вными. Что же из двух
следует считать причиной: что перемещение  есть род или что линия  есть род?
(Ведь хотя время  одинаково, если одно, (т. е. линии],  различаются по виду,
то другое, [т. е.  перемещение], тоже).  Ведь  перемещение  имеет  различные
виды, если  то, в чем происходит движение, их имеет (а также то, посредством
чего  [оно  осуществляется],  например  если  это  ноги,  [мы  будем  иметь)
хождение, если же крылья -- летание. Или это не так, но движение различается
по фигуре  [пути]?). Таким образом, [тела], проходящие в равное время равную
величину, будут иметь равную скорость и  то, что  не имеет различия по виду,
не  имеет  их в движении;  следовательно,  надо рассмотреть,  в чем  состоит
различие в движении. И такое рассмотрение показывает, что род не есть что-то
единое,  но наряду  с ним скрыто многое и что из одноименных [движений] одни
далеки друг от друга, другие  имеют некоторое сходство,  а иные близки (друг
другу] либо по роду, либо по  подобию, и поэтому  [нам] не  кажется, что они
[лишь] омонимы. Когда же, следовательно, вид [движения] различен когда  одно
и  то же  движется в различном или  когда  различное  в различном?  И  каков
критерий  [различения]? Или на основании  чего  мы судим  о тождестве или  о
различии светлого, сладкого  --  потому  ли,  что  оно кажется  различным  в
другом, или потому, что оно вообще не одно и то же?
     Теперь   относительно   качественного  изменения:  каким  образом  одно
[изменение]  будет  иметь  равную   скорость  с   другим?  Если,   например,
выздоровление  есть качественное  изменение, то  одному возможно  исцелиться
скорее, другому медленнее, а некоторым одновременно; следовательно, возможно
качественное  изменение,  проходящее   с  равной  скоростью,  поскольку  оно
произошло   в  равное  время.  Но  что,  [собственно   говоря],   претерпело
качественное  изменение?   Ведь  о  равенстве  говорить   здесь   нельзя,  и
количественному    равенству   соответствует   здесь   подобие.   Но   пусть
равноскоростным будет то, что в равное время  изменяется одинаковым образом.
Что же тогда следует сравнивать: в чем [происходит  изменение] состояния или
[само меняющееся] состояние? В данном [примере], так как здоровье одно  и то
же,  можно принять, что оно  [становится]  ни больше, ни меньше,  а остается
одинаковым.  Если же состояние  будет  иным,  например  изменяется  то,  что
светлеет, или то, что выздоравливает, то для них нет ничего  тождественного,
равного  или  подобного,  что   производило   бы  эти   виды   изменения,  и
[качественное  изменение]  не  будет  единым,  так  же  как  и  перемещение.
Следовательно,  нужно  установить,   сколько  имеется   видов  качественного
изменения  и  сколько перемещения. Если, таким  образом,  движущиеся [тела],
обладающие движением  сами по себе, а не по совпадению, различны по виду, то
и движения  будут различны по виду,  если же по роду -- [различны] по  роду,
если   по   числу  --   числом.  Но  теперь,  если  качественные   изменения
[рассматриваются  как] имеющие равную скорость, на  что следует смотреть: на
состояние,  тождественно ли оно или  сходно, или  на изменяющийся [предмет],
например посветлело ли у одного  предмета такое-то количество,  а у  другого
такоето? Иди на то и  на  другое: тождественно  или  различно  изменение  по
состоянию, если [предмет] остается тем же, равно или неравно изменение, если
[предмет] изменился в количественном отношении?
     То  же  самое  следует  рассмотреть  и  относительно  возникновения   и
уничтожения.  В каком смысле  возникновение имеет  равную  скорость? Если  в
равное время  возникает  тождественное неделимое,  например  человек,  но не
животное  [вообще],  но возникновение  будет быстрее,  если  в  равное время
возникает  различное  [существо] (ведь  мы  не имеем  двух  [слов],  которые
выражали бы различие как несходство). И если сущность есть число, то большее
и меньшее  число будут  принадлежать одному виду.  Но  общее и  различное не
имеют  названий, подобных таким, как "более интенсивное" или "преобладающее"
для свойства или же "большее" для количества.

