яло
его.
   Гайдзин впервые вошел в их жизнь как  безликое  обязательство,  очередной
пункт повестки дня заседания Совета директоров корпорации,  простая  текущая
проблема. Тогда Фицдуэйна словно бы не существовало, это было просто имя  на
листе бумаги, просто фотография в досье.
   Теперь, после трех неудачных  покушений,  Фицдуэйн  собственной  персоной
появился в самом  сердце  империи  ?Намака?  и  был  более  чем  реален.  Он
производил очень  сильное  впечатление,  впечатление  уверенного  в  себе  и
спокойного человека. Казалось, что он совершенно расслаблен  и  наслаждается
беседой. Его свободная, раскованная манера держаться, на которую,  казалось,
нисколько не повлияло все то, что ему довелось  испытать,  убедили  Фумио  в
том, что Кеи, пожалуй,  был  прав.  Ирландец  представлял  собой  нешуточную
угрозу и заслуживал того, чтобы к нему отнеслись со всей серьезностью. Фумио
чувствовал, что если они не расправятся с гайдзином как можно скорее, то  он
станет их могильщиком.
   Глядя на Фицдуэйна, который сидел напротив  них  за  столом,  Фумио  едва
сдерживал свой страх. Разумеется, он принимал во внимание возможность  того,
что на самом деле гайдзин ничего не знает и  вынужден  будет  согласиться  с
тем, что во всех покушениях на его жизнь  виновен  только  Китано,  и  никто
другой,  однако  Фумио  привык  доверять  своим  инстинктам.  Инстинкты   же
подсказывали ему, что ирландец явился к ним грозным вестником смерти.
   Кеи Намака, который превосходно выглядел в роли социально  ответственного
и в высшей  степени  делового  капитана  японской  промышленности,  как  раз
описывал Фицдуэйну потрясение, испытанное  им,  когда  стало  известно,  как
руководитель службы  безопасности  ?Намака  Корпорейшн?  злоупотребил  своим
служебным положением.
   - Похоже, Фицдуэйн-сан, - сказал он, - что все мы  пали  жертвами  одного
хитрого и коварного человека, который воспользовался своими возможностями  и
злоупотребил нашим доверием. Я и мой  брат  испытали  настоящий  шок,  когда
узнали, к чему причастен служащий, которому мы доверяли. Китано-сан запятнал
высокую репутацию ?Намака Индастриз?, и мы с братом безмерно  огорчены  этим
обстоятельством. Мы приносим самые глубокие извинения  за  те  неприятности,
которые причинил вам этот отступник.  Безоговорочно  принимая  его  вину  на
себя, мы почтительно просим позволить компенсировать вам ущерб  и  заверяем,
что приложим все усилия, чтобы ваше пребывание в Японии  было  интересным  и
приятным.
   Фицдуэйн сидел, не  переставая  изумляться  несходству  двух  братьев.  В
физическом плане Кеи был, безусловно, превосходным  образчиком  человеческой
породы, и не только по японским стандартам. Он  был  высоким,  широкоплечим,
привлекательным,  и  в  облике  его   сквозила   спокойная   уверенность   и
искренность, которую редко встречаешь где-нибудь, кроме обложек журналов для
деловых людей. Фумио, со своим хрупким, нескладным телом, выглядел  довольно
жалким, являя полную противоположность брату. В его глазах, однако, Фицдуэйн
заметил глубокий ум. Теперь он понял, что присматриваться  надо,  скорее,  к
невыразительному и неприметному Фумио.
   -  Намака-сан,  -  ответил  Фицдуэйн.  -  Я  высоко  ценю  ваше  любезное
предложение, однако позвольте мне заметить,  что  на  вас  работают  десятки
тысяч человек, и было бы неразумно требовать, чтобы вы несли ответственность
за поступки каждого из них. И я, и вы - мы все пострадали от происков  этого
человека. Моей жизни угрожали его люди, а вы, я полагаю, потеряли из-за него
немалую сумму  денег.  Давайте  же  на  данный  момент  считать  друг  друга
товарищами по несчастью, а в будущем, я надеюсь, нас объединит  какое-нибудь
более счастливое событие. Поэтому  я  предлагаю  перейти  к  более  приятной
теме...
   Фицдуэйн улыбнулся.
   Чифуни, которую никто не принимал во внимание, так как она была женщиной,
и которая, строго говоря, была лишней в этом конференц-зале, ибо  оба  брата
превосходно владели английским, подумала, что Фицдуэйн прекрасно разыгрывает
эту партию. Она находила эту встречу  довольно  непростой,  однако  ирландец
блестяще справлялся со своей ролью. Он действительно умел очаровывать людей,
и Чифуни увидела, как Кеи Намака поддался его обаянию.
