дсказание:  раз  уж  появилась  нужда   в
пришельцах, она вскоре будет удовлетворена. Во второй половине  XX  века  на
Земле наблюдались тысячи НЛО. Сотни очевидцев  рассказывали  о  контактах  с
инопланетянами, похищениями, прогулках по небесам и даже о  медовых  месяцах
вдали от Земли. И то, что эти истории всякий раз оказывались либо  заведомой
ложью, либо галлюцинацией, нисколько не разочаровывало верующих. Слова  тех,
кто видел города на обратной стороне Луны, не подвергали сомнению даже после
полетов "Аполлонов"; женщинам, выходившим замуж за  жителей  Венеры,  верили
даже  тогда,  когда  было  доказано,  что  температура  там  выше,   чем   у
расплавленного свинца.
   Когда АИАА опубликовал свой обзор, ни один серьезный ученый, даже из тех,
кто поддерживал  когда-то  эту  идею,  уже  не  верил,  что  НЛО  связаны  с
внеземными цивилизациями. Доказать это, разумеется, невозможно: из миллиарда
НЛО, наблюдавшихся за тысячу лет,  один  вполне  мог  оказаться  космическим
кораблем. Однако публика постепенно утратила к ним интерес - ни  радары,  ни
орбитальные телекамеры упорно  ничего  не  показывали.  Конечно,  поклонники
культа не отступились, черпая веру в публикуемых время  от  времени  старых,
давным-давно  опровергнутых  сообщениях.  Когда  информация  о  ЛМА-1  стала
достоянием гласности, грянул дружный хор голосов:  "Я  же  говорил!"  Теперь
нельзя  было  отрицать,  что  пришельцы  посетили  Луну  и,  видимо,   Землю
всего-навсего три миллиона лет назад. Небеса тут же наводнили флотилии  НЛО;
оставалось лишь удивляться, что следящие системы трех сверхдержав, способные
отыскать в космосе шариковую  ручку,  опять  оказались  бессильны.  Впрочем,
довольно скоро явления НЛО вернулись к обычному минимуму, вполне объяснимому
астрономическими, метеорологическими и техногенными причинами.
   И вот все началось снова. На сей раз ошибки  быть  не  могло:  информация
исходила из официальных источников.  К  Земле  приближался  самый  настоящий
Неопознанный Летающий Объект.
   Первые данные оптических  наблюдений  поступили  спустя  несколько  минут
после сообщения "Леонова";  непосредственные  контакты  начались  уже  через
считанные  часы.  Бывший  биржевой  клерк  прогуливал  своего  бульдога   по
Йоркшир-Мурз, когда рядом с ним приземлился дисковидный космический  корабль
и энлонавт, выглядевший - если не считать  заостренных  ушей  -  совсем  как
человек,  осведомился,   как   попасть   на   Даунинг-стрит.   Представитель
человечества  был  поражен  настолько,  что  смог  лишь  махнуть  тростью  в
направлении Уайтхолла. Истинность происшедшего  подтверждал  тот  факт,  что
бульдог теперь отказывается от пищи.  На  учете  бывший  биржевой  клерк  не
состоял, как удалось выяснить; однако те, кто безоговорочно  поверил  в  его
рассказ, довольно скептически отнеслись к  еще  одному  сообщению.  Баскский
пастух, как обычно, вез в горах контрабанду и с великим  облегчением  понял,
что повстречавшиеся ему двое в  штатских  плащах  и,  как  он  описывал,  "с
пронизывающим   взглядом"   вовсе   не   пограничники.   Они   всего    лишь
поинтересовались, как добраться до штаб-квартиры ООН.
   Они, как стало известно, превосходно говорили на языке басков - одном  из
самых сложных, не имеющих аналогов  в  мире.  После  этого  нельзя  было  не
признать, что космические  пришельцы  -  прекрасные  лингвисты,  хотя  в  их
географических  познаниях  обнаруживаются  зияющие  пробелы.   Так   оно   и
продолжалось, случай за случаем.  Лишь  некоторые  из  участников  контактов
врали или страдали психическим расстройством. Большей  частью  они  искренне
верили в то, что рассказывали, и повторяли то же самое даже под гипнозом.  А
кое-кто  стал  жертвой  розыгрыша  или  невероятного  совпадения,  как   это
произошло  с  группой  любителей-археологов,  наткнувшейся   в   Сахаре   на
декорации, которые оставил там знаменитый постановщик  научно-фантастических
фильмов почти сорок лет назад.