        ГЛАВА ПЯТАЯ

     Так  как  движущее  всегда  движет   что-нибудь,   в  чем-нибудь  и  до
чего-нибудь (я разумею "в чем" -- во  времени, "до чего" -- на  какую длину,
ибо движущее  всегда одновременно движет и  продвинуло, так что  результатом
движения  будет некое  количество,  пройденное  в [определенное]  количество
времени), то, если А будет движущее, В -- движимое, Г  --  длина, на которую
продвинуто  [движимое],  и  Д  --  время,  в  течение   которого  (движимое]
двигалось, тогда  в  равное  время сила, равная А,  продвинет  половину В на
удвоенную Г, а на целую Г  в половину времени Д:  такова  будет пропорция. И
если одна и  та же  сила движет одно и то же [тело] в  определенное время на
определенную длину,  а  половину  в  половинное время,  то  половинная  сила
продвинет половину движимого тела в то  же время  на равную длину. Например,
пусть половина  силы  А будет Е и  половина [тела] В --  Z; отношение силы к
тяжести будет  здесь  сходно и пропорционально,  так что в равное время  они
будут двигать на равную длину. Но если Е движет Z за время Д на длину Г, нет
необходимости для Е  в  одинаковое время двигать  удвоенное Z на половину Г.
Именно, если  А продвинет В  за  время Д на длину Г, половина А, т. е. Е, не
продвинет  В за время Д или за  какую-либо часть Д на часть Г, относящуюся к
целому Г,  как  А  относится  к  Е,  и вообще может  случиться, что никакого
движения  не будет.  Ведь из  того,  что  целая сила  продвинула  [тело]  на
определенную длину, не следует, что половина силы продвинет [это же тело] на
сколько-нибудь  в  какое бы  то ни  было  время; иначе  один  человек мог бы
двигать  судно, если только силу гребцов и длину, на которую они все двигали
его, разделить на их число.  Поэтому-то неправильно рассуждение Зенона,  что
любая часть просяного зерна произведет шум, так как  вполне возможно, что ни
в какое время оно не приведет в движение воздух, который  привел  в движение
при своем падении медимн. И даже той частички [воздуха], которую она двинула
бы в составе целого, не приведет в движение, если будет падать сама по себе.
Ведь она вообще не существует иначе как в возможности в составе целого. Если
же существуют две [движущих силы] и  каждая из них движет какое-то  тело  на
определенную длину  в определенное  время,  то,  сложенные вместе, эти  силы
будут двигать объединенный вес [обоих тел] на равную длину и в равное время;
ибо здесь имеет место пропорциональность.
     Но происходит ли  то же при  качественном изменении и росте? Есть нечто
вызывающее рост, нечто растущее, и  в определенное количество времени  и  на
определенную величину одно увеличивает, другое  увеличивается. Точно  так же
обстоит дело  с  вызывающим качественное изменение и качественно меняющимся:
имеется нечто  и количество,  меняющееся в большую  или  меньшую  сторону  в
количественно определенное  время -- в двойное  время  вдвое,  в  половинное
наполовину, и вдвое больше во вдвое большее время, и наполовину в половинное
время,  или в равное  время вдвойне.  Если  же качественно изменяющееся  или
вызывающее рост чего-либо  в  такое-то  время  настолько-то увеличивает  или
качественно  изменяет, то нет необходимости, чтобы половина его в половинное
время  или в  половинное время половина  [изменяла бы и увеличивала  бы], но
может быть,  что [половина] не  будет ни  изменять, ни  увеличивать, подобно
тому как обстояло и с тяжестью.


         * КНИГА ВОСЬМАЯ (Т) * 

        ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Возникло  ли когда-нибудь движение, не будучи  раньше,  и  исчезнет  ли
снова  так, что ничто не будет двигаться? Или оно не возникло и не исчезнет,
но всегда было и всегда будет, бессмертное и непрекращающееся, присущее всем
существующим [вещам], как некая жизнь для всего образовавшегося естественно?
