ишь меня?
   - Только свечение твоего фонарика; да и оно становится все слабее.
   - Ага! Вот тут настоящий скальный грунт. Странно, как он здесь  оказался,
- наверно, интрузия. Наконец-то - я напал на золотую жилу!
   - Шутишь!
   - На Старом Западе многие попадались на  эту  приманку,  между  прочим  -
железный пирит. Конечно, это обычное явление на внешних спутниках, только не
спрашивай меня, как он оказался на комете...
   - Визуальный контакт утерян. Ты углубился в пещеру на  двести  метров.  -
Прохожу через характерный слой - похоже на осколки метеорита.
   Когда-то здесь произошли потрясающие вещи - надеюсь,  удастся  определить
возраст. Здорово!
   - Не кричи так!
   - Извини - у меня дух захватило. Впереди огромный зал - вот  уж  чего  не
ожидал. Подожди немного, я обведу его лучом... Итак,  он  почти  сферической
формы - тридцать или сорок метров в поперечнике. И  -  комета  Галлея  полна
сюрпризов - кругом сталактиты и сталагмиты!
   - Что ж тут удивительного?
   - Здесь  нет  свободной  воды  -  и  конечно,  нет  известняковых  пород;
вдобавок, такая малая сила тяжести. Кажется, это  что-то  похожее  на  воск.
Минутку, я  сниму  на  видеопленку.  Фантастические  формы...  Что-то  вроде
оплавленной свечи. Странно...
   - Ну что там?
   Голос доктора Чанта внезапно изменился, и Гринберг сразу заметил это.
   - Часть сталактитов обломана... лежат на полу пещеры. Будто на них...
   - Да продолжай, не томи!
   - Будто на них что-то натолкнулось.
   - Ты с ума сошел! Может быть, сильное сотрясение?
   - Здесь не бывает мощных сотрясений  -  только  микросейсмы  от  действия
гейзеров. Возможно, когда-то случился большой  прорыв.  Но  и  то  несколько
веков  назад.  Упавшие  сталактиты  покрыты  пленкой  этого   воскоподобного
вещества - толщиной в несколько миллиметров. Доктор Чант медленно приходил в
себя. Он не был слишком впечатлительным -  сам  процесс  обследования  пещер
быстро устраняет таких, - но охватившее  его  ощущение  пробудило  тревожные
воспоминания. А эти упавшие сталактиты уж очень  похожи  на  прутья  клетки,
сломанные каким-то чудовищем, пытавшимся вырваться на волю...
   Разумеется,  это  было  абсурдным,  но  доктор  Чант  знал,  что   нельзя
игнорировать предчувствие опасности, пренебрегать даже самыми  малозаметными
признаками надвигающейся угрозы до  тех  пор,  пока  не  будет  выяснена  их
причина. Уже не раз подобная осторожность спасала ему жизнь; он не уйдет  из
этого зала, пока не узнает, чем вызвано такое ощущение. Он честно признавал,
что чувство, овладевшее им, - не что иное, как страх.
   - Билл, у тебя все в порядке? Что происходит?
   - Занимаюсь видеосъемкой. Некоторые формы напоминают  индийские  храмовые
скульптуры. Почти эротические.
   Он заставил себя не думать об угрожающей опасности  -  будь,  что  будет.
Чисто механические движения, связанные со сбором  образцов  и  видеосъемкой,
занимали почти все его внимание. В здоровом страхе, напоминал он  себе,  нет
ничего противоестественного, лишь  когда  страх  перерастает  в  панику,  он
становится смертельно опасным. Чант  впадал  в  панику  дважды  (однажды  на
горном склоне и однажды под водой) - и до  сих  пор  не  мог  вспомнить  без
содрогания холодное и влажное прикосновение ужаса. Но теперь, к счастью,  он
был далек от такого состояния по причине, кажущейся  ему  -  хотя  он  и  не
осознавал этого полностью - странно успокаивающей.  Во  всей  ситуации  было
что-то комическое.
   Наконец он рассмеялся - нет, это был не истерический смех, он смеялся  от
облегчения.
   - Ты когда-нибудь смотрел старые фильмы о звездных войнах? -  спросил  он
Гринберга.
   - Конечно, много раз.
   - Я только сейчас понял, что меня так беспокоило. Помнишь то  место,  где
космический корабль Люка ныряет на  астероид  и  сталкивается  о  гигантским
змееподобным существом, скрывающимся в его пещерах?
   - Это был не корабль Люка, а "Тысячелетний сокол" Хэна Солоу. Меня всегда
приводило в недоумение,  чем  питается  несчастное  чудовище.  Наверно,  оно
ужасно голодало, поджидая, пока не  свалится  из  космоса  лакомый  кусочек.
Принцессы Лейи ему и на зуб не хватит.
   - Не согласен быть даже такой закуской, -  ответил  доктор  Чант,  совсем
успокоившись.  -  Пусть  на  комете  и  существует  жизнь  -  это  было   бы
