. Минус шестьдесят градусов.
     Добравшись до корабля, они попали в объятия остальных членов экипажа.
Их приветствовали тем более радостно, когда убедились, что все они живы  и
здоровы.
     Последние десять минут Этан ждал, что сзади послышатся яростные крики
преследователей. Очевидно, часовые  все  еще  не  сменились  в  ничего  не
подозревавшей  крепости.  Или,  если  смена  уже  пришла,  и  побег  Эльфы
обнаружен, обитатели крепости еще не вышли из шока  и  обсуждают,  что  им
делать. К тому времени,  когда  они  наберутся  решимости  снова  напасть,
"Сландескри" будет далеко.
     Та-ходинг уже отдавал команду поднять якоря. Хотя капитан и не был  в
восторге от мысли вести огромный корабль ночью и, не переставая, ворчал по
этому поводу, его ледяному  сиятельству  пришлось  примириться  с  военной
необходимостью.


     Допрос пленного начался на следующее утро, когда ледяное  судно  было
уже далеко от утесов острова Арзудуна, и сияющее  солнце  осветило  только
чистый голый лед позади них.
     Хотя Этана  и  интересовали  многие  аспекты  транской  культуры,  он
предпочел оставаться подальше от  носа  корабля,  где  происходил  допрос.
Ветер поглощал почти все крики, которые доносились до него по  палубе.  Он
старался не слушать эти слабые, завывающие стоны, но понял, что  не  может
не думать о пропасти, отделявшей от него его транских друзей. Пропасть эта
не могла исчезнуть, хотя он был готов отдать жизнь за Гуннара и наоборот.
     Возможно,  пра-пра-прадед  Этана  много  поколений  назад  был  более
активен и принял бы более живое участие в допросе  пленного,  с  таким  же
жестоким безразличием, что и Эльфа или Балавер, и другие. Такое варварство
было обычным дня людей в прошлом,  вплоть  до  двадцать  первого  века  по
старому календарю.
     Подумав, он был вынужден признать,  что  различия  между  современной
цивилизацией Содружества и феодальными порядками, обычными на  Тран-ки-ки,
были не так уж велики. Все, что отличало новое общество  от  старого,  это
только неформальность в отношениях и взаимопонимание, называемое  моралью,
причем некоторые из общепринятых правил были записаны в виде законов.
     Конечно,  в  его  обществе  тоже  было  немало  граждан,   пытавшихся
игнорировать первые, одновременно пытаясь обойти вторые.  Ему  не  следует
слишком заноситься, иначе высокомерие  по  отношению  к  этой  цивилизации
отбросит его слишком далеко. По крайней мере, методы транов отличали такие
добродетели, как прямота и простота, пусть они и были неосознанными.  Один
особенно долгий, протяжный стон донесся до него через палубу, и он не  мог
не содрогнуться, услышав его.
     Обеспокоенный, он прошел по ступенькам, параллельным ледяной дорожке,
что поднималась на штурвальную палубу. Как всегда, Та-ходинг стоял, словно
какой-то прибор на своем  диковинном  корабле,  глядя  вперед,  у  крутого
штурвала. Время от времени он давал отрывистые указания рулевым, и  колесо
начинало двигаться, или же громко кричал команды своим  помощникам,  а  те
передавали их морякам, работавшим на мачтах.
     Он был самым  толстым  из  всех  транов,  что  встречались  Этану,  и
отличался спокойствием, миролюбием и меньшей кровожадностью,  чем  обычные
матросы или профессиональные рыцари и воины.
     - Что они с ним делают?
     - С  пленником-то?  -  Та-ходинг  продолжал  смотреть  вперед  далеко
вперед, на лед, убегавший под бушприт. - Они допрашивают его, друг Этан.
     Слабое шипение, словно от поджариваемого бекона, примешивалось к шуму
ветра; это был шум, производимый пятью  огромными  коньками  из  дюраллоя,
резавшими лед.
     - Я знаю это. Но как?..
     Похоже было, что Та-ходинг серьезно  обдумал  ответ,  перед  тем  как
заговорить.
