того  побережья  -  или  выбросить  на  мелководный
песчаный пляж. Мистеру Ли, исполняющему обязанности капитана, все  это  было
известно. Он сам однажды побывал в кораблекрушении, когда двигатель его яхты
вышел из строя в критический момент у берега острова Бали. Правда, тогда  им
не угрожала опасность, хотя положение и было достаточно драматическим, и ему
вовсе не хотелось, чтобы ситуация повторилась - особенно теперь, когда рядом
не было судна береговой охраны, готового прийти на помощь.
   Их незавидное положение  отличалось  поистине  космической  иронией.  Они
находились на  борту  одного  из  самых  современных  транспортных  средств,
созданных человеком, - способного пересечь всю Солнечную систему! -  и  были
бессильны свернуть хотя бы на несколько метров от курса, по  которому  несло
корабль. И все-таки они были не так уже беспомощны  -  капитану  Ли  удалось
кое-что придумать. Кривизна этого мира значительно превышала земную,  и  они
увидели остров, лишь приблизившись к нему на пять километров.  К  облегчению
капитана Ли, на берегу, куда несло  корабль,  не  было  скал,  чего  он  так
боялся; с другой стороны, не было видно и пляжа,  на  который  он  надеялся.
Геологи предупредили его - чтобы найти песок на Европе, следовало  подождать
еще несколько миллионов лет; ее мельницы,  медленно  перемалывающие  породу,
пока не успели как следует взяться за дело. Убедившись, что корабль выбросит
на берег. Ли  дал  команду  откачать  воду  из  топливных  баков,  намеренно
заполненных вскоре после приводнения. Далее последовало несколько неприятных
часов, во время которых с четверть команды утратила интерес к происходящему.
"Гэлакси"  поднимался  из  воды  все  выше  и  выше,   его   колебания   все
увеличивались  и  становились  беспорядочными  -  затем  он  опрокинулся   с
сокрушительным всплеском, подняв тучу брызг, и улегся  на  поверхности  моря
подобно мертвому киту в те старые недобрые  дни,  когда  китобои  накачивали
этих гигантов воздухом, чтобы не дать утонуть. Убедившись  в  горизонтальном
положении корабля, капитан  Ли  слегка  откорректировал  его  плавучесть,  и
теперь корма немного осела, а мостик поднялся над поверхностью.
   Как он и ожидал, "Гэлакси" развернуло бортом к ветру. Из строя вышла  еще
четверть команды, но у капитана Ли оказалось  достаточно  помощников,  чтобы
завести плавучий якорь, заранее приготовленный для этой цели. Это был  всего
лишь импровизированный плот из связанных вместе деревянных  ящиков,  но  его
сопротивления  оказалось  достаточно,  чтобы  развернуть  корабль  носом   к
приближающейся суше. Теперь они увидели,  что  корабль  несет  -  мучительно
медленно - к узкому участку берега, усыпанному небольшими валунами. Если  уж
на Европе нет песчаного пляжа, лучшей альтернативы трудно придумать.  Мостик
был уже над берегом, когда  под  кораблем  заскрипел  грунт,  и  капитан  Ли
выложил свою последнюю козырную карту. До этого он  рискнул  провести  всего
лишь одно испытание, опасаясь, что оборудование, не  рассчитанное  на  такую
нагрузку,  выйдет  из  строя.  В  последний  раз  "Гэлакси"  выпустил   свое
посадочное устройство.
   Сервомоторы со скрежетом вогнали посадочные ноги  в  поверхность  Европы.
Теперь корабль надежно встал на якорь, и в этом океане, не знающем приливов,
ему больше не угрожали ни ветры, ни волны. Не было сомнений,  что  "Гэлакси"
встал на свою последнюю стоянку; и для всех, кто находился на борту корабля,
она тоже могла оказаться последним местом отдыха.

ЧАСТЬ V
ЧЕРЕЗ ПОЯС АСТЕРОИДОВ

Глава 37
Звезда

   Теперь "Юниверс" мчался с такой скоростью,  что  она  даже  отдаленно  не
походила на скорость, с которой несется по своей орбите любое природное тело
в Солнечной системе. Скорость движения Меркурия - ближайшей к Солнцу планеты
- даже в перигелии чуть больше пятидесяти километров  в  секунду;  "Юниверс"
превысил эту скорость в два раза уже в первый день -  причем  его  ускорение
было вдвое меньше того, с которым он будет двигаться, когда сожжет несколько
тысяч тонн топлива и его масса соответственно уменьшится.