великолепно, - но цепь питания слишком уж коротка. Если здесь  есть  что-то,
размером превышающее мышь, я  буду  невероятно  удивлен.  Скорее  что-нибудь
похожее на грибы... Ладно, за дело - куда бы пойти дальше?  На  той  стороне
два туннеля. Тот, что справа, пошире. Попробую сначала туда...
   - Сколько еще у тебя страховочного троса?
   - Не меньше полукилометра. Ну, я пошел. Достиг середины зала...
   Черт, отскочил от стенки.  Схватился  руками...  Буду  двигаться  головой
вперед. Гладкие стены... Для разнообразия настоящая скала... Очень жаль...
   - Что случилось?
   - Масса сталактитов - слишком близко один к другому,  чтобы  протиснуться
между ними... и они  такие  толстые,  что  расчистить  дорогу  можно  только
взрывами. Это было бы очень обидно... Поразительные краски -  впервые  здесь
на комете вижу настоящие зеленые и синие  цвета.  Подожди,  я  сниму  их  на
видеопленку...
   Доктор Чант уперся спиной в стену туннеля и  нацелил  камеру.  Пальцем  в
перчатке хотел нажать кнопку яркого освещения,  но  промахнулся  и  случайно
выключил освещение совсем.
   - Что за вшивая конструкция, - пробормотал он. - Уже третий раз...
   Он не исправил свою ошибку сразу, так как всегда испытывал наслаждение от
тишины и тьмы, какие могут быть только в самых глубоких пещерах.  Лишь  едва
слышные звуки, которые издавала аппаратура жизнеобеспечения, нарушали полную
тишину,  по  крайней  мере...  Но  что  это?  За   частоколом   сталактитов,
преградивших  путь,  Чант  увидел  едва  заметное   свечение,   похожее   на
приближающийся рассвет. По мере того как глаза привыкали к темноте, свечение
становилось все ярче, и он начал различать зеленые тона. Вот уже  проступили
очертания сталактитовой перегородки...
   - Что же все-таки  у  тебя  происходит?  -  в  голосе  Гринберга  звучала
тревога.
   - Ничего - просто наблюдаю.
   И размышляю, мог бы добавить он. Существует четыре возможных объяснения.
   Через  какой-нибудь  естественный  канал  -   ледяной,   кристаллический,
какой-нибудь еще - мог проникать солнечный  свет.  На  такую  глубину?  Вряд
ли...
   Радиоактивность?  Он  не  взял  с  собой  счетчик  Гейгера  -  на  комете
практически не  было  тяжелых  элементов.  Но  все-таки  можно  вернуться  и
проверить.
   Какой-нибудь фосфоресцирующий минерал - это казалось ему самым вероятным.
Но нельзя было исключить и четвертой возможности  -  самой  маловероятной  и
самой захватывающей изо всех. Доктор Чант навсегда запомнил ту безлунную - и
безлюцифернуго - ночь на берегу Индийского океана, когда он прогуливался  по
песчаному пляжу под небосводом, усеянным  сверкающими  звездами.  Море  было
спокойно, но время  от  времени  ленивая  волна  разбивалась  у  его  ног  и
взрывалась яркой вспышкой.
   Он вошел в мелководье (до сих пор он помнит ласковое прикосновение воды к
лодыжкам, как в теплой ванне) и при каждом шаге наблюдал  взрыв  света.  Ему
даже удавалось вызывать вспышку, хлопая в ладоши у поверхности воды.
   Разве не могли, такие люминесцирующие организмы развиться в сердце кометы
Галлея? Ему так хотелось этого. Жаль,  конечно,  по-варварски  обращаться  с
таким  изысканным  шедевром  естественного  происхождения,   как   этот,   -
освещенная сзади, перегородка  напоминала  алтарь,  виденный  им  однажды  в
каком-то соборе, - но все же придется сходить за взрывчаткой.  А  пока  надо
обследовать второй туннель...
   - По этому коридору дальше идти нельзя, - сообщил он Гринбергу, - я решил
заглянуть во второй. Возвращаюсь к развилке - ставлю барабан  на  сматывание
троса. - Он ничего не  сказал  о  таинственном  свечении,  исчезнувшем,  как
только он  снова  включил  лампу.  Гринберг  не  сразу  ответил  -  странно;
возможно, он говорит с  кораблем.  Это  не  встревожило  Чанта  -  он  решил
повторить вызов, как только отправится в путь.
   Повторять не потребовалось - Гринберг отозвался.
   - Отлично, Клифф, на мгновение мне показалось,  что  я  потерял  связь  с
тобой. Возвращаюсь в зал - пройду оттуда во второй туннель. Надеюсь, там  не
будет никаких препятствий.
   На этот раз Гринберг ответил немедленно:
   - Извини, Билл. Возвращаемся на  корабль.  Срочный  вызов  -  нет-нет,  с
"Юниверс" все в порядке. Возможно, придется немедленно лететь на Землю.

