озможна, если  ты  атакуешь  в  лоб,  но  стоит
определить их слабые места, как победа приходит сама. Другие  игроки,  вроде
Джереми, были более гибкими -  от  них  можно  ждать  любых  неожиданностей.
Джереми говорил, будто программа только усиливает его собственные творческие
способности, и утверждал, что благодаря их симбиозу  он  играет  лучше,  чем
машина сама по себе или игрок сам по себе. Вили лишь соглашался, что  играть
так - все же лучше, чем быть рабом процессора. Игра Деллы Лу была  такой  же
мягкой и гладкой, как ее кожа. Последний ход девушки был очень рискованным и
открывал интересные перспективы. Машина никогда не предложила бы такой ход.
   Вили заметил, что за спиной Деллы Лу появились Росас и Джереми. Росас  не
стал участвовать в турнире. Джереми и его компьютер "Красная стрела"  играли
довольно успешно, но в этом круге он  проиграл.  Джереми  перехватил  взгляд
Вили: они хотели, чтобы он вышел.  Вили  почувствовал,  как  его  охватывает
раздражение.
   Наконец он решился на самое сильное продолжение атаки: быстро  переместил
слона на несколько полей вперед и нажал на кнопку  часов;  прошло  несколько
минут. Девушка протянула руку к  своему  королю..,  и  положила  его!  Затем
встала и протянула Вили руку через стол.
   - Превосходная партия. Большое вам спасибо. Она говорила  по-английски  с
легким южно-калифорнийским акцентом.
   Вили попытался скрыть удивление.  Ее  позиция  была  проигрышной,  он  не
сомневался, однако, что Делла смогла  увидеть  это  так  быстро...  Девушка,
должно быть, очень умна.
   Вили на  мгновение  задержал  ее  прохладную  ладонь  в  своей,  а  потом
вспомнил, что должен потрясти ее. Он стоял и бормотал что-то  невнятное,  но
тут его со всех сторон окружили зрители и  начали  поздравлять.  Все  горели
желанием пожать победителю руку, и Вили с некоторым удивлением заметил,  что
некоторые из протянутых ему рук украшены перстнями с драгоценными камнями  и
принадлежали аристократам-джонкам. Ему сказали,  что  впервые  за  последние
пять лет игрок, не  пользующийся  компьютером,  дошел  до  финальных  туров.
Кое-кто даже считал, что у него есть шанс занять первое  место  -  никто  не
помнил, когда в последний раз чемпионом Северной Америки становился человек,
не вооруженный компьютером.
   К тому моменту, когда Вили выбрался из круга своих почитателей, Делла  Лу
успела куда-то ускользнуть. К тому же Мигель Росас  и  Джереми  Сергеевич  с
нетерпением поджидали его в стороне от толпы.
   - Отличная победа, - похвалил парня Майк, положив руку ему  на  плечо.  -
Могу спорить, что после такой трудной партии тебе  хочется  подышать  свежим
воздухом. "
   Вили без особого энтузиазма согласился и вышел с  друзьями  из  зала.  По
крайней мере им  удалось  избежать  интервью  с  двумя  журналистами  Мирной
Власти, которые освещали турнир.
   Павильоны были построены на одном из самых красивых пляжей Азтлана. Через
залив,  в  двух  километрах  от  них,  вдоль   оранжево-коричневых   склонов
поднимались вверх зеленые виноградники. Вили проследил взглядом за уходящими
все дальше и дальше на север горами, пока они  не  исчезли  в  дымке  где-то
возле Лос-Анджелеса.
   По зеленой лужайке Вили и его спутники направились в  сторону  ресторана.
За спиной у них раскинулись развалины старой Ла-Джоллы  -  здесь  было  даже
больше  разрушенных  каменных  зданий,  чем  в  Пасадине.  Однако  развалины
казались  совсем  заброшенными,  чувствовалось,  что  здесь  нет  тайной   и
напряженной внутренней жизни, столь характерной для Бассейна  Лос-Анджелеса.
Неудивительно, что  аристократы-джонки  выбрали  Ла-Джоллу,  чтобы  устроить
здесь свой курорт. Здесь не было  ни  роскошных  дворцов,  ни  лачуг.  Главы
джонкских кланов могли встречаться в Ла-Джолла для ведения  переговоров,  на
время забыв о вражде  и  соперничестве.  Интересно,  каким  образом  удалось
Мирной  Власти  договориться  с  джонкскими  аристократами,  чтобы  те  дали
разрешение на проведение шахматного турнира именно в этих  местах.  Впрочем,
возможно, все объяснялось достаточно просто - турнир был очень  популярен  и
являлся грандиозным событием.
