ках   от  Терминуса.  С   другой   стороны,  проходя  через
гиперпространство, мы отрываемся от обыкновенного пространства. Мы  проходим
отсюда  туда  --  я имею в виду,  через  расстояние в  сотни парсеков --  за
секунду  известного  нам времени. Мы внезапно оказываемся безмерно далеко  в
том направлении, которое предсказать весьма трудно, и нас практически нельзя
будет отследить.
 -- Я понял.
 -- Но  не в том случае,  если нам встроили гипертранслятор. Он посылает
сигналы через гиперпространство -- сигналы,  характерные  именно для данного
корабля --  и власти Терминуса будут знать, где мы, в любое время. Это ответ
на ваш вопрос. Дело в том, что мы не можем скрыться нигде в Галактике, и нет
такой  комбинации прыжков  через  гиперпространство,  которая  дала  бы  нам
возможность ускользнуть от их контроля.
 -- Но, Голан, разве мы не нуждаемся в защите Основания?
 -- Нуждаемся, Янов, но только в том случае, если мы  просим ее. Вы сами
сказали, что развитие цивилизации означает ограничение уединения. Ну, а я не
хочу  такого  развития. Я  хочу  быть свободным и идти, куда пожелаю, до тех
пор, пока сам не попрошу  защиты. Поэтому я  чувствовал бы себя куда  лучше,
если бы на борту не было гипертранслятора.
 -- А вы его уже обнаружили?
 -- Нет. Если бы обнаружил, то, может быть, сумел бы его испортить.
 -- А вы его узнаете, когда увидите?
 -- В этом одна из трудностей. Могу и  не  узнать. Я знаю,  как выглядят
обычные гипертрансляторы,  и знаю способы проверки подозрительных предметов.
Но   это   корабль   последней   модели,  имеющий   специальное  назначение.
Гипертранслятор  может  быть  встроен таким  образом, что  не будет  заметно
никаких признаков его присутствия.
 -- Но, с другой стороны, возможно, что его на борту просто нет, поэтому
вы и не нашли его...
 -- Я не могу предположить этого, и мне не хотелось бы совершать прыжок,
пока я не буду окончательно уверен. Пилорат просиял.
 --  Так  вот почему  мы,  можно  сказать,  тащимся  через  космос.  А я
удивлялся, почему вы не делаете прыжка. Я слышал о нем, видите ли, и чуточку
нервничал, и все думал,  когда же вы  прикажите мне привязаться, или принять
пилюлю, или еще что-нибудь в этом роде.
 Тревиз улыбнулся.
 -- Не волнуйтесь. Сейчас не старые времена. На таком корабле, как этот,
все делается компьютером. Ему просто дается команда, а он уже сам делает все
остальное.  Мы не знаем, как все это происходит, замечаем только, что космос
неожиданно изменяется. Если вы когда-нибудь видели показ слайдов, то знаете,
что происходит,  когда один слайд вдруг заменяется другим. Так вот -- прыжок
похож на это.
 -- Подумать только!  Ничего  не чувствуешь? Поразительно!  Мне кажется,
это даже слегка разочаровывает.
 --  Лично я никогда ничего  не  чувствовал,  а  корабли,  на  которых я
работал, не были такими усовершенствованными, как этот наш новорожденный. Но
мы не совершили  прыжка не  из-за  гипертранслятора. Нам нужно  отойти  чуть
подальше от Терминуса -- и от солнца, конечно. Чем дальше мы будем от любого
массивного объекта, тем легче будет управлять прыжком -- снова возникнуть  в
пространстве  в точно желаемых координатах.  В случае  крайней необходимости
можно рискнуть  совершить прыжок,  находясь  всего в  двухстах километрах от
поверхности  планеты и  надеяться,  что  вдруг  повезет  и  мы  благополучно
вынырнем и  сможем в разумных пределах рассчитывать на безопасность. Однако,
всегда  есть вероятность, что случайные  факторы  заставят  вас появиться  в
нескольких миллионах километров от большой звезды или в ядре Галактики  -- и
тогда мы сгорим раньше, чем успеем
 моргнуть. Чем дальше вы  от массы,  тем меньше факторов такого рода,  и
меньше вероятность, что случится что-то неприятное.
 -- В таком случае, я хвалю вашу осторожность. Вас никто не торопит.
 --  Точно.  Тем  более,  что  я  умираю  от  желания  сначала  отыскать
гипертранслятор или убедиться, что его здесь нет...
