Джеймс Фенимор КУПЕР
   БРАВО, ИЛИ В ВЕНЕЦИИ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  htt://www.etlirary.ru


ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНУ "БРАВО, ИЛИ В ВЕНЕЦИИ"

   "Браво" (1831) - первый  из  трех  романов  Купера  на  темы  из  истории
европейских стран (два других - "Гейденмауэр", 1832, и "Палач",  1833).  Эти
произведения явились результатом пребывания писателя в Европе (1826 - 1833).
Купер  побывал  в  Англии,  Франции,  Швейцарии,  Германии  и  Италии.  Свои
впечатления от посещения этих стран он описал в  путевых  очерках.  Писателя
интересовали не одни лишь пейзажи и нравы европейских стран.  Он  пристально
вглядывался    в    европейскую    действительность,     стремясь     понять
социально-политические основы жизни европейских государств.
   Итоги  своих  наблюдений  Купер  выразил  не  только  в  публицистических
сочинениях, но и в названных трех романах. Действие их отнесено  в  прошлое,
тем не менее они касаются вопросов, имевших вполне современное значение  для
Купера и люден его времени.
   Хотя Купер писал свои исторические  романы  с  определенной  политической
целью,  он  стремился  сделать  так,  чтобы  они  менее  всего  походили  на
публицистические трактаты. "Браво" в высшей степени занимательный  роман,  в
котором есть и любовная  интрига,  и  приключения,  и  тайны,  и  интересные
картины быта и нравов  Венеции  в  далекие  от  нас  времена.  Повествование
построено так, чтобы держать читателя все  время  в  напряжении.  Сначала  в
центре  фабулы  история  любви  Камилло  Монфорте  к  богатой   венецианской
наследнице Виолетте, затем внимание все более  переключается  на  загадочную
фигуру браво Якопо. Купер  искусно  построил  интригу,  все  время  усиливая
драматическое напряжение. В те времена, когда он  писал  свой  роман,  такое
построение действия было сравнительно  новым,  и  поэтому  роман  необычайно
волновал читателей. Но с  тех  пор  многое  изменилось  в  повествовательном
искусстве. Действие романов приблизилось к жизни. Читатели,  воспитанные  на
реалистической литературе, не могут не  заметить  некоторой  искусственности
построения романа "Браво", в котором  на  нынешний  вкус,  пожалуй,  слишком
много нарочитых мелодраматических эффектов. Но, когда роман впервые вышел  в
свет, вкусы большинства читателей  были  иными.  Искусственность  композиции
книги в те времена ощущалась гораздо меньше. Даже такой взыскательный судья,
как В. Белинский, не находил повода для упреков автору.  Наоборот,  ему  все
построение романа казалось вполне естественным.
   Когда в 1839 году вышел русский перевод романа "Браво", некоторые критики
высказали мнение, что это произведение  значительно  уступает  романтическим
повествованиям Купера об Америке. Наш критик не согласился с  такой  оценкой
"Браво", хотя русский перевод книгу был очень плох. В рецензии, напечатанной
в журнале "Московский наблюдатель" (1839), Белинский писал: "И теперь, когда
уже роман давно прочтен, и теперь носятся перед нашими  глазами  эти  дивные
образы, которые могла создать  только  фантазия  великого  художника...  Вот
старый рыбак Антонио, с его энергическою простотою нравов, с его благородною
грубостью вот глубокий, могучий меланхолический браво вот кроткая, чистая,
милая Джельсомина вот  ветреная  и  лукавая  Аннина  -  какие  лица,  какие
характеры! как сроднилась с ними душа моя, с какою сладкою тоскою мечтаю я о
них!.. Коварная,  мрачная  кинжальная  политика  венецианской  аристократии
нравы Венеции регата, или состязание гондольеров убийство  Антонио  -  все
это выше всякого описания, выше всякой похвалы. И все это  так  просто,  так
обыкновенно, так мелочно, по-видимому люди хлопочут,  суетятся:  кто  хочет
погулять, кто достать деньжонок, кто поволочиться, кто пощеголять лица всех
веселы, публичные гулянья пестреют масками, по каналам разъезжают гондолы  -
но из всего этого выставляется какой-то колоссальный призрак,  наводящий  на
вас оцепеняющий ужас... И все действие продолжается  каких-нибудь  три  дня
внешних  рычагов  нет  -  вся  драма  завязывается  из  столкновения  разных
индивидуальностей и  противоположностей  их  интересов,  все  события  самые
ежедневные, - но только не раз во время чтения опустится у вас рука с книгою
и долго, долго будете вы  смотреть  вдаль,  не  видя  перед  собою  никакого
определенного предмета..."
