Главный Радиант настраивается так, чтобы математик получил именно ту часть
уравнений, с которой он хочет поработать. Когда  сразу  несколько  человек
выражают желание поработать  с  Главным  Радиантом,  возникают  сложности.
Сейчас, правда, особых запросов на работу с ним нет - видимо, народ еще не
успел окончательно прийти в себя после юбилея Гэри.
     - Скажи, а вы не подумывали сделать еще несколько Главных Радиантов?
     - Даже не знаю, как сказать, - выпятив губы,  проговорил  Амариль.  -
Вообще-то мы обговаривали вопрос о том,  как  было  бы  хорошо  установить
третий прибор, но нужно кого-то назначить ответственным за  него.  Главный
Радиант - это не компьютер, на котором можно позволить работать каждому. Я
предложил Гэри, чтобы Тамвиль Элар - ну, ты же его знаешь...
     - Да, знаю.
     -  Чтобы  третий  Главный  Радиант   установить   в   его   кабинете.
Разработанные им ахаотичные уравнения в сочетании с  электрофокусировщиком
выдвинули его на третью позицию в проекте  после  Гэри  и  меня.  Но  Гэри
колеблется.
     - Почему? Ты знаешь?
     -  Если  Элар  получит  Главный  Радиант,   это   будет   официальным
подтверждением того, что он третий человек в Проекте, то есть это поставит
его выше других математиков, которые и старше его, и выше по должности. То
есть возникнут определенного рода стратегические, так сказать,  трудности.
Я-то думаю, что нам нечего ломать себе головы над подобными проблемами, но
Гэри... ты же знаешь Гэри.
     - Да, я знаю Гэри. А допустим, я тебе скажу такую вещь...  что,  если
Линн видел Главный Радиант?
     - Линн?
     - Полковник Хендер Линн из хунты. Приспешник Теннара, лакей.
     - Сильно сомневаюсь, Дорс.
     - Понимаешь, он говорил насчет кубков и цепочек, а я сейчас их видела
собственными глазами. Не могу отделаться от мысли о том, что он был  здесь
и видел Радиант в работе.
     Амариль покачал головой.
     - Нет, не могу себе представить человека из хунты в моем кабинете или
в кабинете Гэри.
     - Скажи мне, как ты думаешь, кто в Проекте мог бы таким  вот  образом
работать на хунту?
     - Никто, - убежденно ответил Амариль. - Это невероятно. Возможно, что
Линн не видел Главного Радианта, но ему о нем рассказали.
     - Кто ему мог о нем рассказать?
     Амариль после недолгого раздумья ответил:
     - Никто.
     - Ну хорошо, вот ты только что сказал о трудностях,  что  называется,
внутриполитического характера, связанных с вероятностью  получения  Эларом
третьего Главного Радианта. Наверное, в столь  многочисленном  коллективе,
как ваш Проект, где трудятся сотни сотрудников, время от времени возникают
какие-то мелкие стычки, ссоры.
     - О да. Бедняга Гэри мне все время об этом твердит. Улаживать все это
приходится ему, и я представляю, как это ему надоело.
     - Скажи, эти ссоры достаточно серьезны, для того чтобы мешать  работе
над Проектом?
     - Да нет, не так уж серьезны.
     - Скажи, есть сотрудники, которые скандалят больше других? То есть  я
хочу спросить, можно ли, к примеру, избавиться от девяноста процентов этих
внутренних трений ценой увольнения пяти-шести процентов персонала?
     - Неплохая идея, - кивнул Амариль, - но только я  не  знаю,  от  кого
нужно избавиться. Я  ведь  в  нашу  "внутреннюю  политику"  фактически  не
вмешиваюсь. Избежать всех  этих  мелочей  невозможно,  вот  я  и  стараюсь
попросту держаться подальше от всяких дрязг.
     - Странно... - покачала головой Дорс. -  Получается,  что  ты,  таким
образом, отрицаешь надежность психоистории.
     - Как это?
     - Но как же можно утверждать, что вы добрались до стадии, когда можно
предсказывать будущее и управлять им,  если  вы  не  можете  справиться  с
такими досадными мелочами внутри самого проекта, от которого  это  будущее
напрямую зависит?
     Амариль хихикнул. Это было совсем не похоже на него, ведь с юмором  у
него, как правило, было туговато, и он почти никогда не смеялся.