   Старший брат определенно воображал себя лидером, человеком решительным  и
твердым, и прекрасно  реагировал  на  тех,  кто  замечал  и  ценил  эти  его
качества. По наблюдениям Чифуни, он явно  принадлежал  к  тому  типу  людей,
которые прислушиваются к желаниям или, скорее,  внезапным  импульсам  своего
сердца, а не к доводам разума. Что же касается зловещего младшего братца, то
он просто сидел рядом, не произнося ни слова и решительно  все  замечая.  Он
был холоден, как рыба.
   - Вы очень любезны, Фицдуэйн-сан, - сказал Кеи Намака. - И  вы  абсолютно
правы. Наверное, в самом деле настал  подходящий  момент,  чтобы  обменяться
дарами.  Со  слов  господина  Йошокавы  мне  известно,  что  вы,  как  и  я,
интересуетесь средневековым оружием, поэтому позвольте выразить надежду, что
вам понравится скромный знак внимания, который мы вам преподносим.
   Фицдуэйн начал разворачивать длинный прямоугольный сверток. Упаковка была
во всех отношениях безупречной, и он не мог  еще  раз  не  восхититься  тем,
какое внимание уделяют японцы малейшим деталям. Сняв бумагу и отложив  ее  в
сторону, Фицдуэйн обнаружил, что держит в руках Длинную и  узкую  деревянную
шкатулку с инкрустацией. Шкатулка сама по себе была подлинным  произведением
искусства и имела фута четыре в длину  и  восемь  дюймов  в  ширину,  однако
Фицдуэйн не сомневался, что внутри его ждет нечто совершенно особенное.
   Это ощущение обрадовало его. Даже в той опасной  ситуации  в  которой  он
оказался, ему было  приятно  получить  подарок,  особенно  такой,  на  какой
намекнул  Намака.  Разумеется,  он  мог   держать   в   руках   обыкновенную
мину-ловушку, но это казалось Фицдуэйну маловероятным. В конце  концов,  эту
встречу организовал Йошокава, и поэтому она перестала быть чем-то таким, что
касалось бы только братьев и его самого. Что бы ни  задумывали  против  него
Намака, сейчас он, безусловно, был в безопасности.
   Фицдуэйн  посмотрел  через  стол  на  братьев  Намака   и   улыбнулся   в
предвкушении. Кеи ответил ему лучезарной улыбкой. Очевидно, он испытывал  не
меньшее удовольствие, чем Фицдуэйн. Может  быть,  Кеи  и  был  преступником,
однако в нем было что-то располагающее, искреннее. Фумио же продолжал сидеть
с неподвижным, точно каменным лицом, и Фицдуэйн понял, что пронять  младшего
брата отнюдь не легко.
   - Какая прекрасная работа! -  воскликнул  он,  указывая  на  лакированный
кедр. - Я даже боюсь представить себе, что там может быть внутри.
   Его пальцы  нежно  прошлись  по  богато  украшенной  поверхности  дерева.
Шкатулка казалась удивительно приятной даже на ощупь. Фицдуэйн тянул время и
видел, как нарастает нетерпение Кеи, который, словно ребенок, не в силах был
сдержать свой энтузиазм.
   - Откройте ее, Фицдуэйн-сан, - сказал Кеи. - Для этого надо  надавить  на
изображение хризантемы в самом центре,  а  потом  отодвинуть  цветок  влево.
Тогда шкатулка откроется.
   Фицдуэйн  последовал  его  совету.  Он  знал,   что   цветок   хризантемы
ассоциируется в Японии с королевской династией, так что подарок, который  он
получил, был, скорее всего, совершенно необыкновенным.
   Шкатулка с легким щелчком открылась.
   Внутри, на подушке из алого шелка, лежала превосходная испанская  рапира,
эфес которой украшали охотничьи и батальные  сцены.  Это  было  настоящее  и
очень дорогое оружие. Когда Фицдуэйн вынул  его  из  футляра,  рукоятка  так
уютно улеглась в ладонь, словно была сделана на заказ.
   - Испания, конец семнадцатого века, -  определил  Фицдуэйн.  -  Для  того
времени были характерны длинные прямые поперечины и скругленная гарда. Но  я
никогда не держал в руках столь превосходный образец! Какая изящная  работа,
как удачно выбраны вес и баланс!
