остковом  периоде жизни.
Личностные  изменения  родителей  отражаются  на их отношениях  в браке и на
воспитании детей, создавая характерологически и  невротически мотивированные
проблемы семейных отношений. Поэтому  мнение о том, что ребенок, к  примеру,
может  длительно  болеть неврозом под воздействием только одного  испуга, не
соответствует   действительности,   так   как   испуг   является  выражением
беспокойства ребенка как одного из многих проявлений его невротического типа
реагирования,  обусловленного, в  свою  очередь,  личностными  особенностями
родителей и нарушенными отношениями в семье.
 В  данном  разделе  остановимся  на некоторых  наиболее  актуальных для
психотерапии  сторонах  семейного  конфликта,  выражающих  особую  структуру
межличностных  отношений в семье.  Речь пойдет не только  о внешней  стороне
конфликта,   но  и   о  проявлении  постоянного   внутреннего  недовольства,
раздражения и  обиды,  имеющих своим  источником столкновение  несовместимых
желаний, установок  и потребностей  в отношении того  или  иного конкретного
лица в семье.
 Конфликт   может   создавать   постоянное   и  неразрешимое   состояние
внутреннего   эмоционального   напряжения   типа  дисстресса,   ослабляющего
биотонус, реактивность и чувство психического единства. Наиболее часто можно
говорить  о наличии невротического, субъективного конфликта, опосредованного
невротической структурой личности и диспозицией в системе отношений.
 У  родителей  это  выглядит как  основанное  на личностном,  во  многом
неудачном,  опыте  отношений  в  прародительской семье  построение  в  браке
идеализированных концепций "образа матери" у  мужа  и  "образа отца" у жены.
Эти повышенные, нередко болезненно заостренные, ролевые ожидания супругов по
механизму невротической зависимости в начале брака облегчают взаимопонимание
между ними, нередко приводя к  обоюдной или односторонней идеализации образа
партнера и  самих  брачных  отношений. Но  в  дальнейшей  супружеской  жизни
повышенные ролевые  ожидания вступают в противоречие с  реальными жизненными
ситуациями,  невротически заостряя  их, особенно в  кризисные периоды  жизни
семьи, связанные с  отделением от  родителей, вмешательством с  их  стороны,
рождением ребенка,  его  болезнями  и т.  д.  В эти  периоды  чаще возникают
напряженные отношения между супругами из-за проблем  доминирования в семье и
воспитания детей.  В  ряде  случаев  эти проблемы не  могут  быть  разрешены
усилиями  самих   супругов,   и  развод  в   таких  случаях   указывает   на
неподготовленность к восприятию реальных проблем семейной  жизни. Чаще всего
развод  происходит в первые годы жизни ребенка, так  как его отец  не  может
перенести   безоговорочное  переключение   внимания   супруги  на   ребенка.
Аффективно-болезненно и  ревниво реагируя на это,  он воспринимает  себя как
"третьего лишнего" и уходит обычно к своей матери, где получает недостающие,
с его точки зрения, заботу, внимание и любовь.
 В сохранившихся семьях идущие от прародителей персонификации постепенно
замещаются взаимной проекцией супругов, когда каждый из них  видит  в другом
прежде всего самого себя, идеализируя этот  образ и  аффективно реагируя  на
несоответствие  его  своим  ожиданиям.  Неосознанное восприятие  другого как
подобного  себе,  односторонние  требования отзывчивости,  понимания и любви
вступают в  противоречие  с  реальным  контрастом черт  характера  супругов,
порождая  у них чувство  неудовлетворенности и  внутренний,  долгое время не
раскрываемый  внешне  конфликт.  В  этой ситуации  на  появившегося  ребенка
аффективно  переносятся  нереализованные  ожидания  супругов,   и  тогда  он
вынужден выполнять  противоречивые роли или функции,  превышающие предел его
адаптационных возможностей.  Концентрируя  на  себе эмоциональное напряжение
родителей, ребенок  в  то же время  усиливает их неотреагированный и большей
частью латентный  конфликт,  который  в полной мере проявляется  в сфере его
воспитания в виде противоположных тактик отношения родителей.
