двести километров в час.  С  воем
дикарский полумесяц двинулся вперед.
     - Готовсь! - раздался крик с разных сторон замковых укреплений.
     Таран ударил.
     Стены затряслись, и люди в замке попадали на землю. Этан слышал,  как
внутри рушатся  каменные  кладки,  звенит  разбитое  стекло.  Часть  стены
западнее главных ворот рассыпалась каменным дождем. Грохот от  осыпающихся
камней закладывал уши.
     Дождь из обломков скал и дерева обрушился вниз,  и  каждый  попытался
укрыться от него, как только мог. Огромные колоды перелетели через  гавань
к дальней стене, отбивая куски с внутренней стороны.
     Таран проехал  две  трети  пути  через  гавань,  таща  за  собой  две
сломанные мачты и целое море изорванной в клочья  парусины  из  пика-пины.
Валуны и обломки дерева образовали на льду уродливое пятно.
     В стене зияла дыра, достаточно широкая  для  того,  чтобы  пропустить
транов по двадцати в ряд. Сплоченная толпа вопящих, размахивающих топорами
дикарей последовала за плотом. Они добрались до стен и бреши.
     Дюжины крюков и лестниц набросились на  стены,  веревки  были  крепко
затянуты. Издавая  кровожадные  возгласы,  враги  ввалились  в  отверстие,
готовые отразить любую попытку закрыть его.
     Другие карабкались на стену  и  перелезали  через  нее,  но  находили
только пустые укрепления, покинутые бойницы. Оглушительные крики раздались
по всему периметру. Башни великих ворот были завоеваны. Великая Цепь  была
оставлена на месте, но сети были обрезаны и  новый  поток  бешеных  воинов
влился через главные ворота.
     Этан увидел разодетого в пух и прах варвара у разверстого проема.  Он
колебался,   неуверенно   осматриваясь,   явно   озадаченный   отсутствием
защитников.  Этан  затаился.  Но  осторожный  офицер  был  увлечен   рекой
атакующих кочевников.
     Несколько дикарей побежали к городу и замку, неуклюже ковыляя, потому
что ледяные дорожки растаяли и стали бесполезны. Они достигли того  места,
где стена входила в замок - и были остановлены прочным барьером из  камней
и  градом  стрел  сверху.  Некоторые  начали  безрезультатно  колотить   в
замурованные входы.
     Другие пытались перелезть через необработанный камень. Стрелки  легко
сталкивали их вниз. Большинство повернуло, расправив крылья,  и  заспешило
на лед.
     Гавань быстро наполнялась кричащими воинами, устремленными на встречу
с противником. Но противников нигде  не  было  видно.  Орда  заколебалась,
заворочалась. Потом, как один, бросилась к незащищенному городу  с  жутким
воплем.
     Софолдская армия встретила орду у береговой линии.
     Взорам дикарей открылись замаскированные преграды из камней  и  линии
заостренных столбов, крепко связанные  канатами  из  колючих  пика-пиновых
веревок. Прочные, почти не рвущиеся веревки  были  трудолюбиво  обработаны
заточенными кусочками дерева, стекла, металла. Септембер,  а  не  Вильямс,
показал туземцам, как сделать имитацию колючей проволоки.  Град  стрел  из
арбалетов и луков, тьма копий встретили и свалили с ног  сотни  удивленных
врагов в этой первой контратаке.
     Но командиры дикарей подбадривали своих солдат,  утверждая,  что  они
имеют дело с последней попыткой обороны, что еще  одно  усилие,  и  слабые
горожане непременно  падут!  Огромная  волна  накатила  снова  -  и  снова
потеряла  сотни  воинов,  упавших  в  едва  прикрытые   глубокие   канавы,
наполненные острыми кольями с ядом на остриях.  Скрытые  рвы  были  вскоре
забиты стонущими, извивающимися телами.
     И еще раз убеждали одетые в ярко-красные наряды  капитаны  кочевников
своих  солдат  напрячься  в  последнем  усилии  и   разметать   ослабевших
защитников! И в третий раз толпа бродяг  бросилась  вперед  на  софолдских
солдат.  Рукопашные  схватки  завязались  вдоль  берега,  дикарская   орда
отвоевывала по сантиметру, каждое копье и каждый меч были при деле.
     С высоты замковых укреплений Септембер спокойно сказал связникам:
     - Будьте готовы.
     Ответная  серия  вспышек  раздалась  из  маленького  домика,   теперь
находящегося в опасной близости к передней линии сражения.
