скликнул Тугодум.  - Я знаю, про кого вы  подумали. Это идея!
Тут уж никто не подкопается...
     - За чем же  дело стало? - обрадовался Джингль. - Назовите имя! Сразу и
проголосуем.  Лично  я  - за! Обеими руками! Ваша рекомендация, дорогой сэр,
ценится дорого. Весьма.
     - Э, нет, - возразил я. - Серьезные дела так не делаются. Не исключено,
что кто-нибудь  даст отвод моему кандидату. Или  выяснятся еще  какие-нибудь
новые, неожиданные обстоятельства. Ничего не поделаешь, придется нам  с вами
посвятить этому вопросу еще одно,  специальное заседание. До новой встречи в
этом же зале, господа!

ВТОРОЕ ЗАСЕДАНИЕ ПРЕЗИДИУМА
     ВСЕМИРНОГО СООБЩЕСТВА ПЛУТОВ,
     в ходе которого выясняется, что
     НОЗДРЕВ ЗА ОДИН ВЕЧЕР
     ДВАЖДЫ СКАЗАЛ ПРАВДУ

     Председательское место, как и  в  прошлый раз, самочинно захватил Остап
Бендер.
     - Заседание продолжается!  - провозгласил  он.  -  Позвольте  от  имени
собравшихся приветствовать нашего дорогого гостя! Это гигант мысли, отец...
     -  Ну,  ну,  Остап,  не увлекайтесь,  -  прервал  я его излияния. - Вы,
кажется, перепутали  меня с Ипполитом  Матвеевичем  Воробьяниновым,  а  наше
сегодняшнее заседание - с собранием тайного Союза Меча и Орала.
     - О нет, что  вы. Я  прекрасно помню, что мы  на  заседании  Всемирного
Сообщества  Плутов, которому  вы в  прошлую  нашу встречу  оказали  огромную
услугу.
     -  Колоссальную  услугу,  сэр! -  вмешался  Джингль. - Если  бы не вы -
потрясающий конфуз! Крепко обмишурились! Весьма!
     - Да уж,  -  подтвердил  Джефф Питерс. - Если  бы не  вы, приняли бы  в
почетные члены нашего Сообщества этого самозванца Хлестакова.
     - Который  на самом деле не плут, сэр, а просто пшют! - снова  вмешался
Джингль. - Ни  то ни се. Пустышка. Премного благодарны за ваше участие, сэр.
Весьма.
     -  Подведем  итоги!  -  громко провозгласил Остап.  -  Как  выяснилось,
милейший  Хлестаков  болен  бледной  немочью  и  организационным  бессилием.
Благодаря нашему гостю, - он отвесил поклон в мою сторону, - он разоблачен и
отвергнут. Но взамен наш  уважаемый гость, - снова поклон в  мою сторону,  -
предложил нам принять в  почетные члены нашего благородного собрания другого
героя Гоголя. И хотя он не  пожелал назвать нам  его почтенное имя,  я сразу
догадался, кого он имеет в виду.
     - Кого же?
     - Не томите!..
     - Назовите его имя! - раздались нетерпеливые голоса.
     -  Павел  Иванович Чичиков!  -  торжественно  объявил  Остап. -  Король
мошенников!  Чемпион  авантюристов! Гигант  жульнической мысли и  отец  всех
комбинаторов! Прошу занести этот  факт в  протокол. Итак, друзья,  я  ставлю
кандидатуру месье Чичикова на голосование. Кто за то, что бы избрать его...
     - Погодите, Остап, - прервал я поток красноречия  великого комбинатора.
- Я вижу, давешняя ваша ошибка с Хлестаковым ничему вас не научила...
     Остап вскочил со своего места и, прижав руку к  груди, склонился передо
мной в почтительном поклоне.
     - Пардон! Готов опять  уступить вам  председательское кресло.  Согласно
законам гостеприимства, как говорил некий работник кулинарного сектора.
     - Я вовсе не  рвусь в председатели, дорогой Остап, - ответил я. - Хотя,
если вы настаиваете, я, как и в прошлый раз, не откажусь от этой чести.
     Успокоив аудиторию звоном председательского колокольчика, я обратился к
собравшимся:
     - Господа!  Я согласился  снова взять на себя обязанности председателя,
поскольку вопрос, который стоит у  нас сегодня в повестке дня, далеко не так
прост  и  ясен, как  это  может показаться. Нас ожидают кое-какие сложности.
Пожалуй,  даже  не меньшие,  чем те, которые  возникли,  когда  мы обсуждали
кандидатуру господина Хлестакова.
     - В таком  случае, - ввернул Остап,  - продолжим наши игры, как говорил
редактор  юмористического журнала,  открывая  очередное  заседание  и строго
глядя на своих сотрудников.