     - Я не знаю, каков в  этом  случае  обычай  твоего  народа,  или  как
поступают жители этих земель, но в Уонноме и  близлежащих  городах  допрос
военнопленного происходит по неизменным правилам. Чтобы продемонстрировать
свою смелость, силу и честь своей семьи, пленник должен  или  красноречиво
лгать или отказаться отвечать на все  вопросы.  Таким  образом,  он  может
бросить  вызов  своим  захватчикам  с  целью  доказать,   что   он   более
изобретателен и смел, чем они. Ему или  ей  будут  задаваться  вопросы,  и
количество их будет увеличиваться до тех пор, пока пленный сможет  на  них
отвечать, не путаясь.
     Количество времени и усилия, которые придется  потратить  захватившим
его для того, чтобы заставить его отвечать честно и правильно, определяет,
сколь велики будут заслуги пленного в загробной жизни.
     - А что же бывает, если вопросов больше нет?
     Та-ходинг был удивлен.
     - Тогда, конечно же, пленного убивают.
     - Но это же негуманно! - Кристаллики льда усеяли маску Этана.
     Та-ходинг на какое-то время отвернулся от ледяного океана.
     - Мы и не стараемся прикинуться тем, кого вы  называете  гуманистами,
друг Этан. Мы - траны. Я сам видел, как твой  меч  покраснел  от  крови  в
Уонноме. Скажи мне, а как вы получаете ответы в вашем мире от кого-нибудь,
кто не хочет говорить с захватившими его воинами или с его начальством?
     - Он будет подвергнут действию  стрессового  анализатора,  -  ответил
Этан. - Это машина. Она помогает получить ответы безболезненно для него  и
всегда показывает, когда пленный говорит правду.
     - Предположим, - задумчиво проговорил  тран,  -  что  пленный  вообще
отказывается говорить?
     - В таком случае к нему применяют насилие... его  запирают,  пока  он
сам по доброй воле не решит ответить на все вопросы.
     - А если он решит никогда не отвечать, что тогда?
     - Полагаю, он навсегда останется в заключении.
     - И вы никогда не получите нужные вам ответы,  очень  неразумно.  Наш
способ куда лучше.
     - Одну минуту, - сказал Этан. - А откуда вы знаете,  что  он  говорит
правду? Что, если он притворяется, что говорит правду после того,  как  вы
пыта... допрашивали его?
     На этот раз удивление Та-ходинга было еще больше, чем раньше. И  вид,
и голос у него были, словно что-то шокировало его.
     - Пленный потеряет все заслуги, приобретенные им  при  сопротивлении.
Он умрет, и у него не будет добродетелей, чтобы перенести его в  загробную
жизнь.
     Этан изменил манеру своих вопросов.
     - После того, как пленный ответит на все вопросы, что вы задаете ему,
ответит честно и правдиво, если, как ты говоришь,  так  бывает,  зачем  же
убивать его?
     - Убивают не всех.
     - Хорошо, а зачем убивать этого?
     - Потому, что  он  заслуживает  смерти.  -  Кажется,  в  тоне  ответа
прозвучала нота жалости  к  Этану.  Нюансы  речи  транов  все  еще  иногда
запутывали для Этана смысл.
     Он  хотел  было  что-то  сказать,  но  передумал.  Лучше   прекратить
разговоры на эту тему, пока там продолжают допрос с пристрастием.
     А продолжают ли? Этан напряг слух, но  услышал  только  вой  ветра  и
шипение дюраллоевых полозьев, резавших лед.
     На палубе показались Септембер и Гуннар. Этан призадумался, досмотрел
ли зрелище до конца его могучий  друг?  Временами  он  чувствовал  сильную
привязанность  к  великану,  к  его  всегда  хорошему  настроению,  к  его
пренебрежению опасностью и готовностью  рисковать  собой  ради  друга.  Но
временами...
     Сква Септембер, размышлял Этан, был сродни транам  не  только  своими
физическими  особенностями.  Когда  это  сходство  проявлялось,  Этану   и
Миликену Вильямсу становилось не по себе. Личность Септембера казалась ему
похожей на яблоко. Оболочка цивилизации была яркой  и  блестела,  но  была
очень-очень тонкой.
     - Ну, юноша, мы узнали то, что хотели узнать.
     - Не сомневаюсь. - Этан старался говорить как можно безразличнее.  Но
он не мог не спросить затем: - А кто совершил финальное убийство? Ты,  сэр
Гуннар?
     У рыцаря-трана был расстроенный вид.
     - Я, друг Этан? Я бы никогда не осмелился нарушить приличия.  У  меня
не было такого права  разделаться  с  тем,  кто  заслужил  столь  сурового
приговора. Оно было предоставлено, - добавил  он  небрежно,  -  тому,  кто
больше всех пострадал в этом деле.