     Тем временем еще больше врагов ворвалось в гавань, влившись  в  толпу
своих товарищей. Не менее десяти тысяч захватчиков обрушились на непрочные
софолдские укрепления, с каждой секундой их становилось больше,  и  каждый
из них был воплощением ненависти и ярости.
     - Пора, - спокойно сказал Септембер.
     Его приказ был передан по цепи.  Операторы  вспышек  не  успокоились,
пока не убедились, что их сообщение принято.
     Прошла минута. Этан приподнял голову и вгляделся через бойницу.
     Лед задрожал.
     Сотрясение подняло Этана с земли и бросило о твердую скалу. На  своей
щеке он почувствовал влажную липкость, но это  была  только  царапина.  На
него обрушился шквал взорванного льда, перемешанного с  кусками  дикарских
доспехов, оружия и самими дикарями.
     Далеко на юго-западе ледяного поля Борда-тейн-Анст,  рыцарь  Софолда,
чувствовал, как лед дрожит под ним, видел огромный столб пламени  и  дыма,
извергнувшийся из гавани его родного города. Он понял, что сработала магия
чужестранного волшебника. Но с другой стороны - испугался до смерти.
     Земля под ним не разверзлась. Сдернув белоснежный плащ,  под  которым
он пролежал целое утро, он встал и замахал мечом направо и  налево.  Потом
он и еще шесть сотен софолдских воинов расправили свои даны и  направились
к тылу разбойничьего лагеря. В добавление к  мечам  и  копьям  каждый  нес
факел.
     Когда ветер разогнал дым, в гавани открылась  сцена,  достойная  пера
Данте. В воздухе, как пыль, носились жалящие,  слепящие  частицы  льда,  и
Этан был очень благодарен своим защитным очкам.
     Снизу доносилась ужасная какофония, - там кричали и стонали от боли и
страха. Обычно сдержанный, обладающий чувством  собственного  достоинства,
величественный до холодности, молодой рыцарь  прыгал,  как  дитя,  обнимая
каждого воина, до которого мог дотянуться, и ликуя от радости.
     Неисчислимое множество дикарей, которые мгновение назад  толпились  в
гавани, теперь лежали мертвые или  погибающие  от  ужасных  ран.  Лед  был
взорван сотнями зарядов, но трещины не достигли незамерзающих  глубин  под
ним. Расчеты Ээр-Меезаха и Вильямса оказались правильными. В  этих  местах
ледяной покров был слишком  толстым,  чтобы  его  могли  пробить  насквозь
взрывчатые вещества.
     Пострадала стена, которая подверглась еще  одной  жестокой  встряске.
Некоторые  ее  места  выглядели  слишком  опасными,  грозили   обрушиться.
Смертоубийственный взрывной механизм, составленный  школьным  учителем  из
остатков их  разбитой  спасательной  шлюпки,  сработал  эффективно.  Сотни
зарядов взорвались за считанные секунды один за другим.
     В течение ночи во льду были пробуравлены отверстия, которые наполнили
стеклом, металлом, костями,  кусочками  дерева,  бронзовыми,  железными  и
стальными опилками. Наполнили всем, что могло резать, колоть и рвать.
     Тайники с грубой шрапнелью были залиты водой и к утру  они  замерзли.
Дикари были срезаны, как трава.
     Армия Софолда вышла из-за своих укреплений и временных заграждений  и
с воем и криком набросилась  на  остатки  врагов.  Топоры,  мечи  и  копья
добивали и здоровых и раненых.
     Ноги Этана стали ватными. Он отвернулся  от  зрелища  отвратительного
кровопролития.
     Многие из тех, кто вышил, находились в шоке. Они были  совершенно  не
способны оказать сколько-нибудь действенное сопротивление софолдцам.
     Лучники и арбалетчики бросились из замка и  каменного  заграждения  у
другого конца стены на свои позиции наверху древней  каменной  стены.  Они
стреляли в сторону гавани, поражая тех, кто все еще сражался  или  пытался
убежать.
     Большая часть вражеских воинов беспорядочно металась  взад-вперед,  с
каждой минутой теряя дюжины транов.
     Этан  выглянул  из  укрытия,  заметил  Септембера,  наблюдающего   за
кровавой резней, и увел его.