   - Я нашел друзей Пола, - сказал Росас.
   - А? Что? - Вили возвращался в реальный мир с его проблемами  без  особой
охоты. - Когда мы туда пойдем?
   - Сегодня вечером. После твоей следующей  партии.  Ты  должен  будешь  ее
проиграть.
   - Почему?
   - Послушай, - голос Майка звучал напряженно, - ради тебя мы рискуем очень
многим. Дай нам уважительную причину, по которой мы смогли бы отказаться  от
наших планов, и мы с удовольствием это сделаем.
   Вили закусил губу; он понял, что Росас  прав.  Они  оба,  он  и  Джереми,
рисковали своей свободой, а может быть, даже жизнью ради  него  -  или  ради
Пола? Это не имеет  сейчас  никакого  значения.  Если  не  считать  изучения
пузырей, занятие бионаукой считалось самым страшным  преступлением  с  точки
зрения Мирной Власти. Чтобы дать ему возможность вылечиться, Росас и Джереми
готовы были ввязаться в эту авантюру.
   Росас принял молчание Вили за согласие. Впрочем, так оно и было.
   - Ладно. Итак, я сказал, что ты должен проиграть последнюю партию. Устрой
по этому поводу грандиозный скандал, чтобы у нас  появился  повод  выйти  на
улицу и увести тебя подальше от посторонних глаз. - Он искоса  посмотрел  на
мальчишку. - Похоже, тебе это будет нетрудно, так?
   - А куда... - начал Джереми. Росас только покачал головой.

***

   Роберто Ричардсон, говорилось в программке турнира.  Следующий  противник
Вили, тот, которому он должен проиграть.  Это  будет  даже  труднее,  чем  я
думал. Вили не сводил глаз с направлявшегося  к  игровому  столу  соперника.
Ричардсон оказался самым неприятным типом джонка - необъятных размеров англ,
да к тому  же  из  Пасадины,  если  судить  по  фасону  его  пиджака.  Среди
азтланской знати было совсем немного англов. Ричардсон был  так  же  бледен,
как Джереми Сергеевич, и Вили с содроганием  подумал  о  том,  что  у  этого
человека наверняка очень гнусный характер и такие же манеры. Его не  удивило
бы, если бы ему сказали, что Ричардсон хуже всех в  Пасадине  обращается  со
своими рабочими командами. Типы вроде него всегда вымещают злобу  на  рабах,
стараясь  убедить  окружающих,  что  они  самые  настоящие  аристократы.   У
большинства джонков, находящихся в павильоне, был всего один  телохранитель.
Ричардсон привел с собой четверых.
   Положив  процессор  на  стол  и  закрепив  датчик  на  голове,  Ричардсон
улыбнулся Вили, а потом протянул ему свою жирную руку. Вили пожал руку.
   - Мне сказали, что вы мой земляк, как будто даже из Пасадины.
   Он обратился к Вили официально, на "вы".
   Вили  кивнул.   Лицо   его   противника   не   выражало   ничего,   кроме
доброжелательности, словно различия их социального положения остались далеко
в прошлом и были несуразностью, о которой и говорить-то не стоит.
   - Сейчас я живу в Центральной Калифорнии.
   - Да, да, конечно, вряд ли вам удалось  бы  развить  свои  способности  в
Лос-Анджелесе, не так ли, сынок?
   Ричардсон уселся за стол,  и  часы  были  пущены.  Противник  Вили  играл
белыми.
   Сначала они очень быстро делали ходы, однако Вили страшно мешала болтовня
толстого джонка, который вел себя при этом крайне  доброжелательно:  спросил
Вили, нравится ли ему Центральная Калифорния, сообщил, что  мальчишке  очень
повезло, что он сумел выбраться из  "неблагоприятных  условий"  Бассейна.  В
других обстоятельствах  Вили  обязательно  ответил  бы  джонку  какой-нибудь
дерзостью - здесь, во время турнира, это вряд  ли  очень  опасно.  Но  Росас
сказал, что Вили должен устроить сцену примерно через час после начала игры.
   Вили и Ричардсон сделали уже примерно по десять ходов каждый, прежде  чем
Вили сообразил, насколько охватившее его раздражение мешает ему  играть.  Он
посмотрел на доску внимательно и понял, что  в  данный  момент  преимущество
явно находится на стороне противника. Разговоры нисколько его не  отвлекали.
