. Час был довольно ранний, и дождь еще не принимался
по-настоящему. Если повезет, то гайдзин не станет отсиживаться в  комнате  и
отправится  куда-нибудь  на  экскурсию.   Совсем   недалеко   от   гостиницы
располагался мемориал Ясукуни. ?Ниппон Будокан? - концертный зал, в  котором
выступали ?Битлз? и Боб Дилан, как правило, тоже  служил  объектом  внимания
иностранцев. Что касается Императорского дворца,  то  до  него  было  вообще
рукой подать.
   Он нажал кнопку радиопередатчика, прикрепленного к поясу, и поднял руку к
губам, чтобы прикрепленный к обшлагу  рукава  микрофон  мог  передавать  его
голос.
   - Гайдзин прибыл, - сказал  оябун,  -  поэтому  кончайте  игру  и  будьте
настороже. Он поднялся в номер. Когда он спустится вниз и выйдет  из  отеля,
мы сделаем свою работу.
   Партнер оябуна, сидевший с ним за столом, облегченно вздохнул. Он  понял,
что может спокойно доесть свой  фасолевый  суп.  На  работе  у  него  всегда
прорезывался волчий аппетит. Якудза,  ожидавшие  на  подхвате  в  фургоне  с
затемненными окнами, открыли еще по банке пива и продолжили игру  в  пачинко
.  На
кону были серьезные деньги, и они не  хотели  прерывать  игру  до  последней
возможности.  Несмотря  на  свой  тупой,  механический  характер,  эта  игра
превосходно помогала убивать время,  особенно  когда  приходилось  сидеть  в
засаде.
   Йошокава наконец отбыл. Оябун посмотрел на небо и вознес благодарственную
молитву тому, кто ведал погодой. В следующую минуту  небо  потемнело,  пошел
дождь, и оябун почувствовал, что его предали. Через четверть  часа,  однако,
дождь перестал и сквозь тучи проглянуло робкое солнце.  Оябун  почувствовал,
как его настроение улучшается. Про себя он подумал, что вряд ли этот гайдзин
из тех, кто бесконечно сидит  у  себя  в  номере  и  смотрит  по  телевизору
программы ?Си-эн-эн?. Раз уж Китано-сан приказал его убить, значит,  гайдзин
обладает достаточно беспокойным характером.
   Внезапно сердце его подпрыгнуло. Американец  -  а  в  его  понимании  все
гайдзины были американцами - снова появился в вестибюле, двигаясь со стороны
лифтов. В руках он держал карту города, с которой он на ходу справлялся, и -
ура! - зонтик.
   Это было отлично. С бьющимся сердцем оябун  следил  за  тем,  как  жертва
исчезает из виду за дверями отеля. Несколько секунд спустя гайдзин  появился
снаружи, на тротуаре прямо под окнами буфета. Повернув налево, он  пошел  по
направлению к проспекту Ясукуни-дори.
   Главарь якудза отдал в микрофон короткую команду.  Услышав  ее,  водитель
фургона бросил пачинко на произвол  судьбы,  выскочил  в  боковую  дверцу  и
вскарабкался на свое место за рулем.  Второпях  он  опрокинул  сложенные  на
игорном столе стопки йен. Банкноты разлетелись по полу фургона, а  несколько
из  них,  подхваченные  потоком  воздуха,  успели  проскользнуть  вслед   за
водителем наружу. Трое якудза на четвереньках ползали по кузову  и  собирали
остальное. Они быстро опознали гайдзина, но  в  суматохе  никто  не  обратил
внимания на двух японцев, которые следовали за их  жертвой  на  почтительном
расстоянии. В обычных условиях они, быть может, и связали бы  этих  двоих  с
Фицдуэйном,  но  тут  снова  полил  дождь,  и  Фицдуэйн,  как  и   оба   его
телохранителя, раскрыли над головами  зонтики.  Огромный  зонт  Фицдуэйна  -
бело-зеленый с золотом, в цвет ирландского флага  -  невольно  приковывал  к
себе  взгляды  наблюдателей.  Двигаться  за  таким  зонтом   было   сплошным
удовольствием. Мало того, что он был необычно ярким, но  он  на  добрый  фут
возвышался над зонтиками японцев. Издалека было видно, что под  этим  зонтом
идет либо иностранец, либо пижон.

***

Фицдуэйн, вооруженный картой, тем не менее, получил подробные инструкции от консьержа в ?Фермонте?.
   В этом выразилась очевидное недоверие персонала к способности  иностранца
сориентироваться в Токио. Фицдуэйн, впрочем, нисколько не обижался, так  как
не мог ни слова прочитать по-японски, а большинство улиц не имели  названий.
В случае крайней необходимости он всегда мог обратиться  к  сержанту  Ore  и
детективу Рейдо, так что вряд  ли  ему  удалось  бы  всерьез  заплутать.  На
случай, если он каким-либо образом оторвется  от  своих  телохранителей,  он
всегда мог обратиться к кобунам - постовым полицейским, - которые,  как  ему
сказали, стояли чуть не на каждом Углу. Впрочем, Фицдуэйн надеялся, что  его
первая вылазка пройдет нормально. Репутация Токио как города  с  чрезвычайно
низким уровнем уличной преступности говорила сама за себя. Во всяком случае,
его уверяли, что в Токио он в безопасности.
   Шагая  под  дождем,  Фицдуэйн  действительно  чувствовал  себя  спокойно.
Столица Японии отстояла от Ирландии, где произошло последнее кровопролитие с
его участием, больше чем на шесть тысяч миль. Воспоминания о  перестрелке  в
госпитале и смерти де Гювэна понемногу изглаживались из памяти. Раны  больше
не  беспокоили,  он  был  в  отличной  форме  и  начинал   даже   испытывать
удовольствие от