     Что  движение существует --  это утверждают  все писавшие что-нибудь  о
природе, так  как  все они  занимаются  рассмотрением  происхождения  мира и
вопросами возникновения  и уничтожения,  что было  бы  невозможно,  если  бы
движения не  было. Но те, которые признают существование бесчисленных миров,
одни  из которых  зарождаются, а  другие  гибнут, утверждают,  что  движение
существует вечно (так как возникновения  и уничтожения необходимо  связаны с
движением);  те  же,  которые  считают,  что мир  один или не  вечен, делают
соответственные предположения и о движении. Если  же допустить, что движения
когда-то не было,  то это  могло быть только двояким образом: или  так,  как
говорит  Анаксагор  (он  утверждает, что после того, как все вещи находились
вместе и пребывали в  покое в  течение бесконечного времени, Разум придал им
движение  и  разделил  их),  или как Эмпедокл, [считавший], что  попеременно
[все] движется и снова  покоится:  движется, когда  Любовь делает из многого
единое или Вражда -- из единого многое, покоится же  в промежуточное  время.
Он говорит об этом следующим образом:

     Так. поскольку Единство рождается снова и снова
     В Множества недрах, а Множество вновь прорастает к Единству,
     Вечно они возникают, и нет у них стойкого века.
     Но поскольку обмен сей никак прекратиться не в силах,
     Вечно постольку они существуют в недвижимом круге.

     Надо уяснить, что именно он хочет  сказать словами:  "... но  поскольку
обмен  сей..."  Следует  рассмотреть  поэтому,  как  обстоит  дело  с  этими
вопросами, так  как не  только  для рассмотрения  о природе  полезно  видеть
истины, но и для исследования первого начала.
     Мы начнем  прежде всего  с  того,  что нами  было установлено раньше  в
[первых]  книгах  "Физики". Мы сказали там, что  движение  есть деятельность
способного  к  движению,  поскольку  оно  способно  к движению.  Необходимо,
следовательно,  чтобы  существовали  предметы,  способные  двигаться  каждым
движением.  Но  и помимо определения движения каждый согласится,  что всякий
[предмет] необходимо должен двигаться сообразно своей способности к движению
определенного  рода,  например   способный  к  качественному   изменению  --
качественно   изменяться,   способный   менять   место    --   перемещаться;
следовательно, прежде чем произойдет  горение, должно быть горючее, и прежде
зажигания -- зажигающее. Таким образом, и это все необходимо должно было или
возникнуть когда-то,  раньше  не существуя, или быть  вечным.  Если  поэтому
каждое из  [тел], способных к движению, возникло,  необходимо,  чтобы прежде
данного  изменения и движения  существовало  другое,  в  результате которого
возникло   способное   двигаться   и  двигать.   Если  же  признать   вечное
существование  предметов  до   существования  движения,  то  это   покажется
бессмысленным с  самого начала, но еще больше убедятся  в  этом те,  которые
пойдут [в  рассмотрении вопроса]  дальше. Если  же,  поскольку одни предметы
являются движущими, а другие движимыми, [мы предположим, что] когда-то нечто
становится  первым двигателем, а  другое  движимым, а раньше ничего этого не
было и  все покоилось, то необходимо  [допустить]  первоначальное изменение:
ведь была же какая-то причина покоя, так как покой есть лишенность движения.
Следовательно, перед первым изменением будет изменение более первое.