   В течение нескольких часов, когда корабль пролетал через  орбиту  Венеры,
она была самым ярким небесным телом, уступая  лишь  Солнцу  и  Люциферу.  Ее
крошечный диск был виден даже невооруженным глазом, однако и с помощью самых
мощных телескопов с борта корабля  не  удалось  разглядеть  на  ней  никаких
отличительных черт. Венера  хранила  свои  тайны  не  менее  ревностно,  чем
Европа.
   Приближаясь к Солнцу еще больше - войдя далеко внутрь орбиты Меркурия,  -
"Юниверс" не просто сокращал путь, но и приобретал дополнительное  ускорение
от гравитационного  поля  Солнца.  А  так  как  бухгалтерия  Природы  всегда
соблюдает баланс в своих затратах и  доходах,  в  результате  этого  маневра
Солнце утратило часть своей скорости.  Впрочем,  замедление  было  настолько
ничтожным, что его удастся измерить лишь через несколько тысяч лет.
   Капитан Смит  воспользовался  пролетом  корабля  через  перигелий,  чтобы
укрепить   свой   престиж,   пошатнувшийся   в   результате   его    прошлой
нерешительности.
   - Теперь вы понимаете, - заявил он, -  почему  я  прогнал  корабль  через
струю Старого служаки. Если бы мы не смыли всю эту грязь с  корпуса,  сейчас
испытывали бы последствия перегрева. Сомневаюсь даже,  выдержит  ли  система
термоконтроля такую перегрузку -  сейчас  она  превышает  земной  уровень  в
десять раз.
   Глядя - через почти  черные  фильтры  -  на  гигантскую  разбухшую  массу
Солнца, пассажиры не сомневались, что он прав. Они  успокоились  лишь  после
того, как Солнце постепенно уменьшилось до своих  нормальных  размеров  -  я
продолжало исчезать  за  кормой,  когда  "Юниверс"  прорезал  орбиту  Марса,
направляясь  к  заключительному   этапу   экспедиции.   Знаменитая   пятерка
по-разному приспособилась к неожиданной  перемене  в  их  жизни.  Михайлович
непрерывно  и  шумно  занимался  сочинением  музыкальных  шедевров  и  редко
показывался  на  людях  -  обычно  за  обеденным  столом,  когда  принимался
рассказывать возмутительные истории и подшучивал над всеми, кто попадал  под
руку. Уиллис служил  мишенью  для  его  насмешек  чаще  остальных.  Гринберг
назначил себя - не встретив возражений - почетным членом команды и  проводил
на мостике львиную долю времени.
   Мэгги М. относилась к происходящему с печальной улыбкой.
   - Писатели, - заметила она, - всегда заявляют, какие шедевры  им  удалось
бы написать, если бы они оказались в таком месте, где никто им не  мешает  и
не отвлекает внимания; выше всего ценятся тюрьмы и маяки.  Так  что  мне  не
стоит жаловаться - вот только мои просьбы о высылке  материалов  то  и  дело
задерживаются из-за срочных радиограмм. Даже Виктор Уиллис  пришел  в  конце
концов к такому же выводу; с утра до вечера  он  работал  над  разного  рода
перспективными проектами. Вдобавок он старался не выходить из каюты  еще  по
одной  причине:  требовалось  несколько   недель,   чтобы   не   создавалось
впечатления, будто он забыл побриться.
   Эва Мерлин ежедневно проводила несколько часов в комнате отдыха. Там  она
наверстывала упущенное и просматривала - как с готовностью  объясняла  всем,
кто проявлял интерес, - свои любимые классические произведения.  К  счастью,
на "Юниверс" успели перед отлетом оборудовать кинозал и библиотеку.  Правда,
выбор был относительно невелик, но и  его  было  достаточно  для  нескольких
человеческих жизней. На борту находились все знаменитые  фильмы,  начиная  с
мигающих шедевров, созданных на заре киноискусства. Эва знала  почти  каждый
из них и с готовностью делилась своими знаниями.