     Вражеский флот горел. Кто-то безуспешно пытался уйти под  охваченными
пламенем парусами. Раздуваемый беззаботным, безразличным ко всему  ветром,
огонь быстро распространялся от одного плота к соседнему, от соседнего - к
другим. Этан увидел, как поднялся один парус, и тут же словно только  того
и ждал, загорелся, как фитиль, от пламени рядом стоящего судна.  Пика-пина
и мачты вспыхивали, как спички, как бумага на ветру.
     От ужасных криков мурашки побежали по спине  Этана.  Он  закрыл  лицо
руками и опустился на землю. Септембер дружески положил руку на его голову
и попытался успокоить его.
     - Я знаю, о чем вы думаете, приятель, -  сказал  он  тихо.  -  Но  вы
должны вспомнить и о том, что пережил этот народ. Между ними и их  врагами
небольшая  разница:  чуть  больше  начитанности  и  чуть  более   гуманная
философия жизни. Но по сути, и те и другие - одинаковые  животные...  как,
впрочем, и большинство людей, когда нас вынуждают...  Для  них  женщины  и
дети кочевников так же опасны, как и мужчины. Не из-за того, что они могут
сделать, а из-за того, кого они представляют. Понимаете?
     Этан сидел неподвижно, будто окаменевший. Он поднял глаза.
     - Нет.
     Септембер что-то буркнул и ушел. До конца своих дней Этан не  забудет
донесшегося издали душераздирающего вопля.
     Зажатая между беспощадными врагами с одной  стороны  и  всепожирающим
огнем с другой, когда-то гордая, непобедимая Орда  Смерти  бросала  шлемы,
оружие и доспехи и в беспорядке бежала к своим горящим жилищам.  Септембер
пытался привлечь внимание Гуннара. Наконец  рыцарь  успокоился  настолько,
что мог его выслушать.
     - Твой тейн-Анст хорошо справился со своей работой, правда? Хватит ли
у нас здравого смысла, чтобы правильно организовать преследование? Да, они
испуганы и многие из них безоружны, но им терять нечего. К  тому  же  ужас
удваивает силы. Это может усложнить преследование.
     -  Тейн-Анст  хороший  солдат,  -  сказал  Гуннар  задумчиво.  -   Он
позаботится о том, чтобы его армия действовала слаженно.
     Этан встал и посмотрел на отступающую толпу кочевников.
     - Этот тейн-Анст взял с собой только  шестьсот  воинов,  Сква.  Разве
этих не гораздо больше?
     -  Никогда  никакая  толпа  не  превзойдет   группу   организованных,
дисциплинированных солдат, Этан. Запомните это.
     Этан повернулся и снова посмотрел на гавань. Лед был завален  грудами
извивающихся, бесформенных меховых фигур, погруженных в  небольшое  озерцо
быстро замерзающей крови. Гуннар поднялся к Этану.  Рыцарь  вздрагивал,  и
Этан подумал, что увидел  на  его  лице  отражение  того,  о  чем  говорил
Септембер.
     -  Ландграф  наблюдает  из  своих  комнат,  -  сказал  рыцарь  слегка
нетвердым голосом. - Я иду отдать ему официальный рапорт о его  войсках...
и напомнить ему о том, что он обещал вам, мои друзья. Вы пойдете со мной?
     - Нет, это твой час, Гуннар, - сказал Септембер.
     Рыцарь обнял по очереди их  обоих,  потом  бегом  бросился  в  замок.
Септембер подошел к краю парапета и выглянул в гавань. Сражение выродилось
в ту ужасающую резню, от которой кровь стынет в жилах: софолдские  солдаты
и ополченцы осматривали каждый труп, методично  приканчивая  оставшихся  в
живых.
     - Конечно, вряд ли это так уж нравственно, - начал Септембер, - но  к
лучшему или к худшему, познакомив их с порохом, мы вложили мощное оружие в
руки этих воинственных людей. И знаете, что? - он повернулся и взглянул на
Этана. - Как бы я ни старался, я не могу убедить себя, что мы  оказали  им
плохую услугу.
     - Плоха она или хороша, - сухо отозвался  Этан,  прикладывая  руку  к
порезанной щеке, - но это первый им подарок от человечества, не так ли?


     В замке тем же вечером был устроен бал. Помимо празднования победы он
призван был смягчить горечь от сознания  того,  что  многие  замечательные
софолдские юноши отправились в  Теплые  Земли  в  этот  день.  К  великому
прискорбию, смелый и разумный тейн-Анст был среди  них,  сраженный  в  тот
момент, когда гнался со своим отрядом за одним из плотов.
