ую никогда не верил всерьез, в любой момент может
превратиться в реальность.
   Он бесшумно отступил в ванную, снял с полки пистолет, вынул его из кобуры
и снял с предохранителя. Патрон уже был в патроннике.
   Пока руки его привычно манипулировали с оружием, разум  Фицдуэйна  быстро
перебирал все возможные варианты. Окна в ванной комнате и в раздевалке  были
забраны двойными стеклами в алюминиевых рамах - примета двадцатого столетия,
- но сами оконные  проемы  были  задуманы  зодчими-норманнами  как  бойницы.
Фицдуэйн со своими шестью футами роста не смог бы ни влезть внутрь, ни,  что
было важнее, вылезти наружу.
   Ручка двери в раздевалку снова медленно повернулась, а потом  со  щелчком
вернулась в прежнее положение, словно кто-то внезапно ее отпустил.
   Фицдуэйн не размышлял, он  действовал,  повинуясь  рефлексам.  Опасность,
возможно грозившая маленькому человечку, которого он любил  больше  всех  на
свете, заставила его позабыть о себе. Он рывком  распахнул  дверь  и,  держа
пистолет обеими руками, описал им плавную дугу, охватывающую  весь  коридор,
готовый в любой момент спустить курок.
   В коридоре никого не было.
   Что-то заставило Фицдуэйна опустить глаза. Перед ним стоял самый  грязный
маленький мальчик, какого он когда-либо встречал. С одежды его текли на  пол
мутные струйки. Если бы не поза малыша и  не  чрезвычайно  знакомые  красные
сапоги, Фицдуэйн вряд ли узнал бы в нем родного сына.
   -  Ну  папа  же!  -  с  негодованием   воскликнул   мальчуган.   Фицдуэйн
почувствовал, как от  слабости  и  облегчения  у  него  подгибаются  колени.
Поставив пистолет на предохранитель, он строго посмотрел на малыша.
   - Мы разве знакомы? - строго спросил он.
   - Папочка! - выкрикнул мальчуган. - Я же Питер Фисц... Пистц...
   Он замолчал, и на грязной мордашке появилось  сосредоточенное  выражение.
Малыш  еще  не  научился  правильно  выговаривать  свою  непростую  фамилию.
Внезапно он просиял.
   - Я - Бутс! - крикнул он. - Бутс! Бутс! Бутс!
   Фицдуэйн подхватил его  на  руки  и  крепко  поцеловал.  Грязные  ручонки
обхватили его за шею. Так уж сложилось, что Фицдуэйн никогда не отождествлял
ирландскую глину с абсолютным счастьем, однако в эти мгновения  он  был  так
счастлив и доволен, как только может быть доволен человек.
   В душевой он поливал Бутса из шланга до тех пор, пока из-под  слоя  грязи
не проступили знакомые черты, а затем оба отправились отмокать в  просторной
ванне викторианской эпохи.
   Фицдуэйн опустился в горячую воду и лежал, закрыв глаза. Первые несколько
минут Бутс спокойно лежал в его объятиях, но  потом  озорная  натура  Питера
Бутса Фицдуэйна взяла свое. Выскользнув из рук отца, он начал играть в воде.
   Шли минуты. Фицдуэйн лежал с закрытыми глазами и почти что спал. Играть с
кранами строго запрещалось, к тому же регулятор горячей  воды  поворачивался
туго. После недолгой борьбы маленькие руки бесшумно открыли желтый  латунный
кран с холодной водой и до половины наполнили кувшин. Затем младший Фицдуэйн
встал, защищенный от падения  непроизвольными,  почти  что  бессознательными
движениями согнутых ног отца, занес кувшин над головой Фицдуэйна-старшего  и
принялся хихикать.
   Фицдуэйн открыл глаза за  мгновение  до  того,  как  поток  ледяной  воды
обрушился на него. Должно быть, его  негодующий  вопль  разнесся  далеко  по
каменным коридорам замка даже сквозь обе  двери.  Почти  сразу  же  раздался
заливистый смех Питера, а немного погодя  стал  слышен  и  раскатистый  смех
самого Фицдуэйна.

