й умудрился так и не раскрыть глаз.
   - Нет, я его впервые в жизни вижу, - убежденно сказала она. - И  рядом  с
Аленой никто похожий не мелькал.  Впрочем,  рядом  с  ней  вообще  никто  не
мелькал, это уж по жизни!
   - Мужики, а если это... - заикнулся угрюмый. - Если это менты или ФСБ  на
наш след встали? "Однако!.." - ошеломленно подумал Юрий.
   - Тем хуже, - задумчиво произнес самодовольный голос. - Тем  хуже...  для
него. Так, девочка, быстренько пошла и принесла какую-нибудь матрасовку, или
крепкий пододеяльник, или, если сыщется, большой мешок - как  для  картошки,
ясно?
   - Зачем? - с запинкой спросила Инга.
   - Ну, не строй  из  себя  дитя,  -  отозвался  обладатель  самодовольного
голоса, который сейчас был только злым и озабоченным. - Иди  и  сделай,  что
тебе сказано, быстро, ну!
   По полу торопливо прошлепали босые ноги.
   - Одевайтесь, мужики, - раздалась команда. - Сейчас груз выносить будем.
   Никто не проронил ни  звука  -  молча  зашуршали  одеждой.  Похоже,  этот
человек с самодовольным голосом был здесь главным.
   Юрий лежал  как  неживой.  Что  они  собираются  делать?  Матрасовка  или
мешок... груз... Это что, он - груз?!
   Внезапно дошло незамысловатое открытие:  его  полоса  везения  в  беге  с
препятствиями кончилась. Похоже, судьбе осточертело, что он сам, добровольно
влезает в опасности,  чреватые  очень,  ну  очень  крупными  неприятностями.
Авантюра со случайным заработком в Аммане, глупая доверчивость, с  какой  он
потащился сначала за парнем  в  оранжевой  каскетке,  а  потом  на  античные
развалины, путешествие на теплоходе "Салон Каминов", наглое явление домой, в
родительскую квартиру, идиотский звонок к Сане  на  работу  -  все  это  ему
как-то сошло с рук, судьба потворствовала ему до тех пор, пока могла,  но  -
всему приходит конец.
   Что делать? Вскочить, наброситься на них, попытаться  прорваться?  Но  их
трое. Пока будешь тратить время на борьбу с засовами и замками... Подождать,
пока выволокут во двор и там, на  свободе?..  А  если  его  "упакуют"  прямо
сейчас, в доме? Что же он не позаботился, как граф Монте-Кристо, обзавестись
вострым булатным ножичком, которым в последнюю минуту можно  вспороть  мешок
или что там для него приищет Инга?
   - Вот, - послышался ее запыхавшийся голос, - пододеяльник. Ничего  больше
нет подходящего, но ничего, это натуральный лен. Как  ты  думаешь,  он  сюда
уберется?
   - Вообще-то здоровый лось, - задумчиво пробормотал начальственный  голос,
- да ладно, как-нибудь... Беритесь, мужики. А ты, Инга,  расстарайся  насчет
веревки покрепче. Делай, ну, не стой тут!
   - Погодите, погодите, - забормотала вдруг  Инга.  -  Вы  что,  зачем  его
связывать? Вы что, в самом деле решили?.. Я думала,  вам  нужно  его  просто
вынести незаметно... Нет, не надо, это же что, это же убийство?!
   Похоже, до нее только сейчас дошло то, что задумали совершить ее недавние
любовники. А до Юрия дошло, что лучше этого момента для попытки прорваться у
него не будет.
   - А ну, прикиньте, уберется он в пододеяльник или нет, в самом-то деле, -
велел высокий голос. - Да вон дырка, сбоку. Согните  ему  ноги,  а  я  башку
подержу. А потом в багажник...
