страхов  родители  не интровертированы, а,  наоборот,  более
экстравертированы,  особенно  отцы. Как  правило, общительные  и  тем  более
эмоциональные  родители  более  непоследовательны в  поступках и  склонны  к
различного рода преходящим  угрозам в адрес ребенка. Нейротизм  у матерей не
влияет  на  количество  страхов   у  детей,  поскольку  прямо  не   отражает
характерного для этих матерей беспокойства. В  отличие от  матерей, чем выше
нейротизм у отцов, тем больше страхов у детей  (у мальчиков - на достоверном
уровне).  Нервный  отец  не  может  стабилизировать  кризисные   ситуации  в
психическом  развитии детей,  служить  для  них  источником  безопасности  и
защиты,  как  и  быть  примером  спокойного  и  уверенного   поведения.  Это
затрудняет  позитивную   идентификацию   мальчиков  с   отцом,   общение  со
сверстниками  того же пола  и имеет  своим следствием нарастание страхов как
неспособности обеспечить необходимый уровень психологической защиты.
 С целью обнаружения клинических и личностных  особенностей у  родителей
боящихся и не боящихся детей использован также  вопросник MMPI (у 86 матерей
и 68  отцов). В профиле  матерей  и  отцов боящихся детей  достоверно  более
выражена  8-я  шкала.  Эти  родители  недостаточно  эмоционально  отзывчивы,
соблюдают  излишнюю  дистанцию  в  отношениях.  Наблюдения  подтверждают  их
определенный формализм в отношениях с детьми, отсутствие непосредственности,
эмоциональной близости и  контакта.  Подобная угроза отчуждения родителей  у
эмоционально   чувствительных    детей   способствует   заострению   чувства
беспокойства  и  страхов.  Помимо  8-й  шкалы,  у   матерей  боящихся  детей
достоверно более приподняты 2-я, 4-я  и 0 шкалы.  Это означает, что у них  в
большей степени представлены такие характеристики, как чувство беспокойства,
моральный   дискомфорт,   сниженный  фон  настроения,   чувство   внутренней
неудовлетворенности,   пессимистическая   оценка  перспективы  (2-я  шкала),
импульсивность и  конфликтность, трудности во взаимоотношениях с окружающими
(4-я шкала). Затруднения в установлении контактов,  межличностных отношениях
подчеркивает  и  0  шкала.  У  отцов   боязливых  детей,   кроме  достоверно
приподнятой 8-й  шкалы,  отмечаются выраженные подъемы  по  2-й, 4-й  и  6-й
шкалам.   Подъем   по  6-й  шкале   указывает  на   наличие  недоверчивости,
подозрительности  и  нетерпимости,  склонность  к   образованию  ситуационно
обусловленных  сверхценных  идей  (паранойяльный  настрой).  Таким  образом,
личность родителей детей, испытывающих большое  количество страхов, изменена
более  значительно, чем личность родителей детей  с  меньшим числом страхов.
Эти  изменения касаются главным  образом  эмоционально-депримированного фона
настроения,  конфликтности,  склонности к  соблюдению  излишней дистанции  в
отношениях.   К   перечисленному  следует   добавить  у   матерей   снижение
побудительной активности и затруднения  в межличностных контактах у отцов -
недоверчивость и подозрительность.
 Сравнение профиля у матерей  при неврозах  страха  у детей и  остальных
неврозах  показывает достоверно высокие различия  по 4-й шкале, т. е. матери
боязливых  детей  более  импульсивны  и  конфликтны, у них больше проблем  в
отношениях с окружающими.
 Помимо профиля, анализировался ряд дополнительных шкал  MMPI. У матерей
девочек и отцов  мальчиков с неврозом страха по сравнению с родителями детей
с другими неврозами достоверно более выражены такие шкалы,  как тревожность,
зависимость,  общая  личностная  изменчивость  (нестабильность),  повышенный
контроль   за   окружающим   и  плохая   приспособляемость.   Наличие   этих
характеристик  подчеркивает  большее  патогенное  влияние на  детей в  плане
страхов со стороны  родителя того же  пола, с которым  обычно идентифицирует
себя ребенок.