***

   Полковник  Шон  Килмара,   который   вопреки   протестам   и   отчаянному
сопротивлению  более  консервативных  военных,  бесчисленных  политиканов  и
гражданских служащих, с которыми он сталкивался за годы службы,  должен  был
через пару дней стать  генералом,  откинул  крышку  часов,  чтобы  проверить
время. Однако как только он сосредоточился, самолет ухнул в воздушную яму, и
желудок полковника снова  оказался  в  горле.  Его  продолжало  подташнивать
несмотря на таблетки, и  единственное,  что  ему  удавалось,  это  сохранить
собственное достоинство и не потребовать гигиенический пакет.
   Боевой  вылет  на  низкой  высоте  был  единственным  способом  незаметно
проникнуть в воздушное пространство противника,  однако  в  модифицированном
?Локхиде Длинный Коготь?, приспособленном для  операций  войск  специального
назначения, все было подчинено заботе о функциональности,  а  отнюдь  не  об
удобстве. Именно поэтому полет так близко к земле, равно как и к  морю  и  к
любой другой  поверхности,  над  которой  вам  довелось  оказаться,  давался
нелегко.
   "Ирландские рейнджеры? с самого начала были созданы как подразделение для
борьбы с терроризмом. Это произошло в середине семидесятых, после  того  как
британский посол погиб в результате  взрыва  заложенной  террористами  мины.
Власти предержащие вдруг осознали, что могут кончить точно так же,  если  не
примут соответствующих мер, и это давало организатору и командиру рейнджеров
кое-какие преимущества и привилегии.  Килмара,  прослуживший  немало  лет  в
войсках специального назначения других стран, а это случилось уже после  его
размолвки с ирландскими официальными властями, выглядел наиболее  подходящей
кандидатурой для того, чтобы возглавить новоиспеченное подразделение.
   Вся ирландская армия,  считая  поваров,  а  также  многочисленных  орлов,
грифонов и медведей, которые служили талисманами  и  должны  были  приносить
подразделениям и частям военную удачу, по численности не превосходила  одной
механизированной дивизии армии США и насчитывала тринадцать  тысяч  человек.
Некомплект техники и личного состава, так же как и  скудное  финансирование,
были  явлением  хроническим.  В  силу  этих   обстоятельств   Килмара,   чье
подразделение войск специального назначения было на самом  деле  экипировано
достаточно хорошо благодаря субсидиям специального правительственного фонда?
давно стал экспертом мирового уровня в искусстве добывания чего-либо. В этом
ему помогало еще  и  то  обстоятельство,  что  в  замкнутом  сообществе  сил
специального назначения западных  стран  о  нем  складывали  целые  легенды.
Упомянутое сообщество, будучи в высшей степени  замкнутым  и  малочисленным,
тем не менее, имело тенденцию преодолевать  национальные  границы,  что  оно
успешно  проделывало  под  девизом,  предложенным  в  свое   время   Дэвидом
Стирлингом, основателем Специальной воздушно-десантной службы:
   "Если тебе что-нибудь нужно -  найди  способ  взять  это  и  не  позволяй
бюрократам помешать тебе?.
   Так и в данном случае  Килмара  вовсе  не  получал  в  свое  распоряжение
?Локхид Длинный Коготь?. На самом  деле  он  принадлежал  ВВС  США.  Килмара
просто позаимствовал его на время вместе с опытнейшим экипажем, что являлось
прямым следствием его договоренности с руководством группы войск ?Дельта?. В
своей деятельности Килмара  стремился  использовать  неожиданные  и  сложные
комбинации, сводящиеся в конечном итоге к натуральному обмену,  ибо  ему  из
личного опыта было известно,  что  в  подобных  случаях  ни  один  армейский
крючкотвор никогда и ни  за  что  не  сумеет  докопаться  до  сути.  В  этом
конкретном случае примерный смысл соглашения заключался в том, что  ирландцы
получали ?Локхид?  со  всем  снаряжением  в  обмен  на  разрешение  ?Дельте?
