о  из
плотов. В центре образованного ими круга стояла фигура трана.
     - Вы не можете высадить меня здесь, -  настаивал  ландграф  Арзудуна,
испугавшись  впервые  после  того,  как  они  убежали  от  молокинцев.  Он
посмотрел за борт, на  лед,  залитый  теперь  жутким  светом  двойных  лун
Тран-ки-ки. - Как это так: без пищи и оружия?
     - Мы отвезли вас достаточно далеко, Ре-Виджар из Арзудуна. -  Ракосса
провел пальцами по свежему шраму на руке. - Может, вы сумеете добраться до
Молокина и ваших друзей-пришельцев.
     -  Они  мне  не  друзья!  Вам  это   известно,   -   страх   прибавил
убедительности доводам Ре-Виджара. - Разве я не помог убить тех троих, что
были с вами, хотя среди них один считался моим врагом?
     - Аж, вот как? Тогда вы можете сдаться  на  милость  сострадательного
населения Молокина, - послышался недружелюбный смех матросов, некоторые из
которых были без бинтов. Один  из  них  ткнул  копьем  Ре-Виджара.  Острие
пронзило нагрудник ландграфа, выпустив струйку крови.
     Ре-Виджар зажал прокол. Походя теперь больше на испуганного детеныша,
чем на вождя сильного островного государства, он перелез через заграждение
на свисавшую оттуда единственную пика-пиновую лестницу.
     - Я взываю к вам, Ракосса, не поступайте так с тем, кто помогал  вам!
Я молю о милосердии.
     - Мы и так милосердны, - гадко  ответил  Ракосса,  -  потому  что  не
убиваем тебя в эту минуту медленной смертью.  -  Он  плюнул  на  повисшего
Ре-Виджара. - Из-за тебя мы потеряли  большую  часть  нашего  флота,  всех
наших лучших боевых мужчин и женщин. Когда мы вернемся  домой,  нам  из-за
этой катастрофы будет непросто даже сохранить наш законный  трон.  Но  что
хуже всего, ХУЖЕ ВСЕГО, эта женщина в безопасности! - Он трясся от  ярости
и шерсть его встала дыбом от ушей и до ног. - В  безопасности  среди  этих
пришельцев, на чье "непобедимое" оружие ты заставил нас положиться!
     - Кто мог предвидеть колдовство, с помощью  которого  они  похоронили
нас под вершинами каньона?
     - Нас утомляют твои оправдания, ландграф.
     Несколько  солдат  угрожающе  подвинулись  к  ограждению.   Ре-Виджар
поспешно скользнул вниз по лестнице.  Ее  втянули  наверх,  и  он  остался
стоять на льду, дрожа, глядя на такие  же  холодные  лица,  стоящие  вдоль
ограждения.
     - Вы не можете меня  так  оставить,  не  можете!  Дайте  мне  оружие.
Копье... хотя бы нож!
     - Ты хорошо сражался на словак, Ре-Виджар  из  Арзудуна.  Попробуй  и
сейчас воевать с их помощью.
     - К'нитий сын! - завыл Ре-Виджар. - Твоя мать сношалась с  корнем!  Я
последую за тобой до самого Пойолавомаара, а оттуда доберусь до  Арзудуна,
где я соберу флот и сравняю со льдом твой мерзкий город! Ты  умрешь  такой
страшной смертью, какую и представить себе не можешь!
     Ракосса сделал мест отвращения.
     - Нет такой смерти, которую мы не могли бы  себе  представить.  -  Он
повернулся к стоящему рядом с ним сквайру. - Давай докажем ему это  делом.
- Он положил лапу на копье  сквайра.  -  Лучше  убить  его  сейчас,  а  не
передоверять это созданиям океана.
     Он потянул, но сквайр не отпустил копья.
     Ракосса вперился в лицо раненого солдата изумленным взором.
     - Мы подарим тебе новое копье, унтер-офицер. А может, ты сам  желаешь
убить его на льду?
     Когда солдат  не  отозвался,  Ракосса  снова  потянул,  на  этот  раз
сильнее, но тран по-прежнему не отдавал свое оружие.
     -  Ты  хочешь  к  нему  присоединиться?  -  голос  Ракоссы  окрасился
изумленным неверием. - Отдай нам свое копье, сквайр, иначе мы...
     - Ты ничего не сделаешь, - произнес напряженный голос.
     Ракосса  резко  обернулся,  став  лицом  к  тому,  кто  произнес  эти
невероятные слова. Да, он несомненно узнает молодого офицера. Разве он  не
кричал так же восторженно, как остальные, когда Ракосса впервые объявил  о
намерении преследовать сбежавших из Пойолавомаара пришельцев. И  разве  он
не видел его в совете с тек пор?
