т пистолет. В последнем  усилии  удержать  его  она
резко повернулась, выставляя локоть, вцепилась намертво пальцами.
   Последовало мгновение короткой,  мучительной  борьбы,  во  время  которой
Варвара Васильевна вдруг поняла, что "Адидас" не собирается вырывать  у  нее
оружие - он норовит повернуть ее руку так, чтобы ствол уперся ей в грудь...
   "Варенька!" - крикнул  Данила  -  страшно  крикнул,  точно  как  там,  на
пражской улочке, когда  прикрыл  ее  собой,  уже  падая,  уже  раскромсанный
автоматной очередью.
   Она вздрогнула от этого крика, извернулась, чувствуя, как хрустит  кисть.
В последнем усилии онемевших пальцев нажала на курок... и  давила  на  него,
пока все семь пуль не вылетели из ствола.
   "Адидас", казалось, ждал, пока не кончатся патроны. Его тело дергалось от
каждого выстрела, но только теперь он разжал руки и  тяжело  опрокинулся  на
спину.
   Грохот пошел по всему дому, с той  стороны,  где  жила  Нинель  Петровна,
вдруг замолотили кулаками в стенку: истерически, злобно.
   "Ага,  проснулись!"  -  с  мрачным   удовлетворением   подумала   Варвара
Васильевна.  Махнула  пистолетом  второму  грабителю,  который  скорчился  у
стенки, прикрывая голову руками:
   - Иди к телефону! Не дергайся, а то... Сними трубку. Набирай  02!  Ну!  Я
кому сказала!
   На него не надо было кричать. Он слушался беспрекословно, как неживой.
   Он был настолько потрясен, что даже не сообразил: выстрелов-то прозвучало
семь, значит, патронов в пистолете не осталось. Оружие разряжено, и если  бы
напарнику "Адидаса" вдруг вздумалось сейчас напасть на  Варвару  Васильевну,
она не смогла бы оказать ему никакого сопротивления.
   Но если это и дошло до него, то уже потом, потом, когда приехала  милиция
и поздно было трепыхаться.
   Кстати, Варвара Васильевна тоже кое-что поняла потом, позже. Только когда
сержант в форме  начал  осторожно  разжимать  ей  мертво  стиснутые  пальцы,
пытаясь вынуть пистолет, она поняла, что "Адидас" все-таки сломал ей  кисть.
Но теперь это не имело никакого значения.
 
Юрий Никифоров. Июнь 1999 
 
   В самом деле - разве так уж мало он узнал? Юрий торопливо шел по Белинке,
перебегая с одной стороны улицы на другую в поисках исправного телефона. Да,
центральная Большая Покровская - это один Нижний Новгород, а  все  остальные
улицы - как бы совсем другой. Опять не работает автомат! Следующий - чуть ли
не через квартал. Ну что ж, вперед!
   Нет, серьезно - разве так уж мало он узнал? Главное - Саня не  так  уж  и
виноват. Подставляя Юрия, он и сам был игрушкой в  чьих-то  руках.  И  очень
опасных руках, иначе откуда бы взялась эта горькая реплика:
   "Если  доживу..."  Надо  надеяться,  Лора  ничего  не  перепутала  и   не
переврала. Ладно, слова - могла, но общий смысл... Черт! Саня как  накаркал!
Как чувствовал!
   Секундочку. А если это было не просто предчувствие, а опасение?  Если  он
предполагал, что с ним может случиться несчастье? Все-таки  не  странно  ли,
что два человека, имеющие прямое отношение  к  подмене  той  кассеты,  вдруг
перестали существовать  -  разом,  одновременно?  И  как  раз  тогда,  когда
совершили эту самую подмену.
   "Рука Аммана" - так, что ли? Ото, как  споры  на  расправу  оказались  те
ребятки, которые  плохо  вели  себя  с  Юрием  на  фоне  знаменитых  римских
развалин!
