боюсь. Из-за этого все... и с этим фагом мелким, и вообще...
     - Да при чем тут ты... - прошептал я. - Мне просто обидно...
     Он понял.
     - Мне тоже, Тиккирей.
     - Я вот думаю... Мне кажется, я тут не смогу прижиться. Это все... чужое. Будто мне из жалости помогли. Я поэтому и согласился, Лион. Не только из-за твоих родителей.
     И не из-за этого дурацкого бича. Я не хочу, чтобы мне из жалости позволили тут жить.
     - Ничего себе из жалости! - фыркнул Лион. - Вот мне - может, из жалости. А ты помог Стасю. Если бы не ты, его бы прикончили на Новом Кувейте. И ничего бы фаги не узнали про Иней.
     Он был прав, но все равно...
     - Хочу доказать, - сказал я. - Сделать что-то настоящее.
     - Разве ты обязан кому-то что-то доказывать? - спросил Лион. - Это глупо. Это детскость... вот так!
     Ухмыльнувшись, он показал мне язык.
     - Ну как ты не поймешь, - пробормотал я. - Вот мои... мои родители.
     Я замолчал, и Лион пришел мне на помощь:
     - Они умерли, ты говорил. Мне очень жалко, но разве из-за этого ты должен рисковать жизнью?
     - Ты не все знаешь. Они не просто умерли, Лион. У нас как заведено... каждому человеку дается пай на жизнеобеспечение. На фильтрованный воздух, воду, радиационную защиту. Пай выдается на всю жизнь, но он покрывает лишь часть расходов. Остальное нужно зарабатывать. Родители потеряли работу... и проедали свой социальный пай. Когда они поняли, что работу уже не найдут...
     - Их... убили? - Глаза у Лиона расширились.
     - Нет. Нас бы выгнали из купола. И родителей, и меня. А снаружи долго не живут. Поэтому родители пошли в центр эвтаназии, он называется Домом Прощаний. Остатки своего пая они переписали на меня, чтобы я мог вырасти и получить работу.
     Лион побледнел.
     - Так бывает, - сказал я. - Ну, планета у нас такая, не приспособленная для людей, понимаешь?
     - Тиккирей...
     - Да ладно. - Я снова посмотрел в окно. - Я бы тоже так сделал на их месте. Но теперь я думаю, ведь это должно было случиться не зря? Не просто затем, чтобы я остался жить. Мне нужно сделать что-то большее. Что-то настоящее. Например, помочь фагам победить какую-то большую несправедливость.
     - А ты не хочешь вернуться на свою планету и всем там помочь? - спросил Лион.
     - Как помочь? У нас демократия. Любой может с планеты улететь, если ему не нравится. Мы сами голосуем за социальную службу. И социальные чиновники - они вовсе не злодеи. Говорят, что пай понемногу увеличивается, может быть, лет через сто воздух и вода станут бесплатными.
     Лион замотал головой:
     - Ты что, оправдываешь их?
     - Нет, не оправдываю. Просто так сложилось. Вот посмотри. Авалон - очень богатая планета. И тут еще полно места. Можно всех наших жителей пригласить сюда жить. Но никто этого не делает. Так что же мне, на всех обижаться? На фагов, на Императора, на авалонцев?
     - Зачем тогда вообще бороться? Чего фаги на Иней накинулись? Иней вообще никого не трогает!
     - Иней не дает выбирать. Он отбирает свободу.
     - Можно подумать, у вас на Карьере свобода есть!
     - Есть.
     - Какая же это свобода?
     - Дурацкая. Но все-таки - свобода.
     У меня вдруг задергалось веко. Ни с того ни с сего. Наверное, мне трудно было защищать мою родину. Дурацкую родину, которая отняла маму и папу.
     - Тиккирей... ты не сердись, - пробормотал Лион. - Может, я не прав, но мне понять трудно.
     - Это надо у нас жить, чтобы понять. - сказал я. - Вот как ты: просил, чтобы на вашем станции делали настоящую ночь или настоящим снег. А тебе объясняли, почему этого нельзя сделать. Я как-то со Стасем об этом говорил... мы часов пять просидели. Понимаешь, очень легко помочь одному человеку. Вот как Стась помог мне... и тебе... Но если надо помочь целому миру, пусть даже маленькому, как Карьер, один человек не может ничего сделать. Нет, он может все разворошить, все сломать, устроить революцию. Но это добра не прибавит. Добро не навязывают. Надо, чтобы люди изменились сами и захотели изменить свою жизнь. Ты же историю учил? Вот в век темного матриархата мы бы с тобой ходили в ошейниках и кланялись каждой девчонке. И еще переживали бы, что родились мужчинами. А ведь фаги тогда уже были. И ходили в ошейниках, представляешь? И кланялись. И защищали цивилизацию. Хотя могли бы устроить революцию.