   Кто-то взял Юрия за плечи. Р-раз! Он с силой вскинул голову, да так,  что
у  самого  заломило  в  затылке  от  удара,  с  которым  врезал  кому-то  по
подбородку. Раздался крик, руки упали с плеч Юрия. Он вскочил  и,  не  тратя
времени на взгляды по сторонам, ринулся напропалую вперед, отшвырнув кого-то
со своего пути.  На  его  стороне  было  преимущество  внезапности.  Прыжком
проскочил комнату, ломанул в дверь - открыта! Тесный  коридорчик,  еще  одна
дверь - а эта заперта, заперта! Он рванул ее что было сил, еще раз...
   - Не надо! - пронзительно взвизгнуло за спиной. - Не трогайте его!
   Пусть бежит!
   - Молчи, дура! - рявкнул кто-то.
   Звук удара, крик Инги - и сквозь рыдание:
   - Толкай дверь! Толкай!
   Черт, так вот оно что. Дверь-то открывается наружу!  Юрий  всей  тяжестью
навалился - дверь поддалась. Он вырвался на крыльцо, и тут что-то  вцепилось
в плечи, рвануло назад. Юрий схватился за косяк, натужась, клонился  вперед,
таща на себе эту тяжесть.
   - По голове! - прохрипел кто-то сзади. - Дай ему...
   Какой-то худой смуглый человек бежал от калитки к крыльцу. Его лицо  было
искажено ненавистью, в руках блестел нож.
   "Ну, все! Вот и все!"
   Человек замахнулся правой рукой, вонзившись  взглядом  в  глаза  Юрия,  а
потом вдруг схватил его за грудки и рванул на себя так сильно,  что  тяжесть
сзади отвалилась. Юрий не удержался и упал на колени, но тут  же  вскочил  -
чтобы увидеть, как худой с размаху ширнул вперед, во  тьму  коридора  чем-то
блестящим.
   Кто-то тоненько крикнул; худой отпрянул, толкнул Юрия:
   - Беги, чего стал?
   И понесся к калитке, странно держа на  отлете  руку  с  длинным  кухонным
ножом, с которого капали на землю красные капли.
 
Рашид Гусейнов. Июнь 1999 
 
   ...Больше всего он теперь ненавидел себя - за то, что упустил время.
   Вот уже который месяц он пытается добраться до убийцы Нади - и все никак.
   Расправиться с ней следовало сразу, но горе как бы лишило его  мыслей.  А
потом убийца поняла опасность  и  начала  скрываться.  Рашид  никак  не  мог
понять, куда она вдруг исчезла? Где можно отсиживаться так долго, и носа  не
показывая домой?
   У него не укладывалось в голове, что проклятая злодейка может  уехать  из
города, вообще из страны. Он не верил ни одному слову ее порочной  сестры  и
знал, что рано или поздно его  ожидание  будет  вознаграждено.  Оно  длилось
слишком долго, это правда,  но  вот  вчера  вечером  в  конце  улочки  вдруг
затормозило такси, а потом в свете фар мелькнула женская фигура.
   Рашид  настолько  привык  к  терпеливому  ожиданию,  что  даже  не  сразу
сообразил:  это  она,  наконец-то  она!  Не  в  силах  прервать   полусонное
оцепенение, смотрел, как девушка входит во двор,  и,  только  когда  за  ней
захлопнулась калитка, наконец-то выбрался из-за аккуратно сложенных  бревен,
где вот уже который день сидел, как в засаде, и подошел к калитке.
   В доме горел свет, оттуда доносились голоса, перешедшие  в  крики.  Потом
кто-то  пробежал  через  двор,  заскрежетал  замок  гаража,  вспыхнул  свет.
Заработал мотор. Свет погас, потом кто-то опять пробежал через двор и открыл
ворота.
   "Сейчас все уйдут, - подумал Рашид. - Сейчас все уедут, она  останется  с
сестрой. Так и быть, я не буду трогать ее сестру, хотя она и  называла  меня
немытым хачиком и  черномазым  окурком.  Трогать  ее  сестру  -  это  значит
запачкаться самому, потому что падшую женщину можно побить только камнями.