   И только в самом начале и в самом конце его путешествия кто-то  из  людей
догадывался о его присутствии  -  ему  так  хотелось.  Мир  принадлежал  ему
целиком,  без  всяких  запретов  и  ограничений.  Мир,  который  надо   было
исследовать и познать. Вначале он  верил,  что  лишь  удовлетворяет  прежние
мечты, посещая места, в которых не был в своей прошлой жизни. И только много
позже осознал, что его молниеносные перемещения по планете преследуют и иные
цели. Его ненавязчиво использовали в качестве зонда,  изучая  таким  образом
все аспекты человеческой жизни.
   Им руководили настолько умело, что он почти не замечал этого. Он был  как
собака на поводке, которая бегает, как ей вздумается,  но  только  там,  где
надо ее хозяину. Он мог выбирать - пирамиды, Большой Каньон,  умытые  лунным
светом снега Эвереста были открыты ему так же, как  и  картинные  галереи  и
концертные залы... Но он не заглянул бы туда по своей воле.
   Как не стал  бы  посещать  многочисленные  заводы  и  фабрики,  тюрьмы  и
больницы, ипподром и Овальный  кабинет  Белого  дома.  Его  не  интересовали
кровавая локальная война в  Азии,  оргия  в  Беверли-Хиллс,  архивы  Кремля,
библиотека Ватикана, священный черный  камень  Кааба  в  Мекке...  Память  о
некоторых  таких  визитах  как  будто  стерлась.  Или  его   защищал   некий
ангел-хранитель?  Например,  что  делал  он   в   музее   в   Олдювай-гордж?
Происхождение человека занимало  его  не  более,  чем  любого  другого  Homo
sapiens. Ископаемые были для  него  пустым  звуком.  Однако  вид  знаменитых
черепов, которые охранялись как  царские  драгоценности,  породил  в  памяти
странный отзвук, вызвал волнение, которое он не мог  объяснить.  Он  испытал
странное  чувство  возвращения  в  прошлое,   какое   бывает   у   человека,
вернувшегося домой спустя много лет и увидевшего, что там  поменяли  обои  и
мебель и даже перестроили лестницу.  Вокруг  лежала  поверхность  планеты  -
враждебная, выжженная земля.  Куда  девались  ее  плодородные  равнины?  Где
мириады травоядных, что паслись здесь три миллиона лет назад?
   Три миллиона лет... Откуда он это знает? Вопрос ушел в пустоту, но тут же
перед ним возникли знакомые очертания черного прямоугольника. Приблизившись,
он увидел в черной  глубине  туманный  образ,  словно  отражение  в  склянке
чернил...
   Грустные, удивленные глаза смотрели на  него  из-под  низкого,  заросшего
волосами лба. Смотрели в будущее, которого им не дано было увидеть.  Будущим
был он, рожденный сто тысяч поколений спустя. История началась там и  тогда:
по крайней мере это он теперь понимал. Но почему от него  все  еще  скрывают
другие секреты?..  Лишь  одно  дело  осталось  ему  на  Земле.  Он  был  еще
достаточно человеком, чтобы отложить это напоследок.
   "Что с ней  происходит?"  -  спросила  себя  дежурная  сестра,  направляя
телекамеру  на  старуху.  Конечно,  от  нее  можно  ждать  всего,  но  чтобы
разговаривать  со  своим  слуховым  аппаратом...  Любопытно,  что  она   там
говорит?
   Микрофон был недостаточно чуток, чтобы разобрать слова, но  вряд  ли  это
было так важно. Джесси Боумен редко  выглядела  такой  умиротворенной.  Хотя
глаза ее были закрыты, но лицо расплылось в блаженной улыбке, а губы  что-то
шептали.
   Потом началось такое, о чем сестра никогда не  рискнула  бы  докладывать:
можно запросто потерять диплом. Медленными толчками  расческа,  лежавшая  до
этого на столе,  поднялась  в  воздух,  будто  взятая  невидимыми  неловкими
пальцами.
   С первой  попытки  она  промахнулась;  потом  стала  расчесывать  длинные
серебристые пряди, задерживаясь там, где  волосы  спутались.  Джесси  Боумен
замолчала, но по-прежнему улыбалась.  Движения  расчески  стали  плавными  и
уверенными.
   Сколько это продолжалось, сестра не знала.  Опомнилась  она,  лишь  когда
расческа вновь заняла свое законное место на столе. Десятилетний Дэйв Боумен
выполнил столь не любимую им, но обожаемую его мамой  обязанность.  А  Дэвид
Боумен, у которого теперь не было возраста, впервые справился  с  непокорной
материей. Джесси Боумен все еще улыбалась, когда  в  комнату  вошла  сестра.