 В изучаемых  семьях каждая вторая мать  и  каждый  третий  отец считают
отношения между собой конфликтными. В то же время конфликт, признаваемый или
матерью,  или  отцом,  встречается в  57,5%,  а  признаваемый обоими  в  34%
случаев. В последнем случае можно  говорить  о выраженной степени конфликта,
обычно затрагивающего все сферы семейных отношений и  проявляющегося чаще  в
семьях   девочек,   где   отец   оказывается  в   эмоциональной  изоляции  и
аффективно-ранимо реагирует на отдаление от него супруги и дочери.
 Гораздо  чаще, чем в контрольных группах, конфликт проявляется также  в
сфере отношений родителей к детям. У матери конфликт, как по ее оценке,  так
и по оценке отца, отмечается в 69% случаев и чаще звучит в отношениях матери
с мальчиками  (72,5%),  чем  с девочками  (64%).  В семьях  мальчиков  часто
встречается  ситуация,  когда  у  матери  нет  конфликта  с   отцом,  но  он
максимально выражен в отношениях с сыном. При этом мать аффективно-нетерпимо
относится   прежде  всего  к  тем  чертам   мальчиков,   которые  напоминают
нежелательные,  с  ее  точки  зрения,  черты  характера  отца, т.  е.  здесь
проявляется не выражаемый внешне конфликт с отцом ребенка. Мальчик  при этом
является "козлом отпущения" для матери, и пара  "мать  - сын"  предстает как
наиболее частое конфликтное сочетание в рассматриваемых семьях. У девочек, в
отличие от мальчиков,  чаще имеет место открытый конфликт  матери и отца, т.
е. родители в большей степени "разряжают"  нервное напряжение друг на друге,
чем на дочери.
 Конфликт отца с  детьми,  как по его оценке, так  и  по оценке  матери,
наблюдается значительно реже - в 34% случаев, наиболее редко с дочерьми,  но
в последнем случае отец чаще всего конфликтует  с матерью, компенсируя таким
образом в отношениях с ней свое напряжение.
 Если учесть все  виды конфликтов в семье,  то  они встречаются в  92,5%
семей мальчиков и  в 76% семей девочек. Следовательно, конфликтная структура
отношений более присуща семьям мальчиков, в которых излишне принципиальная и
требовательная мать  аффективно реагирует  на  реальное несоответствие ею же
созданного  образа  сына  как контраста  упрямому  и  несговорчивому, по  ее
мнению, отцу ребенка, способному оказывать  на  него только  неблагоприятное
воздействие.   Подобное    отношение   матери    является    отражением   ее
гиперсоциализированных и нередко паранойяльных черт  характера. Эта же  мать
упорно  защищает мальчиков  от образования эмоционального союза с отцом, при
котором  она оказывалась бы  в состоянии эмоциональной и половой  изоляции в
семье. Субъективно воспринимаемая матерью угроза эмоционального  одиночества
обусловлена  травмирующим опытом ее взаимоотношений в прародительской семье.
Не    допускаясь   в   сознание,   эта   угроза   способствует   образованию
аффективно-защитного реагирования по  отношению к сыну, который, к  тому же,
больше устраивал мать, если бы был девочкой. Таким образом, отношение матери
невротически мотивировано.
 Принимая во внимание,  что при  наличии  в семье мальчика конфликт чаще
всего проявляется в  отношениях матери с ним, а при наличии девочки  - между
отцом и  матерью, следует  сделать вывод о большей конфликтной  диспозиции у
родителя  противоположного с ребенком  пола, обусловленной  непереносимостью
эмоциональной  и  половой  изоляции  в  семье  и  ревностью   к  образованию
разнополого союза другого  родителя и ребенка. Так создается препятствие для
идентификации детей  с родителями  того же пола - у мальчиков с отцом, ввиду
отрицательного отношения матери к их сближению, а у девочек с матерью, ввиду
отрицательного отношения отца. В  более неблагоприятной ситуации оказываются
мальчики, так  как  практически  во всех  случаях  их  отцы  не доминируют в
семейных  отношениях  и   воспитании.  В   этих   условиях   затрудняется  и
эмоциональный  контакт  девочек  с  отцами, что  впоследствии неблагоприятно
отражается на их отношениях с противоположным полом.