   Кеи Намака, казалось, был искренне рад  тому,  что  ему  удалось  удивить
гостя и доставить ему удовольствие.
   - Фицдуэйн-сан, - сказал он. - Господин Йошокава сообщил нам,  что  вы  -
умелый мастер фехтования и известный коллекционер, поэтому  нам  показалось,
что подобный знак внимания будет уместнее всего. Насколько я знаю, лично  вы
предпочитаете шпагу - спортивную разновидность рапиры, поэтому мы остановили
свой выбор на этом экземпляре.
   Фицдуэйн с признательностью улыбнулся.
   - Я действительно немного фехтую - это так, но я не уверен, что делаю это
настолько мастерски, чтобы быть достойным столь - не  боюсь  этого  слова  -
выдающегося клинка. К тому же я, как  правило,  пользуюсь  оружием  с  тупым
концом. В наши дни и в нашем столетии косо смотрят на тех, кто убивает своих
соперников.
   Кеи сердечно  рассмеялся,  и  Чифуни  тоже  негромко  хихикнула,  вежливо
прикрывая рот ладонью. Лично ей эта условность казалась излишней,  однако  в
Японии не было принято, чтобы хорошо воспитанная молодая женщина смеялась во
весь голос и не прикрывала рта. Потом она подумала о том, что Кеи ведет себя
словно какой-нибудь средневековый даймио - вождь клана, - который,  пребывая
в хорошем расположении духа, красуется перед своими самураями.
   Потом она припомнила, что настроение таких людей, как  правило,  менялось
совершенно непредсказуемо и неожиданно, и что  за  считанные  мгновения  они
способны  были  переходить  от  благодушия  к  беспричинной   ярости.   Кеи,
безусловно, и был могущественным даймио, владения которого были раскиданы по
нескольким континентам. Перед богатством современной  кейрецу  средневековый
даймио казался бы жалким нищим.
   И Кеи не  просто  играл  эту  роль.  Он  на  самом  деле  был  сильным  и
влиятельным человеком. С этой пугающей реальностью они  не  имели  права  не
считаться.
   - Уважаемый Намака-сан, - сказал тем временем Фицдуэйн. - Вы оказали  мне
своим подарком великую честь и проявили неслыханную щедрость. Я  буду  очень
рад, если вы сделаете мне одолжение и развернете  скромный  дар,  который  я
привез вам. Он, конечно, не идет ни в какое сравнение с вашим,  однако  смею
надеяться, что вы найдете его небезынтересным.
   Если Кеи  радовался,  пока  Фицдуэйн  рассматривал  подарок,  то  теперь,
разворачивая  предназначавшийся  ему  сверток,  он  едва  не  задыхался   от
восторга. Правда, для глаза менее опытного и внимательного,  чем  у  Чифуни,
никакие бросающиеся в глаза признаки  не  выдавали  его  волнения.  Кеи  был
японец, а японцы ценили самообладание и  не  приветствовали  несдержанности.
Несмотря на это, пальцы Кеи,  срывавшие  внешнюю  упаковку,  двигались  чуть
быстрее, чем требовали приличия, а глаза блестели чуть ярче. Иными  словами,
Кеи Намака вел себя так, словно вдруг наступило  Рождество,  и  Чифуни  было
любопытно наблюдать эту смесь детского любопытства и жестокости.
   Когда у него в руках наконец появился  мерцающий  топор  с  двухсторонним
лезвием и длинной рукояткой, обвитой тонкой золотой проволокой,  Кеи  Намака
ахнул от восхищения и, не в силах более  сдерживаться,  вскочил  на  ноги  и
закрутил топором над головой. Несмотря на свою  сорочку  ручной  работы,  на
шелковый галстук и костюм от Севиля Роу, он не выглядел  смешным;  напротив,
топор в его руках казался очень уместным. В эти минуты Кеи Намака был  велик
и прекрасен; даже Чифуни нашла, что он похож либо на. Воина  Вечности,  либо
на испорченного ребенка, получившего еще одну новую и опасную  игрушку.  Все
зависело от точки зрения.
   - Я  слышал,  Намака-сан,  что  вы  владеете  непревзойденной  коллекцией
рубящего оружия, поэтому мне захотелось найти для вас нечто такое, чего бы в
вашей коллекции не было. К сожалению, история моей родины  такова,  что  все
ирландское средневековое оружие было уничтожено или утрачено, и вы держите в
руках точную копию ирландского боевого топора тринадцатого века. Это  оружие
с большим успехом  применялось  против  норманнских  завоевателей,  так  как
только оно способно было пробить их доспехи.