     По крайней мере, три  четверти  дикарского  флота  было  сожжено  или
захвачено вместе с оружием, доспехами  и  сокровищами.  На  тех  кораблях,
которым удалось спастись, пассажиров было немного.
     Ко  всеобщему  крайнему   разочарованию,   Саганак   оказался   среди
счастливых беглецов.
     Власть  Бича,  однако,  была  навеки  сломлена.  Из  полубога  Смерть
превратился в обыкновенного надоедливого  пирата,  чью  силу  развеяли  по
ветру.
     Чтобы хоть как-то скрасить впечатление от его бегства,  за  обеденным
столом  на  всеобщее  обозрение   выставили   голову   Олокса-Мясника   на
изукрашенной  драгоценностями  пике.  Ее   окружала   свита   из   черепов
воинов-собратьев.
     Кучка людей сидела на почетном месте рядом с самим ландграфом. Но они
видели слишком много крови, чтобы веселиться вместе со всеми.
     Только Септембер, сидящий рядом с ним, казался способным с  искренним
удовольствием разделять всеобщее настроение.
     Этан с любопытством уставился через стол на Геллеспонта дю Кане. Один
из богатейших людей Вселенной. Выражение на его лице было так же спокойно,
как и на "Антаресе", в  день  неудачного  похищения.  И  на  его  аппетит,
казалось, ничего не повлияло. Он разделывался с изящно  порезанным  куском
жаркого с такой же аккуратностью, как и в лучших земных ресторанах.
     Этан почувствовал потребность  вмазать  кулаком  в  это  механическое
лицо. На какое-то мгновение он даже засомневался: уж не  подменили  ли  дю
Кане роботом? Что если настоящий дна Кане в это время находится  совсем  в
другом месте? Это многое бы объяснило в его странностях.
     Но нет. Дю Кане, конечно, был похож на робота, но он им не был. Как и
его дочь. Он был милым, немного не в своем уме, маразматическим  стариком,
с несколькими сотнями миллионов и  дочерью  -  такой  же  хладнокровной  и
невозмутимой, как и он сам.
     Этан размышлял, как влияет работа в сфере потребления на человеческий
организм, когда подошел Гуннар. Он остановился между двумя людьми, положил
лапы им на плечи и наклонился.
     - Мне необходимо поговорить с вами наедине, - прошептал он.
     - Эй, не будь занудой, - обиделся Септембер, - садись с нами да...
     Но осекся, увидев лицо рыцаря. Оно было слишком серьезным.
     Они покинули большой зал с праздничными факелами, ушли от  сверкающих
драгоценностями плащей и блуз, оставили отполированные  доспехи  дворян  и
рыцарей и наряды их дам и последовали за  Гуннаром  по  темным  молчаливым
коридорам и лестницам.
     - Разве это не дорога к нашим комнатам? - спросил Этан, не сомневаясь
в ответе.
     - Это так, - ответил Гуннар, но вопреки расчету Этана  ничего  больше
не объяснил.
     Из комнат доносились  возгласы  и  смех.  Когда  они  проходили  мимо
открытого балкона, от которого несло холодом,  Этан  мельком  взглянул  на
город. На открытых площадях горели костры, каждый факел и каждая  лампа  в
Уонноме были зажжены. Город искрился ожерельем огней.
     Празднования  продлятся  несколько  дней,  так  сказал  ему   генерал
Балавер. Пока все не напьются до такой степени, что не смогут поднять  еще
одну кружку.
     Он подумал: а где же Вильямс? Школьного учителя не было видно  с  тех
пор, как его представили  собравшимся  после  победы  у  ландграфа.  Когда
ландграф представил его и продолжил свою  цветистую  речь,  полную  щедрых
похвал и сладких комплиментов, маленький профессор  вертелся  и  морщился,
как пятилетний дошкольник.
     А старый Ээр-Меезах в это время расцветал в лучах славы, как  золотой
подсолнух.
     -  Сера  из  вулканических  источников,  -  нервно  объяснял  Вильямс
восхищенной аудитории разодетых во  все  цвета  радуги  дам  и  дворян,  -
селитра из старых  высохших  жерл  и  древесный  уголь,  который  принесли
горожане, спалившие дрова и даже мебель.
     - Но не кровати! -  раздался  голос  с  дальнего  края  стола.  Голос
Вильямса потонул в хохоте, и он потихоньку ускользнул.
