лу, чтобы взять его на руки. Сперва Энджел отчаянно протестовал, ссылаясь на то, что он вполне способен передвигаться самостоятельно. Но после того, как остальные две минуты терпеливо наблюдали за неуклюжей поступью Чессел- Роуза, все трое единодушно согласились, что куда бы они ни шли вместе, Энджела они будут нести на себе.
	Чен видел, с какой л›гкостью С'грила подняла грушевидную тушу Энджела. Он вс› больше и больше понимал, какая сила скрывалась в этом тощем трубчатом теле. С'грила была очень осторожной, но если бы ей вздумалось перестать быть таковой, она могла бы пришл›пнуть Чена, как назойливое насекомое.
	Шикари находился в нескольких шагах от Чена. Когда Энджел и С'грила сидились в корабль и готовились взмыть на н›м ввысь, Лудильщик не проронил ни слова. Чен подумал, что стал свидетелем ещ› одного способа передачи информации. Остальные были крайне скупы на слова, пока в разговор на вступал Чен; и тогда специально для него в добавлялось много лишних слов, и речь приобретала более очеловеческийп характер. Они уже поняли, что словарное излишество были составляющей механизма социального взаимодействия среди людей, настолько важной для Чена, насколько шокирующей для Пайп- Риллы и тяжеловесной для Лудильщика.
	Чен поднялся и подош›л, чтобы усесться поближе к Шикари. Через некоторое время он почувствовал, как к его ногам и рукам нежно прикоснулись длинные, мягкие усики. Масса компонентов Лудильщика начала местами распадаться и перегруппировываться. Частички размером с большой палец отрывались от дальних кра›в тела и присоединялись заново ближе к тому месту, где сидел Чен. Через каких- то пять минут Шикари основательно облепил Чена с левой стороны, полностью покрыв его тело от груди до лодыжек.
	Чен повернул голову и посмотрел на т›мно- лиловую вибрирующую массу. Ощущая на себе такой контакт, он абсолютно не чувствовал отвращения. Мягкое трепещущее прикосновение к его коже несло в себе тепло и успокоение. Через несколько минут свободные компоненты, которые не были частью Лудильщика, когда к нему подсаживался Чен, начали слетаться и образовывать дополнительные живые связи. И вскоре вс› тело Чена, с головы до пят, уже было заключено в огромный лиловый рой, какой ему не приходилось видеть ни разу в жизни.
	Он почувствовал полное расслабление, которая, тем не менее, не имела абсолютно ничего общего с сонливостью. Сдавливающее его усилие было настолько слабым, что он едва ощущал его. Но Чен прекрасно понимал одно. Если бы Лудильщик в качестве вынужденной меры окружил нападавшего своим роем, тому эта мера пресечения показалась бы ужасной. У Шикари был свой метод защиты от агрессии.
	У него на глазах к Шикари подлетели несколько оставшихся компонентов и соединились со своими собратьями. Он не выдержал и спросил:
	-  Ты чувствуешь разницу, когда к тебе присоединяется большее или меньшее число компонентов?
	Переговорный раструб, готовясь ответить, издал странный свист.
	-  Ну конечно.
	После затянувшейся паузы Чен понял, что Лудильщик дал ему по своим понятиям исчерпывающий ответ. Вс› же, он решил уточнить:
	-  Я не имею в виду твои интеллектуальные способности. Что это так, мне известно. Я спрашиваю, чувствуешь ли ты себя другой, так сказать, личностью, когда так сильно увеличиваешься в размерах?
	Лудильщик молчал ещ› дольше, чем прежде. Наконец он заговорил:
	-  Трудный вопрос.-  Его голос был ниже, и говорил он медленнее.-  Кроме того, мы не думаем, что сколь- нибудь значимый. На сей момент мы таковы, каковы есть. Мы не можем представить себя тем, чем когда- либо были или ещ› будем. Ответим тебе вопросом на вопрос. Если верить той информации о людях, которой мы располагаем, у вас каждую секунду умирает несколько клеток мозга. Так вот, чувствуешь ли ты себя другим, когда лишаешься этих ячеек разума?