тренироваться в Ирландии,  осваивая,  в  частности,  новый  высокоскоростной
тяжеловооруженный  бронетранспортер  ФАВ,  в   просторечии   известный   как
?Канонир?.
   Излишне говорить, что все это было проделано, минуя  официальные  каналы.
Тем не менее, на всякий случай была проделана определенная бумажная  работа.
Сам Килмара занимался подобными операциями на протяжении многих лет,  и  все
сходило ему с  рук  благодаря  тому,  что  он  все  проделывал  на  редкость
тщательно и с годами довел систему до совершенства.
   "Канонир? ?Ирландских рейнджеров? был принципиальным нововведением,  идея
которого была подсказана  Фицдуэйном.  В  задачу  Килмары  входило  испытать
грозный на вид гусеничный транспортер в условиях приближенных к боевым. Летя
на высоте чуть больше, чем  крыша  загородного  дома,  ?Локхид?  должен  был
скрытно просочиться  в  воздушное  пространство  ?противника?  над  островом
Фицдуэйна. Там ему предстояло  опуститься  на  уровень  бельевой  веревки  и
начинать выброску. Задний десантный люк  ?Локхида?  слегка  приоткрывался  -
точь-в-точь  улыбка  крокодила,  попавшего  в  светское  общество,  -  а   в
определенный   момент   срабатывал   грузовой   парашют,   прикрепленный   к
установленному   на   поддоне   ?Канониру?.    Резкий    рывок    выдергивал
бронетранспортер из люка,  после  чего  машине,  желательно  целиком,  а  не
отдельно от  амортизирующего  поддона,  оставалось  лететь  до  земли  всего
несколько футов.
   Этот способ десантирования был известен как ?парашютная  выброска  грузов
на поддонах? и считался намного безопаснее,  чем  десантирование  с  высоты,
если, конечно, пилоту, ведущему громоздкий транспортный самолет на  скорости
120 миль в час на расстоянии пяти футов от  земли,  ночью  и  на  незнакомой
местности  не  приходила  в  голову  фантазия  чихнуть.   Воздушно-десантные
подразделения применяли выброску на поддонах даже для более тяжелой техники,
нежели бронетранспортеры ФАВ.
   Тем временем Килмара чувствовал, что эта процедура  буквально  вытягивает
из него все жилы. Он только что стал свидетелем  того,  как  пилот  в  самый
ответственный момент по рассеянности пролил свой кофе. К  счастью,  выброска
на поддонах не предназначалась для людей. Упражнение состояло в  том,  чтобы
сбросить технику с высоты  детской  песочницы,  затем  подняться  на  высоту
пятьсот футов и начать десантирование личного состава.
   Пятисот футов было едва достаточно для полного раскрытия купола, однако в
боевых условиях запас высоты почти не играл никакой  роли.  Прыжок  с  такой
высоты не давал противнику возможности расстрелять десантника,  болтающегося
под куполом парашюта на фоне неба, в воздухе. Еще лучше было десантироваться
на голову спящего противника.
   Первопроходцы воздушного десанта одно время пытались  сбрасывать  сначала
людей, а потом - тяжелую технику. Уцелевшие, однако, довольно быстро убедили
теоретиков в том, что это не совсем правильно.
   Самый главный недостаток европейского театра состоял в том,  что  он  был
слишком густо заселен.  Здесь  невозможно  было  ни  сбросить  что-нибудь  с
самолета, ни пальнуть из чего-то  действительно  мощного,  не  нанеся  ущерб
местным жителям. В этом смысле Фицдуэйновский остров был вполне удобен,  так
как в случае приземления в точно указанном месте они рисковали помять только
вереск на каменистой пустоши.
   Вспыхнула сигнальная лампа,  протяжно  завыла  гидравлика.  Ночь  снаружи
казалась чересчур темной, холодной и неприветливой. ?Длинный  Коготь?  летел
так низко, что Килмара с  удивлением  обнаружил,  что  глядит  на  кое-какие
детали рельефа снизу вверх. Ему оставалось только  надеяться,  что  мудреные
микросхемы, сделавшие возможным этот невероятный и  безумный  ночной  полет,
сумеют как надо распорядиться своими электронами.  Он  хотел  жить  и  стать
генералом через два дня.