   Ладно, это не мое дело. Мне нужен только удар, только один удар - а потом
я смогу спать спокойно, потом я смогу сделать все, что от меня  хочет  мать,
потому что Надя будет отомщена. Когда выполнен долг  перед  мертвыми,  можно
подумать и о долге перед живыми, но не раньше! Вот сейчас гости уедут..."
   Автомобиль выехал из гаража и миновал Рашида, переваливаясь  на  выбоинах
дороги. В салоне горел свет, и он с ужасом увидел, что уезжает  не  какой-то
там гость - уезжает она, эта тварь!
   Но почему, но как же... ведь она только что приехала! Не может быть!
   - Алена! - раздался крик с крыльца, и Рашид узнал голос младшей сестры.
   - Алена, да ты рехнулась! Вернись! Мне  завтра  нужна  машина,  мне  надо
ехать... А черт, вот дура нетраханая! Умотала все-таки!
   - Ну и ладненько, - успокоил ее мужской голос. - Продолжим наши игры?
   Дверь захлопнулась.
   И тогда Рашид сорвался с места и побежал по улице, чуть не падая, не видя
в темноте, куда попадают ноги. Он мгновенно запыхался, схватился за  сердце,
согнулся...
   Нет, не догнать! Ишак, почему он не раздобыл себе пистолет, вот шайтан!
   Вернулся и, задыхаясь, едва сдерживая слезы, сел под своими бревнами.
   "Да ладно, - мрачно успокаивал себя, - ну что  же,  что  уехала!  Приедет
снова!"
   Он провел там еще час или два, смутно надеясь, что вот-вот взревет  мотор
на повороте, свет фар прорежет тьму проулка. Но все было тихо. Он уже  начал
клевать носом, как вдруг вспомнил крик младшей  сестры:  "Мне  завтра  нужна
машина!" Это значило, что Рашид зря тут сидит. Это  значило,  что  Алена  не
вернется до завтра! И вообще неизвестно, когда она вернется...
   Он вылез из укрытия и на шатких ногах побрел домой.
   Мать, конечно, не спала: она никогда не засыпала до его возвращения.
   Иногда, возвращаясь, Рашид видел на ее отекшем лице синяки под глазами от
долгих слез. Но она давно уже ничего, ни слова не  говорила  ему,  никак  не
пыталась образумить: молча подавала на стол  еду,  молча  наливала  в  ванну
горячей воды, молча стелила ему постель и уходила в свою комнату.
   Рашид тоже молчал. Слова им заменял один-единственный взгляд, которым они
обменивались, когда Рашид еще стоял на пороге. В глазах матери был вопрос, в
его глазах - ответ.
   Она тотчас отводила взор, отворачивалась, уходила, а он  видел  дрожь  ее
плеч и знал, что она не слезы сдерживает,  а  глубокий  вздох  нескрываемого
облегчения.
   Ну да, конечно! Если он по-прежнему возвращается с  таким  видом,  словно
какая-то армянская собака поставила его раком, значит, ему ничего не удалось
сделать. Значит, он так и не нашел Алену. Значит, она все еще  жива,  он  не
обагрил своих рук кровью, не запятнал чести семьи...
   Мать боялась, что его посадят за убийство, а ему, честное слово, было  бы
легче за решеткой, но с сознанием, что Надя радуется и гордится, чем сейчас,
когда он будто бы и не жил вовсе, а только ждал, ждал...
   Рашид вяло ел и клял себя  за  то,  что  не  раздобыл  пистолет,  что  не
ворвался в дом сразу по следам Алены. А еще больше он проклинал себя за  то,
что когда-то послушался матери и привел Надю в  тот  страшный  дом,  где  ее
убили...
   За что? Почему? Она была такая тихая, такая ласковая, она никому в  жизни
не причинила зла, она была счастьем для Рашида и его единственной любовью...