   Нет, вернее всего тут  замешаны  отправители  кассеты.  Те,  против  кого
рискнул пойти в своей единоличной игре Саня, у кого он выиграл, чтобы тотчас
же и проиграть - себя и самого близкого себе человека...
   Юрий приостановился. Да что, он в самом деле верит, будто Саню Путятина и
эту Жанну, как ее там, убили?! Что их мирная смерть в машине  -  всего  лишь
инсценировка? Женька Базаров, помнится, сомневался, говорил: как это  глупо,
дескать, чтобы в мае, когда под каждым кустом готов и стол, и дом, в  смысле
- ложе, люди занимались  бы  любовью  в  автомобиле,  да  еще  с  включенным
двигателем!
   Вот тебе раз... вот тебе раз...
   Он машинально просунулся под пластиковый грибок телефона-автомата, нагнул
голову, чтобы не упираться в колпак, сунул карточку в прорезь.
   Спохватился, что не помнит, куда собирался звонить.
   Ах да!
   - Алло?
   - Здравствуйте. Это Ирина?
   - Нет, Ирины нет. А кто ее спрашивает?
   - Один знакомый. Извините, вы не подскажете, когда Ира будет?
   - Не раньше чем через две недели. Она уехала на Кипр.
   - Куда?!
   - На Кипр, а что?
   - В смысле, в командировку?
   - В смысле, отдыхать. Ей надо немного прийти в  себе  после  всего  этого
кошмара.
   - Вы имеете в виду смерть?..
   - Разумеется.
   - А вы, извините, кто?
   - Я ее двоюродная сестра. Попросила пожить,  посмотреть  за  квартирой  и
собакой. А вы?..
   - Нет, мы с вами незнакомы. Спасибо, извините.
   Юрий повесил трубку.
   На Кипр! Елки-палки... Далековато. Не  смотаешься  туда,  не  спросишь  у
Ирины Путятиной, знает ли она хоть  что-нибудь  о  делах  мужа  по  доставке
видеокассет в далекий город Амман - вернее, по подмене  этих  самых  кассет!
Если бы знала, ее тоже скорее всего уже не было бы в живых.  А  может  быть,
она как раз и услышала кое-что, поэтому и исчезла так  поспешно  на  Кипр  -
отсидеться.
   Эх, надо было спросить телефон... у нее там  наверняка  есть  телефон,  у
Ирины!
   Ага, и позвонить и брякнуть:
   "Ира, слушай, это говорит Юрка Никифоров, помнишь меня? Твой муж,  а  мой
друг детства тут меня очень крупно под монастырь подвел, а  в  результате  и
сам туда попал. Ты случайно не знаешь, кому он настолько  насолил,  что  его
отравили в автомобиле угарным газом?" То-то весело станет Ире на  Кипре!  Да
ей и без этого идиотского звонка совсем не весело, а скорее наоборот.
   - Бог ты мой... - простонал Юрий. - Куда же  это  я  влез?  Подзаработал,
называется...
   Он тотчас, спохватившись, покосился по сторонам, но, к  счастью,  пятачок
рядом с телефоном был пуст. Постоял немного, подумал, а потом, покопавшись в
памяти - только это и оставалось, потому что записная книжка так и пребывала
вместе  с  паспортом  в  достопамятной  сумке,  забытой  в  некоем   роковом
"Мерседесе" в дальних жарких странах! - набрал еще один номер. Юрий  не  был
уверен в его правильности, вообще  сомневался,  что  там  возьмут  трубку  -
все-таки хозяин номера... как бы это помягче выразиться, помер... Однако  на
звонок ответили сразу после трели определителя номера:
   - Алло? - Это был приятный женский голос.
   - Здравствуйте.
   - День добрый. - Женщина говорила на английский манер - повышая  голос  к
концу фразы, что придавало ее речи как бы  вопросительный  оттенок.  Похоже,
она была не вполне уверена, что день - добрый. Ну и правильно, Юрий  тоже  в
этом сомневался.
