должны  расследовать  причину
небрежности агентов, поскольку есть все основания  полагать,  что  в  случае
поимки гонца мы получили бы много полезных сведений.
   - Неудавшаяся попытка стала известна  народу,  и  о  ней  много  говорят.
Необходимо поэтому  издать  приказы  об  аресте  грабителей,  иначе  престиж
республики понесет урон в глазах ее друзей. В нашем списке есть немало  лиц,
давно заслуживающих наказания в тех местах, где произошло все это, найдутся
люди, которым можно приписать подобный проступок.
   - Этим нужно заняться со всей тщательностью, ибо дело, как  вы  говорите,
очень важное. Правительство, равно как и частное лицо, пренебрегающее  своей
репутацией, не может рассчитывать надолго сохранить уважение своих друзей.
   - Честолюбивые притязания дома Габсбургов не дают мне спать  спокойно!  -
воскликнул  другой,  с  отвращением  отбросив  бумаги,  которые  перед  этим
просматривал. - Клянусь святым Теодором! Сколь  пагубно  для  нации  желание
увеличить свои владения и распространить свою не праведную  власть,  перейдя
все границы разума и естества! Уже много веков  никто  не  оспаривает  наших
прав на владение провинциями, приспособленными к государственному устройству
Венеции, чьи нужды и желания они удовлетворяют,  -  провинциями,  которые  с
доблестью завоевали наши предки и которые неотъемлемы от  нас  так  же,  как
наши закоренелые привычки и все же они становятся предметом алчной  зависти
нашего соседа, и мы своей все растущей слабостью потворствуем его тщеславной
политике. Синьоры, размышляя о нравах и страстях людей, я теряю всякое к ним
уважение, а когда я изучаю их склонности,  то  чувствую,  что  предпочел  бы
родиться собакой. Кто станет спорить, что среди  всех  правителей  на  земле
австрийский император одержим самой неутолимой жаждой власти?
   - Вы полагаете, досточтимый  синьор,  что  он  превосходит  в  этом  даже
государя Кастилии? Тогда  вы  недооцениваете  страстное  желание  испанского
короля присоединить Италию к своим владениям.
   - Габсбурги или Бурбоны, турки или англичане  -  всеми  ими,  как  видно,
движет одна и та же неукротимая жажда власти и вот теперь, когда Венеции не
на  что  больше  надеяться,  кроме  сохранения  ее   нынешних   преимуществ,
ничтожнейшее из наших владений становится предметом  завистливых  вожделений
наших врагов. Это кипение страстей так изнурительно, что  поневоле  захочешь
покончить с правительственной  деятельностью  и  удалиться  в  монастырь  на
покаяние!
   - Всякий раз, когда я вас слушаю,  синьор,  я  ухожу  отсюда  умнее,  чем
пришел! Поистине стремление чужеземцев ущемить наши права, обретенные -  это
можно сказать с уверенностью - нашей кровью и нашими  деньгами,  со  дня  на
день становится все заметнее. Если оно вовремя не будет пресечено, у Святого
Марка не останется в конце концов и клочка земли, достаточного, чтобы к нему
могла причалить хоть одна гондола.
   - Достопочтенный синьор, прыжки Крылатого Льва становятся  короче,  иначе
подобных  вещей  не  случалось  бы!  Мы  бессильны   теперь   убеждать   или
приказывать, как  в  прежние  времена,  а  в  наших  каналах  вместо  тяжело
груженных парусников и быстроходных фелукк плавают лишь скользкие водоросли.
   - Португальцы нанесли нам непоправимый урон -  ведь  без  их  африканских
открытий мы все еще могли бы держать в своих руках торговлю с  Индией.  Всем
сердцем ненавижу эту нечистую нацию, помесь готтов с маврами!
   -  Я  воздерживаюсь  от  суждений  относительно  их   происхождения   или
поступков, друзья мои, чтобы предубеждение не могло разжечь  в  моем  сердце
чувства, неподобающие человеку и христианину. В чем дело, синьор  Градениго,
о чем вы задумались?
   Третий член Тайного Совета, оказавшийся человеком, уже знакомым читателю,
не произнес ни слова, с тех пор как  ушел  обвиняемый  теперь  он  медленно
поднял голову, выведенный этим обращением из состояния задумчивости.
   - Допрос рыбака оживил в моей  памяти  сцены  детства,  -  ответил  он  с
оттенком искренности, какую редко можно было здесь услышать.
