- процедил он сквозь
зубы. - Я скоро вернусь, чтобы принять ваш заказ. - Он
заспешил прочь, поклонившись в отдельности Годиве и Тетти,
когда проходил мимо них.
   - Это что-то новенькое. Я был здесь дюжину раз и никогда
раньше мне не подавали бесплатных закусок.
   Брейчис протянул руку и взялся за ручку крышки, поднимая
ее с блюда. Как только он это сделал, горящий опал на
воротнике Мондрайна изменил цвет. Он запульсировал ярко-зеленым
светом и издал пронзительный вой.
   - Брось это! - Мондрайн вскочил на ноги, глянул вокруг
себя, и, схватив со стола блюдо, швырнул его в левую
сторону. - Всем ложиться!
   Он ухватился за край стола и опрокинул его так, чтобы
тот служил щитом. В то же мгновение Лютер Брейчис подскочил
к Тетти и Годиве, хватая каждую из них за руку и сбивая
с ног. Он упал на них сверху.
   Потом образовалась как бы глубокая пустота, и вспышка
яркого белого света озарила помещение. Стол, придерживаемый
Мондрайном, резко подлетел, поднятый какой-то силой,
и сильно ударил Мондрайна, швырнув его вниз на Брейчиса.
Раздался такой звук, словно по другой стороне стола застучал
яростный град. После этого наступила внезапная и полная
тишина.
   Тетти обнаружила себя лежащей на правом боку. В ее
ушах стоял звон. Резкая боль пронзила, словно жалом,
всю ее левую руку. Брейчис и Мондрайн лежали на ней,
не давая возможности пошевелиться. Когда она попыталась
выбраться из-под них, то услышала сверху проклятия и
болезненный стон.
   - Ах, Эсро, ради Бога, убери свою голову с моего живота.
Эсро?
   Вес, давивший на нее сверху, откатился в сторону.
Тетти могла двигаться в один бок, и наконец ползком освободилась
полностью. Она поднялась. Ее голова кружилась, она чувствовала
себя так, будто вдруг отупела, а череп у нее набит ватой.
   Она посмотрела вокруг. Стол, лежащий вверх ногами;
его поверхность треснула и была усеяна следами от осколков.
Пластик был покрыт щербинами и глубокими выбоинами, металлические
осколки вонзились глубоко в его крышку. Справа вся
стена представляла собой просто поверхность, поврежденную
прямым ударом шрапнели. Годива стояла по другую сторону
стола. Она выглядела изумленной, но на ней не было ни
царапины.
   - Помоги мне, - Тетти кивнула Годиве, чтобы та взялась
за второй конец стола. Вдвоем они подняли его и оттащили
в сторону от оставшихся лежать мужчин. Мондрайн был в
бессознательном состоянии. Тетти опустилась на колени,
посмотрев вначале на его лицо, а затем нащупала пульс.
Он был медленным и равномерным. Она совершенно хладнокровно
отметила, что ее собственная левая рука была пробита
и кровоточила, вся покрытая глубокими царапинами от металлических
осколков.
   Лютеру Брейчису наконец удалось подняться на ноги.
Он сжимал свою голову руками и отсутствующим взглядом
смотрел вокруг себя. Его правое плечо и шея были изрешечены
кусочками металла и обильно кровоточили. Наконец появился
обслуживающий персонал ресторана и беспомощьно уставился
на это зрелище.
   - Медицинская помощь, - хрипло произнес Брейчис. -
Хоть кто-нибудь послал за помощью?
   Один из официантов кивнул.
   - Хорошо. - Брейчис подошел поближе к Эсро Мондрайну.
- Вынесите его наружу. Я не хочу, чтобы он оставался
здесь хоть секундой дольше, чем это необходимо.
   - Но трогать его... - начала Тетти.
   - он будет жить, но мы должны доставить его в госпиталь.
Не беспокойтесь, принцесса Татьяна, я за этим прослежу.
Мы позаботимся, чтобы и вас залатали. А потом, - брейчис
задрожал, и его голос понизился до щепота, - а потом
я доберусь до того ублюдка, который это сделал.
   Словно в подтверждение сказанного он кивнул головой,
потянулся к плечу и стал задыхаться. Он согнулся, снова
выпрямился и начал медленно оседать. Тетти и Годива одновременно
оказались возле него. Они аккуратно опустили его на пол.
Когда они убрали руки от его униформы, их ладони оказались
окрашенными яркой свежей кровью.