 Страхи при неврозах  не только преобладают в суммарном выражении, но  и
более аффективно  насыщены по сравнению с нормой. Невротические страхи могут
часто встречаться в том возрасте, в котором они  еще  не свойственны или уже
должны пройти. К тому  же  эти  страхи более часто,  чем в  норме,  отражают
наличие  аналогичных  страхов у  родителей,  повышенную  чувствительность  и
впечатлительность детей, их беззащитность. Страхи при неврозах  более  тесно
связаны с переживаниями детей,  конфликтами  в  семье и неудачами в общении.
Питательной  почвой для них  будут  эмоциональная  ранимость,  склонность  к
беспокойству, неуверенность в  себе и  отсутствие адекватной психологической
защиты. Тогда страхов больше и  они менее  склонны  к естественному для того
или иного возраста угасанию.
 Значительное   количество   страхов,   переходящее   границы   старшего
дошкольного возраста, указывает на развитие под влиянием травмирующего опыта
тревожности,  приобретающей  характер  опасений,  предчувствий  и  тревог  в
собственном смысле этого слова. О тревожности могут  говорить  положительные
ответы  на  три вопроса  одновременно:  о наличии  страха опоздания,  страха
сделать что-либо не так, не то из страха не успеть (не закончить вовремя). В
младшем  школьном  возрасте  тревожность  может  сопровождаться  навязчивыми
опасениями,  свидетельствуя  о  недоверии  к себе и неуверенности, т.  е.  о
непрочности "я", его внутренней противоречивости.  В  подростковом  возрасте
появляются  все  более  частые  колебания  в  выборе  решения,  сомнения   в
правильности своих действий. Так формируется тревожно-мнительный настрой при
неврозах. Подобный настрой  еще  не  является устойчивым характерологическим
образованием,  изменяясь  в ту  или  иную  сторону  под  влиянием конкретных
жизненных  обстоятельств и психотерапевтического вмешательства. Одновременно
с  развитием  тревожно-мнительного настроя  заметно  уменьшается  количество
страхов за  счет их кристаллизации и  навязчивого прорастания в виде  фобий.
Последние  представляют  характерный  пример  так  называемых  невротических
страхов,  имеющих качественно новое  патологическое  звучание в  клинической
картине невроза.
 К  невротическим  можно отнести  и страхи,  вырастающие  из  аффективно
заостренных проблем личностного  развития  и  являющиеся одними  из  ведущих
мотиваций  внутреннего  или  психологического  конфликта  при  тех или  иных
нозологических формах невроза.
 В младшем дошкольном возрасте  невротической разновидностью будет страх
"быть  никем",  основанный на  выраженной  в  этом  возрасте  потребности  в
эмоциональном признании и  поддержке со стороны  близких для ребенка лиц,  к
которым  он привязан.  Страх  "быть  никем",  не представлять, не  значить в
оценках  и отношениях  окружающих имеет  своим  источником  характерный  для
данного  возраста  страх  одиночества,  т.  е.  эмоциональной  и  социальной
изоляции. Это страх быть  отвергнутым,  лишиться поддержки, быть  ни  с кем,
наедине  со  своими  беспокоящими   (волнующими)  проблемами,  опасениями  и
страхами, от которых нет  защиты и которые  нарушают внутреннюю целостность,
чувство  своей  ценности,   уверенность  в  своих   силах  и   возможностях.
Беспокойство  ощущается  наиболее остро,  когда  ребенок  остается  один,  в
темноте  и в  замкнутом пространстве комнаты, как  это бывает при засыпании.
Тогда  охватывающее  его чувство бессилия, страха, ужаса перед воображаемыми
чудовищами есть не  что иное, как остро переживаемое чувство беззащитности в
ответ  на отсутствие  поддержки  со  стороны  взрослых,  не способных "убить
Волка",  "прогнать Бабу  Ягу",  как и  развеять  другие  страхи,  успокоить,
отвлечь внимание. То же относится к страшным сновидениям, от которых ребенок
не  может защититься  сам,  без  помощи взрослых, и  которые  часто отражают
дефицит его потребностей в эмоциональном контакте, признании и под
 держке в семье.
 Лежащий в  основе страха "быть  никем" страх одиночества сопровождается
аффективно заостренной и нередко навязчивой потребностью в присутствии рядом
взрослых, повышенном внимании с их стороны.