   - Я помню, ты говорил, что он твой молочный брат, - заметил собеседник, с
трудом подавляя зевоту.
   - Мы вскормлены одним молоком и первые годы нашей жизни играли вместе.
   - Такое мнимое родство  часто  доставляет  неприятности.  Рад,  что  ваша
озабоченность не вызвана никакой другой причиной, ибо я слышал, что ваш юный
наследник в последнее время проявил склонность к распущенности, и  опасался,
не стало ли вам, как члену Совета, известно что-либо такое, о чем, как отец,
вы предпочли бы не знать.
   Выражение высокомерия мгновенно исчезло  с  лица  синьора  Градениго.  Он
украдкой  недоверчиво  и  пытливо  взглянул  на  собеседников,  сидевших   с
опущенными глазами, стремясь прочитать их тайные мысли, прежде чем  рискнуть
обнаружить свои.
   -  Юноша  в  чем-нибудь  провинился?  -  спросил  сенатор  неуверенно.  -
Беспокойство отца вам, конечно, понятно, и вы не  будете  скрывать  от  меня
правду.
   - Синьор, вы знаете, агенты полиции весьма деятельны, и  почти  все,  что
становится известно им, доходит до членов Совета. Но  даже  в  самом  худшем
случае речь идет не о жизни или смерти. Легкомысленному юноше  грозит  всего
лишь вынужденная поездка в Далмацию или  приказ  провести  лето  у  подножия
Альп.
   - Что делать, синьоры,  юность  -  пора  безрассудств,  -  заметил  отец,
облегченно вздохнув. - И, поскольку  всякий,  кто  дожил  до  старости,  был
некогда молод, мне незачем тратить лишние  усилия,  чтобы  пробудить  в  вас
воспоминания о слабостях этого возраста. Полагаю,  мой  сын  не  может  быть
замешан в заговоре против республики?
   - В этом его никто не подозревает. - На лице старого  сенатора  мелькнула
тень иронии, когда он произносил эти  слова.  -  Как  сообщают,  он  слишком
настойчиво домогается руки и  состояния  вашей  воспитанницы  но  ведь  она
находится под особой опекой Святого Марка, и никто не может претендовать  на
ее руку без согласия сената, что должно быть хорошо известно одному из самых
старых и почитаемых его членов.
   - Таков закон, и я не потерплю, чтобы кто-либо из моей  семьи  отнесся  к
нему без должного почтения. Я  заявил  о  своих  притязаниях  на  этот  союз
открыто и смиренно и всецело полагаюсь на ваше благоволение.
   Двое остальных вежливо кивнули в знак признания справедливости его слов и
правильности поступков, но с видом людей,  слишком  привыкших  к  лицемерию,
чтобы так легко дать себя обмануть.
   -  Никто  в  этом  не  сомневается,  достойный  синьор  Градениго,   твоя
преданность государству служит примером  молодым  и  восхищает  людей  более
зрелых.  Можешь  ли  ты  сообщить  что-нибудь   о   привязанностях   молодой
наследницы?
   - С огорчением должен сказать, что глубокая признательность дону  Камилло
Монфорте, как видно, сильно подействовала на ее юное воображение, и,  как  я
предвижу, государству придется преодолеть причуды женского сердца, чтобы  по
своему усмотрению распорядиться судьбой моей воспитанницы. Своенравие  этого
возраста доставит нам больше затруднений, чем гораздо более серьезные дела.
   - Постоянно ли девушка окружена подходящим обществом?
   - Все ее друзья известны сенату. В столь  серьезном  деле  я  никогда  не
решился бы действовать помимо его воли и согласия. Но дело это щекотливое  и
требует осторожного  подхода.  Так  как  значительная  часть  владений  моей
подопечной находится  в  церковных  землях,  то,  прежде  чем  предпринимать
какие-либо решительные действия,  необходимо  выждать  подходящий  момент  и
воспользоваться  ее  правами,  чтобы  перевести  ее  достояние   в   пределы
республики. Едва имущество  будет  надежно  закреплено  за  ней,  можно  без
дальнейшего  промедления  решать  ее  судьбу   в   согласии   с   интересами
государства.
   - Богатство, происхождение и красота девушки  могут  оказаться  в  высшей
степени полезными в делах, которые последнее время так сильно сковывают наши
действия. Ведь когда-то дочь Венеции, не более прекрасная,  чем  эта,  стала
супругой монарха!