   Тетти рассеянно вытирала руки о перед и бока своего
белого платья. Когда она это сделала, ей в голову внезапно пришла
мысль о Чене. Где он был, что он делал?
   Многие вещи стали приобретать определенное значение.
Фотография Мондрайна там, на Горе, послужила тем стимулом,
который пробудил в Чене разум. Она использовала ее с
этой целью, дабы облегчить свои собственные страдания.
А потом взгляд, которым Чен смотрел на изображение Мондрайна,
когда тот появился на экране дисплея, чтобы пригласить
ее на ужин.
   Она умышленно вызывала в Чене это чувство - сосредоточенную
на одном человеке жгучую ненависть. Может быть это и привело
к такому ужасному результату?
   "О, Господи, только не это!"
   Но Тетти чувствовала полную уверенность в своей правоте.
Это была ее вина, это она стала невольным организатором
этого кровопролития. Она опустилась на колени, заключила
Эсро Мондрайна в свои объятия, уткнувшись лицом в его
темный китель.

   Сначала было то внезапное ужасное мгновение, когда
на него навалился весь мир. Оно вызывало тошноту, боль
и сбивало с толку. Тогда Чену показалось, что на свете не может
быть ничего хуже тех последних минут на стимуляторе Толкова.
И это больше никогда не повторится. Самоосознание и потеря
невинности случается лишь однажды, это неповторимые моменты
жизни.
   Но существуют такие мучения, которые по изощренности своей
выходят за рамки обыденного и кратковременного. Более
сложнее животные испытывают более сложные страдания.
   Те приходят со временем, наваливаются постепенно.
   Даже сейчас, когда он мог вполне сносно разговаривать,
Чену не удавалось облечь свои страдания в слова. Все,
чем он владел, это аналогией. Она была подобна окружающему
его сверкающему пласту вселенной, увеличивающемуся час
за часом, день за днем. Все эти годы он видел монотонный
тусклый свет, пока стимулятор Толкова не озарил его первым
ослепительным потоком. Всегда после очередного сеанса
радиус пласта немного увеличивался. Становились заметными
все больше и больше мелочей, и однажды яркость перешла
некий рубеж и хлынула наружу.
   Незначительное случайное событие может вызвать огонь.
Едва заметное изменение окружающего света может послужить
причиной пожара. В тот день появление Эсро Мондрайна
стало для Чена явлением суперновой, которая принесла
с собой целый поток новых ощущений. Он знал Мондрайна,
но как, и где, и когда?
   Чен размышлял над этим вопросом. Лицо Мондрайна, его
аристократические черты, были чрезвычайно знакомыми,
знакомыми больше, чем собственное лицо. Воспоминания
таились где-то в недрах мозга, они должны были там находиться,
но что-то преграждало к ним доступ. Мысли об этом лишь
заставляли его разум двигаться вдоль бесконечного кольца.
   Бесцельно бродя по коридору, Чен, наконец, добрался
до квартиры, занимаемой Тетти. У него не было никаких
конкретных причин появляться там, никаких определенных
целей на уме, но ему непременно хотелось с ней поговорить.
Может, она бы смогла помочь ему; если же нет, она могла
бы его утешить.
   Для него было очень удивительным застать Тетти поглощенной
собственными страхами, так что она не смогла полностью
посвятить свои мысли Чену. Он увидел ее холодной, отдалившейся
и совсем не сочувствовавшей ему. Она явно находилась
где-то далеко в своих мысленных похождениях и попутчики
ей были не нужны.
   Когда она отправилась в ванну, это было недвусмысленным
намеком Чену, чтобы тот ушел. Но он этого не сделал.
Вместо этого, он стал осматривать квартиру, убедившись,
что больше ему идти некуда.
   Наконец Тетти появилась снова, одетая для ужина, на
который была приглашена. Она посмотрела на себя в зеркале
в полный рост, которое висело на стене в гостинной. И
именно тогда Чен, глядя через ее плечо, и так же видя
свое собственное отражение, стал терять ориентацию и
слабеть. Впервые в жизни он испытывал более сильную форму
собственного самоосознания. Та высокая светловолосая
фигура, пристально смотрящая на него глазами цвета голубого
сапфира на самом деле была им - Ченселлором Веркингеториком
Дальтоном, уникальным собранием мыслей, эмоций и воспоминаний,
помещенных в такое простое и знакомое ему тело. Это был
он. Это была личность.