   Нельзя не обратить внимания на то,  что  в  отзыве  Белинского  о  романе
отсутствует  упоминание  Камилло  Монфорте  и  Виолетты.  Хотя  судьба  этих
персонажей составляет основу сюжета  "Браво",  тем  не  менее  среди  других
действующих лиц они несомненно самые бесцветные. Купер не нашел  характерных
черт, которые сделали бы эти образы выразительными и запоминающимися. В этом
отношении они не идут ни в какое сравнение с Антонио,  Якопо,  Джельсоминой,
Анниной и, добавим мы, с такими персонажами, как сенатор Градениго, его  сын
и ростовщик Осия. У каждого из них свой  характер  и  какие-то  особенности,
делающие любую из этих фигур рельефной и запоминающейся.
   Белинский прав, когда пишет  о  том,  что  мотивы  поведения  большинства
персонажей являются вполне житейскими. В этом смысле "Браво" содержит немало
вполне реалистических элементов. Однако реальные мотивы поведения персонажей
еще недостаточны, для того чтобы произведение в целом могло быть  определено
как  реалистическое.  Книга  Купера  сохраняет  многие   типичные   признаки
романтической литературы. Здесь  немало  роковых  случайностей,  неожиданных
поворотов судьбы,  мелодраматических  столкновений  и  других  эффектов,  не
лишенных некоторой театральности. Да, именно театральности,  ибо  построение
романа Купера драматично в самом точном смысле слова. Книга состоит из  цепи
сцен и эпизодов, обладающих той  концентрированностью  действия  и  диалога,
которая характерна  для  драмы.  Каждая  глава  содержит  какое-то  событие,
имеющее значение для судеб главных персонажей. Роман насыщен действием. Речи
персонажей тоже представляют собой очень часто действенный диалог  наподобие
того, который характерен для драмы.
   Чисто описательные элементы в  романе  почти  отсутствуют,  а  когда  они
возникают на страницах книги, то  всегда  оказываются  умело  сплетенными  с
сюжетом. В книге нет описаний, которые не были бы связаны с ее  действием  и
не были бы необходимы для понимания его. Но есть в ней авторские отступления
на общественно-политические темы. О них мы скажем дальше. Здесь же обратимся
к  изображению  характеров  в  романе,  В  "Браво"  Купер   создал   галерею
персонажей, каждый из которых представляет какую-то сторону жизни Венеции, а
все они, вместе взятые, создают  представление  о  венецианском  обществе  в
целом. Перед нами возникают  образы  властителей  этого  города-государства,
дворян,  коммерсантов,  бедных  труженников  и   даже   отверженцев.   Купер
мастерски, буквально несколькими штрихами,  дает  социальную  характеристику
персонажей и выявляет нравственный облик каждого.  В  общем,  все  персонажи
романа просты и ясны. У читателя не остается сомнений относительно моральных
качеств каждого. Но одно действующее  лицо  выделяется  среди  всех.  Это  -
наемный убийца  Якопо  Фронтони.  Прежде  всего  его  отличает  то,  что  он
находится как бы вне общества. Он - изгой, отщепенец. Его мрачная  профессия
вызывает к нему всеобщую ненависть. От  тех,  кого  он  любит,  он  вынужден
скрывать, что согласился играть позорную роль наемного убийцы.
   Якопо  -  типичный   романтический   герой.   Писатели-романтики   любили
изображать  людей,  стоящих  вне  общества.  Такие  фигуры  служили  им  для
выражения     их     отрицательного     отношения      к      господствующим
общественно-политическим, религиозным и  моральным  устоям.  Какие-то  черты
куперовского браво напоминают героев романтических поэм Байрона.