   Он выпил совсем  немного  вина,  но  от  усталости  и  голода  его  сразу
разморило. Сидел за кухонным столом и тупо смотрел,  как  в  тарелку  капают
слезы.
   Неровными,  тяжелыми  со  сна  шагами  прошел  через  кухню  отец,  через
некоторое время прошел обратно. За его спиной  шумела  спущенная  в  туалете
вода.
   Отец не сказал ни слова, только покосился на Рашида. Он тоже сразу понял:
опять не повезло! Он не судил сына, не отговаривал его.  У  каждого  мужчины
есть задачи, которые он решает сам. Если Рашид твердо решил убить -  ну  что
же, на все воля Аллаха, пусть сын исполнит свое решение и  успокоится.  Если
придется ответить по закону - значит, ответит. Значит, и на это  будет  воля
Аллаха.
   Вообще-то отец Рашида полагал, что мужчина не должен  пачкать  своих  рук
женской кровью: всегда можно нанять ловкого человека,  -  но  если  сын  так
решил... Жену жалко, но что поделаешь, она сама  виновата:  если  бы  не  ее
выдумки насчет невинной и непорочной невесты, ничего этого не случилось бы.
   Так, не сказав сыну ни слова, отец пошел досыпать. Уже три часа  утра,  а
ему к шести надо быть в гараже, при выезде машин на линию.
   Рашид подремал до восьми, потом пошел на рынок.
   Новая  продавщица,  заменившая  Надю,  поглядела  угрюмо,   поздоровалась
неприветливо.  Сначала-то,  когда  она  только  нанялась,  смотрела   совсем
по-другому. Почему-то решила, что заменит Надю не только за прилавком, но  и
в душе Рашида и в его постели. Хотя Надя никогда, ни  разу  не  была  в  его
постели, но об этом никто  не  догадывался.  Рашид  сначала  не  замечал  ее
заигрываний, потом  молча  терпел  их,  а  недавно,  когда  она  уже  совсем
обнаглела, пригрозил уволить.
   Нет, надо было в самом деле уволить, а то смотрит, как враг.
   День шел. Рашид проверил  товар,  потолкался  у  прилавка,  выпил  чаю  с
земляками, отнес в контору деньги. А как же, хочешь торговать - знай  плати!
И в ту минуту,  когда  тощая,  злая,  как  старуха,  хотя  она  была  совсем
девчонкой,  секретарша  директора  рынка  привычными  руками   разворачивала
завернутую в газету пачку денег, его как будто что-то ударило  в  грудь.  Он
как будто увидел: вот открылась знакомая до последней планочки  покосившаяся
калитка, вот кто-то поднимается на шаткое крылечко...
   Кто? Да кто же может быть? Алена вернулась!
   Он едва дождался, пока злая девчонка-секретарша сосчитает деньги и выдаст
расписку, - и бросился с рынка, даже не подойдя к своему прилавку.
   Ничего там не сделается. Эта наглая продавщица, как ее...  Алка,  да,  ее
зовут Алка - она не посмеет взять ни копейки, всю выручку отдаст отцу, когда
тот заедет вечером. Она уже наученная не воровать у хозяина!
   Рашид поймал такси почти у ворот рынка и уже через несколько минут был  в
Высоково. Его не раз срывали с места такие видения, такие внезапные толчки в
сердце, но все они были обманками.  А  вчера,  когда  Алена  вернулась,  как
назло, никакого предчувствия  не  было.  И  все-таки  он  верил  этим  своим
внезапным порывам, подчинялся им. Попробуй не подчиниться  -  да  он  просто
места себе не найдет! Его место здесь...
   Рашид задумчиво посмотрел на бревна, однако не свернул туда. Сегодня  он,
подчиняясь все тому же властному предчувствию, дошел до калитки и мало  того
- вошел в нее!