***

   Только через несколько недель доктор  Чант  нашел  вполне  правдоподобное
объяснение сломанным сталактитам. По мере того как  при  каждом  прохождении
через  перигеллий  из  ядра  кометы  выбрасывалось  ее  вещество,  постоянно
менялось и распределение массы. Таким образом, через каждые несколько  тысяч
лет вращение кометного ядра  становилось  неравномерным  и  направление  оси
резко менялось -  подобно  волчку,  готовящемуся  упасть,  когда  он  теряет
энергию.  При  этом  возникало  кометотрясение,   достигавшее   значительной
мощности - до пяти баллов по шкале Рихтера.
   Но Чант так и не сумел разгадать тайну фосфоресцирующего свечения. И хотя
драматические события, которые уже начали разворачиваться, быстро отодвинули
эту проблему на  задний  план,  ощущение  упущенной  возможности  так  и  не
покидало его до самой смерти.
   Несмотря на то, что временами искушение рассказать о случившемся коллегам
было очень сильным, он не обмолвился ни единым словом. Однако  записал  все,
что  видел,  и  оставил  запечатанный  пакет  для  следующей  экспедиции,  с
припиской: "Вскрыть в 2133 году".

Глава 20
Приказ вернуться

   - Вы уже видели Виктора? - радостно спросил Михайлович, повстречав Флойда
в коридоре, когда тот спешил на вызов капитана. - Конченый человек.
   - Обрастет на обратном пути, -  огрызнулся  Флойд,  у  которого  не  было
времени для обмена банальностями. - Извините, хочу узнать, что произошло.
   Когда он вошел в капитанскую  каюту,  Смит  все  еще  сидел,  потрясенный
случившимся. Коснись чрезвычайные обстоятельства его корабля, это был бы уже
сгусток энергии и приказы сыпались бы направо и налево. Сейчас,  однако,  от
него ничего не зависело -  оставалось  лишь  ждать  очередного  сообщения  с
Земли.
   Капитан Лаплас был его старым другом; как он мог так напортачить? Это  не
было несчастным случаем или навигационной  ошибкой,  да  и  оборудование  на
корабле функционировало нормально. И капитан Смит не видел,  чем  он  сможет
помочь. Центр  Космических  операций  был  в  замешательстве  -  там  совсем
потеряли голову; происшедшее походило  на  одну  из  тех  ситуаций,  которые
нет-нет да и  случаются  в  космосе,  когда  остается  лишь  одно:  выразить
соболезнования и записать последние пожелания. Передавая  Флойду  содержание
приказа, полученного с Земли, Смит ничем, однако, не выдал своих сомнений  и
колебаний.
   - Произошла катастрофа, - сказал он. - Нам приказано немедленно вернуться
на Землю, где "Юниверс" подготовят для спасательной экспедиции.
   - Что за катастрофа?
   - "Гэлакси", корабль нашей компании, вел разведку спутников  Юпитера.  Он
совершил вынужденную посадку.
   Капитан Смит увидел недоверие на лице Флойда.
   - Да, знаю, это неправдоподобно. Но и это не все. Он совершил посадку  на
Европе.
   - Европе?!
   - Боюсь, именно так. Корабль поврежден, но погибших, видимо, нет.
   Подробности еще не сообщили.
   - Когда это случилось?
   - Двенадцать часов назад. Им не удалось сразу связаться с Ганимедом.
   - Какую помощь ждут от нас? Ведь мы в  другом  конце  Солнечной  системы.
Вернуться на лунную орбиту для заправки, потом кратчайшим путем к Юпитеру  -
на это потребуется, ну... не меньше двух месяцев! (А во  времена  "Леонова",
подумал Флойд, понадобилось бы  два  года...)  -  Да,  я  знаю;  но  другого
корабля, способного оказать помощь, нет.
   - А межспутниковые шаттлы Ганимеда?
   - Они рассчитаны всего лишь на орбитальные полеты.
   - Но им уже приходилось садиться на Каллисто.
   - Для этого требуется куда меньше энергии. Они могут совершить посадку на
Европе, но способны взлететь лишь с ничтожным полезным грузом. Впрочем, этот
вопрос тоже изучается. Слова капитана едва проникали в сознание  Флойда;  он
все еще пытался  осмыслить  поразительное  известие.  Впервые  за  последние
пятьдесят лет - и всего лишь второй раз за всю историю! - на запретную  луну
опустился корабль. Все это наводило на очень мрачные мысли.
   - Полагаешь, - спросил он,  -  кто-то  или  что-то  на  Европе  заставило
"Гэлакси" совершить посадку?
   - Я думал об этом, - хмуро произнес капитан. - Но мы рыскали вокруг нее и
за много лет так ничего и не заметили.
   - К тому же - что произойдет с нами, если мы попытаемся их спасти?
   -  Это  первое,  что  пришло  мне  в  голову.  Но  чтобы   пойти   дальше
умозрительных рассуждений, нам  нужны  дополнительные  факты.  Дело  в  том,
однако, - я пригласил тебя именно поэтому - мне только что  передали  список
экипажа, и я подумал...
   Капитан нерешительно пододвинул через стол распечатку. Но Флойд понял,  о
чем речь, еще до того, как пробежал глазами имена.
   - Мой внук, - произнес он упавшим голосом. Единственный человек,  подумал
он, который может сохранить мое имя после того, как я умру.