   Чену хотелось кричать вслух о том, что он чувствует.
Но так поступил бы ребенок. Вместо этого Чен покинул
апартаменты, покинул быстро, чтобы огромный поток мыслей
не затерялся и не рассеялся в разговорах с другими. В
коридоре он увидел приближающуюся фигуру Эсро Мондрайна.
Это вызвало свой резонанс, ставший весомым вкладом в
его разыгравшейся душевной буре.
   Чен не хотел ни с кем разговаривать. Он прятался,
пока Мондрайн не миновал его и не направился к двери
Тетти, а потом он стал следить за ним из укрытия. Когда
пара пошла от двери, он последовал за ними. У него не
было никаких объективных причин, кроме какого-то неясного
импульса, дававшего понять, что он должен держать их
в поле зрения.
   При входе в ресторан Чена встретил официант, вежливо
преградивший ему дорогу. Заказывал ли Чен место?
   Чен молча покачал головой и отступил назад. Он побрел
прочь вдоль по коридору. Он чувствовал пальсацию в своей
голове, резкие болезненные удары пронизывали ему глаза.
На каждом перекрестке он наугад выбирал направление движения.
Вверх, вниз, на восток, на запад, на север, на юг, по
извилистым путям, вдоль и поперек пересекавшим Цереру.
   Наконец, совершенно случайно, он понял, что проделал
весь путь к поверхностным залам. Огромные прозрачные
стены открывали взору толчею кораблей, сигнальных постов,
вышек, обозначающих место посадки, и антенн, покрывающих
наружные уровни гигантского астероида. Церера была центром
солнечной системы, где была сосредоточена власть, и
поэтому на его поверхности рабочая
суматоха продолжалась двадцать четыре часа в сутки.
   Над поверхностью, в небе висели звезды, проливающие
спокойный свет. Чен устроился поудобнее и стал их разглядывать.
   Чем он был? Месяц назад любой мог бы ответить на этот
вопрос: он был слабоумным. Неприспособленный к окружающему
миру, глупый по своей природе, с мозгом младенца в теле
взрослого мужчины. Всего несколько дней назад Чен задал
Кубо Фламмариону вопрос. До стимулятора его мозг не развивался.
Чен это понимал; но почему он не развивался? Была ли
причина клинической, физиологической, психологической
или какой-то еще?
   Фламмарион покачал головой. Он не имел ни малейшего
понятия, но обещал проконсультироваться у специалистов.
   Через несколько часов он вернулся. Они тоже не знали
ответа. Чен всегда обладал тем, что называлось совершенно нормальным
мозгом, и сейчас, после лечения у него был нормальный
мозг, или даже более, чем нормальным, согласно результатам
последних тестов. Но когда ставился вопрос, почему так
могло быть, эксперты Фламмариона лишь разводили руками.
Почему был Эйнштейн, почему был Дарвин, почему был Моцарт,
мозг которых внешне ничем не отличался от твоего или моего?
   Кубо Фламмарион был доволен этим ответом. Он даже
не сознавал, насколько такой ответ не удовлетворял Чена.
Раз никто не мог объяснить природы его былой аномальности,
какова была уверенность в том, что развитие Чена не вернется
к своему прежнему уровню? И по скольким показателям,
которые нельзя было так просто измерить, он продолжал
оставаться ненормальным?
   И откуда ему знать, что он ненормальный? Быть может
он до сих пор оставался совершенно неприспособленным,
глупым - может только чуточку смышленее, чем раньше.
   Даже не сознавая того, Чен исследовал свою собственную
психику на предмет здравого рассудка. Это явление вполне
естественно для всех зрелых людей, интеллект которых
выше среднего. Но Чен этого не знал, и делал это опережая
свой час, стараясь за недели сделать то, что обычно занимает
годы. У него не было времени штудировать книги в библиотеках
или беседовать со старшими товарищами, чтобы по крупицам
выбрать из миллионов страниц, написанных за десятки тысячелетий
жизни человечества то, в чем он сейчас так нуждался.
   Итак, Чен смотрел на звезды, взвешивал и не мог найти
ни одного подходящего ответа. Он был охвачен неуверенностью,
печалью и болью.
   Самым легким путем избавления от этой боли было уйти
от нее, найти убежище в безумии. Он пристально вглядывался
в уходящие дали, за пределы звездного пейзажа, устремив
взор к краю вселенной. Он был изнеможен, и еще через
несколько секунд его глаза закрылись.