 Вне зависимости от пола детей конфликтное противопоставление родителями
точек  зрения на воспитание служит для них своеобразной разрядкой напряжения
и  предотвращает  в  известной  мере некоторые крайности  отношения к детям,
прежде всего чрезмерный уровень заботы, аффективность, физические наказания.
Но это "позитивное" значение родительского конфликта сопряжено с уменьшением
индивидуализации  и   повышением   тревожности   в   отношениях  с   детьми,
непоследовательностью  и  различиями  в родительской заботе  и контроле, что
способствует нарастанию  возбудимости детей. Вместе  с  ранее рассмотренными
нарушениями  процесса идентификации это обусловливает повышенную внушаемость
детей  в общении с посторонними лицами. Появление второго  ребенка уменьшает
конфликты родителей между собой и с первенцем. Наименее конфликтна для  отца
ситуация в семье,  когда в ней два мальчика, так  как в этом случае он имеет
возможность чаще доминировать в семье, т. е. с его мнением больше считаются.
Конфликт родителей с первым ребенком уменьшается при появлении сибса другого
пола,  особенно у матери  при  рождении девочки, когда она  образует  с  ней
эмоциональную  диаду и перестает ранимо реагировать на  сближение мальчика с
отцом. Но  при появлении второго  ребенка возникает  конфликт между  детьми,
когда они начинают ревниво воспринимать отношение родителей  к себе, заменяя
этим теперь не проявляемый внешне конфликт родителей.
 Если в семье проживает бабушка, то она, как и мать, ревниво относится к
отцу, считая,  что он оказывает отрицательное влияние  на  ребенка.  Незримо
конфликтуя с  матерью ребенка  (своей  дочерью)  и  его  отцом, бабушка,  по
существу, вытесняет дочь из ее материнской роли, относясь тем самым к внуку,
как к своему ребенку. Дочь же, в свою очередь, вытесняет отца ребенка. Тогда
создается парадоксальная ситуация,  когда отец, оказавшись в роли  "третьего
лишнего",  не принимает участия в жизни семьи или  уходит из нее. В наиболее
травмирующей  ситуации  в  данном  случае оказываются  мальчики,  у  которых
бабушка  в  роли  "матери"  и  мать  в  роли  "отца" создают  "псевдосемью",
разрушающую саму возможность идентификации мальчиков с отцом.
 Во  всех  случаях доминирование матери в изучаемых семьях, в отличие от
контрольных, носит менее гибкий и ситуативный характер, отец  же  доминирует
реже, особенно при наличии  конфликтной ситуации в семье. При этом мать иной
раз не хочет, но  вынуждена доминировать в семье, чтобы сохранить влияние на
ребенка, в то  время как отец хочет доминировать,  но не может из-за  своего
мягкого характера и эмоциональной изоляции в семье. Ребенок в  этих условиях
становится  центром  родительского  конфликта,  а его  невроз  - клиническим
выражением   личностных   проблем   родителей   в   аффективном  фокусе   их
взаимоотношений.
 Как  уже отмечалось, родители  в изучаемых  семьях невротически зависят
друг   от   друга.  Поэтому   трудно   сделать   категорический   вывод   об
ответственности одного из них за возникновение конфликтной ситуации в семье.
К  примеру,   излишняя   принципиальность,   требовательность,   вынужденное
доминирование матери могут  быть  ответной реакцией на  излишнюю  мягкость и
несамостоятельность отца, его недостаточно включенную позицию в жизни семьи.
 Основная проблема  родителей состоит в неумении обеспечить эмоционально
ровные, взаимоприемлемые,  гибкие и  непосредственные  отношения  вследствие
неблагоприятных  изменений  их  личности,  главным  образом  низкой  степени
самопринятия  и  тесно связанного с этим чувства взаимного  недоверия. Часто
имеющее место аффективно-настороженное восприятие  действий партнера в браке
неосознанно мотивировано избеганием травмирующих  переживаний, в еще большей
степени  понижающих чувство собственного достоинства  и самопринятия.  Таким
образом, аффективная,  нередко тревожно проявляемая, настороженность лежит в
основе чувства недоверия родителей  друг к другу, являясь одним из выражений
их невротического типа реагирования. В  ряде случаев  недоверие  обусловлено
гиперсоциализированными и паранойяльными  чертами личности родителей,  когда
они  поступают  излишне формально  и  принципиально, не учитывают требования
момента, слишком нетерпимы к слабостям и ошибкам друг друга.