   - Извините, я... - Он вдруг забыл, что, собственно, собирался спросить.
   То есть не знал, как подойти к делу.
   - Слушаю вас.
   - Видите ли, это говорит один знакомый... - Юрий  запнулся,  не  в  силах
вспомнить Саниного отчества. И тут же текст некролога,  обведенный  траурной
рамкой, всплыл перед его глазами. - Знакомый Александра Владимировича.
   - К сожалению, я должна вас огорчить...
   - Я уже знаю, - перебил  Юрий.  -  В  этом  все  и  дело,  что  Александр
Владимирович давал мне одно поручение, а теперь он... ну,  вы  понимаете,  а
тут возникли определенные сложности.
   - Извините, не могли бы вы объяснить поконкретнее? - спросила  незнакомая
женщина, и в голосе ее появились живые интонации искреннего интереса.
   - Речь идет о доставке некоего груза.
   - Я понимаю. Но  поскольку  вся  деятельность  нашей  фирмы  основана  на
доставках неких грузов, то нельзя ли поточнее?
   Юрий огляделся.
   Вокруг в радиусе как минимум десяти метров было пусто. Булочная  уже  сто
лет как закрыта на ремонт, а в хозяйственном только  что  вывесили  табличку
"Извините, у нас обед". И нет ни одного прохожего. Он вздохнул поглубже -  и
решился:
   -  Речь  идет  о  доставке  в  Иорданию,  в   Амман,   одной   кассеты...
видеокассеты... Впрочем, может быть, вы не в курсе дела?
   - Не совсем, - откликнулась она осторожно.  -  То  есть  исключительно  в
общих чертах. Но я понимаю, о чем речь. О... о фильме "Кубанские казаки", не
так ли?
   У Юрия вспотела ладонь, и он перехватил трубку другой рукой.
   - Именно так.
   - Это не телефонный разговор, вы понимаете? - с ноткой суровости  сказала
женщина. - Приезжайте к нам в офис или, если хотите, мы  немедленно  пришлем
за вами машину. Вы откуда звоните?
   - Из автомата, - честно ответил Юрий. - Нет, я пока не могу  приехать,  и
машину присылать не стоит. Мне бы просто поговорить с кем-то,  кто  в  курсе
моего дела.
   - Прошу меня простить, но тогда вам  придется  подождать  у  телефона,  -
изысканно-вежливо изрекла женщина. - Я сейчас приглашу  сотрудника,  который
курирует эту проблему. Вы можете минутку не класть трубку?
   - Конечно, - хрипло выговорил Юрий, утешая себя  тем,  что  пока  еще  не
изобретена такая пуля, которая летает по телефонным коммуникациям.  И  глупо
не воспользоваться возможностью соскочить с крючка! Может быть, после  этого
разговора все его проблемы будут решены.
   Он стоял, прижав трубку к уху,  и  старательно  успокаивал  себя.  Издали
доносились голоса сотрудников "Меркурия", заунывное  пение  факса,  а  также
пение по радио. Похоже, в фирме покойного Сани со смертью  начальства  жизнь
отнюдь не замерла. Ну и слава богу.
   - Алло, вы слушаете? - Голос  в  трубке  чуть  запыхался.  -  Пожалуйста,
извините, но у того господина, который  должен  поговорить  с  вами,  сейчас
важный разговор с... с  Бомбеем,  поэтому  не  могли  бы  вы  подождать  еще
чуть-чуть?
   Юрий отодвинул трубку от уха и зачем-то заглянул в нее.
   - Может быть, я лучше перезвоню немного попозже?  Показалось  или  у  нее
вдруг сел голос?
   - Нет, одну минуточку, он уже  идет!  Вячеслав  Григорьевич!  Пожалуйста,
поскорее, господин Никифоров давно ждет!
   Оп-па! Такона эта англоговорящая незнакомка, все-таки в курсе проблемы  -
и куда больше, чем хочет показать!
   - Господин Никифоров? Новый голос. Мужской!