     Отказавшись позволить  Этану  проигнорировать  то,  что  и  так  было
очевидно, Септембер закончил рассказ с безразличной жестокостью:
     - Это сделала девушка. А кто же еще?  Она  хотела,  чтобы  он  умирал
медленно, - бодро продолжал  он,  -  но  Гуннар  и  Балавер  помешали  ей.
Поскольку пленник держался долго и  храбро,  ей  пришлось  удовлетвориться
тем, что она отсекла его...
     Этан зажал уши руками под капюшоном и  отнял  их  лишь  тогда,  когда
увидел, что губы Септембера закончили фразу. Он чувствовал тошноту.
     - Ты же не слышал, - мягко проговорил великан, - как они обращались с
ней.
     - И что же это за бесценная информация, которую вам удалось выбить из
него? - печально пробормотал Этан.
     Септембер подошел к поручням  и  посмотрел  на  слегка  припорошенный
снегом лед, убегавший под днище корабля.
     -  Их  нападение  на  нас  было  таким   же   случайным,   таким   же
неподготовленным, как и та драка в таверне Арзудуна. Наш пленник в местной
иерархии занимал  место  между  рыцарем  и  оруженосцем.  Сам  командующий
крепостью не имел звания рыцаря. Они получили приказ  -  пленник  не  знал
точно, в какое время, - атаковать "Сландескри", когда  тот  будет  огибать
южную оконечность главного острова, и захватить его, если будет возможно.
     - Ему было неизвестно, - вмешался Гуннар, - кто послал такой  приказ.
Командующий никогда не упоминал этого. Но когда  стало  известно,  что  на
борту находитесь ты и твой друг  Септембер,  -  люди,  пришельцы  с  неба,
местный гарнизон стал задавать вопросы. До  этого  их  всегда  учили,  что
людям нельзя причинять вреда.
     Повернувшись к поручням, Септембер продолжил:
     - Кажется, что  этот  строгий  запрет  был  проигнорирован.  Подобные
инструкции и нашему пленнику, и нам позволили предположить, что  приказ  о
нападении исходил от какого-то важного и влиятельного лица, возможно, даже
от самого ландграфа Арзудуна. Но наш пленник отказывался в это верить.
     - Но я подозреваю нечто большее, приятель. - Поручни  заскрипели  под
его весом. - "Сландескри" - богатая добыча для любых местных  жителей.  Но
для того, чтобы местный ландграф отдал разрешение убить  нас,  безволосых,
он должен быть уверен, что его положению ничего не угрожает. По сути дела,
он должен быть четко уверен, что если атака  провалится  и  слух  об  этом
дойдет до "Медной  обезьяны",  он  не  станет  объектом  упреков  местного
представителя правительства Содружества. По мне, так  существует  какая-то
договоренность между ландграфом и кем-то, занимающим  крайне  важный  пост
среди руководства станцией.
     - Трелл?
     Септембер с сомнением отнесся к вопросу Этана.
     - Вот не знаю. Он с нами довольно мило обошелся. Я бы скорее подумал,
что это кто-то  из  его  непосредственных  подчиненных,  может,  даже  сам
начальник форпоста Ксенаксис. Ведь это он проверяет  каждый  килограмм  из
обмениваемых товаров. Это может быть любой, кто заинтересован в сохранении
ныне существующей монополии на транскую торговлю.
     - Что действительно важно - так это факт, что  мы  не  можем  ожидать
помощи ни от кого с  "Медной  обезьяны",  пока  мы  за  пределами  законов
станции. Сезон открыт и охота разрешена до прибытия на  орбиту  следующего
корабля Содружества. Значит, остается  еще  два  месяца.  Если  сейчас  мы
вернемся и  сообщим  о  нападении,  мы  потратим  два  месяца  на  попытки
отделаться от убийц в той или  иной  форме.  Теперь,  когда  на  нас  было
совершено открытое нападение, кто бы ни прикрывал  ландграфа  или  высокое
начальство из жителей Арзудуна, он должен заметать следы. - Он взглянул на
центральную каюту, где Ээр-Меезах и Вильямс были поглощены горячим  спором
о френологии. - Я бы хотел еще обсудить кое-что перед тем, как  мы  примем
окончательное решение.