   Замусоренный двор был пуст... нет, под крыльцом, прислонясь к ступенькам,
полусидел-полулежал крепкий парень в камуфлированной форме. Голова его  была
кое-как обвязана полотенцем, глаза блуждали. Он посмотрел на Рашида, но явно
не увидел его. Вид был, будто он еще не проспался после похмелья.
   Рашид едва сдержался, чтобы не ударить охранника. Сколько раз  этот  ишак
тумаками вышвыривал его со  двора!  А  теперь  сидит  как  неживой.  Но  кто
навернул его  по  башке,  интересно?  И  за  что  же  так  наказали  верного
сторожевого пса его хозяева, которые каждый день приезжают к младшей  сестре
убийцы, чтобы играть с ней в похабные, омерзительные  игры?  Чем  он  им  не
угодил? И стекло в окошке возле самого крыльца кто-то разбил...
   А что там происходит внутри, почему такие крики  раздаются?  Может  быть,
приехала милиция брать всех этих распутников?
   Рашид шагнул назад. Нет, он не хотел бы встречаться с милицией.
   Конечно, даже если его заберут,  то  ненадолго,  его  просто  не  за  что
забирать, да и деньги есть... Просто время терять неохота.
   Надо было уйти, но  любопытство  не  отпускало.  Рашид  только  собирался
осторожно подняться на крылечко и заглянуть в разбитое  окошко,  как  шум  в
доме стал вовсе уж кошмарным.
   Рашид благоразумно попятился к калитке, уже взялся за нее, и вдруг  дверь
распахнулась и высокий худощавый человек  вырос  на  крыльце.  У  него  было
белое, безумное лицо, он рвался вперед,  а  на  его  плечах  висел  какой-то
высокий, черноволосый, тащил обратно в дом.
   - По голове! По голове! - визжал маячивший позади красивый бородач.
   Беглец качнулся, заваливаясь на спину, и тут Рашид не выдержал.
   Что-то словно бы вспыхнуло - и вмиг сгорело в нем. Все эти долгие  месяцы
ожидания,  накопленная  ярость,  неутоленная  месть  -  эта  гремучая  смесь
взорвалась с такой силой, что его швырнуло к крыльцу. Он сам не помнил,  как
выхватил из-за пояса, из-под рубахи, тщательно обернутый в тряпку нож.
   Отшвырнул лоскут.
   Ему хотелось ударить кого-то этим ножом, все равно кого, лишь бы ударить,
лишь бы ощутить запах крови.
   Тот бледный человек, на котором висли  преследователи,  -  он  был  ближе
всех, Рашид уже замахнулся - и вдруг на миг его  глаза  вонзились  в  черные
провалы зрачков беглеца.
   Что-то произошло - Рашид не знал, что... как будто  чей-то  нежный  голос
шепнул совсем близко: "Не трогай его, он ни в чем не виноват!"
   Он левой рукой схватил беглеца за грудки, рванул с  крыльца  -  и,  не  в
силах сдержать размаха, воткнул нож в  дряблый  живот  голого  черноволосого
человека, который  ошеломленно  замер  при  виде  убийцы.  Рашид  еще  успел
заметить, что у этого человека какое-то знакомое  лицо,  а  потом  это  лицо
обмякло, человек, тоненько крикнув,  рухнул  на  колени,  будто  подломился;
отпрянули толпившиеся сзади...
   Незнакомец замер рядом.
   - Беги, чего стал?  -  выдохнул  Рашид  и,  резко  повернувшись,  кинулся
вперед, держа на отлете нож, чтобы не запачкаться падающими с него каплями.
   Они с незнакомым парнем уже выскочили за  калитку  и  мчались  по  тихому
переулку, когда Рашид вдруг сообразил, чей голос  говорил  с  ним.  Это  был
Надин голос!
 
Юрий Никифоров. Июнь 1999 
 
   Юрий, осторожно ступая по неровному  песчаному  дну,  выбрался  на  берег
Гребного канала. Было совершенно темно, Волга молчаливо вздыхала за спиной.