   Семью часами позже он очнулся в своей постели. Он
все еще был измучен, в голове была пустота, и он не мог
дать вразумительный ответ ни где он был, ни что он делал.
Его последним воспоминанием была Тетти, изучающая в зеркале
свое отражение перед тем, как отправиться на ужин.
   У Чена не было ни сил, ни смелости подняться с кровати.
Когда вошла Тетти, он все еще был в постели. На ней было
то же белое платье, но теперь запачканное кровью.
   Она не была уверена в своих подозрениях, но ей было
необходимо поговорить с Ченом. Он смотрел на изрешеченную
дробинками руку Тетти и слушал ее с выражением ужаса
в глазах. Он готов был поверить ее наихудшим опасениям
и подозрениям.
   Это было как раз то, чего он боялся. Он - чудовище.
Прежде чем Тетти закончила говорить, Чен принял решение.
Теперь он знал, что должен делать.


Глава 18

	-  Кто посмел отдать такой приказ? -  Голос Мондрайна был слаб, но властен.-  Неужели вы настолько безумны, что сделали это, даже не подумав о последствиях?
	Доктор в ужасе стоял на некотором расстоянии от кровати и смотрел на Тетти, ища поддержки. Она выступила вперед.
	-  Я отдала распоряжение,-  произнесла она.-  Эти люди только подчинились приказу.
	Мондрайн пытался сесть. Сейчас он откинулся на подушку.
	-  Ты? У тебя здесь нет власти. Почему люди вообще тебя слушали?
	-  Успокойся. Я отдавала приказы в письменном виде, используя при этом печать из твоего личного кабинета.-  Тетти присела на краюшек кровати.-  Если ты жд›шь, что я буду извиняться, можешь об этом забыть. И если ты утверждаешь, что я поступила неправильно, мне прид›тся отправить тебя на ещ› одну процедуру сканирования твоей головы.
	Медик посмотрел на не› с трепетом, а потом перев›л взгляд на потолок, словно ожидая удара грома.
	-  Не раздражайся и не пыхти, как паровоз, Эсро,-  спокойно продолжала Тетти.-  Мнение докторов было единодушным. Ты мог бы умереть. Твои шансы на полное выздоровление быстро пошли бы вверх, если бы ты оставался в постели в состоянии полного покоя в течение недели. Вот я и приказала. Неделя прошла, и ты чувствуешь себя лучше.
	Мондрайн тряхнул головой и задохнулся от боли, которую вызвало это движение.
	-  Неделя! Боже мой, Тетти, ты продержала меня без сознания целую неделю и вед›шь себя так, словно ничего не случилось. Да за неделю вся система могла бы отправиться в ад.
	-  Могла бы. Но не отправилась. Коммандор Брейчис присматривал за всем в тво› отсутствие.
	-  Брейчис! Ты считаешь, что это поможет мне чувствовать себя лучше? -  Мондрайн сделал ещ› одну попытку сесть прямо.-  У него была полная свобода действий делать вс›, что захочется, управляя моими подчин›нными, и ты поощряла это?
	-  Так оно и есть. Он знал, что тебя это обеспокоит, и попросил меня передать тебе следующее: он принимает тво› предложение, которое ты ему сделал до покушения на тебя, и он попытается, чтобы его выслушал посол Дугал МакДугал, как ты и просил. Больше всего он переживал о том, что ты ничего не вспомнишь об этом разговоре. Доктора предупреждали о возможности потери памяти.
	-  Я вс› помню. И очень даже хорошо! -  Мондрайн прикоснулся рукой ко лбу, вс› ещ› покрытому синтетической кожей.-  А как ему удалось избежать ранений? Я знаю, что он защищал тебя и Годиву.
	-  Он тоже был ранен. Но для его ран можно было обойтись местной анестезией. Он отказался от обезбаливающих, сказав, что они затуманят его сознание. Он, должно быть, сделан из металла.
	-  Из металла и льда. Во всяком случае, он был таким раньше. Сейчас Брейчис одурманен Годивой. Я не знаю больше, какой он. Как она?
	-  Спокойна, как всегда. Не получила ни царапины. Не спрашивай меня, как -  все, кто кроме нас находился в помещении, были задеты металлическими осколками.-  Тетти поправила полоску бинта, украшавшую голову Мондрайна.-  Ты знаешь Птицу Годиву, она просто парит надо всем и всегда выходит сухой из воды.