   - Господин Никифоров, алло, вы меня слышите?
   - Нет! - выкрикнул Юрий и швырнул  трубку.  Огляделся,  чувствуя,  что  в
горле стало совсем сухо...  Обшарпанный  "газон"  осторожно  подворачивал  с
улицы Белинского к  хозяйственному,  наехал  колесом  на  высокий  бордюр  и
приостановился, на  какое-то  мгновение  перегородив  путь  веренице  машин,
рванувшихся  через  перекресток.  В  этой  веренице  мелькнул   ярко-красный
"Москвич", солнце сверкнуло в темных тонированных стеклах... и  Юрий,  резко
повернувшись, рванулся за угол, на задворки магазина, а потом - вниз,  вниз,
сквозь заросшие дворики, петляя меж домов, прорываясь к площади Свободы.
   Быстро же они! Быстро же они сработали!  Эта  мысль  так  и  болталась  в
голове,  подпрыгивая  в  ритме  его  неровных  прыжков.  Вот  зачем  женщина
затягивала разговор - они пытались вычислить, откуда звонит  Юрий.  Ведь  их
телефон наверняка выдал: "Номер не определен" - так всегда бывает при звонке
с улицы.
   Ого,  сильны  ребята:  технику,  которая   может   обнаружить   человека,
говорящего из автомата, Юрий видел только  в  милицейских  детективах!  Хотя
общеизвестно, что сейчас милиция отстает от мафиков  и  прочих  бандитов  по
многим параметрам. Вот и эти сработали лихо, точно, и если бы не...
   Он перебежал  улицу  прямо  перед  носом  двух  троллейбусов,  перескочил
оградку Театрального сквера и понесся к  площади,  не  обращая  внимания  на
трагикомические среднеазиатские фигуры, тут и там баюкавшие малолетних детей
и одновременно протягивавшие руки за подаянием.
   Если бы не - вот именно!  Ладно,  девка  в  телефоне  могла  на  законном
основании знать его фамилию, все-таки Саня вел, наверное,  какие-то  записи.
Но в тот момент, когда она объясняла,  что  у  какого-то  там  типа  "важный
разговор с... поэтому не можете  ли  вы  подождать  еще  чуть-чуть",  в  эту
крохотную  паузу   вклинился   приглушенный   мужской   голос,   раздраженно
подсказавший: "С Бомбеем, дура!"
   Зря он так, ей-богу,  зря.  Незнакомая  дама  с  английскими  интонациями
вполне виртуозно вела свою  игру,  у  Юрия  и  в  мыслях  ничего  такого  не
возникало вплоть до этого мгновения, и не  она  виновата,  что  Юрий  бросил
трубку,  а  именно  Вячеслав  Григорьевич.  Это  ведь  он,   якобы   ведущий
сверхважный разговор, только что шептал: "С  Бомбеем,  дура!"  Стоял  рядом,
конечно, а потом,  стоило  Юрию  сказать,  что  перезвонит  позднее,  тотчас
ответил! Тогда-то Юрий и понял, что в "Меркурии" просто тянут  время,  чтобы
задержать его у телефона. И, оглядываясь, он уже почти не сомневался, что  в
потоке машин увидит знакомый красный "москвичек". Все-таки от дома  на  углу
Горького и Студеной до хозмага на Белинке ехать, даже не напрягаясь,  минуты
три, а уж если поспешить... Вот они и поспешили, однако  все-таки  опоздали,
опоздали!
   Юрий стремглав перебежал площадь и вскочил в первый попавшийся автобус.
   Дверцы тотчас же захлопнулись, и пожилая, усталая машина поползла, огибая
площадь, на улицу Ванеева. Юрий вытянул шею, напряженно вглядываясь  вперед,
-  и  тут  же  съежился,  будто  из  красного  "москвичка",  застрявшего  на
перекрестке около Оперного театра, могли его разглядеть. Хотя кто их  знает,
может,  они  не  только  ушастые  там,  в  "Меркурии",  но   и   чрезвычайно
глазастые...