     - Темный матриархат был нужен, - сказал Лион. - Это все признают. Потому что тогда шли войны, и если бы не женщины, человечество само бы себя истребило. И когда феминистская лига взяла власть в Аравийской Империи...
     - Отличник, - сказал я.
     - Так что вначале матриархат был прогрессивен, - продолжил Лион. - Но при чем здесь Карьер и ваши порядки? Зачем они нужны, ты скажи?
     - Может так случиться, что человечеству придется затянуть пояс. Например, Чужие отберут у нас часть планет и люди будут жить на плохих планетах, с нехваткой ресурсов. Тогда потребуется отработанный социальный механизм выживания. Такой, как на Карьере. Стась говорит, что вся история человечества - это танцы на снегу.
     - Чего?
     - Танцы на снегу. Человечество пытается быть красивым и хорошим, хотя никаких оснований к этому нет. Понимаешь? Словно балерина в пачке и на пуантах пытается танцевать на снегу. А снег холодный. Кое-где твердый, кое-где мягкий, а кое-где проваливается и режет ноги. Только все равно надо пытаться танцевать. Надо стараться стать лучше. Наперекор природе, наперекор всему. Иначе останется только лечь в снег и замерзнуть навсегда.
     - Ну, пускай... понятно, что нельзя все в мире сразу сделать совершенным. Мало ли что может случиться. Но нельзя же создавать экспериментальные планеты, где люди станут страдать!
     - А их никто нарочно не делает, - сказал я. - Они сами появляются. Это история, Лион. Люди всегда придумывали странные общества, даже когда на одной планете жили. Обычно эти общества разрушались, но иногда оказывались нужными.
     - Ладно, раньше люди были отсталыми! - Лион энергично взмахнул рукой. - Но сейчас-то есть правильные общества. Вот как здесь!
     - Угу. А на Новом Кувейте оно немного другое. На Земле, на Эдеме - тоже. И каждый живет там, где ему нравится. И ничего плохого в этом нет. А если сделать одно, самое распрекрасное общество, то многим это не понравится. Вот на Авалоне многоженство запрещено, а может быть, кто-то сразу двух женщин одинаково любит? Что ему теперь, всю жизнь страдать?
     Лион хихикнул. Сказал:
     - Подумаешь, проблемы...
     - Фаги потому и обеспокоились Инеем, - пояснил я. - Может быть, Иней ничего плохого и не хочет. И на их планетах жить вовсе не стало хуже. Но если вся Империя станет одинаковой, то рано или поздно она погибнет.
     - Это ты Стася наслушался.
     - Ага. А ты думаешь, Стась дурак? Если бы Иней не программировал людям мозги, а просто уговаривал к себе присоединиться, никто бы против не был. Все равно всех не уговорить.
     Лион мотнул головой, но неуверенно. Наверное, вспоминал свои сны, в которых воевал за Иней.
     - Пойдем, пора уже, - сказал я. - Доедай свои блинчики.
     - Ну их, что-то расхотелось... - Лион встал, раскинув руки, прижался к стеклянной стене, постоял чуть, глядя на несущийся снег. Потом сказал:
     - А мне все-таки хочется, чтобы всем было одинаково хорошо.

Глава 6

     Полночи мы занимались на виртуальном симуляторе. По правде все было или теперь фаги нам подыгрывали, но в этот раз все кончилось благополучно. Нам - оборванным, грязным и голодным - поверили. Вначале строго допросили, а потом отправили в концентрационный лагерь, где мы работали на фабрике химического синтеза. Через две недели нам удалось узнать, что власть на Инее захватили Чужие - то ли Цзыгу, то ли Брауни. Они-то как раз и затеяли порабощение человечества! С нами вышел на связь агент фагов, и мы ему все рассказали. А еще через два дня прилетели имперские корабли, высадили десант, и нас освободили. Даже удалось немного повоевать - мы забаррикадировались в цехе горячего прессования и не подпускали солдат Инея, поливая их расплавленной фторопластовой смолкой из брандспойтов.