Вили бросил взгляд за  спину  Ричардсона,  на  бледно-голубую  воду  океана.
Где-то  далеко,  на  горизонте,   медленно   удалялся   на   север   танкер,
принадлежавший Власти. Немного ближе к берегу, в противоположном направлении
устремились два азтланских грузовых парусных судна.  Вили  сосредоточил  все
свое  внимание  на  их  безмолвном  равномерном  движении,   пока   болтовня
Ричардсона не превратилась в едва различимое бормотание. Только после  этого
он посмотрел на доску и заставил себя вновь погрузиться в игру.
   Голос Ричардсона продолжал звучать еще несколько минут, а  потом  куда-то
пропал. Бледный джонкский аристократ чуть озадаченно посмотрел на  выражение
лица Вили, но не рассердился. Вили ничего не замечал: сейчас  противник  для
него существовал только в ходах, которые он делал на шахматной доске. Ни  на
появившихся в павильоне Майка и Джереми, ни на свою  предыдущую  противницу,
Деллу Лу, остановившуюся возле  их  стола,  Вили  не  обратил  ни  малейшего
внимания.
   Потому  что  у  него  возникли  проблемы.  Вили  крайне  неудачно   начал
разыгрывать эту партию; кроме  того,  если  даже  забыть  о  психологическом
соперничестве, сейчас перед ним сидел самый сильный противник из всех тех, с
кем он до сих пор играл. Игра Ричардсона была одновременно жесткой и мягкой:
он не делал ошибок, все его ходы были хорошо продуманными  и  в  достаточной
степени разнообразными - он был игроком с фантазией. Джереми предупреждал  о
том, что Ричардсон - сильный  противник,  в  распоряжении  которого  хороший
процессор,  великолепная  дополнительная  программа,  да  еще  и  достаточно
серьезные способности, позволяющие пользоваться всеми этими приспособлениями
с абсолютной выгодой для себя. Это было несколько дней назад, и  Вили  успел
забыть о том, что сказал ему Джереми. Теперь он  убедился  в  справедливости
слов приятеля.
   Ричардсон продолжал атаковать, и за  последние  пять  ходов  ему  удалось
затянуть тугую петлю вокруг игрового  пространства,  на  котором  находились
фигуры Вили. Враг - Вили больше не думал о толстом джонке ни как о человеке,
имеющем имя, ни как о человеке вообще - видел на много ходов вперед и мог  в
соответствии  с  этим  предпринимать  различные  стратегические  шаги.  Вили
встретил человека, который обладал такими же  способностями,  какие  были  у
него самого. Почти.
   Теперь на обдумывание каждого хода у игроков, стремительно приближающихся
к развязке, стало уходить все больше времени. Наконец, уже  предвидя,  каким
будет эндшпиль. Вили предпринял самый острый ход за всю эту недолгую партию.
У противника Вили оставалось две ладьи - против слона, коня  и  трех  пешек,
занимавших  очень  выгодную  позицию.  Чтобы  выиграть,   Вили   требовалось
придумать очень сложную комбинацию, что-нибудь не хуже того изобретения, что
он сделал зимой. Только вот сейчас у него было двадцать минут, а не двадцать
недель.
   С каждым новым ходом Вили чувствовал, как в  голове  нарастает  боль.  Он
представлял себя автогонщиком, а еще Джоном Генри из рассказа Нейсмита.  Его
ум сражался с искусственным  чудовищем,  с  машиной,  которая  анализировала
миллионы комбинаций за то время, что он мог рассмотреть только одну.
   Боль переместилась от висков к носу и  глазам.  Это  неприятное  ощущение
вернуло Вили в реальный мир.
   Дым! Ричардсон закурил громадную сигару.  Вонючий  дым  плыл  через  стол
прямо в лицо Вили.
   - Сейчас же погасите ее. - Голос Вили звучал совершенно  ровно,  но  было
ясно, что он с трудом сдерживает рвущуюся наружу ярость.
   Искренне изумленный Ричардсон широко раскрыл глаза и погасил свою дорогую
сигару.
   - Прошу прощения. Я предполагал, что северяне  могут  почувствовать  себя
неуютно в присутствии курильщика, но вы-то, черные,  видели  немало  дыма  в
своей жизни.
   Он улыбнулся. Вили привстал, непроизвольно сжав  руки  в  кулаки.  Кто-то
подтолкнул его, чтобы он снова уселся на свое место. Ричардсон посмотрел  на
него с легким презрением, словно хотел сказать: "Эти ваши расовые штучки!.."