     Действительно, одно движет  только в одном направлении, другое вызывает
и противоположные движения, например огонь нагревает, но не охлаждает, наука
же,  как кажется, одна для обеих  противоположностей. Однако, по-видимому, и
там имеется  нечто в том же роде, так  как холод, изменял каким-либо образом
свое  направление  и  уходя,  нагревает,  так  же  как  знающий  сознательно
погрешает, когда он пользуется знанием навыворот. Однако [предметы], которые
способны делать [что-либо] и испытывать воздействие или двигать и двигаться,
не  во всех  случаях  способны к этому,  но когда  находятся в  определенном
состоянии и вблизи друг от друга.  Таким  образом,  один  [предмет]  движет,
другой движется, когда  они приближены  друг  к другу  и  когда наличествует
возможность  одному двигать,  другому  двигаться.  Поэтому, если  не  всегда
происходило движение, ясно,  что [предметы] в то время находились не в таком
состоянии, что один  мог двигаться, другой двигать, но для этого нужно было,
чтобы один  из них  [определенным образом] изменился. Это  необходимо должно
происходить в тех случаях, где  имеется отношение [двух предметов], например
чтобы то, что  не  было  двойным, стало двойным и чтобы изменение  коснулось
если  не  обоих  [предметов],  то  хотя  бы  одного  из них.  Следовательно,
произойдет какое-то изменение, предшествующее первому.
     А  помимо  этого каким  образом появится  предшествующее и последующее,
если не существует времени? Или время, если  не существует движения? Если же
время есть число движения  или какое-то движение, то, раз  всегда существует
время,   и  движение  должно  быть  вечным.  Но   относительно  времени  все
[мыслители], за  исключением  одного, думают,  по-видимому,  одинаково:  они
называют  его  нерожденным.  Основываясь  на  этом,  и  Демокрит  доказывает
невозможность   того,  чтобы  все   возникло,  так  как  время   есть  нечто
невозникшее. Один только Платон порождает  его: он говорит, что оно возникло
вместе  со   Вселенной,  а  Вселенная,   по   его   мнению,  возникла.  Если
действительно невозможно, чтобы время существовало и мыслилось без "теперь",
а "теперь" есть какая-то середина, включающая в себя одновременно и начало и
конец -- начало  будущего и  конец  прошедшего, то  необходимо, чтобы  время
существовало всегда. Ведь крайний предел последнего взятого времени  будет в
одном  из  "теперь"  (так  как  во  времени  ничего нельзя  ухватить  помимо
"теперь"), следовательно,  если "теперь" есть начало и конец, то необходимо,
чтобы  с обеих сторон его всегда было время. А если имеется время, очевидно,
должно существовать и движение, раз время есть некоторое свойство движения.
     То же  рассуждение относится и к тому, что движение неуничтожимо, как в
вопросе  о  возникновении  движения  выходило,  что  существует   изменение,
предшествующее первому, так здесь -- следующее за последним, так как тело не
одновременно  утрачивает   движение  и  способность  к   движению,  например
состояние горения  и  способность гореть  (ведь  можно  быть  горючим  и  не
гореть),  а  также  способность  двигать  и  двигание. И  то,  что  способно
уничтожиться,  должно погибнуть,  когда  оно уничтожается,  а затем  в  свою
очередь и то, что его уничтожает, так как и уничтожение есть некоторого рода
изменение. Если  же это невозможно, ясно, что существует  вечное движение, а
не такое,  чтобы иногда  оно  было,  иногда нет, подобное утверждение больше
похоже на вымысел.
     То же самое  относится и к утверждению,  что  так должно происходить по
природе и что  таким  следует  считать начало, как, по-видимому,  и  полагал
Эмпедокл, утверждая, что вещам необходимо  присуще попеременное преобладание
Любви и Вражды, которые вызывают движение, а в промежуточное время -- покой.