	Мондрайн опустился на подушку под давлением руки Тетти.
	-  А ты не обнаружила в ней никаких изменений-  до того, как произош›л взрыв?
	-  До взрыва? -  Тетти неодобрительно посмотрела на него.
	-  Да. Я немонго не уверен насч›т тех последних нескольких минут, но что- то в ней мне показалось странным. На Земле ты знала Годиву лучше, чем я, и была очень удивлена, когда она прибыла сюда с Лютером Брейчисом. Вот я и спрашиваю, не показалась ли она тебе до ужина, пока мы разговаривали с Брейчисом-  ну, несколько другой?
	Тетти сидела, задумавшись, а Мондрайн лежал и смотрел на не› сквозь полуприкрытые веки.
	-  Мне кажется, я знаю, что ты хочешь сказать,-  наконец произнесла Тетти.-  Она выглядит так же, и в основном вед›т себя так же, но есть вс›- таки одно отличие. Где бы я ни встречала Годиву на Земле, она всегда была очень заинтересована в деньгах. Она, конечно, не скупа, но вс› время говорила о том, что ей нужно заработать больше. Должно быть, у не› где- то была припрятана крупная сумма, так как она была самой высокооплачиваемой партн›ршей на планете, и вс› же, она всегда жила просто -  простая еда, простая одежда. Она нигде не тратила свой заработок и вс›- таки всегда желала большего. Той ночью она ни раазу, ни на секунду не вспомнила о деньгах. Вот перемена, произошедшая в ней, если она вообще имеет место быть.
	-  Согласен. А вот подумай- ка об этом. По словам Лютера Брейчиса, у Годивы не было ни цента, когда он забрал е› сюда с Земли: ни наличных денег, ни какой- либо собственности, только е› одежда.-  Мондрайн повернулся к медику, который прислушивался к разговору с явным интересом.-  У вас разве нет больше пациентов? Как скоро я смогу уйти отсюда?
	-  Через пару дней. А посещение нужно ограничить одним часом в день.
	-  Этому не бывать.-  Мондрайн отбросил одеяло и свесил ноги с кровати.-  У меня много работы. Сейчас же выдайте мне мою форму.
	Доктор взглянул на Тетти, не увидел в ней никакой поддержки и покачал головой.
	-  Извините, сэр. Не в моей власти отпустить вас.
	-  Отлично. Ну так найдите кого- нибудь, кто может это сделать.
	Когда медик поспешно удалился, Мондрайн снова обернулся к Тетти.
	-  Полагаю, с тобой мне тоже прид›тся повоевать.
	-  Вовсе нет.-  Как только Мондрайн поднялся с постели, поведение Тетти изменилось. Она холодно улыбнулась ему.-  Я приглядывала за тобой, когда ты был слишком слаб, чтобы самому принимать решения. Я сделала бы то же самое для любого человека. Сейчас тебе явно полегчало, и ты можешь отправляться хоть в преисподнюю, если только пожелаешь. Я уезжаю с Цереры. Я уже оформила сво› разрешение на выезд.
	-  Используя печать моего ведомства? Куда, если не секрет, ты направляешься?
	-  Домой. Назад на Землю. У меня уже было вс›, что может вынести человек, от Гора до Цереры.-  Тетти встала.-  Думаю, тебе следует поблагодарить меня за уход за тобой, пока ты находился в бессознательном состоянии; но я слишком хорошо тебя знаю, чтобы строить иллюзии на этот сч›т. Как бы там ни было, твоя благодаоность будет не совсем уместна. С самого начала это была моя вина.
	-  Взрыв? О ч›м ты говоришь?
	-  Это ещ› одна причина, по которой я хотела здесь быть, когда ты просн›шься: мне нужно было сказать тебе, что это я несу ответственность за попытку убить тебя.
	-  Тетти, ты сошла с ума. Ты не больше организатьр этого взрыва, чем я. Мы оба были его жертвами. Ты тоже была ранена -  вижу, шрамы на твоей руке ещ› не сошли.
	-  Я не устраивала взрыв, но я послужила причиной того, что он произош›л.
	Мондрайн взял Тетти за руку и снова притянул е› к кровати. Его хватка оказалась намного сильнее, чем она ожидала.
	-  Принцесса, ты не могла сделать более безумного заявления, чем это; больше мне нечего сказать. Ты пытаешься меня убедить, что заказ