     - Я зовусь Т'хозжер, сын Т'хоза  из  Четырех  Ветров,  из  семейства,
которое много поколений служило Пойолавомаару.
     Лунный  свет  придал  его  юным  чертам  лица  угрожающее  выражение,
заблестел на тонком мече, который офицер приставил к груди ландграфа.
     - Пусть будет так, Т'хозжер, ты больше не  офицер,  -  голос  Ракосса
перешел в крик. - Ты даже не сквайр - ты никто! - Он  поднял  лапу,  чтобы
оттолкнуть острие меча в сторону.  Т'хозжер  наклонился  вперед,  проколов
грудь противника как раз над грудиной. Ракосса застыл на месте.
     Оглядев круг, он увидел застывшие лица матросов и офицеров, раненых и
невредимых. Никто не произнес ни слова.
     - Что происходит? Вы что, все с ума сошли?
     - Нет, Ракосса из Пойолавомаара. Мы вернулись к  разуму.  -  Т'хозжер
махнул свободной  лапой  в  сторону  маленькой,  вырисовавшейся  силуэтом,
фигурки Ре-Виджара на льду. - Ты обвиняешь его во всем, что произошло. Это
не его вина. Мы из Пойолавомаара всегда гордились тем, что ведем  торговлю
и  войну  самостоятельно,  не  допуская  ни   помощи,   ни   вмешательства
посторонних. Ты искал помощи у тех, кто даже не  был  транами,  последовал
совету того, кто не с Семи Вершин. Из-за этого мой брат Т'сунжер  и  много
друзей моего детства лежат мертвыми на пороге чужого  города,  который  не
желал нам зла. Их сердца  пронзили  стрелы  или  копья,  их  тела  сломаны
скалами.
     - Но ведь ты сражался не менее яростно, чем другие, - снова  возвысил
голос Ракосса.
     - Я сражался за город Семи Вершин, за Пойолавомаар, мой дом, за  моих
друзей и спутников. Я сражался,  потому  что  иначе  пришлось  бы  бежать.
Офицер Пойолавомаара не бежит, оставляя друзей  сражаться  и  умирать  без
него. На нас не падет позор  этого  поражения,  потому  что  мы  сражались
вслепую.
     Окружающие солдаты одобрительно загудели.
     -  Мы  были  ослеплены  твоими  словами  и  положением,  которое   ты
унаследовал. Мы разделили твое безумие. Это, а не поражение в битве, будет
позором, который  мы  должны  будем  нести  до  самой  смерти.  Уже  давно
говорили, что ты безумен,  Ракосса  из  Пойолавомаара.  Те,  кто  были  не
согласны с тобой или слишком расходились с тобой по мнениях, слишком часто
исчезали в эти последние годы.
     - Мы - ваш ландграф, - гневно сказал Ракосса. - Мы стоим  перед  вами
как ваш законный правитель и глава.
     - Ты  больше  не  правитель  и  не  глава.  С  этого  момента,  -  он
передразнил недавние слова, сказанные самим Ракоссой, - ты никто.
     Ракосса обвел взглядом круг мрачных солдат, мужчин и женщин.
     - Тысяча металлических плед солдату, который убьет этого предателя! -
Никто  не  двинулся.  -  Две  тысячи!  -  Потом:  -  Я  сойдусь  и  сделаю
соправительницей женщину, которая убьет его!
     Это вызвало первый отклик у собравшихся:  мяукающий  смех  нескольких
солдат-женщин.
     Одна сказала:
     - И жить с ужасом, который ты вселил в свою наложницу Тиильям Хох?  Я
не верила слухам о том, что ты с ней творил. Но теперь я  думаю,  что  они
может, были еще преуменьшены.
     Ракосса все еще не мог понять, что происходит.
     - Офицеры готовьтесь поднять паруса! Солдаты, матросы, по местам!
     - Через борт! - Т'хозжер немного сильнее надавил на свой  меч.  Кровь
быстрее заструилась по серому меху. - Присоединяйтесь  к  своему  другу  и
союзнику.
     Ошеломленный Ракосса переполз через ограждение.
     - Мы пойдем следом, мы всех вас насадим  на  вертела  по  кухням.  Мы
выпотрошим на ваших глазах ваших самок и щенят!
     Т'хозжер перегнулся через борт  плота,  убедившись,  что  теперь  уже
экс-ландграф  Пойолавомаара  спрыгнул  на  лед.  Потом   он,   измученный,
повернулся к помощнику, ставшему капитаном  плота  и  сказал  единственное
слово:
     - Домой.