     Этану пришлось уступить Септемберу. Он не  боялся  спрашивать  мнения
других и менять свою точку зрения, если их аргументы оказывались лучше.
     - Я думаю, что лучше  всего  будет  продолжать  осуществление  нашего
начального   плана,   чтобы   попытаться   положить   начало   образованию
конфедерации островных государств. Если мы вернемся на "Медную обезьяну" и
поставим Трелла перед совершившимся фактом, я не думаю, что он или те, кто
стоят за ним, постараются отомстить. Не будет смысла убивать нас, если  их
монополия будет уже уничтожена. По крайней мере,  я  считаю,  что  у  него
хватит ума  не  делать  это.  Конечно,  это  все  может  оказаться  просто
вымыслом, возможно, это самое обыкновенное нападение туземцев.
     Этан  посмотрел  на  корму,  за  которой  очертания  утесов  Арзудуна
превратились просто в неровную линию на горизонте.


     - Мы бы  захватили  корабль,  -  продолжал  настаивать  полусердитый,
полуиспуганный голос, - если бы не вмешательство  небесных  пришельцев.  У
них с собой были короткие ножи, что стреляют солнечными лучами. - Теперь в
голосе звучало отвращение. - Что  могут  сделать  меч  или  стрела  против
оружия, что пронзает щиты и поджигает корабли?
     Колоннин Ре-Виджар прислонился к спинке массивного деревянного кресла
и выглянул из окна третьего этажа замка.  Отсюда  ему  были  видны  далеко
внизу островерхие крыши города, гавань и залив - вплоть до выхода в океан.
Передвинувшись к другому окну, он изучал странные, гладкие постройки людей
и три стеклянные чаши, на которые спускались их крохотные корабли прямо  с
неба - корабли, каждый раз привозившие немыслимые богатства.
     Теперь выгодные отношения с  могущественными  пришельцами  находились
под угрозой.
     Он вспомнил, что  другой  из  находившихся  в  кабинете  с  ожиданием
смотрит на него и повернулся лицом  к  обеспокоенному  высокородному.  Они
были одни в личных  покоях  ландграфа.  Слова,  которыми  они  только  что
обменялись, были слишком опасны, чтобы  их  могли  подслушать  даже  самые
доверенные члены его двора. Поэтому  он  предпочел  принять  Обеля  Казина
здесь, а не в покое для официальных аудиенций.
     Он  знал,  что  его  продолжительное  молчание   только   увеличивает
нервозность трана. Он все еще ничего  не  говорил,  а  только  смотрел  на
стройного высокородного гостя, отметив перевязанную шею я  свежий  разрыв,
уродливо перечеркнувший мембрану его левой перепонки, а также голые  места
на теле, с которых был срезан мех.
     - Успокойся, высокородный Казин. Ты сделал все что мог.
     - И я не буду, - неуверенно спросил высокородный, -  наказан  за  мою
неудачу?
     - Это я тебе обещаю.
     Помогая себе обеими руками, чтобы встать, Ре-Виджар подошел к окну  и
встал около него. Рама из стеклосплава, - от пола до потолка, -  послужила
эффектным фоном для его фигуры. Это был самый большой целый кусок  стекла,
когда-либо импортированный в Арзудун. Он был больше, чем любое  стекло,  о
котором когда-нибудь слышал или мечтал Колоннин. И вот, он  был  здесь,  в
его замке,  доставленный  ему  с  небес  одним  из  человеческих  небесных
кораблей. Ему сказали, и теперь он сам этому верил,  что  стекло  прочнее,
чем стены, в которые оно было встроено -  хотя  и  было  не  толще  самого
маленького когтя на его лапе.
     - Как ты и сказал, - продолжил он наконец свою речь, -  мы  не  можем
воевать мечами и щитами против световых ножей небесных пришельцев.
     Он посмотрел назад через плечо и продолжал:
     - Но, несмотря на это, мы получим корабль, Обель  Казин.  Однажды  на
его корме станет развеваться флаг Арзудуна, и  он  будет  возглавлять  наш
флот. - Он не добавил, что в один прекрасный день  от  "Сландескри"  можно
будет избавиться. Это были мечты, которые пока он не мог никому  доверить.
- Нам придется действовать осторожнее, и лучше выгадать  время  для  нашей
следующей попытки. Теперь я сам займусь этим  делом,  высокородный  Казин.