 Недоверие  родителей,   как  сплав  аффекта,   характера   и  ситуации,
распространяется   на   отношения  с   детьми,  вступая  в   противоречие  с
формирующимся  у них чувством  собственного  достоинства и самоуважения, что
способствует возникновению ответных напряженных  отношений.  Таким  образом,
конфликт родителей  с  детьми в первую  очередь  обусловлен неблагоприятными
изменениями личности самих родителей и их невротическим состоянием, скрытыми
или  явными   разногласиями  между  ними.   Конфликтные   ситуации   нередко
драматически представлены в неполных семьях, где мать не принимает мальчиков
из-за нежелательных,  с ее точки зрения, общих  черт с  отцом.  Все  помыслы
таких матерей направлены на недопущение встреч ребенка и отца. Одна мать так
высказалась про  своего сына:  "Я имею  вечный портрет  бывшего  мужа  перед
собой".
 Вследствие своих разногласий и  личностных особенностей  родители также
не  могут  вовремя  и  согласованно  адаптироваться  к  ребенку,  требующему
индивидуального,   эмоционально   щадящего,  терпеливого  и   доверительного
отношения.   В  результате  у  ребенка  возникают  эмоциональные  нарушения,
создающие определенные препятствия для  последующей адаптации в отношениях с
родителями, которые  реагируют  на это аффективным и противоречивым образом,
еще более расходясь во  мнении друг с другом.  Так  возникает патологический
круг нарушенных семейных отношений.
 Другим  немаловажным  обстоятельством  появления  аффективного  отклика
детей  на  характерологически  и  невротически  спровоцированные  требования
является   их   несоответствие   фактическому   поведению   родителей.   Это
иллюстрируется  примерами,  когда  аффективно-неустойчивые  и  эгоцентричные
родители сами устраивают истерики при неудовлетворении  ребенком их капризов
и в то же время требуют от него послушания и умеренности  в желаниях  когда
они пугают детей всяческими последствиями невыполнения их требований  и в то
же  время  ожидают  от  них  уверенности  в себе  когда  родители постоянно
опаздывают  на  прием, но требуют от ребенка педантичного  соблюдения режима
дня когда  мать  жалуется  на  несдержанность  сына и постоянно  перебивает
врача когда родители глухи к просьбам детей, но нетерпимы к  их упрямству и
т. д.  Во всех этих случаях родители "не замечают" у  себя тех  особенностей
характера   и  поведения,  на   появление   которых   у  ребенка   реагируют
аффективно-болезненно.  Более того, они проецируют на  детей свои проблемы и
переживают  их  впоследствии вместе с  ними.  Некоторых родителей,  особенно
матерей, пугает в  ребенке не  столько отличие от других детей, сколько  то,
что он воспроизводит их собственные проблемы детства, с которыми они сами не
справились в свое время.  Осознание подобной взаимосвязи и появление чувства
вины являются не только мотивом обращения за помощью к врачу, но и  причиной
перехода родителей  в другую  крайность, когда  они  идут во всем  навстречу
ребенку.  Последний  при  этом своим  аффектом  страха  держит  родителей  в
качестве своеобразных  "заложников",  компенсируя  многие  из  крайностей их
предшествующего  подхода.  Подобная  неустойчивость  и  непоследовательность
родителей типичны для изучаемых семей детей с неврозами.