 Тревиз,  похоже,  снова  погрузился  в задумчивость, и Пилорат  сказал,
слегка повысив голос, чтобы преодолеть барьер озабоченности Тревиза:
 -- А что будет много позже?
 -- Что?
 -- Я  хочу спросить -- когда бы мы делали прыжок, если бы не занимались
гипертранслятором, мой дорогой?
 --  При нашей  теперешней скорости и траектории, я бы сказал, дня через
четыре, но точное время я установлю на компьютере.
 -- Ну, тогда вам  остается на поиски еще два  дня. Не могу  ли я внести
предложение?
 -- Давайте.
 --  Я  всегда  знал  по  своей  работе  -- совсем  отличной  от  вашей,
разумеется, но мы можем в  данном  случае обобщить, что погружение в частную
проблему  целиком  --  самоубийственно.  Почему  бы  не  расслабиться  и  не
поговорить  о  чем-нибудь другом, тогда ваше  подсознание,  освобожденное от
груза сосредоточенной мысли, сможет решить за вас важную проблему.
 Тревиз посмотрел на него сначала с раздражением, но тут же улыбнулся.
 --  Ну, что  ж, а  почему  бы  и  нет? Расскажите, профессор, почему вы
интересуетесь  Землей? Как  возникла  странная  идея об  особой  планете,  с
которой мы все стартовали?
 -- Ах!--  Пилорат  закивал, вспоминая.  -- Это  случилось давно. Больше
тридцати лет назад. Когда я поступал в  колледж, я собирался стать биологом.
Меня особенно  интересовали  вариации видов на различных  планетах. Вариации
эти, как вы  знаете, а впрочем, может, и не  знаете, только не обижайтесь на
мои слова, -- очень малы.  Все формы жизни в Галактике,  по  крайней мере, с
которыми мы сталкивались, имеют белково-нуклеиновый химизм на водной основе.
 -- Я  учился в военном колледже с уклоном в нуклеотику и гравитацию, --
сказал  Тревиз,  -- но я  не  узкий  специалист.  Правда, я мало знаю насчет
химической основы жизни, но нас учили, что вода, белки и нуклеиновые кислоты
-- единственная основа жизни.
 -- Пожалуй, слишком категоричное заключение. Лучше сказать, что мы  еще
не обнаружили других форм жизни-- но  пока оставим это. Самое удивительное в
местной флоре  и фауне --  то, что видов, имеющихся только на одной планете,
очень незначительное количество. Большинство  видов, включая гомо сапиенс, в
частности,   распространены   по  всем   мирам  Галактики  и  тесно  связаны
биохимически, физиологически и  морфологически.  С  другой  стороны, местные
виды сильно отличаются по  характеристикам, как  от  широко распространенных
форм, так и друг от друга.
 -- Ну и что же?
 -- Отсюда вывод, что один мир в Галактике -- единственный мир
 -- отличен от всех остальных. На десятках миллионов миров Галактики
 -- никто  точно  не  знает,  сколько их --  развивалась жизнь.  Простая
жизнь, разбросанная, слабая, но очень разнообразная, нелегко сохраняющаяся и
нелегко  распространяющаяся.  Один  мир,  единственный,  развил  жизнь --  в
миллионах видов. Мы были достаточно умны, чтобы
 основать   цивилизацию,  покорить  гиперпространство  и  колонизировать
Галактику.  Распространяясь по Галактике, мы взяли с собой много других форм
жизни-- форм, связанных друг с другом и с нами.
 -- Если вы стали думать об этом, -- почти безразлично сказал Тревиз, --
то,  я  полагаю, не  без причины. Я  хочу  сказать, мы здесь в  человеческой
Галактике. Если предположить, что все началось  на  какой-то одной  планете,
то,  значит эта  планета должна быть совсем другой. Почему бы  и нет? Шансы,
что  жизнь разовьется в такой пышный букет видов,  должно  быть, чрезвычайно
малы -- один на сто миллионов. Вполне вероятно, что это произошло в одном из
сотен миллионов миров. Такое могло быть.
 -- Но что именно сделало этот особенный единственный мир таким отличным
от других?-- возбужденно спросил Пилорат. -- Какие условия сделали его таким
уникальным?
 --  Может  быть,  просто  случайность?  В  конце  концов,  человеческие
существа и те формы жизни,  которые они привезли с собой,  существуют теперь
на десятках миллионов планет, на всех, которые могут поддерживать жизнь, так
что все эти миры должны быть достаточно
 хороши.