   Флойд, разумеется, слушал ее рассказы с удовольствием, потому что  в  эти
минуты она оживала и превращалась в человека, будто  сходила  с  картины  на
стене. Как это удивительно и печально, думал он, что Эва  может  вступать  в
контакт с окружающей  ее  действительностью  лишь  через  искусственный  мир
изображений на видеоэкране. Одним из  самых  странных  впечатлений  в  жизни
Хейвуда Флойда, полной приключений,  было  то,  как  он  сидел  в  полумраке
зрительного зала рядом с Эвой Мерлик, на борту космического  корабля  где-то
за пределами орбиты Марса, и  они  вместе  смотрели  первый  вариант  фильма
"Унесенные ветром". Временами он видел ее знаменитый профиль на фоне профиля
Вивьен Ли и мог даже сравнивать их - хотя невозможно сказать, какой лучше  -
оба были неподражаемы.
   Когда вспыхнул свет, Флойд с удивлением заметил, что  Эва  плачет.  Он  с
нежностью взял ее за руку и сказал:
   - Я тоже плакал, гладя на смерть Бонни.  На  лице  Эвы  появилась  слабая
улыбка.
   - Я ведь плакала из-за Вивьен, - сказала она. - Когда мы  снимали  второй
вариант, я много читала о ней - у нее была такая трагическая  жизнь.  А  то,
что мы говорим о ней здесь,  пролетая  среди  планет,  напомнило  мне  слова
Ларри, когда он привез бедняжку с Цейлона после  нервного  расстройства.  Он
сказал друзьям: "Я стал мужем женщины из космоса".
   Эва на мгновение замолчала, и по ее щеке пробежала (весьма театрально, не
мог не подумать Флойд) новая слеза.
   - А вот нечто еще более странное. В своем последнем фильме она  снималась
ровно сто лет назад - и вы знаете, как назывался этот фильм?
   - Продолжайте, продолжайте - удивите меня снова.
   - Пожалуй, это куда больше удивит Мэгги - если она действительно приведет
в исполнение  свою  угрозу  и  напишет  книгу.  Последний  фильм  Вивьен  Ли
назывался "Корабль дураков".

Глава 38
Космические айсберги

   Теперь, когда у них неожиданно оказалось так  много  свободного  времени,
капитан Смит согласился наконец выполнить просьбу Виктора Уиллиса и дать ему
интервью, составлявшее часть его контракта. Откладывал запись сам Виктор,  и
причиной задержки было то,  что  Михайлович  настойчиво  продолжал  называть
"ампутацией". Поскольку стало  очевидным,  что  пройдет  несколько  месяцев,
прежде чем Уиллису удастся  восстановить  свой  образ,  столь  знакомый  его
поклонникам,  он  решился  наконец  провести  интервью,  оставаясь  сам   за
пределами видеокамеры; после ретрансляции на Землю в студии вставят его лицо
в кадры фильма. Они сидели во все еще не  до  конца  отделанной  капитанской
каюте,  наслаждаясь  великолепным  вином,  которое   составляло,   казалось,
основную часть багажа Виктора. Оставалось всего несколько часов до  момента,
когда будут  выключены  двигатели  и  корабль  в  течение  нескольких  часов
продолжит полет по инерции, и это  была  последняя  удобная  возможность  на
протяжении ближайших  дней.  Пить  вино  в  невесомости,  утверждал  Виктор,
мерзко; он наотрез отказался наливать свое драгоценное  выдержанное  вино  в
пластмассовые шарики.
   "Здравствуйте, уважаемые  зрители.  С  вами  говорит  Виктор  Уиллис.  Мы
находимся на борту космического корабля "Юниверс". Сейчас 18 часов 30 минут,
15 июля 2061 года. Еще не достигнув средней точки путешествия, мы  находимся
далеко за пределами орбиты Марса и уже почти развили максимальную  скорость.
И какова же она, капитан?
   - Одна тысяча пятьдесят километров в секунду.
   - Больше тысячи километров в секунду - почти четыре миллиона километров в
час!
   Изумление Виктора казалось совершенно  искренним;  трудно  поверить,  что
параметры были известны ему не хуже капитана. Но одним из достоинств Виктора
была  его  способность  ставить  себя  на  место  зрителей   и   не   только
предугадывать их вопросы, но и пробуждать интерес.
   - Совершенно верно, - заметил капитан со спокойной гордостью. - Сейчас мы
летим вдвое быстрее, чем доводилось  какому-либо  человеческому  существу  с
начала летосчисления.
   Я ведь сам собирался сообщить об этом, подумал Виктор; ему не  нравилось,
когда кто-то его опережал.  Будучи,  однако,  настоящим  профессионалом,  он
быстро оправился.