	-  Это не одно и то же. Если говорить о людях, каждая из клеток мозга заложена в нас с самого детства. Мы не добавляем их себе,-  ответил Чен, а сам подумал: оК тому же, клетки головного мозга -  это ещ› далеко не вс›. Может стоит рассказать Шикари, что ещ› совсем недавно я не знал, насколько полезен оказывается этот мозг?п -  Да, мы теряем клетки, теряем очень медленно. Но чтобы изменять, преобразовывать, присоединять или отсоединять компоненты, прич›м регулярно и довольно быстро, как это делаете вы-  У меня просто в голове не укладывается, как вам уда›тся сохранять чувство индивидуальности во время таких коренных преобразований.
	Лудильщик внезапно зашевелился, по покрывавшей Чена поверхности компонентов пробежала мелкая рябь. От основной массы отделилась группа около пяти тысяч компонентов и опустилась на землю, но уже в качестве самостоятельного организма.
	-  Например, как сейчас? -  Из переговорного раструба раздалось сдавленное дрожащее дыхание, словно Лудильщик пытался изобразить человеческий смех.-  Мы вполне способны поддерживать непрерывный мыслительный процесс даже в том случае, если имеется в наличии не более пяти тысяч компонентов. Не забывай, что в каждом из наших компонентов находится около двух миллионов нейронов.
	-  Хочешь сказать, что это очень много?
	-  Не много, по сравнению с человеком или со сложной Композицией. Но сравни один из наших компонентов с одной из ваших медоносных пч›л. У пчелы не больше семи тысяч нейронов, но, тем не менее она способна к весьма сложным самостоятельным действиям.
	Снова раздался шелест крошечных крылышек, компоненты вернулись и снова присоединились к основной массе, окружавшей Чена. Из переговорного раструба снова раздалось шипение, на этот раз уже больше похожее на человеческий вздох.
	-  Сколько нам ещ› предстоит пережить,-  сказал Шикари,-  прежде чем мы по- настоящему пойм›м друг друга. Когда мы впервые встретили человека, мы были немало удивлены тому, как вы устроены. Разве можно передавать ыункции интеллекта какой- то отдельной части тела, особой группе клеток, составляющий ваше тело? У нас каждый компонент нес›т в себе равное количество умственных способностей. А сколько интеллекта находится у тебя здесь? -  Чен почувствовал л›гкое прикосновение к животу в районе диафрагмы.-  Или здесь? -  Прикосновение переместилось к икре левой ноги.-  Какой интеллект заключ›н в этих места? О ч›м думает рука или л›гкое? Ты ответишь: ни о ч›м. А мы этого не понимаем. Хотя мы знаем,-  и это не фантазия -  что человека можно уменьшить более чем в два раза, лишив его рук и ног, в то время как интеллект его будет продолжать оставаться на прежнем уровне!
	-  Теперь это доказано наукой. Уже есть примеры успешных пересадок человеческого мозга, и при этом интеллект абсолютно не страдает.
	-  И кто бы такому поверил, если бы мы сами не столкнулись с этим? Если бы люди не прибыли на Меркантор и не доказали бы нам это.-  Раздался шум испещер›нных прожилками крылышек.-  Интеллект. Это и в самом деле тайна за семью печатями. Но это -  близость и теплота -  несомненно самое лучшее проявление интеллекта.
	Пока Чен беседовал с Шикари, опустилась настоящая ночь. Их команда разбила лагерь на открытом месте, окруж›нном покрытой пылью сине- зел›ной растительностью полярных районов Баркана. Всего за несколько минут температура воздуха упала на тридцать градусов. Шикари напоминал т›плое, мягкое одеяло, окутывавшее Чена по самый подбородок. Он поднял голову и уставился в небо. Наиболее яркое светило Эты Кассиопеи уже уплыло за горизонт, а меньшее из солнц- двойняшек ещ› не взошло. С'кат'лан, родная планета Пайп- Рилл, сияла яркой точкой на небосводе. Над ним висела словно закопч›ная маленькая луна Баркана, напоминавщая сморщенную неправильной формы изюмину.