     -  Извини,  Дорс.  Видишь  ли,  ты  зацепила  проблему,  которую   мы
разрешили.  Мы  об  этом  тоже  думали.  Сам  Гэри  разработал  уравнения,
описывающие вот эти самые межличностные трения, а  в  прошлом  году  я  их
довел до ума. Я  обнаружил,  что  существуют  способы  видоизменения  этих
уравнений таким образом, чтобы свести  трения  к  минимуму.  Но  в  каждом
конкретном случае выходит так, что за счет нивелирования  трения  в  одном
месте  оно  неизбежно  усиливается  в  другом.  Совершенно   ликвидировать
подобные  неурядицы  невозможно  в  условиях  работы  и  общения  людей  в
замкнутом коллективе - кто-то уходит, кто-то приходит - ну, вроде того как
притираются новые  детали,  пока  не  встанут  на  место.  Мне  с  помощью
ахаотичных уравнений Элара  удалось  доказать,  что  тут  ничего  поделать
нельзя, какие бы усилия ни предпринимались.  Гэри  называет  это  "законом
консервации личных проблем".
     В итоге возникло такое мнение, что у социальной  динамики  существуют
такие же законы консервации или, лучше сказать, торможения, как в  физике,
и  на  самом  деле  именно  эти  законы  могут  стать  для  нас  наилучшим
руководством для решения самых затруднительных проблем психоистории.
     - Впечатляюще, - усмехнулась Дорс, - но какой толк  из  всего  этого,
если в конце концов окажется, что абсолютно ничего  изменить  нельзя,  что
все плохое  накапливается  и  что  для  того,  чтобы  уберечь  Империю  от
разрушения, нужно разрушить еще что-нибудь?
     - Некоторые именно так и думают, но я - нет.
     - Хорошо. Вернемся к реальности. Скажи, есть что-нибудь такое во всех
этих внутренних трениях, что угрожало бы Гэри. Физически угрожало, я  имею
в виду.
     - Угрожало Гэри? Нет, конечно  же,  нет.  Как  тебе  такое  в  голову
пришло?
     -  Может  быть,  есть  кто-то,  кто  хотел  бы  занять  его  место  -
какой-нибудь сверхамбициозный, агрессивный человек,  жаждущий  пожать  все
лавры? Может быть,  кто-то  думает,  что  Селдон  засиделся  на  должности
руководителя Проекта?
     - Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь сказал подобное о Гэри.
     Похоже, Дорс не удовлетворил его ответ.
     - Нечего ждать, что кто-нибудь скажет такое вслух, это  понятно.  Ну,
спасибо тебе, Юго, ты мне все-таки помог. Извини,  что  оторвала  тебя  на
столько времени от работы.
     Амариль  долго  смотрел  ей  вслед.  Он  немного   встревожился,   но
окунувшись в работу, быстро позабыл о разговоре с Дорс.



                                    20

     Одной из причин время от времени отрываться от работы (а причин таких
было  крайне  мало)  были  визиты  к  Рейчу,  семейство  которого  обитало
неподалеку от университетского кампуса. Когда Селдон шел туда, сердце  его
всякий раз наполнялось любовью к приемному  сыну.  Рейча  нельзя  было  не
любить - доброго,  веселого,  преданного,  смышленого  Рейча,  обладающего
удивительной способностью вселять любовь к себе в души людей,  с  которыми
встречался.
     Это его обаяние поразило Селдона еще тогда, когда  Рейчу  было  всего
двенадцать  -  тогда  он  был  биллиботтонским   беспризорником,   грязным
бродяжкой, но ухитрился-таки тронуть сердца Гэри и Дорс. Не забыл Селдон и
о том,  каким  искренним  чувством  к  Рейчу  прониклась  когда-то  Рэчел,
тогдашняя мэр Сэтчема. Помнил он  и  то,  как  Рейч  втерся  в  доверие  к
Джорануму, что в итоге привело Джоранума к гибели. Как его  пасынок  сумел
завоевать сердце красавицы Манеллы. Гэри не мог дать себе отчет в том, как
именно удается Рейчу быть таким обаятельным, но не вдаваясь в размышления,
он попросту наслаждался всяким случаем, когда ему удавалось встретиться  с
сыном.
     - Все хорошо? - по обыкновению поинтересовался Селдон,  войдя  в  дом
Рейча.
     Рейч отложил в сторону голографические материалы, с которыми работал,
и улыбнулся.