   Он  помолчал,  взглянул  на  свой  знаменитый  мемо-экран;   направленное
изображение на нем было видно лишь ему одному.
   - Каждые двенадцать  секунд  мы  пролетаем  расстояние,  равное  диаметру
Земли. И все-таки нам понадобится еще десять дней, чтобы добраться до Юпи...
извините, до Люцифера! Это  даст  вам  некоторое  представление  о  масштабе
Солнечной системы...
   - А теперь, капитан, у меня деликатный вопрос, но за последнюю неделю мне
так часто его задавали.
   (Боже мой, молча  простонал  Смит.  Только  не  о  туалетах  в  состоянии
невесомости!) - В этот самый момент мы  пролетаем  через  центральную  часть
пояса астероидов...
   (Уж лучше бы он спросил про туалеты, подумал Смит.) ...  и  хотя  еще  ни
один космический корабль не получал серьезных повреждений от столкновения  с
астероидом, разве сейчас нам не угрожает опасность? В конце концов,  в  этой
области космоса пролегают орбиты буквально  миллионов  космических  тел,  от
огромных до размером с  футбольный  мяч.  Из  них  вычислены  астрономами  и
нанесены на небесные карты орбиты всего нескольких тысяч.
   - Больше, чем нескольких: более десяти тысяч.
   - Но ведь остаются еще миллионы, о которых нам ничего не известно.
   - Верно. Впрочем, даже если бы нам это и было  известно,  вряд  ли  могло
оказаться полезным.
   - Что вы имеете в виду?
   - Мы бессильны что-нибудь предпринять.
   - А почему?
   Капитан Смит  задумался;  Уиллис  прав  -  это  действительно  деликатный
вопрос. Начальство устроит мне  основательную  выволочку,  если  я  распугаю
потенциальных клиентов.  -  Во-первых,  космическое  пространство  настолько
велико, что даже здесь - как вы справедливо заметили, в самом  центре  пояса
астероидов - вероятность такого столкновения  ничтожно  мала.  Мы  надеялись
показать вам астероид - самый лучший, который удалось отыскать, был Хануман,
диаметром  в  какие-то  несчастные  триста  метров  -  но  к  нему   удалось
приблизиться лишь на четверть миллиона километров. - Да, но ведь  Хануман  -
настоящий гигант  по  сравнению  с  бесчисленными  обломками,  плавающими  в
космическом пространстве. Разве это вас не беспокоит?
   - Не больше, чем опасность погибнуть от удара молнии на Земле.
   - Между прочим, я едва не погиб от удара  молнии  -  на  вершине  Пайк  в
Колорадо - были гром и вспышка одновременно. Значит, вы признаете, что такая
опасность существует; скажите, а риск не  увеличивается  из-за  колоссальной
скорости, с которой мы летим?
   Уиллис, разумеется, отлично знал ответ на этот вопрос;  он  снова  ставил
себя на место миллионов неизвестных слушателей на  планете,  удаляющейся  от
него на тысячу километров за каждую секунду.
   - Это сложно объяснить, не прибегая к математическим расчетам, -  ответил
капитан  (сколько  раз  он  произносил  эту  фразу,  даже   когда   она   не
соответствовала действительности), - но я попытаюсь.  Не  существует  прямой
зависимости между скоростью и риском. При движении с космическими скоростями
столкновение с чем угодно кончится  катастрофой;  если  вы  стоите  рядом  с
атомной бомбой перед ее взрывом, не имеет значения, измеряется  ее  мощность
килотоннами  или  мегатоннами.  Подобное  заявление  не  было   слишком   уж
успокоительным, но ничего  другого  просто  не  пришло  в  голову.  Стараясь
предупредить следующий вопрос Уиллиса, капитан поспешно добавил:
   - И не следует забывать, что, если и добавляется ничтожная доля риска для
нашего корабля, это делается во имя людей. Даже один  выигранный  час  может
спасли человеческие жизни.
   - Да,  конечно.  Мы  понимаем  важность  этой  экспедиции.  -  Уиллис  на
мгновение замолчал; ему хотелось добавить: "Не забудьте,  я  тоже  на  одном
корабле с вами", но он передумал. Это могло  показаться  нескромным  -  хотя
скромность никогда не относилась к достоинствам Уиллиса. К тому же у него не
было выбора - разве что отправиться домой пешком.
   - А теперь мне пришло в голову нечто иное, - продолжал он. - Вы, наверно,
помните, что случилось в Северной Атлантике полтора века назад?
   - В 1911 году?