   Так, все понятно. Ребята побегали по дворам, поняли,  что  лох  Никифоров
снова ускользнул от них, -  и  сейчас  рулят  за  новыми  цэ  у.  А  ну  как
привяжутся за автобусом?
   Он вывернул шею,  оглядываясь,  но  красный  "Москвич"  резво  рванул  на
зеленый глаз светофора и исчез на площади Свободы.
   На площади Свободы, ха-ха! Юрия там нету, нету уже. Ищите нас, ребята, по
новым адресам!
   Кстати... а где эти адреса? Куда он, собственно, едет?
   И тотчас же судьба дала ему ответ на этот вопрос. Вместо того чтобы,  как
весь другой транспорт, продолжать путь  по  шумной  улице  Ванеева,  автобус
вдруг свернул налево, под раскидистые тополя, и поехал вниз, вниз, петляя  в
улицах и переулках.
   Только один маршрут поворачивал с Ванеева. Номер 47. И  лежал  этот  47-й
маршрут не куда-нибудь, а в Высоково. Туда, где жила Алена.
   Юрий вытянул ноги, повольготнее  раскинулся  на  сиденье  -  автобус  был
полупустой - и усмехнулся,  делая  вид,  что  покорно  смиряется  с  выбором
судьбы.
   Нет, ну в самом  деле!  Он  не  смотрел,  правда,  не  смотрел  на  номер
автобуса, в который вскочил!  Другое  дело,  что  через  остановку  или  две
непременно пересел бы на маршрут, идущий в Высоково.  Или  пешком  дошел  бы
через Первый микрорайон, не так уж это и далеко.
   Так вышло, что деваться ему больше некуда, только к  ней.  Опять  просить
помощи... Это  уж  вошло  в  привычку.  Не  больно-то  здорово,  но  что  же
поделаешь, если Алена -  единственный  человек,  у  которого  его  не  будут
искать! Теперь, после этого его опрометчивого  звонка,  в  "Меркурии"  точно
знают, что Юрий вернулся в Нижний. Около дома - пост, и  где  гарантия,  что
они не прошерстили  все  немногочисленные  адреса  в  его  записной  книжке,
доставшейся им вместе с загранпаспортом?
   Хотя странно все это. Получается, Саня сыграл против  всей  своепкоманды,
если "Меркурий" так ретиво гоняется за Юрием? Жаль, жаль...
   Юрий вдруг поймал себя на мысли, что  ему  уже  не  жаль,  что  Саня  его
подставил, - жаль, что тот не доверился ему!  Ей-богу,  бегать  вслепую,  не
зная куда, не зная от кого, - занятие утомительное; куда лучше, если у  этих
"веселых стартов" имеется определенная цель! Вот как  у  этой  его  поездки,
например.
   Он выскочил из автобуса, на остановку не доехав  до  конечной.  Вроде  бы
именно вот сюда свернуло ночью такси... А теперь  куда?  Алена  пошла  в  ту
сторону... дом над самым оврагом, она говорила про дом над самым оврагом!
   Юрий размашисто зашагал по тихой улице. Над  каждым  забором  буйствовала
сирень, изредка лениво огрызались  собаки.  Куры  возились  в  песке;  прямо
посреди улицы великолепный  иссиня-черный  петушище  самозабвенно  канителил
одну пеструшку, шесть других терпеливо  ждали  своей  очереди,  только  одна
ревниво клохтала, словно поторапливала своего  султана.  Серый,  похожий  на
овчарку пес стрелой пронесся мимо, вспугнув идиллию птичьего гарема; впереди
него мелькала какая-то рыжая молния. Да это он кошку гонит!  Кошка  взлетела
на  забор,  люто  зашипела  оттуда  -  и  канула  в  заросли   акаций.   Пес
разочарованно тявкнул, плюхнулся на спину  и  принялся  кататься  по  траве,
скаля молодые белые зубы, словно насмехаясь над собой...