     - Все хорошо, па.
     - Что-то не слышно Ванды.
     - Ясное дело. Они с Манеллой отправились за покупками.
     Селдон уселся в кресло и с  веселой  усмешкой  посмотрел  на  рабочий
беспорядок на столе Рейна.
     - Ну, как поживает книга?
     - Она-то замечательно. Я похуже, - вздохнул Рейч. -  Но  когда  я  ее
закончу, это будет прямо сенсация. Представь себе, про Даль до сих пор еще
никто не писал книг, вот дела! -  Селдон  давно  заметил  -  стоило  Рейчу
заговорить о родине, как он тут же сбивался на далийский жаргон. - Ну а ты
как,  па?  -  спросил  Рейч.  -  Небось  рад  до  смерти,  что   праздники
закончились?
     - Не то слово. Я их с трудом пережил.
     - Да? По тебе заметно не было.
     - Ну, я старался... Не хотелось другим настроение портить.
     - Ну а как тебе мамино вторжение на дворцовую территорию? Сейчас  все
только про это и болтают.
     - Рейч, конечно, я не  в  восторге,  мягко  выражаясь.  Твоя  мама  -
замечательный, удивительный человек, но с ней порой очень трудно.  Похоже,
она нарушила мои планы.
     - Что за планы, па?
     Селдон откинулся на спинку кресла. Ему было приятно  разговаривать  с
Рейчем - всегда приятно поговорить с человеком, который  тебя  понимает  и
которому полностью доверяешь, но особенно Селдона в  разговорах  с  Рейчем
привлекало то, что тот ничего  не  смыслил  в  психоистории.  Поговорив  с
сыном, он порой думал о его словах, прикидывал так и этак, и в итоге мысли
эти приобретали такую форму, как если бы пришли в голову самому Селдону.
     - Мы экранированы? - негромко спросил он.
     - Всегда, - ответил Рейч.
     - Отлично. Я сделал то, что намеревался сделать - натолкнул  генерала
Теннара на кое-какие любопытные мысли.
     - Какие же?
     - Ну, я кое-что рассказал  ему  о  системе  налогообложения  и  особо
подчеркнул тот факт, что попытки равномерного сбора  налогов  с  населения
неизбежно приводят к  тому,  что  система  становится  избыточно  сложной,
непродуктивной и дорогостоящей. Отсюда вполне естественно следует вывод  о
том, что система налогообложения должна быть упрощена.
     - Да, пожалуй, это имеет смысл.
     - До определенной степени - да, но очень может быть, что после  нашей
беседы  генерал  Теннар  может  переборщить  и  скатиться  к   избыточному
упрощению. Видишь ли, налогообложение при обеих крайностях порочно.  Стоит
чересчур  усложнить  систему  -  люди  перестанут  ее  понимать  и   будут
отказываться платить налоги. Стоит ее наоборот, упростить  -  люди  сочтут
такую систему несправедливой и будут протестовать. Самый простой  налог  -
подушный, при котором все платят поровну, но нельзя с бедного  и  богатого
брать поровну, это очевидно.
     - А ты это генералу объяснил?
     - Не получилось.
     - И ты думаешь, что генерал введет подушный налог?
     - Думаю, он  склонится  к  этому.  Если  у  него  возникнут  подобные
намерения,  информация  непременно  просочится,  и  этого   одного   будет
достаточно, чтобы народ разбушевался и правительство почувствовало себя не
слишком уютно.
     - Значит, ты намеренно подкинул ему эту информацию, па?
     - Естественно.
     Рейч покачал головой.
     - Не понимаю я тебя, на. В личной жизни ты человек мягкий,  добрый  -
самый обычный. И вдруг  затеваешь  дело,  из-за  которого  могут  начаться
волнения, восстания -  ведь  их  будут  подавлять,  и  кто-то  может  даже
погибнуть. Это не безболезненно, папа. Ты об этом подумал?
     Селдон тяжело вздохнул.
     - Да я ни о чем другом, кроме этого, не думаю, Рейч. Когда  я  только
начинал работать над психоисторией, все это дело представлялось мне  чисто
научной работой. Казалось, из этого ничего не выйдет, а если и выйдет, все
равно результаты нельзя будет применить на  практике.  Но  проходят  годы,
десятилетия, и мы узнаем все больше и больше,  и  возникает  непреодолимое
желание все-таки попробовать, что дадут полученные результаты.