     Все члены кружка разошлись по своим местам, были даны сигналы четырем
остальным плотам. Т'хозжер вложил меч обратно в ножны, привязанные  к  его
правой ноге.
     - А что молокинцы? - спросил один из солдат. -  Они  не  захотят  нам
мешать?
     - Когда мы сможем преодолеть нашу  гордыню,  мы  вернемся  к  каньону
кораблестроителей  и  помиримся  с  ними,  что   нам   следовало   сделать
давным-давно. Характер отношений Пойолавомаара с соседями будет меняться.
     Жалкие остатки некогда огромного флота начали ловить ветер в паруса и
заскользили на северо-восток. Т'хозжер перешел на корму.  Там  видны  были
все уменьшающиеся фигуры: темные пятна на фоне льда.
     - Что ты видишь, Т'хозжер-капитан?
     Это спросила одна из женщин, та, что  высмеяла  нелепое  смехотворное
предложение Ракоссы.
     - Дерутся. Пытаются перегрызть друг другу глотки,  -  сказал  он  ей,
сощурившись в освещенную луной даль.  -  Кажется,  Ре-Виджар  из  Арзудуна
сейчас наверху, но становится все труднее разобрать.
     Он хмыкнул и отвернулся: две молотящие друг друга фигуры превратились
в еще одно пятно на поверхности бело-голубого океана.


     В каньоне Молокина несколько  фигур  двигались  на  ветру  и  колоде.
Рассеявшись среди камней  и  мертвых,  они  собирали  личные  вещи  солдат
Молокина,  а  также  оружие  и  доспехи  противника,  еще  не  растащенные
победителями-солдатами.
     Одна  фигура  не  двигалась.  Она   сидела   на   деревянной   балке,
отколовшейся от какого-то разбитого  плота  и  смотрела  туда,  где  скалы
сменялись  сверкающим  ледяным  морем.  С  того  момента,   когда   солнце
опустилось за  западную  кромку  каньона,  она  пела  высоким,  завывающим
плачем, который был отчасти рычанием, отчасти песней, отчасти чем-то  еще,
для чего у человека не нашлось бы названия.
     Голос, казавшийся усталым и чуть раздраженным окликнул ее из-за груды
камней, которые были оторваны  от  внешней  стены  энергетическим  оружием
пришельцев.
     - При всем моем уважении к вам, миледи Эльфа,  умоляю  сжалиться  над
раненым солдатом и прекратить этот отвратительный кошачий концерт.
     Ее голова резко поднялась, глаза попытались проникнуть сквозь тьму.
     - Кто... кто зовет дочь ландграфа?
     - И окажите нам помощь, - добавил голос, не отвечая  ей.  Две  фигуры
вышли, хромая, из-за чудовищного  валуна.  Одна  сразу  же  села  на  лед,
скорчившись. Другая упала на первую, скатилась в  сторону  и  осталась  на
льду, тяжело дыша.
     - У меня сломана нога и порван дан, а этот молокинский солдат  сильно
ранен. Я как мог зашил его брюхо, но я не портниха и не врач.
     - Гуннар? Гуннар Рыжебородый?
     Она соскользнула с обломка главной мачты и сломя голову  бросилась  к
двум воинам.


     Тонкс Гхин Ракосса умирал нелегко. Те  самые  силы,  которые  двигали
демонами, таившимися в нем, отказывались дать ему быстро погибнуть.
     Он поплотнее обернул слишком маленький  плащ  вокруг  своего  тела  и
наклонился навстречу воющему ветру. Будь проклят проказочервь Ре-Виджар за
тот вред, что он причинил ему прежде, чем умереть! Дан Ракоссы был слишком
сильно порван, так что не удерживал ветра, и левая рука бесполезно  висела
от плеча.
     Но прежнему ландграфу  Арзудуна  пришлось  хуже.  Ракосса  согревался
воспоминанием о том, как шея Ре-Виджара  хрустнула  под  его  пальцами.  В
конце концов арзудунец оказался слабым, слишком слабым из-за изнеженности,
которую навязала ему роскошь пришельцев.
     Когда мы вернемся в Пойолавомаар и вернем себе  трон,  ядовито  думал
он, мы покончим с этими пришельцами раз и навсегда.