***

   Был поздний вечер, и Фицдуэйн чувствовал себя таким усталым, что  у  него
не было сил даже пошевелиться. Здравый смысл подсказывал, что нужно поспать,
но он знал, что уснуть не  сможет.  Фицдуэйн  размышлял  о  том,  как  будет
строить свою жизнь дальше. Часть времени уходила у него на  то,  чтобы  быть
своего рода мозговым  центром  ?Ирландских  рейнджеров?,  которые  понемногу
расширяли свои операции, однако в последние несколько лет  он  шел  по  пути
наименьшего сопротивления, предоставив своему помощнику заниматься делами, а
сам сосредоточился на воспитании Питера. Теперь он думал, что  вряд  ли  был
должен так поступать. Вместе с ощущением скорых  перемен  к  нему  пришло  и
какое-то странное предчувствие.
   Он проверил систему безопасности и пошел к Питеру, чтобы высадить его  на
горшок.  Его  маленький  сын  лежал  в  кроватке,  прикрыв  глаза   длинными
ресницами,  и  спал,  разметавшись  по   перине.   Его   обветренные   щечки
разрумянились. Бутс выглядел очень мило, но простыни у него были мокрыми.
   Фицдуэйн снял мокрые простыни, мимолетно задумавшись о том, не сводить ли
мальчугана к врачу, чтобы проверить  мочевой  пузырь,  и  как  приучить  его
просыпаться по нужде, а затем перенес Бутса на свою широкую кровать. У  него
не было сил заново перестилать детскую кроватку; во  всяком  случае,  именно
так он оправдал свой непедагогичный поступок.
   Отец с сыном проспали всю ночь бок о бок в  огромной  кровати.  Фицдуэйн,
правда, спал не очень крепко, так  как  Бутс  время  от  времени  принимался
лягаться. Незадолго до  рассвета  ему  почудился  знакомый  рев  авиационных
моторов, однако прежде чем мысль  эта  успела  закрепиться,  Фицдуэйн  снова
крепко заснул.

Глава 2

Ирландия, остров Фицдуэйн, 2 января

   Когда  Бутс  врывался  на  кухню,  экономке  Уне   приходилось   нелегко.
?Потрясающе, - с неожиданной нежностью подумал Фицдуэйн, - сколько  времени,
сил и энергии может отнять маленький человечек?. Он не  мог  без  содрогания
подумать, что, если у него родилась бы двойня или - тут он побледнел -  даже
тройня. В настоящее время он с трудом представлял себе,  как  можно  успешно
присматривать больше чем за одним ребенком одновременно.
   Любопытно, как это женщинам удастся,  особенно  в  наше  время,  сочетать
воспитание детей с успешной карьерой? Откровенно говоря, Фицдуэйн  испытывал
нешуточное сочувствие к Итен,  матери  Бутса.  В  начале  их  отношений  его
привлекала в ней в том числе и сила ее характера, так  что  теперь  едва  ли
приходилось удивляться упорству, с каким она пыталась оставить свой след  на
земле. И тут начала сказываться их разница в возрасте.
   Фицдуэйн был довольно состоятельным человеком, а теперь, после армии,  он
достиг вершин своей профессиональной  карьеры  военного  фотокорреспондента,
хотя кое-кому это казалось довольно необычным занятием. Теперь он был  готов
оставить работу.
   Итен все еще стремилась к тому, чтобы  самореализоваться,  достичь  своей
цели, после чего она смогла бы почувствовать, что жизнь прошла не  зря.  Они
не  переставали  любить   друг   друга,   просто   произошло   своего   рода
рассогласование их жизненных циклов. Сколько любящих  пар  рассталось  из-за
связанных с карьерой конфликтов или из-за того,  что  кто-то  вдруг  ринулся
лихорадочно наверстывать упущенное? Итен выбрала свой путь и сумела настоять
на своем.
   Фицдуэйн не раз пытался убедить себя, что однажды, и довольно скоро,  она
вернется, что они наконец поженятся и заживут крепкой и дружной семьей, хотя
в глубине души он давно в это не верил. Вдруг ему стало очень одиноко, а  на
глаза навернулись слезы.
   Он стоял  задумавшись,  глядя  сквозь  стекло  на  черно-зеленое  море  в
барашках волн, когда в комнату влетел Бутс. Он был в куртке с  натянутым  на
глаза  капюшоном,  в  блестящих  сапогах-веллингтонах  из  красной   резины,
полностью одетый для прогулки.
   - Папочка, папа! Идем! Скорее! - Бутс  резко  остановился.  -  Почему  ты
плачешь?
   Фицдуэйн улыбнулся. Дети иногда бывают чересчур наблюдательны.
   - Я простудился, - сказал он и натужно чихнул, вытирая глаза.
   Бутс сунул руку в карман своей непромокаемой курточки  и  исследовал  его
содержимое. Его  маленькая  рука  вынырнула  обратно  с  зажатой  в  пальцах
тряпицей, настолько грязной, что отстирать ее не представлялось возможным. К
платку прилепилась недоеденная полурастаявшая конфета. Все это Бутс протянул
отцу.
   - Поделиться - в любви объясниться, - сказал он, цитируя одну из  любимых
поговорок  Уны,  при  помощи  которых  она  пыталась  внести  свой  вклад  в
воспитание мальчика.
   - Можно мне что-нибудь сладенькое?
   Фицдуэйн расхохотался.
   - Тебе три года, но ты уже знаешь, как обходить углы, - сказал он. В свое
время Фицдуэйн прочитал чуть ли не все книги о рациональном детском питании,
в которых строго запрещалось потакать вредным привычкам, однако  как  только
дело касалось Бутса и сладостей, он неизменно уступал.
   И он бросил сыну засахаренное  яблоко,  которое  выудил  из  стоявшей  на
буфете вазы.  Бутс  скорчил  гримасу  и,  поймав  яблоко  на  лету,  схватил
Фицдуэйна свободной рукой.
   - Пойдем, папа, ну пойдем же! Пойдем! Пойдем!