     - Ради чего? Ради того, чтобы погибали люди?
     -  Нет,  ради  того,  чтобы  погибало  меньше  людей,  чем  могло  бы
погибнуть. Если проведенный нами психоисторический анализ верен, то  хунта
больше нескольких лет не продержится, и есть несколько  способов  ускорить
ее уход со сцены. Все не бескровные, все не безобидные. Но этот  способ  -
уловка с налогами  -  должен  пройти  наиболее  спокойно,  чем  какой-либо
другой, повторяю - в том случае, если результаты анализа верны.
     - А если нет, тогда что?
     - Тогда  может  случиться  неизвестно  что.  Но  должна  же  когда-то
психоистория достичь такой стадии, когда ее выводы можно было бы применить
на практике, а мы такой возможности ждали многие годы - такой возможности,
когда  мы  могли  бы  с  высокой   степенью   вероятности   прогнозировать
последствия событий, и эти последствия были  бы  наименее  отрицательны  в
сравнении с другими вариантами. В каком-то смысле игра с налогами - первый
настоящий психоисторический эксперимент.
     - Что-то уж очень просто получается, как тебя послушаешь.
     - Это иллюзия. Ты просто не представляешь, как  сложна  психоистория.
Нет, все непросто. Время от времени  к  подушному  налогу  так  или  иначе
прибегали на протяжении  истории.  И  народ  никогда  не  воспринимал  его
введение как большую радость,  и  всегда  были  выступления  против  такой
системы налогообложения, однако протест никогда,  практически  никогда  не
приводил к низвержению  правительства  в  резкой  форме.  В  конце  концов
правительство может обладать слишком сильной  властью,  а  форма  протеста
может быть достаточно спокойной и  планомерной,  и  в  итоге  народ  может
добиться того, что правительство пойдет на уступки и отменит  налог.  Если
бы  подушный  налог  был  смертельно  опасен,   уверяю   тебя,   ни   одно
правительство никогда бы не подумало вводить его. Именно из-за  того,  что
он почти безболезнен, к нему и прибегали время от времени. Однако ситуация
на Тренторе не  совсем  типичная.  Психоисторический  анализ  прослеживает
значительную нестабильность общественно-политической обстановки, и поэтому
введение подушного налога должно вызвать  исключительно  сильный  протест,
подавление которого должно оказаться исключительно вялым.
     Рейч покачал головой.
     - Надеюсь, что все получится,  папа,  но  не  кажется  ли  тебе,  что
генерал возьмет и объявит во  всеуслышание,  что  он  действовал  согласно
указаниям психоистории, и, погружаясь на дно, утянет и тебя с собой?
     - Я почти уверен, что наша беседа с  ним  записывалась,  но  если  ее
содержанию суждено увидеть свет, то станет  ясно,  что  я  уговаривал  его
повременить, выждать, покуда я не доведу  анализ  существующего  положения
вещей до конца, покуда не представлю ему отчет - а он отказался ждать.
     - А мама что обо всем этом думает?
     - Я с ней об этом не говорил, - ответил Селдон. - У нее теперь другие
дела - очередная охота на ведьм.
     - Правда?
     -  Угу.  Пытается  выявить  глубокое  подполье  в  рядах  сотрудников
Проекта, деятельность которого направлена против меня, ты только представь
себе! Наверное, ей кажется, что среди моих сотрудников есть немало  людей,
которые только и мечтают от меня избавиться.  Честно  говоря,  -  вздохнул
Селдон, - один из этих людей - я сам. Мне бы  очень  хотелось  сбросить  с
себя груз ответственности за Проект и всю психоисторию, и  переложить  его
на плечи других.
     - По-моему, маме не дает покоя сон  Ванды.  Ты  же  знаешь,  как  она
заботится о твоей безопасности. Клянусь,  даже  сон  о  твоей  смерти  мог
заставить ее броситься на поиски заговора против тебя.
     - Искренне надеюсь, что никакого заговора нет и быть не может.
     Отец и сын весело расхохотались.



                                    21

     В электрофизической лаборатории почему-то было заметно холоднее,  чем
в других помещениях. Ожидая, когда освободится сотрудница -  единственная,
кто работал в лаборатории. Дорс сидела и разглядывала ее.