   Серая мгла закрыла и луну, и звезды.
   Вот и хорошо. Ни один нормальный  человек  не  полезет  днем  купаться  в
Гребном канале. Вообще купаться в черте города запрещено эпидемстанцией.  Но
это ведь днем, когда видно, какая  же  она  мутная,  неприглядная,  волжская
водица в этой самой черте. А ночью... ночью все кошки  серы  и  микробов  не
видать!
   Однако и темнотища же! Где же это он оставил одежду? Вроде бы вон там...
   В противоположной стороне вспыхнул огонек сигареты. Ничего  себе!  Совсем
потерял ориентировку.
   Пошел вперед, не отрывая глаз от маячка.
   - Сюда, сюда, - позвал гортанный голос. - Заблудился, да?
   - Есть маленько.
   - Вот твоя одежда.
   - Погоди, я весь мокрый. Одежда тоже промокнет.
   - Вытереться нечем?
   - Ничего,  я  так  постою,  обсохну.  -  Юрий  попрыгал  на  одной  ноге,
вытряхивая капли из уха:
   - Катерина-душка, вылей воду с ушка! Катерина-душка...
   - Чего? Какая Катерина?
   - Не волнуйся, это просто поговорка такая. Ну, говорится так, если вода в
ухо попало. Послышался смешок.
   - Между прочим, водичка отличная. То, что надо. Может, купнешься?
   - Не-е... - В голосе явственно звучала брезгливость. - В реке не люблю.
   Море хочу, знаешь? Каспий знаешь? А эта река... Нет, не хочу!
   - Волга впадает в Каспийское море, - сообщил Юрий. - Так что твой  Каспий
- в некотором роде  Волга.  Даже  в  очень  большом  роде!  И  вполне  можно
представить, что ты купаешься в водах Каспия.
   - Ты тоже это знаешь, да? - удивился его собеседник.
   - Что именно?
   - Что Волга впадает в Каспийское море и в Каспии волжская вода?
   - Не понял, - опешил Юрий. - А  что,  это  ваша  национальная  суверенная
тайна?
   - Не-е... Так Надя говорила... Я хвалил Каспий, а она говорила:  в  твоем
Каспии вода нашей Волги.
   - А, ну, понятно, - кивнул в темноте Юрий. - Так что,  может,  освежишься
все-таки? Знаешь, как здорово? Не передать!
   Он несколько перегибал палку восторгов. Но от недолгого своего общения  с
этим человеком успел накрепко усвоить одно: ему нельзя позволять говорить  о
Наде. Стоит только упомянуть ее имя - и все, пиши  пропало,  разговор  будет
крутиться, как заезженная пластинка, на одном и том же  месте:  Надя,  Надя,
Надя, Надина смерть, нет, убийство, за которое должна заплатить  кровью  эта
тварь...
 
*** 
 
   Тварью он называл Алену.
   Ну не странно ли, что ему спас жизнь человек, который пришел, чтобы убить
Алену? Просто удивительно, как мало взволновал  Юрия  окровавленный  нож,  с
которым Рашид пробежал чуть не половину проулка,  пока  не  спохватился,  не
ткнул его несколько раз в землю, очищая лезвие, а потом завернул в  какую-то
тряпицу и сунул за пояс. Просто удивительно, как  мало  озаботило  его  душу
убийство, совершенно на его глазах! А вот  это  совпадение,  эта  встреча  с
Рашидом, о котором он столько слышал от Алены, - это потрясло.
   Что  характерно,  Юрий  практически  сам  догадался,   кто   таков   этот
полусумасшедший, тощий, будто креветка, изможденный, издерганный человечек с
огромными,  очень  красивыми  девичьими  глазами  и   вислоносым   восточным
профилем.
   Даже  не  вспомнить  теперь,   как   начался   между