   -  Синьор,  годы  славы  и  величия  миновали.   Если   сенаторы   сочтут
целесообразным пренебречь естественной склонностью моего сына и  выдать  мою
воспитанницу  замуж,  руководствуясь  лишь  интересами  республики,  то   мы
достигнем этим не более чем  выгодной  уступки  в  каком-либо  договоре  или
незначительного возмещения одной из многочисленных  потерь,  которые  терпит
республика. В этом отношении она может принести пользы столько же,  если  не
больше, чем самый старый и мудрый из нас. Но для того  чтобы  девушка  могла
поступить по своей воле и ничто не могло бы помешать ее счастью,  необходимо
скорее дать  ответ  на  требования  дона  Камилло.  Не  лучше  ли  пойти  на
соглашение с ним, чтобы он поскорее отправился к себе домой, в Калабрию?
   - Прежде чем принять столь  важное  решение,  над"  лежит  все  тщательно
взвесить.
   - Но герцог уже жалуется на нашу медлительность, и, надо признать, не без
оснований! Пять лет прошло с тех пор, как он впервые предъявил свои права.
   -  Синьор  Градениго,  люди  здоровые  и  полные  сил  могут  действовать
стремительно, но тем, кто стар и нетвердо держится на ногах, следует  ходить
осторожно. Поторопиться в столь важном деле и не извлечь из него  выгод  для
республики значило бы пустить по  ветру  богатства,  которые  потом  никакой
сирокко уже не загонит на наши каналы. Необходимо заставить  герцога  святой
Агаты пойти на наши условия, иначе  мы  нанесем  большой  ущерб  собственным
интересам.
   - Я намекнул об этом  вашим  светлостям  как  о  деле,  достойном  вашего
мудрого решения мне думается, мы не проиграем, удалив с глаз  и  из  памяти
влюбленной девушки столь опасного человека.
   - Девица очень влюбчива?
   - Она итальянка, синьор, а наше солнце горячит  воображение  и  будоражит
рассудок!
   - В исповедальню ее, пусть займется молитвами!  Благочестивый  настоятель
собора Святого Марка, будет смирять  ее  воображение,  пока  она  не  станет
считать неаполитанца за нехристя-мавра.  Да  простит  мне  праведный  святой
Теодор, но ты, мой друг, наверно, еще  помнишь  то  время,  когда  церковная
эпитимья была неплохим лекарством от твоего легкомыслия и праздности.
   - Синьор Градениго был в свое время настоящим повесой, - заметил  третий,
- это хорошо помнят все, кто бывал  в  его  обществе.  О  тебе  было  немало
разговоров в Версале и Вене. Нет, не пытайся  отрицать  свои  успехи  передо
мной: уж что-что, а память у меня хорошая.
   - Я протестую против искажения прошлого, -  возразил  обвиняемый,  и  его
поблекшие черты озарились слабой улыбкой. - Мы все были молоды, синьоры,  но
даже тогда я не знал венецианца с более светскими манерами и пользовавшегося
большим успехом, особенно у французских дам, чем тот, кто сейчас говорил все
это.
   - Не стоит сводить счеты, не стоит - то были лишь заблуждения молодости и
дань времени! Но я помню, Энрико, как видел тебя в Мадриде - более  веселого
и изящного кавалера не было при испанском дворе.
   -  Ты  был  ослеплен  дружбой  -  уверяю  тебя,  я  был  не   более   чем
жизнерадостный мальчишка. Ты слышал в Париже о моей истории с мушкетером?
   - Слышал ли я о "великой войне"? Ты слишком скромен,  если  сомневаешься,
знаю ли я про поединок, который целый месяц служил темой разговоров в свете,
словно  военная   победа!   Приятно   было   в   то   время   называть   его
соотечественником, ибо могу  тебя  заверить,  синьор  Градениго,  на  улицах
Парижа нельзя было встретить кавалера более галантного и блестящего.
   - Ты рассказываешь мне о вещах, которые  я  видел  собственными  глазами.
Когда я приехал в Париж, повсюду только о нем и говорили. Что  за  блестящий
двор, как великолепна была столица Франции в наше время, синьоры!
   - Не было города приятнее и с более свободными нравами - да  поможет  мне
святой Марк своими молитвами! Сколько приятных часов я провел в Марэ и  Шато
!