Когда ты будешь уходить, скажи моему  министру  по  назначениям  -  вторая
дверь слева, на втором этаже, - подготовить "Ринстейстер". Это наш  лучший
корабль. Я сам наберу его команду.  Мы  будем  наступать  на  пятки  этому
исполинскому кораблю, пока не представится подходящая возможность, и тогда
я сам захвачу его во славу Арзудуна.
     - Да, милорд.  Да  пребудет  с  тобой  ветер.  -  Подобающим  образом
преклонив колено, он покинул комнату.
     Колоннин размышлял о  высокородном.  Казин  старался  изо  всех  сил.
Доказательством его верности были  его  ранения.  Наказание  высокородного
ничего бы ему не принесло.  Он  лучше,  чем  кто-либо  другой  представлял
превосходство земной технологии. Знай он заранее, что эти трое на  ледовом
корабле имеют в своем арсенале энергетическое оружие, он никогда не  отдал
бы приказ о нападении.
     Теперь, когда его простили и дали новое, более  серьезное  поручение,
Казин станет в два раза старательнее. Ре-Виджар сам позаботится о  захвате
ледового судна и уничтожения команды  с  людьми-пассажирами,  так  как  он
никому не мог доверить это опаснейшее дело. Ни  у  кого  другого  не  было
причин так желать этого.
     До сих пор он старался не показывать свою заинтересованность  в  этом
деле. Но он не мог больше ждать.
     В мечтах он уже представлял себе огромную ледовую посудину, видел  ее
огромные  коньки-полозья,  сделанные  из  металла  небесных  пришельцев  -
металла, который не изнашивался, как камень, кость или древесина; вспомнил
отлично сделанные паруса из пика-пины и весь такелаж. Он представлял  себе
корабль как раз таким, как описал его Казину - паруса наполнены ветром,  а
знамена и флаги Арзудуна реют на всех мачтах.
     И, если его планам суждено было  стать  реальностью,  а  не  остаться
мечтой, - в один прекрасный  день  этот  огромный  корабль  станет  просто
игрушкой, над которой можно будет  презрительно  посмеяться.  Однако  пока
будет совсем неплохо завладеть им.
     Хотя он не мог и надеяться  догнать  корабль,  это  судно  должно  же
когда-нибудь остановиться. Для захвата еще будет время.
     Как  это  ни  неприятно,  сначала,  перед  отъездом,   ему   придется
поговорить с земным правителем.
     Джобиус Трелл принял ландграфа  Арзудуна  в  своем  офисе.  Поскольку
температурный  режим  внутри  был  установлен  для  людей,  полуобнаженный
ландграф испытывал жесточайшие муки перегрева.
     Трелл  внес  изменения  в  свое  дневное  расписание,  чтобы  принять
Ре-Виджара. На нем была легкая оранжевая  служебная  туника,  открытая  до
пояса и слегка вышитая на талии,  рукавах  и  лодыжках.  Он  приветствовал
Ре-Виджара в полном одиночестве.
     Ландграф также  оставил  своих  личных  телохранителей  за  пределами
человеческого здания. Таким образом, оба чувствовали себя  свободнее.  Это
давало им уверенность в  себе  и  неразглашении  тайны,  поскольку  каждый
понимал, что для другого он более чем крепкий орешек.
     Ре-Виджар предпочел расположиться на диване, а не на  одном  из  этих
узких земных стульев. Сидя  совершенно  прямо,  несмотря  на  приглашающий
изгиб диванной  спинки,  он  рассматривал  своего  партнера,  стараясь  не
замечать кошмарной жары, царившей  в  офисе.  Это  было  маленькой  игрой,
занимавшей обоих. Всякий раз, когда Трелл приходил навестить его в  замке,
Ре-Виджар получал особое удовольствие от того, что приказывал открыть  все
штормовые ставни и окна, так что ледяные ветра Тран-ки-ки  могли  свободно
гулять по комнатам. Так как внутри  Трелл  был  вынужден  поднимать  маску
своего  спецкомбинезона,  дабы  не  нарушить   обычай,   обязывавший   его
показывать лицо хозяину, Ре-Виджар наслаждался дискомфортом, который Трелл
испытывал,  когда  его  кожа  краснела  от  холода  -  хотя  сам  Трелл  и
притворялся таким же спокойным  и  расслабленным,  как  сейчас  это  делал
Ре-Виджар.
     Это был справедливый обмен любезностями. Однако Трелл имел  некоторое
преимущество, позволявшее ему быстрее увид