	Чен задрожал. Ночной воздух был ещ› достаточно т›плым. Он дрожал от внезапно охватившей его мысли. Три месяца назад он прозябал в тихом коконе Трущ›б -  счастливый, невежественный и почти что безмозглый. Лия ограждала его от всех опасностей. А сейчас он бороздил просторы чужих миров за восемнадцать световых лет от дома. Он уже сомневался, что когда- нибудь увидит другой закат. Лия находилась ещ› дальше от дома и смотрела в лицо ещ› большей опасности. В это время она, должно быть, высаживалась на Траванкор, чтобы встретить там не какого- то Симми Артефакта, а настоящее Создание Морган.
	Если дать ему шанс, повернул бы он назад? Назад в интеллектуальную пустоту, назад к безмятежным дням цветов и развлечений?
	Причиной всех этих перемен, включая агонию на стимуляторе Толкова, был один человек. Когда Чен закрывал глаза, перед ним неизменно возникало его лицо. Вс›, что произошло с Ченом, было виной -  или заслугой -  Эсро Мондрайна.
	Повернуть время вспять? Чен сидел, уставившись на одинокую, несчастную луну, и думал: об Эсро Мондрайне, о Шикари, об интеллекте и о себе.
	К тому времени, когда серебряный огон›к С'кат'лана закатывался за горизонт, у Чена уже был готов ответ на этот вопрос. Что бы здесь ни случилось, он ни за что не верн›тся к своему старому образу жизни. Какую бы ношу ему ни пришлось нести в качестве благословения за обретение самосознания и интеллекта, он готов е› нести.
	С этой мыслью жажда непременно отомстить Эсро Мондрайну потеряла свою остроту. Если этот человек разж›г в Чене ненависть, возможно, вместе с этим, он заслужил и благодарность. Он буквально вытащил упирающегося, визжащего Чена не свет, туда, где отвечают за свои поступки-
	Погрузившись в свои думы, Чен пребывал том состоянии менталитета, которому свойственно отвлеч›нность и вечное блаженство. Наконец его размышления были прерваны. Ч›рное облако Лудильщика зашевелилось. Он открыл глаза и к своему удивлению обнаружил, что на небосводе забрезжило что- то напоминающее утреннюю зарю. Куда девалась ночь?
	-  Слушай.-  это был голос Шикари, глубокий и довольный, как у мурлыкающего кота.-  Ты слышал? Это же звук челнока. Они возвращаются, а нам даже немного грустно. Как быстро закончилось время нашей тихой безмятежной беседы!



Глава 23

	По всем стандартным меркам человеческого интеллекта Лютер Брейчис оказался бы на вершине среди тех, чей уровень не превосходит одной десятой доли процента. Но ему этот факт всегда казался малозначительным. Своих успехов в работе он достиг не благодаря умственным способностям. Здесь большую роль сыграли по крайней мере три других качества.
	Это были три его конька: Упрямство, Паранойя и Убедительность. И когда Лотос Шелдрейк замечала, что то, что Брейчис называл упрямством, было по сути дубиноголовостью, и что крайняя стадия паранойи скорее способствовала поражению, чем успеху, он лишь смеялся. По его словам, четв›ртым важным качеством, которое не так легко назвать каким- то одним словом, являлось умение применить три остальных в каждой конкретной ситуации.
	Первую попытку ответить на вызов странных наследников маркграфа Лютер предпринял ещ› до того, как его отправили из штаба Адестиса на лечение.
	То, что на него напал один из Артефактов, было совершенно очевидно. Один из тех, которым Фуджитсу придал свой собственный образ. Теперь он был повержен, но где- то, возможно, существовали десятки других. Они могли находиться где угодно в пределах солнечной системы, и могли выглядеть совсем не похожими на маркграфа. Было очень даже вероятно, что Артефакты абсолютно не содержат ДНК самого Фуджитсу, хотя мнение, которое Лютер составил о маркграфе, говорило о совершенно противоположном. Конечно, маркграф хотел принять участие в своей мести, а для этого был лишь один способ. Следовательно, Фуджитсу должен был использовать достаточное количество своей ДНК, не взирая на внешний вид Артефактов.
	А это, в свою очередь, вызывало щекотливую и непростую проблему: Каким образом Лютеру Брейчису защитить себя от возможных в будущем нападений?
	Теперь он готов был признать правомочность претензий Фуджитсу; руки того оказались действительно очень длинными и сейчас они протягивались к Лютеру Брейчису из могилы.