   Вили попытался не обращать внимания ни  на  этот  взгляд,  ни  на  толпу,
собравшуюся вокруг стола. Он должен победить!
   Он не сводил напряженного взгляда с доски. Если  сделать  все  правильно,
пешки смогут пройти вперед, невзирая  на  вражеский  огонь.  Однако  у  него
кончалось время, и он никак не мог вернуться в  прежнее  состояние  холодной
сосредоточенности.
   Враг не совершал ошибок, его игра была такой же уверенной, как и прежде.
   Еще три хода. Пешки Вили были обречены на гибель. Все три. Зрители скорее
всего этого еще не понимали, но Вили и Ричардсону все уже было ясно.
   Изо всех сил сражаясь с подступающей тошнотой, Вили протянул руку,  чтобы
взять своего короля, положить на доску и сдаться.  Сам  того  не  желая,  он
поднял глаза и посмотрел на Ричардсона.
   - Ты здорово играл, сынок. Это  была  самая  лучшая  партия,  проведенная
игроком без процессора.
   В голосе толстяка не прозвучало насмешки, но его тон теперь  уже  не  мог
обмануть Вили. Он сделал резкое движение через  стол,  намереваясь  схватить
Ричардсона за горло. Охрана оказалась  быстрее  -  Вили  повис  над  столом,
зажатый полудюжиной не слишком ласковых рук. Он отчаянно завопил,  бросая  в
лицо Ричардсону самые отборные ругательства на испанском языке.
   Джонк сделал шаг назад, в сторону от стола, и приказал  своим  охранникам
отпустить Вили. Затем посмотрел Росасу в глаза и спокойно проговорил:
   - Почему бы вам не вывести вашего маленького Алехина на улицу,  чтобы  он
там немного поостыл?
   Росас кивнул. Они с Джереми взяли вырывающегося Вили под руки и  дотащили
к двери. Покидая павильон,  Вили  услышал,  как  Ричардсон  пытался  убедить
организаторов турнира - с совершенно искренним видом, - чтобы они  позволили
Вили продолжить участие в соревнованиях.

Глава 15

   Через несколько мгновений все трое были на улице, подальше от зевак. Ноги
Вили снова касались поверхности земли; он более или  менее  добровольно  шел
между Росасом и Джереми.
   Впервые за многие годы, впервые с тех пор, как Вили потерял дядю Слая, он
плакал. Парень закрыл лицо руками, стараясь отгородиться от всего остального
мира. Большего унижения просто не могло быть.
   - Давай проведем его мимо  автобусов,  Джереми.  Небольшая  прогулка  ему
полезна.
   - Ты действительно здорово играл, Вили, - произнес Джереми. - Я  же  тебе
говорил, что Ричардсон входит в категорию экспертов. Ты был очень  близок  к
тому, чтобы его победить.
   Казалось, Вили ничего не слышит.
   - Я сделал этого джонкского ублюдка. Я его сделал! Но он закурил и  вывел
меня из равновесия.
   Они прошли  метров  тридцать,  и  Вили  постепенно  успокоился.  А  потом
сообразил, что никто не ответил ничего утешительного на его вспышку.  Парень
убрал от лица руки и сердито спросил Джереми:
   - Ты так не считаешь?
   Джереми был в  замешательстве:  справедливость  боролась  в  его  душе  с
дружбой.
   - Ричардсон, конечно, славится тем, что он страшный болтун, тут ты  прав.
Он со всеми  так  себя  ведет  -  похоже,  считает  такое  поведение  частью
соревнований. Ты заметил, что его болтовня  совсем  не  мешала  ему  самому?
Начав болтать, он дает соответствующий знак своей программе, так что в любой
момент может  вернуться  в  нужное  ему  состояние  мыслительного  процесса.
Ричардсон никогда не теряет способности мыслить и ничего не пропускает.
   - Я должен был победить.
   Вили не собирался позволить Джереми ускользнуть от вопроса.
   - Ну... Вили, послушай. Ты самый  лучший  из  всех  игроков,  которые  не
пользуются никакой помощью. Ты продержался гораздо дольше всех. Но  будь  же
честен сам с собой: разве ты не почувствовал, играя с  Ричардсоном,  что  он
отличается от остальных? Я не имею в виду его  болтовню.  Разве  он  не  был
более изощренным, чем твои предыдущие соперники.., более опасным?