   Он страшно мрачен и угрюм:
   В его лице тревожных дум
   И прежних мук, и тяжких бед
   Доныне виден страшный след.
   И что-то есть в его очах,
   Что тяготит, вселяет страх:
   Мятежный блеск их говорит,
   Что дух надменный в нем парит...

   Так характеризует Байрон героя своей поэмы "Гяур". Разве не подходят  эти
слова и  для  характеристики  Якопо  Фронтони?  Как  и  байроновский  герой,
венецианский  браво  под  зловещей  внешностью  таит  душу,   закаленную   в
страданиях и способную к благородным чувствам.

   Но зоркий глаз найти бы мог
   В нем мрак скорбей и след тревог.
   Но тот, кто видит глубоко
   В душе заметить мог легко
   И чувств возвышенных черты,
   И отблеск прежней красоты.

   Эти строки Байрона о его герое так же подходят и для определения личности
Якопо Фронтони. Чем больше мы знакомимся с ним, тем  яснее  становится,  что
тот, кого считают подлым  убийцей,  на  самом  деде  самоотверженный  сын  и
трогательный  влюбленный,  способный  не  только  сочувствовать   страданиям
других, но и помочь в беде.
   Романтические   герои   такого   противоречивого   склада   были   важным
нововведением в литературе  начала  XIX  века.  До  этого  в  XVIII  веке  в
литературе  эпохи  Просвещения  преобладало  одностороннее  представление  о
человеческом характере. Считалось, что человек может быть либо хорошим, либо
дурным.  Романтики  ввели  в  литературу  новое   понимание   человека.   Им
принадлежит открытие противоречивости  человеческой  природы.  Это  получило
выражение в тех героях романтической литературы, которые сочетают в себе как
хорошие, так и дурные черты.
   Сочетание в одном человеке противоречивых  и  даже  враждебных  чувств  и
стремлений представляло собой своего рода  моральную  загадку.  Не  случайно
поэтому, что и первые образы  таких  людей  в  литературе  неизменно  носили
характер загадочных личностей.
   Открытие  двойственности  и  противоречивости  человеческого   характера,
сделанное писателями-романтиками, имело большое принципиальное значение. Оно
обогатило литературу и подвинуло  вперед  познание  человеком  самого  себя.
Художники-реалисты продолжили и  углубили  изучение  человека  во  всей  его
сложности  и  противоречивости.  Стендаль  и  Бальзак,  а  затем  Толстой  и
Достоевский создали изумительные по богатству сложные образы людей,  раскрыв
диалектику  душевной  жизни  человека.  Нам,  пользующимся  плодами  великих
открытий этих гениальных мастеров психологического анализа, образы Купера и,
в  частности,  фигура  Якопо  Фронтони  кажутся   несколько   наивными.   Но
художественное значение Купера нельзя измерять только посредством  сравнения
с титанами реализма XIX века. Купер был одним из их предшественников, и если
верно, что Достоевский мог бы дать несравненно  более  глубокое  изображение
такого характера, как венецианский браво, то все же  нельзя  забывать  того,
что, когда Купер впервые изобразил  Якопо  Фронтони,  это  было  для  своего
времени литературным открытием немалого значения.
   Но дело не только в разных  методах  изображения  характеров.  Если  даже
таким удачным образам, как образ Якопо, недостает  психологической  глубины,
доступной реалистическому искусству более  позднего  времени,  то  жизненная
правда характера венецианского браво несомненна.
   Этот герой не только запоминается. Он производит глубокое впечатление  на
душу читателя. Якопо вызывает к себе сочувствие, ибо  постепенно  становится
ясным,  что  он  не  палач,   а   сам   является   жертвой   несправедливого
государственного строя. Здесь мы подходим к  тому,  что  составляет  идейную
сущность романа Купера.