   Встречал ли ты когда-нибудь в версальском парке графиню де Миньон?
   - Тес! Ты становишься слишком болтливым,  дорогой  мой  но  изящества  и
привлекательности у нее было более чем достаточно, это  я  могу  сказать.  А
какая игра шла тогда в модных салонах!
   - О, я испытал это на себе! Поверите ли, дорогие друзья, я поднялся из-за
стола прекрасной герцогини де ХХХ, проиграв  тысячу  цехинов,  а  ведь  игра
длилась не более минуты, помню как сейчас.
   - И мне запомнился тот вечер. Ты сидел между женой французского  посла  и
английской леди. Ты играл в "красное и черное" - играл кое-как, ибо,  вместо
того чтобы глядеть в карты, ты не мог  глаз  отвести  от  своих  соседок.  Я
охотно заплатил  бы  половину  твоего  проигрыша,  Джудио,  чтобы  прочитать
письмо, которое ты получил от достопочтенного сенатора, твоего  отца,  после
этого!
   - Он об этом так и не узнал. Никогда. У меня были друзья  на  Риальто,  и
через несколько лет по счету было все уплачено. А ты, Энрико,  кажется,  был
тепло принят Нинон?
   - Она делила со мной свой досуг, и я наслаждался блестками ее остроумия.
   - О нет, говорили, что ты удостоился еще больших милостей...
   - Пустые салонные сплетни!  Я  решительно  отвергаю  их,  господа  меня,
конечно, принимали лучше других.., но досужие языки всегда найдут  пищу  для
разговоров.
   - А ты, Алессандро, помнится, оказался в обществе молодых людей, которые,
в погоне за развлечениями, носились из страны в страну, так  что  за  десять
недель побывали при десяти дворах Европы?
   - Да кто же был их предводителем, если не я? Похоже, ты начинаешь  терять
память. Это было пари на сто золотых луидоров, и мы с честью  его  выиграли.
Отмена приема при дворе курфюрста Баварии чуть не подвела нас, но,  если  ты
помнишь, мы подкупили дворцового камердинера и, как бы случайно, очутились в
обществе монарха.
   - Разве этого было достаточно?
   -  Да,  по  условиям  пари  мы  должны  были  в  течение  десяти   недель
побеседовать с десятью монархами в их  собственных  дворцах.  О,  мы  честно
выиграли пари и, надо сказать, очень весело истратили выигрыш!
   - За последнее ручаюсь - ведь я не расставался с тобой, пока весь выигрыш
до последней монеты не был израсходован. В  северных  столицах  есть  немало
способов тратить золото,  и  мы  быстро  с  ним  расправились...  Приятно  в
молодости провести несколько праздных лет в этих странах!
   - Жаль только, климат там суровый.
   Остальные, как истинные  итальянцы,  поежились  при  одном  упоминании  о
холоде, что, конечно, не помешало продолжению беседы.
   - Конечно, солнце у них не очень жаркое и небо  не  такое  уж  ясное,  но
веселья и гостеприимства им не занимать, - отозвался синьор Градениго,  тоже
принимавший деятельное участие в разговоре, хотя  мы  и  не  считаем  нужным
отмечать, кто  именно  высказывал  то  или  иное  суждение,  в  равной  мере
характерное для всех собеседников. - Немало приятных  часов  провел  я  и  в
Генуе, хотя на этом городе лежит отпечаток трезвости и благоразумия, что  не
всегда отвечает склонностям молодого человека.
   - Ну, и в Стокгольме и в Копенгагене есть свои прелести, уверяю тебя. Мне
довелось  прожить  несколько  месяцев  в  каждом  из  них.  Датчане  большие
весельчаки и хорошие собутыльники.
   - В этом всех превосходят англичане! Если я рискну рассказать вам  об  их
образе жизни, вы не поверите. Многие вещи  даже  мне  кажутся  невероятными,
несмотря на то что я не раз видел их собственными глазами. Мрачная это земля
и, в общем, не по душе нам, итальянцам.
   - Англия не идет ни в какое сравнение с Голландией. Бывал ли кто из вас в
Голландии, друзья? Наслаждались ли вы изысканностью Амстердама  и  Гааги?  Я
помню, как один молодой римлянин  уговаривал  приятеля  провести  там  зиму
остроумный бездельник назвал ее "сказочной страной прекрасного пола"!