     Его  возвращение  в  город-государство  вызовет  немало  изумления  у
Т'хозжера и других предателей. И как  он  насладится  этой  встречей!  Его
союзники  остались  в  безопасности  при   дворе,   и   его   ландграфское
происхождение  несомненно.  Его  права  останутся  в  силе,  и  само   его
присутствие обличит предателей как лжецов. Чтобы спасти  свои  драгоценные
шеи, многие простые солдаты, которые выжили, вдруг переменят свое мнение о
той истории, которую мог бы  придумать  Т'хозжер.  Тогда  он  будет  иметь
удовольствие наблюдать, как эти предатели жарятся на небольшом огне,  пока
их шерсть не обуглится, а голая кожа не начнет отслаиваться.
     Но сначала ему надо туда добраться.
     Стена плато постепенно становилась вес ближе, несмотря на то, что  он
передвигался трудным способом: с  помощью  одних  только  ног.  Он  был  в
безопасном отдалении от мстительных молокинцев и так далеко от города  ему
не должны встретиться солдаты. Под защитой скал он  сумеет  спрятаться  от
ночных ветров и найти редкие стебли пика-пины или  другую  растительность,
которую можно будет есть.
     Здесь вскоре должны пройти торговые суда. Он  остановит  то,  которое
пойдет от Молокина.  Он  не  сомневался  в  том,  что  сможет  прикинуться
спасшимся в битве - слова всегда были его самым действенным оружием.  Хотя
он не одет в наряды молокинцев, но  одежда  Ре-Виджара  не  выдаст  в  нем
опасного пойос. В духе братства ледяных  мореходов  к  нему  скорее  всего
отнесутся с добром и возьмут на борт торгового корабля.
     Оказавшись в порту, он купит или украдет плот,  который  отвезет  его
домой, к Пойолавомаару и мщению!
     Что-то зашевелилось на льду к  югу.  Он  застыл  на  месте,  пока  не
убедился, что это не рыщущий хищник, а корабль, притом крошечный.  Слишком
маленький, чтобы быть торговым  -  наверное,  на  нем  находились  ледовые
искатели, осматривающие скалы в поисках съедобных растений  или  животных.
Простые охотники и сборщики, которые теперь могут заниматься  своим  делом
за пределами защищенного города. В плаще Ре-Виджара в нем  не  признают  с
первого взгляда врага. Если они не из Молокина,  он  будет  придерживаться
своей первоначальной версии. Если  же  они  из  города,  он  попотчует  як
внушающий страх историей кораблекрушения и бедствий.
     Так  или  иначе,  он  завоюет  их  доверие  на  тот   срок,   который
потребуется, чтобы их прикончить, несмотря на то, что одна рука у него  не
двигается. Это даст ему плот гораздо скорее, чем  он  смел  надеяться.  О,
вполне вероятно, что он достигнет Пойолавомаара раньше, чем предатели. Как
приятно будет стоять на берегу и приветствовать Т'хозжера по возвращении!
     Маленький плот приближался. Он скорчился на льду. Пусть они  считают,
что он гораздо в худшем состоянии, чем на самом деле: так ему легче  будет
усыпить те подозрения, которые он мог бы вызвать. Поблизости,  затормозив,
остановился каменный шив. Послышался шум, как будто кто-то выходит на лед.
До него донеслись звуки  медленного  скольжения,  потом  они  смолкли.  Он
терпеливо ждал, но никаких  признаков  движения  больше  не  было.  Только
вездесущий ветер скользил и стенал на льду, как печальная старая дева.
     Следует показать им, что он  жив.  Он  заставил  свой  голос  звучать
слабым хрипом:
     - Благословенны те, кто дает помощь раненым в минуту бедствия.
     Скольжение  началось  снова,  но  двигалось  не  к  нему.   Наоборот,
казалось, что его медленно объезжают.
     - Благословенны те, кто действует справедливо, награждая упорных.
     Он перекатился на спину, жалея,  что  не  имеет  меча.  Но  внешность
ожидаемого спасителя заставил его широкие глаза выкатиться из орбит.
     - ТЫ!
     ...Впервые за последние дни по океану разнеслись вопли. Целых три дня
постепенно  затухая,  тишину  разрывали  истошные   крики.   Наконец   они
окончательно замерли.
     Никому не пришло  в  голову  расспрашивать  Тиильям  Хох,  когда  они
привела свой крошечный плот в гавань Молокина, где она  пропадала  столько
дней после Великой Битвы, и никто не осмеливался спросить, откуда  взялось
пугающее удовлетворение, которое  сияло  на  ее  лице.  Она  стала  весьма
уважаемым членом домашнего круга леди К'ферр и прожила на Молокине  долгую
и плодотворную жизнь. У нее было много приятных интриг  и  встреч,  но  не
интимных. Всякий раз, когда самец приближался к ней настолько близко,  что
видел  то,  что  навеки  запечатлелось  в  ее  глазах,  любые   дальнейшие
домогательства моментально прекращались.