   Кеи с удовольствием взмахнул огромным топором еще раз и  бережно  опустил
его  на  стол,  в  жесткий  кожаный  футляр.   Только   тогда   он   заметил
выгравированный на лезвии топора герб Намака.
   Кеи посмотрел на Фицдуэйна.
   - Мне, право, неловко, Фицдуэйн-сан, что вы так беспокоились ради нас,  -
сказал  он.  -  Мы  с  братом  очень  высоко  ценим  ваш  дар  и  хотели  бы
договориться, когда вам будет удобно  посетить  наш  сталеплавильный  завод.
Йошокава-сан сообщил нам, что вы проявили к нему  интерес.  Должен  сказать,
что я разделяю  вашу  заинтересованность:  это  почти  волшебное  зрелище  -
смотреть, как крепчайшая сталь мнется и  плющится  словно  оконная  замазка.
Кстати, там же расположен зал для единоборств, в  котором  я  держу  большую
часть своей коллекции. Мне кажется, вам будет интересно взглянуть и  на  нее
тоже.
   Фумио, который продолжал молчать,  обнаружил,  что  не  в  силах  отвести
своего взгляда от широкого лезвия топора. Кеи и этот  гайдзин  разговаривали
между собой словно старые друзья, а он никак не мог  отделаться  от  страха.
Лежащее на столе оружие напоминало ему топор палача. Этот подарок был весьма
остроумным способом произвести благоприятное впечатление, возможно -  лучшим
из возможных, однако  при  одном  взгляде  на  него  Фумио  чувствовал  себя
больным.
   Наконец он оторвал взгляд от топора и  посмотрел  сначала  на  Фицдуэйна,
затем -  на  Чифуни.  Эта  молодая  женщина  действительно  была  похожа  на
прекрасно вымуштрованную переводчицу,  но  было  в  ней  что-то  такое,  что
заставило Фумио насторожиться.
   - Фицдуэйн-сан, - сказал Фумио с легкой улыбкой.  -  Мы  действительно  с
нетерпением ожидаем вашего визита  на  ?Намака  Стил?.  Надеюсь,  теперь  вы
убедились, что мы оба прекрасно говорим по-английски. Услуги Танабу-сан  вам
не понадобятся.
   Чифуни подумала, что и в этот раз Фицдуэйн блестяще  справился  со  своей
ролью. Он сделал небрежный жест, который ясно давал понять, что  присутствию
переводчика он с самого начала не придавал особого значения, и  заговорил  о
другом.
   Намака схватили наживку, но Чифуни была убеждена,  что  они  намереваются
оставить ее у себя. Не было никакого сомнения, что они что-то замыслили, вот
только - что?
   И пока Кеи Намака и Фицдуэйн непринужденно шутили  и  смеялись,  как  два
старых друга, объединенных  общим  интересом  к  старинному  оружию,  Чифуни
Танабу с беспокойством перебирала в уме все возможные опасности.

***

Вечером того же дня Фицдуэйн поужинал с Чифуни. Это был бы замечательный ужин, если бы не оставшееся после него эротическое возбуждение, которое Хьюго никак не мог в себе превозмочь.
   В отель, навстречу вежливым поклонам ночного портье,  он  возвратился  за
полночь, слегка разгоряченный вином и обществом  красавицы-японки.  Несмотря
на  усталость,  он  давно  уже  не  чувствовал  себя  в  таком   приподнятом
настроении.
   Поднявшись  в  номер,  он  попытался  восстановить  утраченное   душевное
равновесие при помощи испытанного средства - холодного душа. В результате он
быстро протрезвел, однако такое чисто физиологическое явление, как  эрекция,
никак не проходило.
   В Чифуни было что-то, что производило именно такой  эффект.  Ни  она,  ни
Фицдуэйн не сделали и не сказали ничего особенного, однако сексуальный заряд
в них обоих достиг огромной силы, и Хьюго начало казаться, будто они  обрели
способность светиться в темноте, словно русские моряки  с  атомных  субмарин
Северного моря. Не без сожаления Фицдуэйн раздумывал о том, что остаток ночи
им придется светиться по отдельности.
   Женщины всегда сбивали его с толку. У него была Итен, мать Бутса, которую
он любил и которая не захотела остаться вместе с  ним  в  тихой  гавани  его
замка. У него была Кэтлин, которую он, казалось, с  каждым  днем  любил  все
сильнее и которая как раз захотела остаться с ним в тот самый момент,  когда
он почти уже решил, что и она от него уедет. И была Чифуни, чье  сегодняшнее
волшебство объяснялось исключительно  гормональным  притяжением  и  которая,
если он правильно истолковал кое-какие намеки, в недалекой перспективе имела
определенные виды на детектив-суперинтенданта Адачи.