     Только для того, чтобы вновь появиться позади Этана и прошептать:
     - Может быть, позже... нечто такое... показать тебе... ладно?..
     Этан промямлил в ответ что-то вроде: "Ну да, конечно", - и не обратил
внимания на учителя. После этого Вильямс и Ээр-Меезах ушли из зала.  Может
быть,  чтобы  возобновить  уроки  транского   колдуна   по   галактической
астрономии или заняться новой  работой  над  большим  телескопом,  который
Вильямс обещал помочь ему сконструировать.
     Они пришли в зал, который за последние недели стал таким же  знакомым
Этану, как и его собственная квартира на Земле. Они миновали его  комнату,
потом Септембера, потом дю Кане, пошли по спуску, завернули за угол...
     Впереди собралась небольшая группа солдат. Проход в  этом  месте  был
ярко освещен. Тяжелая дверь в апартаментах, где  никогда  не  бывал  Этан,
была широко раскрыта.
     Группа расступилась, когда один из ее членов заметил Гуннара и людей.
Перед ними  на  полу  лежал  скорчившийся  воин.  Вокруг  него  расплылось
темно-алое неровное пятно. В его спине торчал небольшой стилет.
     - Мы обшарили весь замок в поисках  его,  -  объяснил  Гуннар.  -  Мы
понятия не имеем, куда он ушел, как или  почему.  Он  мог  ускользнуть  во
время битвы и поймать стрелу.
     - Ты думаешь, Уолтер убил его? - спросил Этан.
     - Я не сказал этого... но нам бы хотелось  отыскать  его,  -  добавил
Гуннар.
     - Кто-нибудь из бродяг мог  пробраться  так  глубоко  в  замок?  -  с
сомнением спросил Септембер.
     - Мы так не думаем.  Но  среди  мерзавцев  были  такие,  кто  пытался
пролезть внутрь. Один или двое из них могли оказаться достаточно  смелыми,
чтобы влезть по стене и потом проскользнуть в окно.
     - Интересно, не мог ли Уолтер сам управлять небольшим судном? - вслух
подумал Этан.
     - Думаешь, он мог удрать, воспользовавшись  беспорядком,  и  надеется
добраться до "Медной обезьяны" раньше нас, а, парень?  Продать  нас  своим
дружкам и, может быть, спасти их собственный первоначальный план... должно
быть, это соблазнило его, - задумчиво сказал великан. - Не думаю,  что  он
отважился бы на такое путешествие. Несколько тысяч километров девственного
льда, где полно разных друмов, гутторбинов, бурь, пиратов и мало  ли  кого
еще. Только ненормальный молокосос мог бы отважиться  на  такое.  Но  если
действительно отважился, то он избавил нас от неприятностей. Он знал,  что
лучшее, что он может сделать, - это промыть себе и другим мозги. На  какое
только  предприятие  не  отважишься,  ради  такой  эфемерной   вещи,   как
воспоминание!
     - Я не понимаю, как бы он мог избежать кочевников, - отозвался  Этан,
качая головой.
     - Я тоже, - согласился Гуннар. - Однако этот нож,  -  он  показал  на
выступающую рукоятку, - сделан не дикарями. Он был в наших мастерских.
     - Что нам делать, Сква? - спросил Этан.
     - Делать? Лично я пойду обратно в зал и буду пить, пока не поплыву...
физически или как-нибудь еще. - Он повернулся на  пятках  и  сказал  через
плечо. - И я  искренне  предлагаю  вам,  юноша,  идти  вместе  со  мной  и
поступить так же.
     Этан еще раз взглянул  на  неподвижное  тело.  Порыв  ледяного  ветра
коснулся его и заставил вздрогнуть.  Факелы  заколыхались,  как  шифоновые
юбки кукол.
     Потом  он  пожал  плечами,  грубо  выругался  и   повернулся,   чтобы
последовать за Септембером.


     Этан скрестил руки и похлопал себя по плечам. Это  его  нисколько  не
согрело. Да и бесполезно было надеяться, что  согреет.  Но  психологически
помогало. Великолепно! Он  закоченеет,  будучи  совершенно  здоровым.  Это
самобичевание согреет тебя, повторил он, бодрясь, оно согреет тебя.
     Ах, если бы он мог передать это самоощущение своей коже.
     День был довольно  прохладным  -  около  десяти  градусов  ниже  нуля
снаружи. Хотя в замке было тридцатью градусами теплее,  тропической  такую
темпе