	На Земле эта проблема была бы решена легко и просто. Служба карантинов открывала доступ к информации обо всех, кто отправлялся с поверхности Земли. За каждым из них можно было легко установить слежку и быть уверенным на все сто процентов, что система охранной сигнализации не подпустит ни одного из них на расстояние меньше километра не включив сигнал тревоги.
	Но что, если Артефакт хранится где- нибудь ещ›? Нужно было проверить два возможных места вне Земли: катакомбы Энцелада и Глубокий Склеп на Гиперионе.
	Как только Брейчиса выписали из госпиталя, он поспешил проверить оба места. Эту операцию он собрался выполнить самолично. Годива попыталась уговорить его поручить это кому- то другому, объясняя сво› предложение тем, что он ещ› не полностью оправился после перенес›нного ранения. Но Брейчис и слушать об этом не хотел.
	-  Это мой долг по отношению к нему. Фуджитсу заслуживает не меньшего, ибо он -  один из невоспетых гениев человечества. Если хочешь, можешь отправится вместе со мной.
	Годива задрожала, по розовому телу распространился л›гкий трепет.
	-  О, ради Бога, только не это! Я готова пойти с тобой, куда угодно, но только не в склепы. Все эти ужасные замороженные полутрупы-  и некоторые из них, возможно, даже не настоящие люди! Нет, Лютер, это не для меня.
	Брейчис знал, что по таким вопросам спорить с Годивой было бесполезно. И он отправился один. Катакомбы Энцелада были относительно небольшими, а работа там -  хорошо организованной. Он смог обследовать их от и до за один марафонский заход, и в конце концов успокоился, что там его не поджидали будущие сюрпризы. Но Брейчис знал, что Склеп Гипериона окажется для него полной противоположностью.
	Первые исследователи солнечной системы в большей или меньшей степени игнорировали Гиперион. Седьмой из основных спутников Сатурна представлял собой бугорчатый кусок скалы неправильной формы, чья ч›рная, усыпанная кратерами поверхность говорила о том, что он был самым древним из всей свиты Сатурна. Там можно было обнаружить несколько видов крылатых созданий, немного воды, и возможно не представляющие интерес минералы. Таким образом, того, кто первым изучил метеоритные кратеры Гипериона, а возвращаясь оттуда в последний раз заболел и лишился л›гких, можно было назвать безнад›жным исследователем. Раксон Янг обнаружил на дне одного из них странную структуру -  тоннель с неровными краями, который, казалось, извивался зигзагами и уходил глубоко в недра планетоида.
	Старина Янг не мог придумать ничего лучшего. Он начал опускаться вс› глубже и глубже. Три километра, четыре километра, пять километров, миновал предел, продиктованный здравым рассудком, оставил позади предел, за которым терялась всякая надежда найти залежи полезных металлов. В конце концов, на глубине семь километров от поверхности он наткнулся на верхнюю грань Алмаза Янга.
	Но тогда он и понятия не имел, что же он наш›л. Ширина тоннеля в нижней его части была около метра, едва достаточной для того, чтобы пользоваться инструментами. Он прекрасно понимал, что это была одна из кристаллических структур углерода, так как она с трудом поддавалась его инструменту. Янг взял первый образец для анализа. Вот и вс›, что он тогда узнал.
	Янг отколол полуметровый кусок -  такой, какой он мог унести -  и медленно потащил его на поверхность для исследования. По пути он оставил метку, свидетельствующую о его праве на месторождение, и, как обычно, набор ловушек, поджидавший незванного гостя. Вероятность того, что в ближайшие годы сюда явится кто- нибудь ещ›, была ничтожной, но привычки отмирают медленно.
	О, чудо, это был алмаз. Прозрачный, чистый алмаз. Раксон Янг стал возвращаться на Цереру. Это было ещ› в те дни, когда реконструкция планетоида вс› ещ› виделась лишь в мечтах о будущем. Церера находилась на границе -  разрастающийся оживл›нный центр торговли для находящейся за Поясом системы.
	Раксон Янг продал фрагменты своего образца сборищу обманщиков и негодяев, которые следили на Церере за инвестициями и капиталовложениями. Они опробывали на н›м все свои обычные уловки: подменяли его образцы на другие, пытались разузнать у него местонаходжение находки, говорили, что алмаз был низкосортным, а месторождение даже не стоило разработки.