   Деревня!  Сущая  деревня  в  самом  центре  центрального  района.  Нижний
Новгород - город контрастов!
   Ну, дальше вроде  бы  идти  некуда.  Груда  бревен,  овраг  за  огромными
покосившимися ветлами, а вот и дом  на  отшибе  от  других,  на  самом  краю
оврага.
   Дом окружен полинявшим, некогда зеленым  забором;  шифер  на  крыше  тоже
зеленый - замшел от старости. Не больно-то роскошное жилище.
   Юрий подергал  калитку,  потом  просунул  руку  через  забор  и  повернул
щеколду. Замусоренный дворик, кругом валяются окурки, на завалинке аккуратно
выстроились бутылки - десятка три, не меньше. Все-таки, наверное, как  Алена
и опасалась, ее сестрица принимала тут большое количество гостей!
   Но сейчас двор был пуст. Окна в доме завешены, такое впечатление, что там
все спят мертвым сном. Нет, не все: вот в этом окне рядом с крылечком  видна
полоса яркого, прямо-таки режущего света.
   Юрий осторожно поднялся по ступенькам, перешагнув одну  провалившуюся,  и
уже занес было руку постучать, как вдруг... как вдруг взгляд его скользнул в
щель между неплотно прикрытыми занавесками, и Юрий остолбенел.
   Он увидел Алену, раздетую догола Алену,  которую,  заломив  ей  за  спину
руки, толкал к дивану невысокий, но необычайно широкоплечий  парень.  Парень
тоже был голый. С дивана  им  азартно  махал  еще  один  голый  -  несколько
расплывшийся брюнет, в лице которого  Юрию  показалось  что-то  знакомое.  В
следующее мгновение широкоплечий сильным тычком отправил девушку на диван, и
тотчас брюнет навалился на нее,  широко  расталкивая  ей  ноги,  придавливая
своей тяжестью. На него надвинулся широкоплечий,  припал,  проникая  в  него
сзади. Белокурая  грива  спутанных  волос  девушки  бестолково  моталась  по
дивану...
   Юрий грохнул кулаками в  стекло,  мгновенно  выйдя  из  ступора,  завопил
что-то исступленно, нечленораздельно. Брызнули осколки.
   В ту же минуту лязгнул засов изнутри,  и  Юрий  едва  успел  соскочить  с
крыльца, не то его сшибло бы стремительно распахнувшейся дверью. Он чуть  не
упал, наступив на какую-то скользкую палку, бросил вниз мгновенный взгляд  -
лопата. Схватил ее, и плашмя обрушил на голову крепкого парня,  выскочившего
на крыльцо с  таким  угрожающим  видом,  что  сомневаться  относительно  его
намерений не приходилось.
   Парень завалился на ступеньки. Юрий мельком отметил, что  он  был  вполне
одет, и даже в камуфле охранника. Так же мельком ужаснулся,  сообразив,  что
произошло бы, поверни он лопату хоть  чуть-чуть  боком.  Раскроил  бы  парню
голову, точно, вон как наточенно блестят края лопаты!  И  тотчас  забыл  обо
всем этом:  держа  нечаянно  обретенное  орудие  наперевес,  штыком  вперед,
ворвался в залитую светом комнатушку.
   Голый широкоплечий рванулся было к нему,  но  едва  успел  увернуться  от
лопаты,  споткнулся,  упал...  Голый  черноволосый  с  жутко,  отвратительно
знакомым лицом, издав короткий визг, скатился с  дивана.  Алена  -  какая-то
странная, совершенно на себя не похожая,  прикрытая  длинными  прядями,  как
леди Годива, уставилась на Юрия незнакомыми яростными глазами и вдруг, резко
вытянув руку, сунула ему что-то прямо в лицо.
   Ударила ослепляющая, отнимающая дыхание, едкая  струя.  Юрий  зажмурился,
вырон