Сестра была слишком напугана, чтобы торопиться. Но никакого значения это уже
не имело.

Глава 35
Восстановление

   Охватившее  Землю  возбуждение   не   передавалось   экипажу   "Леонова",
отделенному от нее  многими  миллионами  километров.  Разумеется,  на  борту
корабля с интересом следили за дебатами в ООН, слушали интервью с известными
учеными, рассуждения  комментаторов  и  противоречивые  сообщения  тех,  кто
вступил в контакт с НЛО. С интересом, но несколько отстраненно. Все это  шло
мимо них. Загадка - она же Большой Брат - по-прежнему не реагировала  на  их
присутствие. Ирония судьбы: они прилетели с Земли,  чтобы  решить  проблему,
ключ к решению которой, как теперь выяснилось,  находится  там,  откуда  они
стартовали.
   Оставалось  благодарить  Природу  за  то,  что  скорость  света  все-таки
ограничена: поэтому прямые интервью с борта "Леонова" были  невозможны.  Тем
не менее журналисты донимали Флойда таким количеством  вопросов,  что  он  в
конце концов не выдержал и объявил забастовку. Говорить больше было нечего -
все, что он знал, он повторил десятки раз. К тому же на  борту  было  немало
работы. "Леонов" должен быть  готов  к  возвращению,  как  только  откроется
стартовое окно. Время в запасе было: даже  месячная  отсрочка  лишь  немного
продлила бы путешествие. Но людям не терпелось домой. Для Чандры,  Курноу  и
Флойда полет к  Юпитеру  прошел  незаметно,  однако  остальные  были  твердо
намерены двинуться в обратный путь,  как  только  позволят  законы  небесной
механики. Судьба "Дискавери" оставалась неопределенной. Топлива в баках было
в обрез, даже если корабль стартует гораздо позже  "Леонова"  и  полетит  по
длинной, наиболее экономичной  траектории.  Он  придет  к  цели,  лишь  если
компьютер вновь обретет возможность действовать самостоятельно.  Без  помощи
ЭАЛа пришлось бы опять оставить "Дискавери" в системе Юпитера.  Любопытно  и
трогательно было наблюдать возрождение  электронного  мозга:  весь  путь  он
проходил на глазах. Сначала - ребенок с несомненными  дефектами  умственного
развития, затем - юноша,  ошеломленный  тайнами  мира,  и,  наконец,  слегка
снисходительный  взрослый.  Флойд  знал,  что  подобные   антропоморфические
сравнения неправомерны, но избежать их не мог. Иногда ситуация казалась  ему
до  боли  знакомой.  Сколько  было  видеопостановок,  в  которых  всезнающие
последователи легендарного  Фрейда  помогали  подросткам  избавиться  от  их
комплексов! Сейчас нечто похожее происходило неподалеку от Юпитера.
   Электронный  психоанализ  шел  со  скоростью,  недоступной  человеческому
восприятию. Каждую секунду миллиарды битов информации в виде диагностических
и  восстановительных   тестов   проносились   сквозь   электронные   клетки,
обнаруживая и устраняя возможные источники  нарушений.  Хотя  большая  часть
программ была опробована на земном близнеце ЭАЛа -  САЛ-9000,  невозможность
прямого диалога между двумя компьютерами составляла  серьезное  препятствие.
Иногда консультации с Землей занимали часы.
   Несмотря на все усилия Чандры, восстановление компьютера было  далеко  не
закончено. ЭАЛ все еще страдал идиосинкразией,  иногда  полностью  игнорируя
устную речь, хотя всегда отзывался на кодовый сигнал,  от  кого  бы  тот  ни
исходил, информация, которую он выдавал, тоже бывала странной.
   Иногда он отвечал  вслух,  но  не  показывал  ответ  на  дисплее.  Иногда
отказывался печатать на принтере. И все это без извинений или  комментариев.
Нельзя сказать, чтобы он не подчинялся командам.  Скорее,  выполнял  их  без
особой охоты, если дело касалось определенного круга задач. Всегда находился
способ заставить его работать - "уговорить не дуться", как выразился однажды
Курноу.
   Неудивительно, что нервы у Чандры стали сдавать. Когда  Макс  Браиловский
без всякого злого умысла вспомнил старую газетную сплетню,  Чандра  едва  не
взорвался.