     В общем, получилось очень весело.
     Потом, когда Рамон вез нас домой на своем шикарном спортивном автомобиле, он все-таки напомнил, что никакой информации о Новом Кувейте нет. Так что не надо заранее настраиваться на ужасы. Наоборот, ничего такого случиться не должно. Но... на всякий случай...
     Я сонно кивал, глядя в окно. Моя четвертая планета. А второй я даже и не помню... вот ведь как получилось. Может быть, написать письмо капитану "Клязьмы"? Узнать, где я побывал?
     Жалко, что мне не стать фагом. Помогать им - тоже интересно. Но это все-таки не то.
     - Постарайтесь выспаться, - советовал Рамон. - Хотя бы немного. В десять утра за вами заедет Стась и доставит в космопорт.
     - А кто поведет корабль? - спросил я.
     - Не Стась. У него другое задание, - помолчав, ответил Рамон. - И не я. Не важно, ребята. Любой из фагов справится с этой миссией.
     - Я знаю. Но все-таки лучше, когда рядом твой друг, правда?
     Рамон пожал плечами:
     - Узнаю теорию Стася... Понимаешь ли, Тиккирей, личные отношения - это палка о двух концах. Конечно, люди не роботы, чтобы не испытывать эмоций - приязни, дружелюбия... или наоборот. Но если бы ты знал, сколько бед человечества было связано именно с этими "личными отношениями"!
     - Как же так? - спросил я. - Первый звездоплаватель, Сон Хай, наперекор судьбе вернулся на Землю, потому что тосковал по своей любимой! А пилот "Магеллана" сумел посадить аварийный корабль, потому что на нем была его семья. Ну а...
     - Ты приводишь лишь положительные примеры, Тиккирей. Из учебника этики для пятого класса, верно?
     - Наверное... - Я замялся. - Кажется, да.
     - Разумеется, ты прав, - размеренно, будто гвозди вколачивая, заговорил Рамон. - В обыденной человеческой жизни дружба, любовь, нежность - все то, что мы вкладываем в понятие "положительных личных отношений", очень важны. Но все имеет две стороны. Простой пример. Если бы твой приятель Роси относился к тебе более дружески - он бросился бы к тебе на помощь.
     - Он же не знал, как надо спасать провалившихся под лед! - вставил я, защищая Роси.
     - Верно. И вы могли погибнуть оба. Об этом я и говорю, Тиккирей. В обычной жизни, безопасной и благоустроенной, чем добрее люди относятся друг к другу - тем лучше. Пусть даже человек рискует собой, бросаясь спасать тонущего ребенка, или страдает из-за неприятностей, случившихся с его другом! Это не страшно. Это на пользу обществу. Но для некоторых профессий... - Рамон не договорил. - Вот представь, Тиккирей. Ты попал в беду на Новом Кувейте. Тебе грозит смертельная опасность. Например - тебя распознали как нашего агента и решили публично казнить. В толпе стоит Стась. Он может попытаться тебя спасти. Шансов практически нет, несмотря на все способности фага. А у Стася - важнейшая информация, которую надо передать Императору. Что произойдет?
     - Стась не предаст Империю, - сказал я. - Он не будет вмешиваться... он потом попереживает, и все.
     Как-то мне стало не по себе от такой картинки! Будто я и впрямь стою на огромной площади в Аграбаде, на грубо сколоченном деревянном помосте, как в фильмах про старину. Стою со связанными за спиной руками, голый по пояс, а здоровенный палач с топором на изготовку кивает закрытой колпаком головой на потемневшую изрубленную колоду - ложись, подставляй шею... А в толпе - все возбужденные, привстают на цыпочки, глазеют на меня. И только один человек, Стась, не улыбается и не радуется происходящему.
     - Допустим, - сказал Рамон. - Стась - опытный и хороший фаг. Он знает, что целое - важнее частного. Он не вмешается. Вернется на Авалон. И что потом с ним будет, как ты думаешь, Тиккирей? Как долго он будет страдать? Какой из него в дальнейшем работник?
     Я молчал. Я и впрямь не знал, какой из Стася будет работник, если меня убьют у него на глазах, а не он сможет вмешаться. Может, ничего особенного и не случится. Да наша соседка, тетя Надя, за один вечер мне сказала больше ласковых слов, чем Стась за целый месяц!