   "Браво"  не  только  увлекательное   романтическое   повествование.   Это
произведение с вполне  определенной  политической  тенденцией.  Белинский  в
своей рецензии, которую мы цитировали  выше,  мог  сказать  об  этом  только
глухо, ограничившись одной фразой "Коварная,  мрачная  кинжальная  политика
венецианской аристократии". Его,  жившего  в  условиях  полицейского  режима
Николая I, не могла не восхитить та художественная выразительность, с  какой
Купер показал облик государства, в котором главную  силу  власти  составляла
тайная полиция. Купер  великолепно  обрисовал  политические  нравы  Венеции,
официально поощряемую правительством систему тайных доносов граждан друг  на
друга, произвол власти, заточающей в тюрьмы невинных людей, бессилие  народа
добиться своих прав.
   Все это возникает на страницах романа совсем не случайно. В предисловии к
одному из изданий романа Купер сам  рассказал  о  причинах,  побудивших  его
создать это произведение. Как писал Купер, "Браво"  "был  задуман  в  период
краткого  пребывания  в  Венеции  весной  1830  года.  Крупные  политические
события, которые перед тем происходили во всей Европе и  которым,  вероятно,
было суждено произвести еще большие перемены, тогда только что начинались...
Это произведение было написано главным образом  в  Париже,  где  случайности
помогли украсить сюжет наблюдениями, которые автор каждый  день  мог  делать
над эгоизмом и честолюбием, когда они играют  надеждами  самых  справедливых
народов, злоупотребляют их доверием  и  спекулируют  их  энергией.  Едва  ли
необходимо говорить теперь, что цель  этого  произведения  -  политическая".
Таким образом, по признанию автора,  "Браво"  является  прямым  откликом  на
французскую революцию 1830 года.  Французский  народ  тогда  восстал,  чтобы
свергнуть монархию Бурбонов, реставрированную штыками армий, разгромивших  в
1815 году Наполеона.  Реакционное  правительство  предреволюционной  Франции
послужило для Купера своего рода образцом. Он мог увидеть, что  представляет
собой на деле власть небольшого аристократического  меньшинства.  Купер  без
особого сочувствия отнесся к последствиям революции 1830 года, ибо на  место
аристократов она поставила у власти буржуазию.
   Поскольку сам Купер признал,  что  цель  его  романа  была  политическая,
уместно  остановиться  на  вопросе   о   социально-политических   воззрениях
писателя. Суждения Купера были несколько противоречивы,  и  его  позицию  не
так-то просто установить. С одной  стороны,  писатель  признавал  неизбежным
деление общества на классы. Принадлежа сам  к  богатым  землевладельцам,  он
считал, что этот класс обладает тем уровнем культуры, который необходим  для
того, чтобы управлять страной. Однако к  народным  массам  Купер  отнюдь  не
питал презрения. Наоборот, он уважал людей труда, понимая, что ими создаются
все материальные блага, необходимые для общества. Однако отсутствие культуры
лишало, по мнению Купера, народ права  руководить  жизнью  общества.  Куперу
представлялось,  что  между  старой  земельной   аристократией   и   народом
существует патриархальная связь, как между добрыми  господами  и  преданными
слугами.
   Мы не назовем теперь такие  позиции  прогрессивными.  Однако  не  следует
делать  и  слишком  поспешных  выводов  относительно  политических  взглядов
Купера.  С  одной   стороны,   нетрудно   заметить   у   него   определенный
аристократизм, но этот  аристократизм  уживается  со  столь  же  несомненным
демократизмом. В этом отношении Купер очень похож на  великого  шотландского
романиста Вальтера Скотта.
   Эпоха, когда жил Купер, характеризовалась  тем,  что  в  США  происходила
перемена  в  самом  фундаменте  американского  общества.  Прежнюю  земельную
аристократию все больше вытесняла новая  финансовая  и  торговая  буржуазия.
Купер всей  душой  ненавидел  богатых  выскочек,  банкиров  и  коммерсантов,
которые прибирали к рукам власть в стране.
   Хотя сам писатель указал в предисловии, что цель романа  -  политическая,
современниками он не был понят в полной  мере.  Было  принято  считать,  что
"Браво", как и другие два "европейских" романа  Купера,  представляют  собой
осуждение политической системы Старого Света. В критике нередко  встречалось
утверждение, что  Фенимор  Купер,  описывая  мрачные  стороны  деспотизма  в
Европе, якобы мысленно противопоставлял  этому  демократический  строй  США,
будто бы свободный от пороков европейской системы.