 Следует  также  отметить патогенную  значимость  не  выражаемых  внешне
раздражения  и  недовольства  родителей, которые  иной раз  больше гнетут  и
волнуют  детей,  чем если  бы родители выразили  внешне  и определенно свои,
пусть  даже и  отрицательные,  чувства.  Основным психотравмирующим моментом
здесь  является  развитие  у детей  состояния неопределенности  и тревожного
ожидания, ведущего к появлению диффузного чувства беспокойства. Патогенность
этой ситуации усиливается негласным родительским запретом на любые выражения
отрицательных чувств у детей. Эти  табуированные предписания  создают резкий
контраст между  детской непосредственностью  и родительской  озабоченностью,
когда   дети  не  могут  пожаловаться  даже   родителям,  опасаясь,  что  их
неправильно поймут, осудят или накажут. В  этой ситуации  и мать,  и отец не
понимают, что блокирование выражения эмоций у детей способствует появлению у
них напряженности и замещающим ее агрессивным фантазиям.
 Длительно   существующие   и   неразрешимые   проблемы  взаимоотношений
родителей и детей приводят к эмоциональному утомлению и нарастающему чувству
беспокойства  с  обеих сторон,  повышению  уровня возбудимости при  общении,
когда  "вместе  тесно, врозь скучно". Это обычно  те  ситуации,  при которых
ребенок  и  взрослый  член семьи  относительно  спокойны наедине,  но быстро
возбуждаются вместе, особенно при включении  третьего лица. Тогда вся группа
становится неуправляемой, а ответственность за это в конце концов несет один
ребенок. Обычно родители в таких случаях жалуются на повышенную возбудимость
детей,  но  выясняется, что  она  проявляется  только дома  и отсутствует  в
детских  учреждениях.  Подобный  диссонанс  говорит  о   проблемах  семейных
отношений  и  эмоциональном  дискомфорте ребенка  в семье, что  подлежит  не
глушению посредством транквилизирующих средств, а внимательному рассмотрению
и психотерапевтическому воздействию на семью в целом.
 Конфликт детей с родителями, как обратная сторона конфликта родителей с
детьми, долгое время  находится  в латентной фазе  своего развития с ведущим
переживанием на  почве личных привязанностей и  противоречивого  отношения к
родителям. В этой  фазе  отношение родителей  воспринимается  с  нарастающим
чувством обиды  при  подавлении  внешнего выражения переживаний. Возникающие
фазовые состояния в виде эмоциональных расстройств и упрямства расцениваются
в семье не как болезненные симптомы, а как  выражение  "духа  противоречия",
сидящего в ребенке,  злой воли, подобно демону, управляющей его  поведением.
Такие магические представления  являются архаическими формами  самосознания,
своеобразным выражением тревожно-мнительного  настроя. Если родители считают
нежелательное для  них поведение детей проявлением злой воли и наказывают за
это, то  дети,  в  свою  очередь,  воспринимают  их  отношение  как  плохое,
несправедливое или даже (более старшие  дети)  как жестокое, что  обычно  не
связывается с характером  самих  родителей, а ассоциируется с теми образами,
которые  олицетворяют в сказках  зло  и  насилие,  вроде  чудовища, дьявола,
черта, Бабы-Яги и Кощея Бессмертного. На более глубоком уровне мотивации это
означает и страх перед угрозой отчуждения матери  и отца, символом  которого
опять же являются сказочные персонажи. Приведем следующие примеры: мальчик 8
лет, имея строгого отчима, панически боится сказочного Кощея мальчик 7  лет
из неполной семьи боится Бабы-Яги  при  конфликтующей с ним матери то  же у
мальчика 6  лет, которого  не любит мать,  поскольку  он от  первого  брака
девочка    5    лет    боится    Бабы-Яги,    о   которой    ей   напоминает
аффективно-измененный,  крикливый  голос невротичной матери  мальчик 10 лет
боится   черта,  ввиду  того,  что  его  импульсивный  отец   злоупотребляет
алкоголем девочка  5  лет,  видящая волка во  сне, имеет возбудимого  и  не
включенного в жизнь семьи отца. Во всех этих случаях дети боятся, что с ними
может  произойти   нечто  страшное,   жестокое  и  непоправимое,   находящее
воплощение   в   противоположных  понятиям   доброты,  сердечности,   любви,
искренности и непосредственности образах зла, жестокости и коварства. В этом
смысле Баба-Яга - это образ "не матери", а Кощей Бессмертный - это образ "не
отца",