ЧАСТЬ III
ЕВРОПЕЙСКАЯ РУЛЕТКА

Глава 21
Политика изгнания

   Вопреки всем  мрачным  предсказаниям,  южноафриканская  революция  прошла
относительно бескровно  -  по  меркам  революций,  разумеется.  Телевидению,
которое прежде обвиняли во всех смертных грехах, принадлежала здесь  немалая
роль.  Поколением  ранее  аналогичный  прецедент  произошел  на  Филиппинах:
понимая, что за ними наблюдают глаза  всего  мира,  подавляющее  большинство
мужчин и женщин старались вести  себя  достойно.  Хотя  и  не  обошлось  без
постыдных  исключений,  всевидящий  глаз  телекамеры  зарегистрировал  всего
несколько расправ. Большинство африкандеров, увидев надпись на стене, уехали
задолго до захвата  власти.  И  уехали  они  -  по  горьким  жалобам  нового
правительства - отнюдь не с пустыми руками. Миллиарды рэндов были переведены
в голландские  и  швейцарские  банки;  незадолго  до  конца  почти  ежечасно
совершались таинственные рейсы  из  Кейптауна  и  Иоганнесбурга  в  Цюрих  и
Амстердам. Утверждают, что  когда  наступил  День  Независимости,  в  бывшей
Южно-Африканской Республике нельзя было отыскать ни  единой  тройской  унции
золота или карата алмазов, а шахтное  оборудование  умелые  руки  вывели  из
строя. Один  видный  эмигрант  хвастал,  сидя  в  своей  роскошной  гаагской
квартире: "Пройдет пять лет, прежде чем кафрам удастся пустить алмазные копи
в Кимберли - если удастся вообще". К его полному изумлению,  прииск  Де-Бирс
снова начал действовать - под иным именем и с другой администрацией -  через
пять недель, и алмазы стали самой важной составляющей в  экономике  молодого
государства. Уже через одно поколение молодые  эмигранты  были  поглощены  -
несмотря на отчаянное сопротивление их консервативных старейшин - внерасовой
культурой XXI века. Они помнили -  с  гордостью,  но  без  хвастовства  -  о
бесстрашии и решимости своих предков, но в то же время осуждали  совершенные
ими глупости. Практически никто из них не говорил на африкаанс, даже у  себя
дома.
   И все-таки, как это произошло  с  революцией  в  России  сто  лет  назад,
нашлось немало и тех, кто мечтал повернуть вспять часы  истории  -  или,  по
крайней мере, саботировать усилия врагов, лишивших их власти  и  привилегий.
Как правило, они направляли свою горечь и разочарование в русло  пропаганды,
демонстраций, бойкотов, петиций в адрес Всемирного Совета  или  -  иногда  -
выражали свои чувства  в  произведениях  искусства.  Роман  Вилхелма  Смутса
"Фортреккерс"  был  признан  шедевром  английской  (какая  ирония   судьбы!)
литературы даже теми, кто категорически не соглашался с автором.
   Но были и такие группы, которые  считали  бесполезными  все  политические
акции; по их мнению, восстановить прежний порядок можно лишь путем  насилия.
И хотя искренне веривших, что им удастся  заново  переписать  историю,  было
немного, находились и такие, кто считал, что, если уж нельзя одержать  верх,
можно найти удовлетворение в мести. Между  двумя  крайностями  -  теми,  кто
полностью  ассимилировался,  и  теми,  кто  отказывался   идти   на   всякие
компромиссы, -  располагалось  множество  политических  -  и  аполитичных  -
партий.  Бурская  лига  не  была  самой  крупной,  зато   оставалась   самой