   Не приходится говорить о том, что в  начале  XIX  века,  когда  в  Европе
сохраняли господство старые монархические системы и  еще  живы  были  многие
пережитки феодализма, по сравнению с этим американская буржуазная демократия
имела  несомненные  преимущества.  Однако,  так  как  эта  демократия   была
буржуазной, у нее были свои пороки, и  это  замечали  вдумчивые  иностранцы,
посещавшие США, как французский мыслитель А. Токвиль и  английский  романист
Ч. Диккенс, а также некоторые из самих американцев.
   Купер принадлежал к числу тех американцев, которые  видели  отрицательные
стороны буржуазной демократии в США.  Об  этом  он  не  раз  писал  в  своих
публицистических произведениях. Но не только в  них.  Новейшие  американские
исследователи  Рассел  Кирк  и  Мариус  Бюли   убедительно   показали,   что
"европейские" романы Купера написаны не  столько  с  мыслью  об  европейских
порядках,  сколько  как  итог  размышлений  писателя  о  положении   в   его
собственной  стране.  В  глазах  Купера  самую  большую  опасность  для  США
представляло  установление  власти  финансовой  и  торговой  буржуазии,  ибо
банкиры и купцы лишены каких бы то ни  было  моральных  понятий  и  для  них
существуют только их, коммерческие интересы. Власть они станут  использовать
исключительно в своих корыстных целях.
   В Европе Купер  нашел  образец  такого  буржуазного  государства.  Это  -
Венецианская республика. Купер совершенно прав в своем определении классовой
природы Венеции, как одного  из  первых  государств,  где  была  установлена
олигархическая  власть  финансовой  и  торговой  буржуазии.  Картина   этого
государства,  воссозданная  Купером,  соответствует   исторической   правде.
Писатель не уточнил времени действия романа, ограничившись указанием на  то,
что он описывает Венецию в период, когда  это  независимое  государство  еще
сохраняло свою мощь, но уже начинало клониться  к  упадку.  Исторически  так
было в конце XVI века и в XVII  веке.  Но  для  самого  Купера  историческая
точность в данном  случае  несущественна,  ибо  как  подлинный  художник  он
стремился к большим обобщениям и ему замечательно  удалось  обрисовать,  что
представляет собой  общественно-политическая  система,  при  которой  власть
сосредоточена в  руках  небольшой  касты,  бесконтрольно  и  безответственно
управляющей судьбами народа. Писатель очень выразительно  показал,  что  вся
политика государства определяется  личными  интересами  правящей  клики.  По
страницам романа разбросано  много  глубоких  суждений  о  несправедливостях
классового государства. Будучи подлинным художником,  Купер  не  ограничился
рассуждениями, которые сами по  себе  интересны  и  значительны,  но  создал
образ, воплотивший в себе все типичные черты того  строя,  который  царил  в
Венеции. Это - сенатор  Градениго.  Купер  характеризует  его  как  человека
"изворотливого и  хитрого.  Венеция  казалась  ему  свободным  государством,
поскольку он сам широко пользовался преимуществами ее общественного строя и
хотя он был дальновиден и практичен  в  повседневной  жизни,  во  всем,  что
касалось  политической  жизни  страны,   проявлял   редкостную   тупость   и
беспринципность"  как сенатор он рассуждал человечно, если и не очень умно,
о принципах правления, и было бы трудно даже в тот стяжательский  век  найти
человека  более  убежденного  в   том,   что   собственность   является   не
второстепенным, а главным всепоглощающим интересом цивилизованного человека.
"Он красноречиво разглагольствовал о честности,  добродетели,  о  религии  и
правах личности, но, когда приходило  время  действовать,  все  эти  понятия
сводились у него к личным интересам... Ни один человек не убеждал себя более
старательно и успешно в незыблемости всех догм,  которые  были  благоприятны
для его касты, чем это делал синьор Градениго. Он  был  поборником  законных
прав, ибо это было выгодно ему самому..." (