 Как  мы  уже  видели,  страхи  у  детей  часто  представляют  вторичные
образования относительно страхов родителей или их неадекватного,  исходящего
из   неблагоприятных    личностных    особенностей,   отношения   к   детям.
Действительно, страх "быть никем" чаще встречается у детей гиперопекающих  и
эгоцентричных   родителей,  создающих  искусственную   (формализованную)   и
аффективно напряженную среду в отношениях избыточными  запретами, моральными
предписаниями  и  подчеркнутой  принципиальностью, равно  как  и чрезмерную,
основанную  на  страхе  одиночества  зависимость  детей  от  себя  и  своего
настроения. Эти же родители часто не обеспечивают необходимого тепла и любви
во  взаимоотношениях  с  детьми,  требуя  в  то  же  время  беспрекословного
подчинения и беззаветных проявлений чувств любви и признания. Таким образом,
они, в первую очередь матери, требуют от детей больше, чем могут дать сами в
плане эмоциональной отзывчивости и поддержки.
 Страх  "быть никем"  максимально представлен при истерическом  неврозе,
являясь одной из центральных мотиваций его внутреннего конфликта.
 В   старшем   дошкольном  возрасте  формируется   другая  разновидность
невротического  страха - страх "быть ничем", т. е. не быть, не существовать.
Источник  этого  страха  -  страх  смерти,  распространенный  в норме и  при
неврозах.  При  последних  он встречается уже  в  5 лет,  подчеркивая  более
выраженный, чем в норме, и аффективно заостренный инстинкт самосохранения.
 Клиническим проявлением  страха "быть ничем" будет  невроз страха,  при
котором страхов больше, чем в норме, они более аффективно заряжены и  играют
существенную  роль  в  переживаниях  детей  с  ведущей   фабулой,  "а  вдруг
что-нибудь произойдет, случится". Ребенок  старшего дошкольного возраста при
неврозе страха боится не столько смерти как таковой, сколько всего того, что
может  привести к  непоправимому  несчастью,  беде,  необратимым  физическим
изменениям.  Временами  это  выражается  доминирующими  в  сознании  ребенка
страхами  нападения,  болезни,  страшных снов,  глубины, темноты,  сказочных
персонажей,  животных,  стихии,  огня  и  пожара,  войны. Некоторые  из этих
страхов приобретают навязчивый оттенок  с активным избеганием всех связанных
с ними тем. Это присуще идущим из более раннего возраста страхам  Бабы Яги и
Кощея,  как и свойственным возрасту страхам Змея Горыныча, Динозавра, огня и
пожара. В младшем школьном возрасте это - Пиковая дама и Черная рука. Больше
при неврозе  страха и  ранних психических  травм, связанных с пребыванием  в
больнице, тяжелой болезнью, операциями, смертью близких и знакомых, испугами
со  стороны животных, при падении  и во время  сна. Как правило,  не  только
дети,  но и родители аффективно  тревожно  фиксируют эти  события, ожидая их
повторения в дальнейшем. Существенное  значение в  повышении  уверенности  в
себе, обеспечении адекватной психологической защиты  и тем  самым уменьшении
количества  страха  принадлежит  отцу.  Однако  при  неврозе  страха  всегда
существуют проблемы  в  ролевой  идентификации  с  ним  у  мальчиков  или  в
эмоциональном  контакте у  девочек.  И  здесь речь  может  идти не только  о
недостаточной роли  отца в  семье,  мягкости его характера,  но  и  жестоком
обращении  с  детьми, постоянно испытывающими чувство  страха  перед угрозой
физических расправ.
 Два примера иллюстрируют  сказанное. В первом из них  мать обратилась с
жалобами на страхи у дочери 5 лет, панически боящейся смерти родителей, Змея
Горыныча,  пожара, войны,  Бабы Яги, Кощея и,  как выразилась  мать,  прочей
"нечистой  силы".  Помимо этого,  девочка  легко расстраивалась,  плакала  и
обижалась,  уставала  и  плохо  спала.  На  приеме  она  выглядела грустной,
подавленной, неуверенной в себе. О  своих  страхах говорила шепотом,  как бы
доверяя врачу "страшную тайну". После беседы мы предложили нарисовать страхи
дома и принести  через неделю на прием. Девочка выполнила задание, нарисовав
все  страхи,  кроме  Кощея,  что  было  пока  для нее  непосильной  задачей.