   Вили внезапно вспомнил, что эксперт входил в группу чемпионов.  Он  начал
понимать, что имел в виду Джереми.
   - Значит, ты и вправду считаешь, что подсоединение машины к  датчикам  на
голове игрока имеет принципиальное значение?
   Джереми кивнул. Это, конечно же, всего лишь расширение памяти и подсказки
вариантов игры, но раз  благодаря  этому  Роберто  Ричардсон  превратился  в
гения, тогда что было бы, если... Вили вспомнил, как улыбнулся Пол, когда он
высказал  свое  критическое  мнение  по  поводу   механических   помощников.
Вспомнил, сколько часов сам Пол провел, пользуясь услугами процессора.
   - Ты можешь показать мне,  как  пользуются  этими  штуками,  Джереми?  Не
только для шахмат?
   - Конечно.  Только  потребуется  некоторое  время.  Мы  должны  подогнать
программу так,  чтобы  она  подходила  пользователю,  а  кроме  того,  нужно
научиться расшифровывать мозговые сигналы. Если ты примешь участие в турнире
на будущий год, ты сможешь победить кого угодно - животное,  овощ  или  даже
минерал.
   Джереми весело рассмеялся.
   - Ладно, - неожиданно сказал Росас, - теперь мы можем поговорить.
   Вили поднял голову. Они уже давно прошли площадь, где стояли  автомобили,
повозки и автобусы, и теперь шли по пыльной дороге, уходящей на север. Отель
пропал из виду, и Вили словно проснулся - вспомнил,  что  и  турнир,  и  его
ссора с Ричардсоном были всего лишь прикрытием.
   - Прекрасно сработано, Вили. Нам именно это и требовалось, все  произошло
как раз вовремя.
   День кончался, и  прячущееся  в  дымке  солнце  повисло  над  горизонтом.
Наступали оранжевые сумерки, а на  берегу,  словно  причудливая,  безмолвная
армия, готовящаяся к нападению, собирался сырой морской туман.
   - Я не притворялся. Вили вытер рукой лицо.
   - Тем не менее все  получилось  как  нельзя  лучше.  Я  думаю,  никто  не
удивится, если ты не появишься до утра.
   - Отлично.
   Дорога начала спускаться  вниз,  здесь  росли  только  какие-то  кусты  с
пахучими,  крошечными,  розовыми  цветами.  Растения  цеплялись  корнями  за
жесткую, неподатливую землю у полуразрушенных стен и огромных каменных глыб,
которые, вероятно, когда-то были фундаментами домов.
   Туман двинул свои войска  на  побережье  -  растрепанный  и  клочковатый,
совсем не такой, как тот, к которому Вили привык в горах. Здесь туман скорее
напоминал большие облака, спустившиеся с неба прямо на землю. И все же порой
сквозь дымку еще пробивались солнечные лучи, так что  Вили  и  его  спутники
видели скалы, постепенно становившиеся золотыми.
   Когда путники добрались до пляжа, солнце спряталось за густыми облаками у
горизонта, превратившись в длинную оранжевую ленту. Постепенно  цвета  стали
не такими яркими, а туман плотным покрывалом окутал окрестности. Только свет
одинокой звезды проникал сквозь клубящуюся завесу.
   Дорога сузилась. По ее обочине со  стороны  океана  росли  эвкалипты,  их
ветки тихонько скрипели на ветру. Вили и его  спутники  прошли  мимо  знака,
который сообщал, что шоссе государственного значения - эта грязная дорога  -
проходит сейчас через Вииьяс-Скрипс. За деревьями Вили заметил  ровные  ряды
вертикальных кольев. Ему  показалось,  что  какие-то  изысканно  причудливые
сказочные существа устроились на этих кольях, чтобы следить  за  проходящими
мимо путниками. Виноградники...
   Росас повел Вили и Джереми вверх по дороге, но  туман  все  усиливался  и
будто старался от них не отставать. Даже отсюда,  с  расстояния  шестидесяти
метров от берега моря, был слышен шум прибоя.
   - Мне кажется, мы тут совсем одни, - тихо сказал Джереми, -  Естественно,
если бы не туман, нас было бы видно точно так же, как Ванденбергский Купол.
   - Именно по этой причине мы и решили, что сегодня самая  подходящая  ночь
для нашего дела.
   Они прошли мимо одиноко стоящего фургона, который наверняка использовался
для того,  чтобы  перевозить  виноград  с  полей  на  винодельню.  Тропинка,
уходящая налево, стала шире и превратилась в настоящую