     Стройная, с тонкими чертами лица. Красивой ее назвать было  нельзя  -
лицо очень портили узкие губы и тяжеловатый подбородок, но в карих  глазах
светился ум. На табличке на письменном столе горели буквы "СИНДА МОНЕЙ".
     Наконец она обернулась к Дорс и сказала:
     - Прошу  простить,  доктор  Венабили,  но  есть  кое-какие  процессы,
которые нельзя прерывать даже ради жены директора.
     - Я бы очень расстроилась, если бы вы бросили работу ради меня. Мне о
вас говорили много хорошего.
     - Это всегда приятно. Кто же меня хвалил?
     - Точно не вспомню, - ответила Дорс. - Насколько я понимаю,  вы  одна
из самых выдающихся ученых-нематематиков, занятых в работе над Проектом.
     Синда Моней усмехнулась.
     - Знаете, математики у нас числятся аристократами. Что касается меня,
то я бы предпочла, чтобы меня считали  выдающимся  участником  работы  над
Проектом, таким же, как все остальные. Какая разница  -  математик  я  или
нет?
     - Я с вами согласна. Скажите, вы давно работаете здесь?
     -  Два  с  половиной  года.  До  этого  я  закончила  аспирантуру  по
радиационной физике в Стрилинге и параллельно проходила практику здесь.
     - Видимо, вы успешно работаете в Проекте?
     - Меня дважды повышали в должности, доктор Венабили.
     - Скажите, были у вас какие-нибудь трудности  -  строго  между  нами,
доктор Моней?
     - Работа сложная, но вы, вероятно, имеете в виду личные сложности. На
это я вам могу ответить одно: нет. По крайней мере, если они  и  были,  то
это вполне естественно, как я думаю, в таком большом коллективе.
     - Что это означает?
     - Мелкие стычки, ссоры. Мы же все живые люди.
     - Но ничего серьезного?
     Моней покачала головой.
     - Нет, ничего серьезного.
     - Насколько мне известно, доктор Моней, - сказала Дорс, -  именно  вы
разработали  устройство,  исключительно  важное  для  работы   с   Главным
Радиантом,  с  помощью  которого  этот  прибор   выдает   гораздо   больше
информации.
     Моней радостно улыбнулась.
     - Так вы знаете об этом? Да, это электрофокусировщик. После того  как
он был разработан, профессор Селдон выделил мне эту небольшую  лабораторию
и назначил меня ответственной над работой в этой области.
     - Я удивлена, что такой значительный успех  не  дал  вам  возможности
выдвинуться в ряды элиты Проекта.
     -  Ну  что  вы...  -  смущенно  проговорила  Моней.  -  Это  было  бы
несправедливо. На самом деле моя работа носила чисто технический характер,
инженерный. Да, конечно, она была чрезвычайно  тонкой,  но  тем  не  менее
именно инженерной.
     - А кто работал с вами?
     - Разве вы не знаете? Тамвиль Элар. Он высказал идею, а я разработала
и осуществила сборку устройства.
     - Означает ли это, что слава изобретения досталась ему?
     - Нет-нет. Вы не должны  так  думать.  Доктор  Элар  вовсе  не  такой
человек. Он честно разделил со мной права на изобретение. На  самом  деле,
он хотел, чтобы устройство носило наши имена - оба наших имени, но ему это
не удалось.
     - Почему?
     - Таковы указания профессора Селдона. Все устройства, все  формулы  -
должны  носить  исключительно  функциональные  названия,  а  не  имена  их
создателей, чтобы не было  никаких  обид.  И  поэтому  разработанное  нами
устройство  называется  просто  электрофокусировщиком.  Правда,  когда  мы
работаем вместе с доктором Селдоном, он называет его нашими именами, и это
звучит  замечательно,  доктор  Венабили,  честно   говоря.   Может   быть,
когда-нибудь все наши изобретения получат  наши  имена.  Я  очень  на  это
надеюсь.
     - Я тоже, - вежливо кивнула Дорс. - Судя по тому, как вы говорите  об
Эларе, получается, что он очень милый человек.
     - Да. Да, это так, - кивнула Моней. - С ним очень  приятно  работать.
Как раз сейчас я разрабатываю новый вариант  устройства  -  более  мощный.
Точно определить, для чего он предназначен,  я  не  могу.  А  доктор  Элар
руководит моей работой.
     - Есть успехи?
     - О, да. Я уже передала доктору Элару прототип устройства, который он
собирается опробовать. Если получится, мы продолжим работу.