   Адачи нравился Фицдуэйну, к тому же  Хьюго  не  любил  смешивать  дело  и
удовольствие. Он нуждался в помощи Адачи, и суперинтендант-сан помогал  ему,
чем мог. В этих обстоятельствах попытка Фицдуэйна переспать с  его  женщиной
была бы, мягко говоря, не совсем корректной. Между  тем  жизнь  редко  когда
руководствовалась законами человеческой порядочности и здравого смысла.
   Коль скоро холодная вода не произвела желаемого действия, а Фицдуэйн пока
не хотел доставить Намака  удовольствие  своей  преждевременной  смертью  от
переохлаждения,  он  пустил  горячую  воду.  Некоторое  время  он   бездумно
наслаждался приятным теплом, но тут зазвонил телефон. Убедившись, что это, к
сожалению,  не  галлюцинация,  Фицдуэйн  со  вздохом  обернул  вокруг  бедер
полотенце и пошел в комнату. Спереди полотенце все еще заметно топорщилось.
   - Я уже сплю, - сказал Фицдуэйн в трубку. - Земля, между прочим, круглая,
и Япония расположена довольно далеко от того места, где ты находишься. У нас
тут первый час ночи. Приличные люди избегают звонков в такое время.
   Он угадал верно.
   - Вот и прекрасно! - раздался в трубке голос Килмары. - Ко мне-то это  не
относится. Слушай же, мой добрый товарищ. Новости распространяются по  миру,
как в большой деревне, а с тех пор как ты побывал в гостях у Берджина,  эфир
буквально забит шифрованными и нешифрованными сообщениями. На мою долю  тоже
кое-что досталось. В общем, кое-кто хочет поговорить с тобой,  чтобы  ты  не
вляпался во  что  не  следует.  ?Тут  кое-что  затевается,  и  мы  не  хотим
проколоться, - вот как он сказал. - Мы, - говорит, - еще нуждаемся  в  наших
друзьях?.
   - Кто этот ?кое-кто?? - спросил Фицдуэйн на всякий случай,  хотя  он  уже
догадался.
   - Наш общий друг Шванберг, - сообщил Килмара. - Нежно и  горячо  любимый.
Загляни завтра утром в ?Нью-Отани?, если тебе нечего будет делать, и  спроси
его у стойки регистрации. У  него  там  офис,  контора  называется  ?Мировая
федерация исследования Японии? или что-то в  этом  духе...  Да,  это  звучит
лучше, чем ?Акме - Экспорт - Импорт?, но ненамного. Всем все равно известно,
кто они такие на самом деле, просто из-под ?крыши? им  нравится  действовать
больше, чем из посольства. Впрочем, и посольство тоже не дремлет. Видимо, им
кажется, что Япония является их частной собственностью.  Ничто,  знаешь,  не
способствует близким взаимоотношениям  между  народами  лучше,  чем  парочка
атомных бомб...
   Словно  дождавшись  этих  слов  Килмары,  комната,  в  которой  находился
Фицдуэйн, слегка закачалась. Это продолжалось всего секунд десять,  а  потом
прекратилось. Килмара еще что-то говорил, но Фицдуэйн  не  слышал.  Ощущение
было неприятное, откровенно говоря - страшное.
   - Черт! - сказал  он  наконец.  -  Здесь  у  них  на  самом  деле  бывают
землетрясения! Бр-р-р! Он передернулся.
   -  Я  слышал,  что  скоро  ожидается  довольно  сильное,  -  не  преминул
обрадовать его Килмара. - Это немного отвлечет тебя от  всех  этих  кровавых
луж и размазанных внутренностей, которые ты так  любишь.  Не  забудь  только
держаться подальше от усиленных бетонных конструкций и тому  подобного.  Они
отнюдь небезопасны, когда обрушиваются тебе на голову, а  в  твоем  возрасте
это просто катастрофа.
   - Сегодня я снова чувствую  себя  молодым,  -  ответил  Фицдуэйн,  бросив
взгляд на полотенце,  которое  даже  после  землетрясения  никак  не  желало
опускаться. - К сожалению, со мной нет никого, кто мог бы это по достоинству
оценить.
   - Да, - согласился Килмара. - В  гостиничных  номерах  иногда  чувствуешь
себя одиноко. Но не всегда. Помнишь, как мы с тобой были