Рисование  страхов дома  и обсуждение  на  приеме  ослабило  их  аффективную
насыщенность (эффект психологической десенсибилизации). Но нас заинтересовал
отказ нарисовать Кощея. Выяснилось, что несколько месяцев назад отец жестоко
физически наказал дочь за невыполнение его требований. Проявив таким образом
бессердечие, он непроизвольно ассоциировался  с  жестоким, бездушным Кощеем,
страх перед  которым парализовал воображение девочки  даже  при попытках его
изображения на рисунке. Мы провели беседу с отцом,  указав на недопустимость
подобных наказаний, повышающих и  так высокий уровень страхов у дочери. Но и
мать,  инженер по  специальности, излишне  рационально  подходила к  решению
эмоциональных  проблем дочери, без конца давая ей советы,  рекомендации. Она
часто навязывала дочери готовый  план  действий и  чрезмерно  принципиально,
нередко с угрозами, реагировала на любые отклонения от него.  Неудивительно,
что  подобный  формализм  матери способствовал образованию по  ассоциации  у
дочери страха Бабы Яги. Увидев эффект от рисования страхов,  мать заговорила
о  старшем  сыне 7  лет,  который, подражая сестре,  сам стал  рисовать свои
страхи: врача-хирурга (ему предстояла операция), черта, духа, Когтистую руку
(наподобие  Черной  руки), скелета  (отражение  его  прежнего страха Кощея),
смерти  родителей (как  и  сестра, изобразил две  могилки  с  крестами,  что
является типичным для  детей и даже подростков не только с неврозами, но и в
норме, отражая сложившийся  веками стереотип  представления о смерти). Когда
мы поинтересовались источниками страхов  у обоих  детей,  мать заговорила  о
себе.  Она уже в течение 10 лет  испытывает безотчетный страх смерти, плохое
самочувствие,  усталость,  тревогу,  боли  в   области   сердца  и  желудка,
сопровождающиеся  иногда  тошнотой и  рвотой.  Как  и  детей,  ее  беспокоит
нарушенный сон  с внезапными пробуждениями  в  состоянии тревоги  и  страха.
Толчком для развития болезненного состояния (невроза страха, согласно нашему
диагнозу)  послужили  волнения,  связанные  с защитой  диплома  в институте,
последующая перегрузка  на работе, серия ОРВИ. Все это  происходило на  фоне
постоянных неудовлетворительных  отношений  с  мужем. После  рождения  детей
увеличилась нервно-психическая  нагрузка, а вместе с ней  чувство тревоги  и
страха за  свою  жизнь и  жизнь детей.  В этих условиях она  не  могла  быть
непосредственной  и  жизнерадостной в  отношениях  с  детьми,  непроизвольно
способствуя  своим болезненно-тревожным состоянием появлению  у них подобных
расстройств.  Здесь срабатывает  типичный для невроза страха эффект  двойной
индукции,  или наведения, страхов: психологическое  заражение детей страхами
матери (особенно при  ее невротическом состоянии) и обратное неблагоприятное
влияние развившихся  страхов у детей на психическое состояние  матери. Ввиду
конфликта  с мужем мать не  могла  рассчитывать на  его помощь,  неосознанно
отражая  в   отношениях   с  детьми,  в  первую  очередь   с  дочерью,  свои
неотреагированные эмоциональные  проблемы и чувство беспокойства.  Вместе  с
физической расправой  отца  это  заострило у  дочери  чувство беззащитности,
возрастной страх смерти и другие страхи.
 Во втором случае речь пойдет о мальчике 7 лет также с диагнозом "невроз
страха". Обладая повышенной возбудимостью, он  предъявлял большое количество
страхов с  ведущим  страхом Черной руки.  Из-за этого  долго не  мог заснуть
вечером, просил мать  побыть рядом, беспокойно спал, временами вздрагивал во
сне.  Мать много волновалась при беременности, сдавая экзамены  в институте.