влиятельной и,  уж  несомненно,  самой  богатой,  поскольку  ей  принадлежал
контроль  над  основной  частью  вывезенных  тайком   богатств   исчезнувшей
республики, осуществляемый через разветвленную сеть корпораций и компаний  -
держателей акций. Большинство последних было теперь вполне респектабельным и
действовало совершенно открыто.
   В корпорацию "Тсунг аэроспейс" Бурская  лига  вложила  полмиллиарда,  что
должным образом отразилось в ежегодном балансовом  отчете.  В  2059  году  в
корпорацию  было  вложено  еще  полмиллиарда;  это  весьма  обрадовало  сэра
Лоуренса,  который  теперь  мог  ускорить  строительство   кораблей   своего
маленького флота.
   Но даже великолепно организованная разведка сэра Лоуренса  не  обнаружила
никакой связи между Бурской лигой и чартерной экспедицией "Гэлакси",  одного
из кораблей компании "Тсунг аэроспейс". К  тому  же  в  этот  момент  комета
Галлея  приближалась  к  Марсу,  и  сэр  Лоуренс  был   настолько   озабочен
своевременной подготовкой "Юниверс" к полету, который  должен  был  начаться
точно по  расписанию,  что  не  обращал  особого  внимания  на  каждодневную
эксплуатацию остальных кораблей. Правда, "Ллойдз оф Лондон" выразил сомнения
относительно маршрута, выбранного для "Гэлакси", но эта проблема была  легко
решена. У Бурской лиги повсюду были свои люди,  занимавшие  ключевые  посты;
это не предвещало ничего хорошего для страховых компаний,  зато  было  очень
удачным для специалистов по космическому праву.

Глава 22
Опасный груз

   Не так просто  управлять  коммерческой  грузо-пассажирской  линией  между
пунктами, которые  не  только  перемещаются  на  миллион  километров  каждые
несколько дней, но и делают это со скоростями,  то  и  дело  меняющимися  на
десятки километров в секунду. В таких условиях и речи не было  о  регулярном
сообщении; иногда вообще приходилось отказываться от вылете я  оставаться  в
порту - или, по крайней мере, на орбите, - ожидая,  пока  Солнечная  система
перестроится для лучшего удовлетворения потребностей Человечества.
   К счастью, такие периоды известны за много лет, поэтому ими  пользовались
для осуществления ремонтных работ, проверки  бортовых  систем  и  увольнения
команды  на  поверхность  планеты.  А  иногда  при  элементарном  везении  и
настойчивых усилиях удавалось найти местные чартерные рейсы, хотя бы  сугубо
развлекательного характера.
   Капитан Эрик Лаплас был счастлив,  что  его  трехмесячное  пребывание  на
орбите Ганимеда не будет совершенно  убыточным.  В  Планетный  научный  фонд
неожиданно   поступило   анонимное   пожертвование,   предназначенное    для
финансирования разведки юпитерианских  (даже  теперь  никто  не  называл  их
люциферскими) спутников, причем особое внимание обращалось  на  обследование
малых лун, ранее не привлекавших внимание ученых. Некоторые из этих  лун  не
были достаточно изучены, а о высадке на них и говорить не приходилось.
   Услышав про экспедицию, Рольф Ван-дер-Берг тут же связался с транспортным
агентом корпорации Тсунга и осторожно навел справки.
   - Да, сначала корабль направится к Ио,  затем  совершит  пролет  рядом  с
Европой...
   - Всего лишь пролет? На каком расстоянии?
   - Одну минуточку - странно, в полетном плане ничего