 -- Нет! Поскольку человеческий род  эволюционировал, развил технологию,
сплотился в тяжелой борьбе  за выживание, он  смог  адаптироваться  на любой
планете, которая оказалась хоть сколько-нибудь гостеприимной-- на Терминусе,
скажем. Но  можете  ли вы  себе представить разумную  жизнь, развившуюся  на
Терминусе?  Когда   Терминус   был  впервые   заселен   людьми  во   времена
Энциклопедистов, самой  высшей формой растительной  жизни там были лишайники
на скалах,  высшей  формой животной  жизни  --  кораллоподобные  скопления в
океане и  насекомоподобные  летающие организмы на  суше.  Мы уничтожили их и
населили  моря и сушу: рыбой, кроликами, козами засадили  травой,  злаками,
деревьями и тому  подобными. Мы  не оставили ничего от местной жизни,  разве
что в зоопарках и аквариумах.
 -- Хм-м-м, -- произнес Тревиз.
 Пилорат пристально посмотрел на него и продолжил после паузы:
 -- Вам плевать на это,  не так ли?  Замечательно! Я не знаю никого, кто
бы  думал  иначе.  Вероятно,  в  этом   и  моя  вина,  я  не  сумел   никого
заинтересовать, хотя самого меня это крайне беспокоит.
 -- Это интересно, -- сказал Тревиз, -- но... но... И что же?
 -- Вам не приходило  в голову,  что  с  научной  точки зрения интересно
изучить   мир,   давший  подъем  единственному   по-настоящему   расцветшему
экологическому резервуару Галактики?
 --  Возможно, если бы я был биологом. Я же, знаете ли, не биолог. Вы уж
простите меня.
 --  Конечно же,  мой дорогой!  Кстати, я  не нашел  ни  одного биолога,
который  бы   заинтересовался   этим.   Я  уже   говорил   вам,   что  хотел
специализироваться по биологии  в  колледже. Я  обратился  с этим вопросом к
своему профессору, но он тоже не заинтересовался  и велел  мне  вернуться  к
какой-то практической задаче. Мне это стало так противно, что я переключился
на историю, которая была моим хобби в юности и вытащил на свет божий "вопрос
происхождения".
 -- Если это дало вам  работу  на всю жизнь,  -- сказал Тревиз, -- то вы
должны быть  благодарны своему  профессору  за то, что он  оказался не таким
любознательным.
 -- Да, я полагаю, что на этот вопрос можно взглянуть и  так. Моя работа
интересна и никогда не утомляет меня. Но я хотел бы заинтересовать этим вас.
Терпеть не могу ощущения вечного разговора с самим собой.
 , Тревиз наклонился вперед  и откровенно рассмеялся.  На спокойном лице
Пилората появилось выражение боли.
 -- Почему вы смеетесь надо мной?
 -- Не над вами, Янов. Я смеялся над собственной глупостью. Что касается
вас, то вы  совершенно правы. Я очень признателен вам. -- Что я придаю такое
значение происхождению человечества?
 -- Нет, нет. То есть, да,  и это тоже. Но я  хотел сказать, что вы были
правы, когда сказали,  что надо перестать сознательно думать о моей проблеме
и  занять мозг  чем-нибудь  другим.  Когда  вы  мне рассказывали  ©  способе
развития жизни, это привело меня к мысли, что я знаю  теперь, где найти этот
гипертранслятор, если он существует.
 --. Вот как?
 -- Да! В настоящее время это  моя  мономания.  Я  представлял себе этот
гипертранслятор, словно я был в своем  старом учебном  судне  и  изучал весь
корабль глазами, которые  помнили все тайные места этого  корабля. Я упустил
из виду, что этот корабль-- развившийся продукт тысячелетней технологической
эволюции. Дошло до вас?
 -- Нет, Голан.
 -- У нас на  борту компьютер. Как я  мог  забыть о нем?-- Он бросился в
свою каюту, махнув рукой Пилорату, призывая его следовать за собой.
 --  Мне  нужна  только  попытка связи,  --  сказал он,  помещая руки  в
контакты компьютера.
 Это была  попытка  связаться  с  Терминусом, который теперь находился в
нескольких десятках тысяч километров.
 Дошло! Отклик!  Словно  нервные  окончания  тянулись  и  вытягивались с
захватывающей дух скоростью -- со скоростью света, конечно -- чтобы добиться
контакта.
 Тревиз был тронут -- ну, не совсем тронут, но чувствовал... нет,  не то
чтобы  чувствовал, но... в общем, неважно, у  него просто  не было для этого
подходящего слова.