   - Доктор Чандра! А правда, что вы назвали  свой  компьютер  ЭАЛом,  чтобы
затмить Ай-би-эм?
   - Чепуха! Я боролся с этой выдумкой  много  лет!  ЭАЛ  -  прямой  потомок
Ай-би-эм.  Мне  казалось,  каждому  умному  человеку  известно,  ЭАЛ  значит
"эвристический алгоритм".
   Как бы то ни было, Флойд полагал, что у "Дискавери" есть лишь  один  шанс
из пятидесяти вернуться домой. И вдруг Чандра обратился к нему с неожиданным
предложением.
   - Доктор Флойд, можно поговорить  с  вами?  Даже  теперь,  после  месяцев
совместного полета, Чандра обращался ко всем  подчеркнуто  официально.  Даже
Жене, всеобщей любимице, он говорил не иначе как "мэм".
   - Конечно. В чем дело?
   -  Я  закончил  программирование  шести  наиболее  оптимальных  вариантов
траектории возвращения. Мы проверили пять из них.
   - Отлично. Убежден, что никто в Солнечной системе не сделал бы больше.
   - Спасибо. Но вы не хуже меня знаете, что предусмотреть  все  невозможно.
ЭАЛ,  разумеется,  будет   работать   прекрасно   и   справится   с   любыми
неожиданностями. Но он бессилен против таких неполадок, как,  скажем,  обрыв
провода или заевший выключатель, который легко исправить с помощью отвертки.
   - Да, меня это беспокоит тоже. Но что тут можно поделать?
   - Есть простой выход. Я остаюсь на "Дискавери". В  первый  момент  Флойду
показалось, что собеседник  сошел  с  ума.  Потом  он  отбросил  эту  мысль.
Действительно,  человек  -  это  самый  совершенный  прибор  для  устранения
всяческих неисправностей, и присутствие его  на  борту  может  гарантировать
успех полета. Однако возражения были слишком серьезны.
   - Интересная мысль, - осторожно сказал он. - Мне нравится ваш  энтузиазм.
Но все ли вы предусмотрели?
   Вопрос можно было не задавать. Разумеется, Чандра предусмотрел все.
   - Вы проведете в одиночестве более трех  лет!  А  вдруг  вам  понадобится
медицинская помощь?
   - Придется рискнуть.
   - А вода и продукты? На "Леонове" их в обрез.
   - Я осмотрел системы регенерации на "Дискавери".  Их  можно  восстановить
без большого труда. Мы, индийцы, неприхотливы. До этого  Чандра  никогда  не
говорил  о  своем  происхождении  и  вообще  о  себе.   Его   признание   на
"коллективной исповеди" было единственным случаем такого рода, других  Флойд
не помнил. Но в последних его словах была истина: Курноу как-то заметил, что
подобная комплекция может сформироваться лишь на протяжении веков голодания.
Сказано это было без  всякой  недоброжелательности,  скорее  с  сочувствием,
однако, разумеется, не в присутствии Чандры.
   -  У  нас  есть  еще  несколько  недель.  Я  все  обдумаю  и  обговорю  с
Вашингтоном.
   - Спасибо. Вы не возражаете, если я тем временем буду готовиться?
   - Нисколько - если это не помешает работе. Но окончательное,  решение  за
Центром управления.
   Что скажет Центр, Флойд уже знал. Безумием было бы  думать,  что  человек
способен выдержать трехлетнее одиночное  заключение  в  космосе.  Правда,  с
другой  стороны,  Чандра  никогда  не   испытывал   особой   потребности   в
человеческом обществе.

Глава 36
Огонь в глубине

   Земля осталась далеко позади, перед ним открывались чудеса  Юпитера.  Как
он мог быть так  слеп?  Столь  глуп?  Лишь  теперь  он  начал  по-настоящему
просыпаться.
   - Кто вы? - беззвучно крикнул он. - Чего вы хотите? Зачем вы сделали  это
со мной?
   Никто не отвечал, хотя он и знал, что  его  услышали.  Он  ощущал  чье-то
присутствие, точно так же, как  человек  даже  с  закрытыми  глазами  всегда
чувствует, что он в замкнутом помещении, а не на открытом воздухе. Он ощущал
как бы слабое эхо колоссального целеустремленного разума.