Тем не менее  мальчик был  достаточно  спокойным вначале. После перенесенной
операции по поводу  водянки яичка в 10 мес. стал беспокойным,  что усилилось
пребыванием в  12  мес.  в больнице,  когда  болел  пневмонией.  В  4-5  лет
неоднократно отмечались приступы ложного крупа. Временами обмачивался ночью,
особенно  перед  каким-либо простудным и инфекционным заболеванием.  В семье
был  постоянный  и  все  усиливающийся конфликт  между тревожно-мнительной с
истерическими чертами характера  матерью и жестким, повышенно принципиальным
отцом. На  этом  фоне нарастали возбудимость  и эмоциональная неустойчивость
мальчика. После разрыва отношений между родителями в 5 лет остался с матерью
и еще  более тревожной бабушкой,  всемерно  ограничивающей  природно-высокую
активность  внука  и везде  его  сопровождающей.  К 6 годам появились  тики,
говорящие о высоком нервно-психическом напряжении и ограничении двигательной
активности.  Участился и энурез. Одновременно с  психомоторными нарушениями,
повышенной  возбудимостью  и  большим  числом  страхов все  более  отчетливо
вырисовывался   страх  Черной   руки,  приобретающий  навязчивый   характер.
Неоднократно отражаясь в сновидениях, он вызвал страх перед засыпанием из-за
опасений повторения однажды пережитого  ужаса смерти во сне. Данный страх не
приобрел  бы  столь  драматического  звучания,  если  бы  не  был  связан  с
возрастным страхом смерти и ранними психическими потрясениями, отражая  в то
же  время  беззащитность  перед  лицом, пусть и  воображаемых,  но  жизненно
обусловленных   угроз.  И  здесь  патологическую  роль   сыграло  не  только
тревожно-мнительное отношение  матери и бабушки, но  и отсутствие адекватной
модели  ролевой идентификации с отцом, к тому же не имеющим контакта с сыном
в последние годы.
 Типичным  у детей с неврозами младшего школьного возраста  будет  страх
"быть не тем",  т. е. не соответствовать общепринятым нормам,  ожиданиям  со
стороны  значимых  лиц. Это страх  сделать не так,  как  нужно,  не  то, что
следует, т.  е. страх  ошибки, неудачи, поражения, своей несостоятельности в
представлении  окружающих. С  одной  стороны, это  и страх  быть не тем, кто
получает признание, одобрение, кто соответствует групповым стандартам, т. е.
страх порицания, осуждения и  наказания,  потери  расположения  других и тем
самым страх социальной изоляции. В подобной мотивации  страха "быть  не тем"
нетрудно увидеть  отголоски  страха  "быть  никем",  т.  е.  не  значить, не
представлять,  быть  "пустым местом",  "имяреком".  С другой стороны,  страх
"быть  не  тем"   -  это  и  страх  несчастья,  беды,  вследствие  нарушения
общепринятых  норм  поведения,  что  находит отражение в  фабуле:  "а  вдруг
что-нибудь произойдет, случится ... ужасное, непоправимое". Данная мотивация
воспроизводит  страх  "быть  ничем", т. е. предшествующий страх  смерти  как
непоправимого и фаталистического в своей сущности несчастья, соотносимого не
только  со  страхом смерти  себя, но и  со  страхом  смерти родителей. Таким
образом,  основанный  на социальном чувстве  принадлежности к  группе  страх
"быть никем" и  инстинкте  самосохранения страх "быть ничем"  получают  свое
преломление  в страхе  "быть  не  тем"  как  своеобразном  сплаве этих  двух
страхов.    Поэтому    клинической    формой   выражения    рассматриваемого
невротического  страха  будут опасения  сделать  что-либо не  так, не то, не
успеть, опоздать,  всего того,  что  может обернуться непоправимой  в чем-то
бедой.   В  отличие   от   детерминации  прошлыми  переживаниями  компонента
собственно страха в  структуре страха  "быть не тем", другой его компонент -
тревожность -  имеет  своей  мотивацией  предвосхищение  возможных  событий,
способных иметь неприятные последствия и  понизить  как чувство  собственной
ценности  ("я-концепцию"),  так и  представления о себе со  стороны  других,
значимых  лиц ("я-образ"). Мать одной девочки 9  лет с неврастенией выразила
это следующим  образом: "боится, что что-то не  так скажет, не  так сделает,
что кто-то скажет  о ней плохо, что  она вдруг получит двойку, хотя и учится
на "отлично".
 Страх  "быть  не  тем"  встречается в  возрасте  интенсивного  развития
нравственно-э