   - Если уж быть точным, то в 1912.
   Капитан Смит понял, куда клонит Уиллис, и  отказался  от  игры,  где  ему
следовало притворяться совсем уж невежественным.
   - Вы, наверно, имеете в виду "Титаник", - сказал он.
   - Совершенно верно, - согласился Уиллис, пытаясь скрыть разочарование.  -
Ко мне обратились по  меньшей  мере  человек  двадцать,  каждый  из  которых
считал, что лишь ему одному удалось провести параллель.
   - Какая может быть параллель? "Титаник" неоправданно рисковал только ради
побития рекорда.
   И тут капитан Смит чуть  не  добавил:  "И  к  тому  же  на  нем  не  было
достаточного  количества  спасательных  шлюпок",  но  вовремя   спохватился,
вспомнив,  что  единственный  шаттл  "Юниверс"  может  вместить  всего  пять
человек. Если Уиллис ухватится за это, потребуются длительные разъяснения.
   - Я согласен, что эта аналогия слишком натянута. Но ведь  есть  еще  одна
поразительная параллель, на которую указывают все до единого. Вы не  помните
фамилию первого и единственного капитана "Титаника"?
   - У меня нет  ни  малейшего...  -  начал  капитан  Смит  и  замолчал.  От
изумления у него отвалилась челюсть.
   - Совершенно верно, - произнес Виктор Уиллис.
   Только с очень большой натяжкой его улыбку можно было назвать всего  лишь
самодовольной.
   Капитан Смит готов был придушить всех этих исследователей-дилетантов.  Но
разве мог он винить своих родителей  в  том,  что  они  завещали  ему  самую
распространенную английскую фамилию?

Глава 39
Капитанский стол

   Как жаль, что зрители на Земле - и за ее пределами - не были  свидетелями
менее официальных бесед, которые проходили на борту  "Юниверс".  Несомненно,
они получили бы от них  большое  удовольствие.  Жизнь  на  корабле  вошла  в
нормальное русло - довольно монотонное, - нарушаемое лишь редкими  памятными
мероприятиями, самым значительным  из  которых,  и,  разумеется,  освященным
давними традициями был капитанский стол.
   Ровно в 18.00 шесть пассажиров и пять офицеров - из тех, кто  не  был  на
вахте, - ужинали вместе с капитаном  Смитом.  На  "Юниверс"  не  требовалось
являться на ужин в вечернем костюме -  как  это  считалось  обязательным  на
плавающих дворцах Северной Атлантики, - но претензии  на  изысканность  были
заметны и здесь. Эва всегда появлялась  с  новой  брошкой,  кольцом,  колье,
лентой в прическе или пахла необычными духами. Судя  по  всему,  у  нее  был
неисчерпаемый запас  безделушек.  При  включенных  двигателях  и  тяге  ужин
начинали с супа; но  если  корабль  летел  по  инерции  и  на  борту  царила
невесомость, подавали разные закуски. И  в  том  и  в  другом  случае  перед
началом ужина капитан Смит  рассказывал  последние  новости  -  или  пытался
рассеять последние слухи, основывающиеся обычно на передачах с Земли  или  с
Ганимеда. Обвинения и оправдания слышались здесь и там: похищение  "Гэлакси"
пытались объяснить самыми фантастическими теориями. Уже были  упомянуты  все
до единой тайные организации,  существовавшие  когда-либо,  и  много  таких,
которых просто никогда не было. Тем не менее у каждой из  этих  теорий  была
одна общая черта: никто не мог хоть отчасти правдоподобно объяснить  причину
происшедшего.
   Тайна  усугублялась  единственным  подтвержденным  фактом.  В  результате
тщательных   детективных   поисков,   проведенных   АСТРОПОЛом,   выяснилась
поразительная деталь: покойная "Роза Мак-Магон" на самом деле оказалась  Рут
Мэйсон, уроженкой Северного Лондона. Она  работала  в  столичной  полиции  и
после   многообещающего   начала   была   уволена   за    националистическую
деятельность. Она  эмигрировала  в  Африку  -  и  исчезла.  По-видимому,  ее
вовлекли в какую-то подпольную политическую  организацию  этого  несчастного
континента. Время от времени упоминалось имя  "Чака",  и  тут  же  следовало
опровержение со стороны СШЮА. За столом шли бесконечные  -  и  бесплодные  -
дебаты о том, как все это могло быть связано с  Европой,  -  особенно