   И вновь он окликнул отразившую его вопрос темноту,  и  вновь  не  получил
прямого ответа -  лишь  смутное  чувство,  что  кто-то  или  что-то  за  ним
наблюдает. Хорошо, ответы найдет он сам. Некоторые очевидны: их - кем бы или
чем бы они ни были - интересует человечество. Они  использовали  его  память
для собственных неисповедимых целей.  А  теперь,  почти  без  его  согласия,
поступили точно так же с его самыми потаенными чувствами.
   Возмущения он не испытывал: после  того,  что  с  ним  сделали,  подобная
детская реакция стала попросту невозможной. Он был выше любви  и  ненависти,
страха и желания - хотя не забыл этих эмоций и понимал,  каким  образом  они
правят миром, частью которого он был прежде. К этому они  и  стремились?  Но
ради чего?
   Он стал участником игр богов; чтобы  их  продолжать,  надо  было  познать
правила.
   В поле его сознания мелькнули зазубренные камни четырех крохотных внешних
лун - Синопе, Пасифе, Ананке и Карме. Затем, вдвое ближе к  Юпитеру,  вторая
четверка - Элара, Лиситея, Гималия и Леда. Они не  заинтересовали  его.  Его
путь лежал к усеянной кратерами Каллисто. Он пару  раз  облетел  испещренный
шрамами шар, превосходивший по размерам Луну, а  его  новые  органы  чувств,
существования которых в себе он и не подозревал,  обследовали  внешние  слои
льда и пыли. Этот мир был просто промерзшим  насквозь  камнем,  носившим  на
поверхности следы столкновений, едва не разрушивших его целые  эпохи  назад.
Одно полушарие спутника походило на гигантскую мишень для  стрельбы  -  удар
каменного молота поднял концентрические кольцевые волны высотой в  километр.
Несколько секунд спустя он уже кружил над Ганимедом. Этот мир был сложнее  и
интереснее:  его  многочисленные  кратеры  были  словно  перепаханы  чьим-то
громадным  плугом;  самой  примечательной  деталью  ландшафта  были   группы
извилистых параллельных борозд, пролегавших в нескольких километрах одна  от
другой...
   За несколько облетов он узнал о Ганимеде больше, чем все зонды, посланные
с Земли.  И  все  запомнил  -  он  знал,  что  когда-нибудь  эта  информация
пригодится. Правда, не знал для чего  и  точно  так  же  не  понимал,  какой
импульс ведет его столь целеустремленно от одного мира к другому.
   Перед ним вырастала Европа. По-прежнему оставаясь лишь  наблюдателем,  он
ощущал,  как  в  нем  пробуждается  интерес,   сосредоточивается   внимание,
напрягается воля... Если  даже  он  был  лишь  послушной  игрушкой  в  руках
незримого, молчаливого господина, он все же улавливал - ему это позволяли  -
некоторые его  помыслы.  Гладкий,  причудливо  разрисованный  шар  ничем  не
напоминал Ганимед или Каллисто. Он казался  живым  существом  -  покрывавшая
поверхность спутника сеть извилистых линий походила на  кровеносную  систему
глобальных  масштабов.  Внизу  простирались  бесконечные  льды,  температура
которых была гораздо ниже, чем в ледниках Антарктиды. С легким удивлением он
заметил  на  белом   фоне   останки   космического   корабля.   Впрочем,   в
видеопрограммах, которые анализировал, он уже видел их многократно.  Корабль
назывался "Цин", когда-нибудь он займется этим. Но не сейчас. Сквозь толстую
ледяную оболочку он перенесся в мир, не знакомый ни ему,  ни  тем,  кто  его
направлял.
   Это был океан, защищенный от пустоты космоса надежным  ледовым  панцирем.
Толщина брони достигала нескольких километров, но там, где  она  трескалась,
разыгрывались  уникальные  для  Солнечной  системы  краткие  поединки   двух
враждебных  стихий.  Война  между  Океаном  и  Космосом  завершалась  всегда
одинаково:   извергающаяся   вода   одновременно   кипела    и    замерзала,
восстанавливая ледяную защиту.
   Если  бы  не  Юпитер,  моря  Европы  давно  бы  промерзли  насквозь.  Его
гравитация  постоянно  массировала  внутренности  маленького  мирка:   силы,
сотрясавшие Ио, действовали и  здесь,  хотя  не  столь  активно.  Скользя  в
глубине, он повсюду видел их признаки.
   Они проявлялись в реве  и  грохоте  подводных  землетрясений,  в  шипении
рвущегося из недр газа, в инфразвуковых волнах от оползней и  обвалов...  По
сравнению с океаном Европы даже моря Земли показались бы безмолвными. Он еще
не утратил способн