***

   Снайпер подумал, что огромное большинство его  соотечественников  никогда
даже не прикоснется к оружию, не говоря уже о том, чтобы стрелять из него.
   Япония отказалась от самой идеи участия в войнах. Армия как таковая  была
запрещена  соответствующей  статьей   конституции.   Так   называемые   силы
самообороны набирались исключительно из добровольцев. Полиция, правда,  была
вооружена пистолетами, однако полицейским почти не  приходилось  вытаскивать
оружие из кобуры, а уж о том, чтобы его применить, не могло быть и речи.  На
улицах городов было безопасно. Преступные кланы угрожали лишь друг другу, но
предпочитали  пользоваться  для  сведения  счетов  старинными   самурайскими
мечами.
   Снайпер сплюнул. Его страна деградировала,  все  больше  поворачиваясь  к
меркантильным идеалам и фальшивым ценностям. Чиновники погрязли в коррупции,
а правительство  сбилось  с  курса.  Сословие  воинов,  пораженное  болезнью
стяжательства, разлагалось на глазах и приходило в упадок. Подлинные желания
Императора - взгляды и мысли, которыми он никогда ни с кем не делился  и  не
высказывал, но которые, как они знали, он непременно лелеет в своем сердце -
игнорировались и не принимались в расчет.
   Требовалось новое стратегическое направление. Как это уже не раз бывало в
истории, группа людей, обладающих достаточно сильной  волей  и  объединенных
одним стремлением, могла изменить судьбу нации.
   Снайпер  опустошил  магазин   своей   винтовки   и   заново   набил   его
нестандартными штучными патронами, внимательно осматривая  каждый.  Рядом  с
ним, повесив автомат на сгиб руки, сидел наблюдатель, внимательно  оглядывая
в бинокль пространство впереди. Корректировщик занимал позицию в  пятидесяти
метрах слева от них, чуть выше по холму.
   Все трое одновременно увидели, как поднялась решетчатая кулиса в  воротах
замка и оттуда появилась лошадь с всадником и маленьким пассажиром в седле.
   Группа приготовилась ждать. По их  расчетам,  должно  было  пройти  около
часа, прежде чем они начнут действовать.  До  слуха  японцев  доносился  шум
небольшого водопада, который превращался в неглубокий  ручей  чуть  ниже  их
позиции. Именно в этом месте поток разливался и негромко бурлил на скользких
камнях. В таких местах люди, как правило, устраивали переправу или  брод,  и
хотя ни на  одной,  даже  самой  крупной  карте  нельзя  было  отыскать  его
названия,  поколениям  Фицдуэйнов  это  место  было  известно   под   именем
Бэттлфорд.
   В этом месте столетия назад сражались и умирали предки Хьюго.

***

В войсках специального назначения всем и каждому, вплоть до последнего солдата, было известно, что ничто и никогда не идет точно по плану.
   В этот раз они отрабатывали ночное десантирование  трех  боевых  машин  и
девяти пехотинцев, после  чего  им  предстояло  провести  учебную  атаку  на
покинутый замок Дракер, расположенный  на  противоположной  стороне  острова
неподалеку от Данклива. Килмара вовсе  не  хотел,  чтобы  у  Фицдуэйна  были
основания жаловаться, будто они потревожили его  драгоценный  сон.  На  этот
остров у него были свои далеко идущие планы, которые в значительной  степени
зависели от доброй воли его старого друга. Хорошие  учебные  полигоны  давно
стали большой редкостью.
   Первые две боевые десантные машины приземлились совсем неплохо,  учитывая
нормативы, предусмотренные  для  этой  действительно  устрашающей  и  весьма
эффективной техники. Третий ?Ка