     Но Рамон мое молчание понял по-своему.
     - Вот в этом и есть сложность нашей работы, Тиккирей. То, что тебе дорого, должно быть либо далеко и в безопасности, либо в твоей душе. Это давнее правило разведчиков. А мы во многом те же самые разведчики...
     - Стасю попало из-за нас? - спросил я. - За то, что он нас вывез с Нового Кувейта?
     Рамон хмыкнул.
     - Попало?.. Да нет, отчего же. Все было сделано грамотно и вполне обоснованно.
     - Тогда зачем вы мне все это говорите? На всякий случай? На будущее?
     Рамон покосился на меня.
     - Для того, Тиккирей, чтобы ты не ожидал невозможного. И не рассчитывал на подстраховку в виде Стася или меня.
     - Я и не жду.
     Кажется, Рамон немного смутился.
     - Не считай нас бессердечными, Тиккирей. Но мы и впрямь не можем рисковать судьбами миллионов ради одного человека. Поэтому и предлагаем тебе отказаться от миссии.
     Я пошевелил ладонью - бич высунулся из рукава, огляделся и нырнул обратно.
     Рамон спросил:
     - Да неужели ты не наигрался в игрушки? Бич - не больше чем игрушка, Тиккирей! Пусть даже смертоносная.
     - У меня было мало игрушек, - сказал я. - Игрушки не входят в социальный минимум.
     - На самом-то деле вам ничего не грозит, - сказал Рамон, отводя глаза. - Даже если вас схватят... агенты Инея могут быть жестоки, но они не слепые убийцы.
     Я промолчал. Я вспомнил того агента, которого убил Стась. И его слова: "Этот мальчик не важен для Инея".
     Больше мы не разговаривали до самого дома. Лион всю дорогу сладко продремал, вовсе не слушая наш разговор.
     У дома Рамон остановился, вместе с нами вылез из машины и проводил до квартиры. Будто ожидал засады в подъезде. Потом обнял нас и, не прощаясь, ушел.
     А мы легли спать.
     Стась приехал чуть раньше, в полдесятого. Я уже собрался: перевел автоматику квартиры в режим консервации, проверил, все ли окна закрыты, переоделся в дорогу. Вещей мы никаких с собой не брали, все равно на корабле выдадут новую одежду, подходящую под легенду. Лион еще возился в ванной. Он стал такой чистоплотный, что просто оторопь брала: зубы чистил по три раза в день, не находил себе места, если не принимал утром и вечером душ, ногти подстригал под самую кожу, а стригся очень коротко. Мне казалось, что это у него началось после потока, но я ничего не говорил.
     - Готовы? - как-то без интереса, для порядка, спросил Стась, стоя в дверях.
     - Конечно. - Я кивнул на дверь ванной. - Сейчас, Лион кончит умываться...
     Стась кивнул. Из ванны доносился шум воды и булькающее бормотание - Лион пытался что-то напевать, не прекращая чистить зубы.
     - Не боитесь? - спросил Стась.
     - Я никогда летать не боялся, - возмутился я. - А Лион вообще в космосе вырос, на станции...
     - Знаю. Я не о том, Тикки. Не боитесь Нового Кувейта?
     Я подумал и ответил честно:
     - Немножко. Они же там все с повернутыми мозгами. Но мы готовились, и вообще... Рамон говорит, что все будет хорошо.
     - Возможно, что я тоже буду на Новом Кувейте, - сказал Стась. - Если вдруг... - Он заколебался. - Если мы случайно увидимся, то не подавайте виду, что знаете меня.
     - Привет, Стась! - выскакивая из ванной, сказал Лион.
     - Привет, - кивнул Стась. - Лион, если мы случайно встретимся на Новом Кувейте, то запомните - мы незнакомы.
     - Что мы, дураки? - удивился Лион. - Конечно.
     - Я хочу, чтобы вы были настроены серьезно, ребята, - сказал Стась. - Иней - самая большая внутренняя опасность для человечества за все время галактической экспансии. По сравнению с Инеем даже католический джихад или Лига Вырождения - не более чем мелкие социальные отклонения. Не бойтесь - страх приводит к панике. Но опасайтесь. Всегда. Каждую минуту. Садясь на стул, будьте готовы к тому, что он сломается под вами. Здороваясь с человеком, не удивляйтесь, если его рука превратится в зубастую пасть. Запомните, на Новом Кувейте вы можете доверять только друг другу.