   Трое старых итальянцев, в которых оживленный разговор пробудил  множество
забавных воспоминаний и приятных грез, разразились громким, дружным  смехом.
Этот надтреснутый смех, гулко прозвучав в мрачной и  торжественной  комнате,
внезапно напомнил им об их обязанностях. Каждый,  словно  ребенок,  которому
угрожает наказание за леность, мгновение прислушивался,  будто  ожидая,  что
необычное нарушение никогда не нарушаемой тишины  должно  повлечь  за  собой
какие-то  чрезвычайные  последствия  затем  глава  Совета   украдкой   отер
выступившие слезы, и его лицо приняло прежнее суровое выражение.
   - Синьоры, - сказал он, роясь в кипе бумаг, - займемся делом  рыбака,  но
прежде разберем случай с кольцом, оставленным прошлой ночью в Львиной настиг
Синьор Градениго, расследование было возложено на вас.
   - Поручение выполнено, благородные синьоры, и к тому же гораздо успешнее,
чем я мог надеяться. Из-за  недостатка  времени  мы  не  смогли  на  прошлом
заседании прочесть бумагу, к которой было привязано кольцо как теперь стало
ясно, эти вещи имеют связь между собою. Вот донос, обвиняющий  дона  Камилло
Монфорте в намерении похитить и увезти из-под надзора сената донну Виолетту,
мою воспитанницу, с целью завладеть ее рукой и богатством. Обвинитель  пишет
о доказательствах, находящихся в его руках, из чего можно предположить,  что
это один из доверенных слуг неаполитанца. По-видимому, в  залог  правдивости
своих слов, поскольку  никакая  другая  причина  в  письме  не  указана,  он
прилагает к письму кольцо дона Камилло с печаткой, которое  могло  оказаться
только в руках человека, пользующегося доверием этого знатного лица.
   - Точно ли установлено, что кольцо принадлежит ему?
   - Это доподлинно известно. Вы знаете, мне поручен разбор его требований к
сенату, из-за чего нам неоднократно приходилось встречаться с ним, и я  имел
возможность заметить, что он всегда  носил  перстень  с  печаткой,  которого
теперь нет на его руке.  Мой  ювелир  подтвердил,  что  это  кольцо  и  есть
исчезнувший перстень.
   -  До  сих  пор  все  кажется  ясным,  кроме  одного  довольно  туманного
обстоятельства, а именно:  перстень  обвиняемого  найден  вместе  с  письмом
обвинителя пока это не  разъяснится,  обвинение  представляется  смутным  и
бездоказательным. Есть ли  у  вас  какие-либо  догадки  относительно  автора
письма или средство узнать, кем оно послано?
   На щеках синьора Градениго проступили  крошечные,  еле  заметные  красные
пятна, что не ускользнуло от весьма проницательных взглядов его недоверчивых
коллег но он подавил свою тревогу и уверенно заявил, что  на  этот  счет  у
пего нет никаких сведений.
   - В таком случае, нам придется повременить с выводами, пока  не  появятся
новые доказательства. Справедливость Святого Марка слишком широко  известна,
чтобы  рисковать  его  репутацией,   поспешно   решив   дело,   так   близко
затрагивающее интересы одного из влиятельнейших людей  Италии.  Дон  Камилло
Монфорте носит прославленное имя, и среди его  родни  насчитывается  слишком
много знатных людей, чтобы с ним можно было  обойтись,  как  с  каким-нибудь
гондольером или гонцом из чужой страны.
   - В том, что касается его, синьор, вы несомненно правы. Но не  подвергаем
ли мы нашу наследницу опасности таким чрезмерным мягкосердечием?
   - Синьор, в Венеции достаточно монастырей.
   - Монашеская жизнь плохо согласуется с характером моей подопечной, - сухо
заметил синьор Градениго. - А испытывать его кажется мне рискованным. Золото
-  это  ключ,  который  отворит  любую  келью   кроме   того,   соображения
благопристойности не позволяют поместить дитя республики в заточение.
   - Синьор Градениго,  мы  подвергли  этот  вопрос  долгому  и  тщательному
рассмотрению, и, поступив, как предписывают законы в случае,  если  один  из
нас непосредственно заинтересован в исходе какого-либо процесса,  обратились
за  советом  к  его  высочеству,  который  разделяет  наше  мнение.   Личная
заинтересованность в судьбе этой девушки, по-видимому, сказалась на  ясности
ваш