	Но старина Янг давно наслушался подобных вещей. Он ждал. Наконец они успокоились и дали ему вс› что нужно в обмен на тридцать процентов доходов с освоения. Янг закончил со всеми юридическими формальностями, закупил оборудование, нанял специалистов и отправился на Гиперион окольными путями.
	Но Янг вс› ещ› не знал, что же он обнаружил. Провед›нный анализ подтвердил, что образец представлял собою алмаз такой чистоты, какая только может быть, совершенно прозрачный, лиш›нный каких бы то ни было дефектов строения и цвета. В коммерческих дискуссиях на этот счт он, естественно, делал особое ударение на том, что это был кусок углерода (он не договаривал, какого углерода), который на высокой скорости столкнулся с планетоидом, удар о который породил высокую температуру и большое давление. В результате: огромный алмаз.
	Но насколько огромным он был?
	Раксон Янг и в самом деле не имел об этом представления. С продажи своей первой партии товара он не рассчитывал получить большую прибыль -  вс› это делалось, чтобы привлечь вкладчиков. Но там в кратере мог находиться алмаз десять или даже двадцать метров в поперечине, что сулило более чем достаточный доход для любого.
	Он узнал правду во время своего второго спуска, когда включил приборы сейсмического анализа. Алмаз Янга имел форму осьминога с сорока ногами. Его голова, залегающая на глубине семи километров от поверхности естественного спутника, была круглой, почти четырнадцать километров в диаметре. В стороны и вниз от не› отходили ноги, каждая в полкилометра толщиной и от тридцати до сорока километров длиной.
	Раксона Янга прямо в тоннеле хватил удар, когда датчики показали ему истинный размер его находки. Его перенесли на корабль, привязали к койке и отправили на лечение на Луну, где, как считали тогда, лечение было самым эффективным во всей солнечной системе, ибо теперь Раксон Янг был самым богатым е› гражданином.
	Два года спустя Раксона не стало. Его отправила на тот свет картель добытчиков алмазов. Сделано это было большей частью из мести, чем ради наживы, потому что к тому времени он, даже сам того не желая, полностью их разорил. Алмаз Янга содержал в себе в десять миллионов раз больше высококачественного кристаллического углерода, чем добывалось в любом другом из известных месторождений.
	Старые исследователи никогда не женятся; не был исключением и Раксон Янг. С его смертью началась борьба за право собственности и наследования. Претенденты на наследство возникали повсюду от Меркурия до Нептуна. Если бы все претензии оказались правомочными, это означало бы, что Раксон Янг занимался сексом каждую свободную ото сна минуту.
	Юристы пировали двадцать семь лет. К концу этой тяжбы претензии тр›хсот восемидесяти четыр›х родственников (и не прямых наследников Раксона Янга) были признаны обоснованными. Каждому была предоставлена во владение часть алмаза и право разработки месторождения. Никто из них не отказался от добычи ради того, чтобы сохранить шедевр природы.
	Разработка недр началась и проходила с особым остервенением. Потомки тех тр›хсот восьмидесяти четыр›х делили сво› наследство дальше. Менялись поколения, шли века, владельцев месторождения становилось вс› больше: тысячи, десятки тысяч, и, наконец, миллион. Межи владений проводились с особой тщательностью, за правом собственности внимательно следили.
	Прошло четыре века, и оно иссякло. Алмаза Янга больше не существовало. Он превратился в триллион отдельных кусочков и разош›лся по всей солнечной системе. Но когда некая полость освободилась от алмаза, е› объ›м стало возможным использовать для других целей, например, сдавать вна›м. Там, где некогда лежал алмаз Янга, сейчас бурлило говорящее на разных языках, разнош›рстное средоточение индустрии -  Гонг- Конг двадцать шестого столетия.
	Конечно, Склеп Гипериона теперь не экспортировал алмазы, экспортировать было просто нечего. Вместо этого здесь появилась своя обрабатывающая промышленность, использующая импортное сырь›, и демонстрирующая в некоторой степени независимость от центрального правительства, что превышало полномочия любой из