     Я кивнул.
     - Особенно это касается тебя, Лион, - негромко, с извиняющейся ноткой, добавил Стась.
     Лицо Лиона посерьезнело.
     - Я понимаю. Я... я ничего лишнего не скажу. Даже маме.
     Стась мгновение смотрел на него, потом кивнул:
     - Хорошо. Иди одевайся.
     Когда Лион убежал в спальню, Стась снова повернулся ко мне:
     - Как бич?
     Вместо ответа я поддел пальцами пояс на джинсах. Пояс как пояс, серебристый, металлизированный. И застежка в виде змеиной головы.
     - Пойдет, - согласился Стась. - Сам закреплял?
     - Да. Это просто, надо только представить, чего хочешь...
     Стась кивнул, и я замялся. Кому я рассказываю, как управлять бичом? Настоящему фагу!
     - Надеюсь, ты не делал с ним глупостей? - спросил Стась.
     - К-каких? - растерялся я.
     День назад я экспериментировал, проверял, что бич может разрушить, а что - нет. Оказалось, что деревянные палки он разбивает в щепу без всякого труда, сантиметровый стальной прут может согнуть, а в стекле легко прогрызает дырки.
     - Главной глупостью была бы попытка вложить в бич главную батарею, - объяснил Стась. - Тогда мало-мальски приличный детектор обнаружит, что это оружие.
     - Нет, не вкладывал. Откуда мне ее взять?
     - Бич - оружие универсальное. Он приспосабливается к различным источникам питания. В случае необходимости в него можно вложить любую мощную батарею, например от пылесоса или бытовой дрели. Хватит ее ненадолго, но два-три разряда бич выдаст.
     Стась улыбнулся и едва заметно подмигнул.
     Я чуть не завопил от досады. Значит, можно было поиграть с бичом по-настоящему!
     - Иногда подобные импровизированные батареи спасали фагам жизнь, - продолжил Стась. - Но в твоем случае они станут смертельной опасностью.
     Я кивнул.
     - Тиккирей, я могу рассчитывать на твое благоразумие? - спросил Стась.
     - Можете...
     - Вот и славно.
     Появился Лион. Вопросительно глянул на Стася - тот кивнул:
     - Все, пора. Идемте, ребята.
     К космопорту фагов мы ехали больше часа. Ни про Иней, ни про Новый Кувейт мы больше не говорили. Вместо этого Стась рассказывал про Авалон, про его колонизацию, про времена Первой Империи и Междуцарствия, про историю освоения северного материка, про эндемичную природу Авалона, сохранившуюся только в заповедниках.
     - Сейчас такой колонизации уже не проводят, - объяснял Стась. - Ставят опорную станцию, гарнизон, строят космопорт и начинают точечную биологическую зачистку. Проходит минимум пятьдесят лет, прежде чем планета терраформируется, зато никаких неожиданностей, никаких злобных чудовищ, которые вначале тебя пожирают, а потом помирают от отравления инопланетным белком. Авалон колонизировали на ходу, вокруг Камелота уже цвели яблоневые сады, а дальше шло кольцо биозачистки. И даже когда зачистили большую часть суши, в океанах еще жила эндемичная фауна. Сейчас она осталась лишь в Историческом Море, которое отгородили от океана дамбой. Конечно, ков„рных скатов или китов-тральщиков там не встретишь, но это и к лучшему...
     - Я раньше хотел стать биологом, терраформировать планеты, - сказал Лион.
     - Хорошая работа, - согласился Стась. - Уже не хочешь?
     Лион покачал головой:
     - Нет. Все-таки пилотом быть интереснее. Только я не хочу летать на корабле с расчетными модулями.
     - Когда ты вырастешь, их, надеюсь, уже не будет, - ободрил его Стась. - Если гель-кристаллические процессоры окажутся удачными, то они заменят людей.
     И он стал рассказывать про технику. Может, ему и впрямь было интересно о ней поговорить, но мне показалось, что он просто нас успокаивает.
     Почему взрослые всегда больше боятся за детей, чем за себя?
     У въезда Стась показал свое удостоверение, и нас пропустили на взлетное поле. Тут стояло десятка два кораблей, в основном маленьких, но среди них был и настоящий военный крейсер, и большой десантный корабль. Такие уж точно не могут летать в каналах без расче