     - Что ты теперь будешь делать, друг Этан?
     Гуннар  неловко  покачнулся  на  костылях,  когда  "Сландескри"  чуть
накренился.
     Они покинули Молокин несколько дней тому назад, пообещав  при  первой
же возможности вернуться и завершить  формальное  составление  договора  о
союзе между Софолдом и городом в каньоне. Тем временем молокинцы  направят
свои корабли распространять Евангелие Ледяного Союза и объединения  транов
по всем городам-государствам и поселениям.
     - У меня еще есть работа,  к  которой  я  должен  вернуться.  -  Этан
говорил смущение. - По крайней мере, я так думаю.  Я  немного  запоздал  к
отлету своего корабля.
     Сква  Септембер  стоял  поблизости,  откинув  забрало   скафандра   и
наслаждаясь ветром в минус двадцать пять градусов, дующим ему в  лицо.  Он
опирался одной ногой об ограждение  и  поддерживал  себя,  переплетя  свою
массивную руку с пика-пиновым  такелажем,  и  устремив  глаза  на  ледяной
океан. Им предстоит ехать еще много  сатчей,  прежде  чем  они  попадут  в
"Медную обезьяну".
     - Вы и правда вернетесь к своему занятию, приятель?
     - Это единственное, что я знаю лучше всего. Если  повезет,  то  через
несколько лет меня могут повысить до должности управляющего.
     Септембер непочтительно фыркнул.
     - Уп'щий - что это такое, друг Этан? - с любопытством спросил Гуннар.
     - Я буду руководить другими в работе, которую делаю сейчас, наблюдать
за ними. Когда сюда приедет следующий комиссар и начнет набирать на службу
транов,  которые  будут  выступать  в  качестве  агентов  Содружества   на
Тран-ки-ки, он и для транов введет  подобные  должности.  Ты  тоже  будешь
подходящим кандидатом для одного из таких важных постов, Гуннар.
     -  Он  не  займет  ни  одного  из  этих  постов,  -   сказала   Эльфа
Курдаг-Влата,  кладя  властную  лапу  на  плечо  рыцаря,  который  не  мог
отодвинуться от нее из-за своей сломанной ноги. - Когда  не  станет  моего
отца, Гуннар будет моим супругом-соправителем в Уонноме.
     - Ну что же,  это  тоже  очень  недурная  должность  управляющего,  -
признал Этан с улыбкой. Они не могли видеть его улыбки  сквозь  маску  его
комбинезона. Подражая Септемберу, он ее отодвинул и ахнул, когда  по  лицу
хлестнул студеный ветер.
     Шок прошел быстро. Ветер был не сильнее дюжины узлов в час. К тому же
температура была мягкой и день даже казался жарким. Он наблюдал, как белое
море проскальзывает под дюраллоевыми полозьями ледохода. Может,  скоро  он
вообще скинет комбинезон и всю одежду и примет солнечную ванну  в  укрытии
центрального салона.
     Он подумал, какие у него еще  варианты,  не  считая  очевидного.  Как
насчет далекой богатой Колетты  дю  Кане?  К  этому  моменту  он  приобрел
достаточно веры в себя, чтобы на равных  встретиться  с  этой  чрезвычайно
сдержанной женщиной.  Возможно,  ему  следует  подумать,  не  изменить  ли
собственное решение.
     Особенно, если вдруг окажется, что он потерял место.
     - Ты вернешься обратно, сэр Этан? - с надеждой спросил Гуннар.
     - Я бы хотел.
     - Я тоже, приятель.
     Оставив Гуннара и Эльфу любезничать друг с другом, двое землян  пошли
по палубе.
     - Мы приобрели здесь немало друзей, Сква.
     - О, я вернулся бы не только по  этой  причине,  дружище.  -  Великан
понимающе улыбнулся. Эта улыбка делала его похожим наполовину на  дьявола,
наполовину на пророка. - У меня друзья рассыпаны по всему Содружеству,  на
стольких мирах, что я их всех не упомню. Дело в  том,  что  мне  надо  еще
навестить другие места. Например, на  Аласпине  есть  девчушка,  археолог,
которая думает, что на что-то такое наткнулась. Она уже  пару  лет  зовет,
чтобы я заехал туда и помог ей на каких-то крупных раскопках. А  поскольку
я на Аласпине был до этого всего  один  раз,  я,  наверное,  мог  бы  туда
заглянуть и снова с ней повидаться.
     - Но если не из-за друзей, то из-за кого же еще ты котел бы вернуться
обр