Едва ли не то же говорят и те, которые признают одно начало [движения], как,
например, Анаксагор. Однако нет ничего беспорядочного в том,  что существует
по природе и согласно с ней, так как природа  -- причина  порядка  для  всех
вещей.  Бесконечное не стоит ни в каком отношении к  бесконечному, тогда как
всякий порядок  есть  отношение. Покоиться в  течение бесконечного  времени,
затем когда-нибудь начать двигаться,  причем нельзя указать никакой разницы,
почему  это  происходит именно  теперь,  а  не  раньше,  а  также  не  иметь
какого-либо порядка -- это не может быть делом природы. Природные [процессы]
-- происходят или безусловно,  а не иногда так, иногда этак (например, огонь
несется  по природе  кверху, а не иногда  кверху, иногда нет),  или,  будучи
непростыми,  согласно определенному отношению.  Поэтому лучше  говорить, как
Эмпедокл или кто другой, сказавший, что все попеременно покоится и движется,
ибо в этом уже имеется  какой-то порядок Но и такое  утверждение  следует не
только высказывать, но и  указывать для него определенную причину,  надо  не
просто полагать что-нибудь и устанавливать необоснованную аксиому, но давать
обоснование --  либо  путем  рассмотрения частных  случаев,  либо  же  путем
доказательства, это же предположение  не содержит  причины; ее  нет  также в
[самом существовании] Любви и Вражды, а в том, что одна соединяет, другая же
разъединяет.  Если  же сюда  присоединяется  попеременность [действия той  и
другой], то следует указать,  в соответствии с чем так происходит,  например
что существует нечто соединяющее людей, именно любовь,  и что враги избегают
друг друга; предполагается, что это происходит  и во всем мире, так как  это
очевидно в отдельных случаях. Требуется какое-то обоснование и для того, что
это происходит через равные времена.  Вообще же нельзя  считать  достаточным
началом  положение,  что  всегда так  есть или  происходит, на что  Демокрит
сводит  природную  причинность,  что,  дескать, так и  прежде происходило, а
начала  этого   "всегда"  не   считает  нужным  искать,   говоря   правильно
относительно некоторых [вещей], а что это относится ко всему -- неправильно.
Ведь и треугольник  имеет  углы,  всегда равные  двум прямым, однако причина
этой вечности  лежит в другом; для начал же, которые существуют вечно, такой
другой причины нет.
     Итак, вот что следует сказать о том, что не было никакого времени и  не
будет, когда не было и не будет движения.

        ГЛАВА ВТОРАЯ

     А противоположное сказанному опровергнуть нетрудно. Исходя из следующих
соображений скорее всего может показаться  возможным,  что движение [теперь]
существует, а когда-то его совсем не было.  Во-первых, что ни одно изменение
не вечно:  так как всякое изменение по  своей природе  идет из чегонибудь во
что-нибудь,  то для  всякого изменения то противоположное, во что  оно идет,
необходимо есть предел, а до бесконечности  ничто не  может двигаться. Далее
мы видим,  что возможно двигаться [предмету]  недвижущемуся  и не имеющему в
себе ни  какого  движения,  например  неодушевленным  [телам],  которые,  не
двигаясь ни в части, ни в целом, а находясь  в состоянии покоя, когда-нибудь
начинают  двигаться:  ведь следовало  бы  или всегда двигаться, или никогда,
если только  не  возникает  движения, которого не  было. Но больше всего это
становится ясным при рассмотрении одушевленных [существ]; хотя иногда в  нас
нет  никакого  движения  и  мы   находимся  в   состоянии   покоя,  все-таки
когда-нибудь мы начинаем двигаться, и начало движения возникает в нас от нас
самих, даже если извне нас ничто не привело  в движение. Подобного  этому мы
не  видим  в  [телах]  неодушевленных,  но  их  всегда приводит  в  движение
что-нибудь внешнее,  а  живое  существо,  как мы говорим, само  себя движет.
Следовательно,  если  какое-то  время оно находится в полном покое, движение
возникнет в неподвижном [теле] от него самого, а не от внешней причины. Если
же  это возможно для живого существа,  почему это  не может происходить и со
всей Вселенной? Ведь если это имеет место  в маленьком космосе, значит, и  в
большом,  и  если  в  космосе,  то  и в  бесконечном,  если  только возможно
бесконечному двигаться и покоиться как целому.
     Из  всего  сказанного  выше  первое,  т.   е.   то,  что   движение   и
противоположность не могут быть всегда одним  и тем же  и единым  по  числу,
сказано правильно И это, вероятно, необходимо, если только невозможно, чтобы
движение одного и  того же [предмета] всегда было единым и одним и тем же; я
имею в виду, например, будет ли у одной струны один и тот же звук или всегда
иной, предполагая, что она находится в  одинаковом состоянии и движении. Как
бы там ни было, ничто не препятствует