 Он  узнал  Терминус,  и хотя  расстояние  между  ними увеличивалось  на
двадцать километров каждую  секунду,  контакт существовал, словно  планета и
корабль  были неподвижны и разделялись несколькими километрами. Он ничего не
сказал и  отключил связь. Он просто  хотел проверить принцип связи, общаться
он не собирался.
 По  ту  сторону  Терминуса  в  восьми парсеках был  Анакреон, ближайшая
большая  планета  --  на  задворках,  по галактическим  стандартам.  Послать
сообщение с той же световой скоростью, которая только что сработала на связи
с Терминусом, и получить ответ займет пятьдесят два года. Достичь Анакреона!
Думать  об Анакреоне! Думать насколько  возможно отчетливее. Ты знаешь  свое
положение относительно  Терминуса и ядра Галактики, изучал его планетографию
и  историю, решал военные проблемы, когда готовился захват Анакреона. Ты был
на Анакреоне. Рисуй его! Ты почувствуешь себя на нем через гипертранслятор.
 Ничего! Нервные окончания дрожали и  оставались  на месте. Тревиз убрал
руки.
 -- На борту "Далекой Звезды" нет гипертранслятора, Янов. Я убедился. И,
если бы я не  последовал  вашему совету,  наверное, еще не скоро бы узнал об
этом.
 Пилорат  положительно  расцвел,  хотя  не шевельнул  при этом ни  одним
лицевым мускулом.
 -- Я так рад, что помог вам. Значит, мы совершим прыжок?
 -- Нет,  мы подождем еще два дня для полной гарантии.  Мы должны отойти
от массы, помните? Учитывая, что я на новом, неиспытанном корабле, с которым
совершенно не знаком, мне, вероятно, понадобится
 дня два для расчета  точной процедуры -- правильного толчка для первого
гиперпрыжка. Однако,  у меня впечатление,  что  все это  сумеет  сделать мой
компьютер.
 -- Дорогой мой! Мне кажется, что время будет тянуться долго и скучно.
 _  Скучно?-- Тревиз широко  улыбнулся.  -- Нисколько! Мы  с  вами будем
разговаривать о Земле.
 _  В самом деле?  Вы хотите доставить  удовольствие старику?  Это очень
великодушно. Очень...
 _  Бросьте! Я хочу доставить удовольствие самому себе. Янов, вы создали
новообращенного. В  результате ваших  рассказов  я понял, что  Земля-- самый
важный и самый что ни на есть интересный объект во Вселенной.
 Тревизу  явно  что-то  пришло в  голову  в  тот момент,  когда  Пилорат
высказывал свои  соображения о  Земле. Именно поэтому его мозг выдал что-то,
связанное с  проблемой  гипертранслятора,  но Тревиз  не сразу отреагировал.
Однако как только задача была решена, он встрепенулся.
 В  одном  из  отчетов Хари  Селдона,  повторявшемся  чаще  всего,  было
замечание, что  Второе Основание  существует  "на другом краю Галактики"  по
отношению  к Терминусу.  Селдон  даже указывал  место:  "Там, где  кончаются
звезды".
 Это  было включено в отчет Гала Дорника в день суда перед императорским
дворцом. "Другой  край  Галактики"  --  эти слова  Селдона были  употреблены
Дорником.
 Что связывает один край Галактики с другим? Прямая линия, спираль, круг
или что-нибудь еще? И теперь  Тревизу вдруг стало ясно,  что  это не было ни
прямой линией, ни кривой, которую можно было нанести на карту Галактики. Это
было куда тоньше.
 Совершенно ясно, что  один  конец  Галактики -- Терминус. Он был  краем
Галактики,  да,  краем   нашего  Основания,   что  придавало  слову  "конец"
буквальное значение. Однако  это был  самый новый мир Галактики, мир, только
что начинающий осваиваться во  времена Селдона, его еще нельзя было признать
существующим.
 В  свете  этого,  что может оказаться  другим  концом  Галактики?  Край
другого  основания?   Самый  старый  мир  Галактики?   Согласно  аргументам,
выдвинутым Пилоратом--  он  и  сам, не  знал, что  выдвинул-- это могла быть
только Земля. Значит, Второе Основание должно быть на Земле.
 Но  ведь  Селдон  еще  говорил, что  другой  конец Галактики "там,  где
кончаются звезды"? Кто может сказать, не выражался ли он метафорически? След
истории человечества теряется  в  веках, как  говорил Пилорат, и  эта  линия
должна тянуться от каждой  планетной системы,  от каждой  звезды, освещающей
населенную планету, к какой-то другой планетной системе,  от каждой  звезды,
куда пришли эмигранты, к предыдущей звезде -- до тех пор, пока  все линии не
сойдутся  на планете, породившей человечество. Звезда, сиявшая над Землей, и
была последней.
 Тревиз улыбнулся и сказал почти с нежностью:
 -- Янов, расскажите мне побольше о Земле. Пилорат покачал головой.
 -- Я рассказал все, что знал Остальное мы найдем на Транторе.
 -- Нет, Янов.  Мы  ничего там  не найдем.  Поэтому мы  и не полетим  на
Трантор. Кораблем управляю я, и я вас уверяю, что мы туда не полетим
 У Пилората отвисла челюсть Он задохнулся Затем удрученно сказал:
 -- О, мой дорогой друг!
 -- Полно, Янов, не смотрите на меня так Мы направимся искать Землю.
 -- Но ведь только на Транторе.
 -- Нет. Трантор -- это место, где вы  можете изучать ломкие от старости
пленки и пыльные документы, и сами станете ломким и пыльным.
 -- Десятки лет я мечтал.
 -- Вы мечтали найти Землю.
 -- Но она только...
 Тревиз встал, наклонился, схватил  профессора  за просторную  тунику  и
сказал:
 -- Не повторяйте этого, Янов Не  повторяйте. Когда вы  впервые  сказали
мне, что  мы направимся  искать Землю -- еще до того, как  мы  поднялись  на
корабль -- вы были уверены, что  найдете ее, и я процитирую ваши собственные
слова- "У меня в голове есть великолепные идеи". Я не хочу слышать  от вас о
Транторе. Я хочу, чтобы вы рассказали мне об этих великолепных идеях.
 --  Но  их надо еще  подтвердить Это  только  мысль,  надежда,  смутная
догадка.
 -- Хорошо, вот и расскажите мне об этих великолепных догадках.
 -- Вы не поняли.. Все просто не поняли.  Это  не та область знаний, где
любой,   кроме   меня,  может  проводить  исследования.  Здесь  нет   ничего
исторически точного, ничего твердого, ничего реального. Люди говорят о Земле
как о мифе. Миллион противоречивых рассказов.
 -- Тогда в чем же суть ваших исследований?
 -- Я  был вынужден собирать  все рассказы, все  обрывки  предполагаемой
истории,  все туманные  мифы  Даже  фантастику.  Все,  что включало  в  себя
название Земли или идеи о первоначальной планете. За тридцать с лишним лет я
собрал все Я собирал со всех планет  Галактики. И если бы я мог найти что-то
более надежное в Галактической библиотеке.  но вы запретили  мне произносить
это слово.
 -- Правильно. Не говорите. Лучше  скажите, что из всего этого привлекло
ваше внимание, и почему вы подумали, что именно это должно быть правильным?
 Пилорат покачал головой.
 --  Голан, простите  меня, но  вы говорите  как  солдат или политик.  С
историей так не обращаются, извините.
 Тревиз глубоко вздохнул, но сдержал свой темперамент.
 -- Тогда скажите мне, как с  ней  обращаются У нас  есть еще  два  дня.
Просветите меня
 --  Вы не можете положиться  на один миф, даже на какую-то группу их. Я
собрал все, анализировал, группировал, установил символы для разных аспектов
их содержания  -- рассказы о невыносимых  погодных условиях, астрономические
детали   планетных   систем,   противоречащие   тому,   что   существует   в
действительности,  происхождение героев,  особенно  выдающихся  -- буквально
сотни  всякого такого Перечислять все -- двух  дней не хватит. Я потратил на
это тридцать лет.
 Затем я работал над программой компьютера, чтобы выбрать изо  всех этих
мифов  общие компоненты  и отбросить  невероятные  Постепенно  я  разработал
модель  Земли В  конце концов, если  все человеческие  существа произошли  с
одной планеты,  то к ней должны относиться все  мифы, все рассказы о героях,
вообще все! Вы хотите, чтобы я перешел к математическим выкладкам?
 -- В данный  момент --  нет, спасибо. Но откуда вы знаете, что  вас  не
обманула ваша математика? Мы знаем как факт, что Терминус основан всего пять
столетий назад, и что первые  люди прибыли на него как колонисты с Трантора,
но были  собраны из десятков, если не сотен миров. Однако те,  кто  этого не