     -  Какие  еще  игры? -  сказал  Тугодум,  бросив недовольный взгляд  на
великого комбинатора. - А вас,  - обернулся он  ко  мне, - я, честно говоря,
тоже  не понимаю.  Какие тут могут быть  сложности?  Чичиков - это  ведь  не
Хлестаков! Он-то уж  никак  не  самозванец.  Кому  еще быть  почетным членом
Сообщества  Плутов,  если  не  Чичикову? К  тому  же  ведь  вы  сами  его  и
рекомендовали...
     - Верно, рекомендовал, - сказал я.  - Но  одной  моей рекомендации  тут
недостаточно. Хлестакова рекомендовали три почетных  члена  Сообщества. И то
его кандидатуру пришлось снять.
     - Вы  ищете поручителей? - встрепенулся Остап. - Что  ж, я готов! Графа
Калиостро из меня не вышло, но кое-какой авторитет у меня все же имеется.
     -  Ваш  авторитет в  сфере  жульничества, дорогой  Остап,  неоспорим, -
улыбнулся я. - Но сперва  я хотел бы,  чтобы мы выслушали не поручителей,  а
свидетелей.  Поэтому  я  предлагаю   пригласить   в   это  высокое  собрание
кого-нибудь из  тех,  кто  знает  о  подвигах  Павла Ивановича  Чичикова  не
понаслышке. Кого-нибудь из тех, кто уж по крайней мере лично с ним знаком...
     - Хотелось бы, чтобы этот человек тоже был плут. Как никак мы здесь все
плуты. Разумеется, за исключением вас, сэр! И привыкли, не в обиду вам будет
сказано, доверять только своему брату, мошеннику, - заметил Джефф Питерс.
     - Будь по-вашему, - согласился я. - Пригласим  сюда Ноздрева. Настоящим
мошенником я бы, пожалуй, его не назвал. Но  сплутовать при случае он умеет.
Особенно если дело дойдет до карт или шашек...
     -  Ноздрева?!  -  удивился Тугодум. -  Хорош свидетель! Да  ведь он  же
враль, каких мало!..  Хотя  вам  виднее. Делайте  как  хотите. Ноздрева, так
Ноздрева.
     И  в  тот  же  миг  прямо  перед  столом президиума появился Ноздрев  -
румяный, белозубый, со своими знаменитыми курчавыми бакенбардами, из которых
одна была заметно короче другой.
     -  Ба! Ба!  Ба!  -  загремел он  сочным  бархатным баритоном.  -  Какое
общество! И ты, брат, тут? - обратился  он ко мне. -  А мы, как нарочно, все
утро только о тебе и говорили. Ну дай, брат, я тебя поцелую.
     Прижав меня к груди, он влепил мне в щеку сочный поцелуй. Затем другой,
третий. Оторвавшись, наконец, от меня, он обратился к Тугодуму:
     -  И ты здесь, душа моя? Где  ж ты пропадал? Ну что тебе, право, стоило
раньше повидать меня, свинтус ты за это,  скотовод эдакий! Ну, поцелуй меня,
душа, смерть люблю тебя.
     Он чуть не задушил растерявшегося Тугодума в своих объятиях. Троекратно
с  ним  облобызавшись,  он  подставил ему  свою  укороченную  бакенбарду,  и
Тугодум, чтобы не обижать, тоже чмокнул его в полную румяную щеку.
     - Спасибо, брат, что вспомнил про меня, - снова обернулся он  ко мне. -
Другого  я  от  тебя и  не ждал.  Ты хоть и порядочная  ракалия, а этот твой
дружок, - он кивнул в сторону Тугодума, - препорядочный фетюк...
     - Какой еще фетюк? - оскорбился Тугодум.
     -  Фетюк, фетюк! Не спорь со мной. Доподлинный фетюк. Да и мошенник. Уж
позволь мне сказать это тебе по дружбе. Ежели бы  я был твоим начальником, я
бы повесил тебя на первом дереве.
     - Ну, знаете!.. - возмутился Тугодум.
     -  Ради Бога, не перечь ему, - шепнул я.  - Не забывай, что  мы вызвали
его сюда по делу, а не  для того, чтобы  препираться с ним.  К тому  же я, я
ведь уже  говорил,  что в  этой компании  слова "плут" и "мошенник" вовсе не
являются обидными.
     - Об чем  это вы  там шушукаетесь?  - с  присущей  ему бесцеремонностью
прервал нашу беседу  Ноздрев. - Небось  банчишку  хотите  состроить? Изволь,
брат! Я  хоть сейчас.  Я  ведь знаю твой характер. Признайся, - подмигнул он
мне, - не  иначе ты уже наметился  отыграть у меня каурую кобылу, которую я,
помнишь, выменял у Хвостырева...
     - Что он несет? Какую кобылу? По-моему, он просто сумасшедший! - шепнул
мне Тугодум.
     - Да  нет, что  ты,  - успокоил я его.  -  Он, как  говорится, в  своем
репертуаре.  Однако  ты прав.  Пора  уже прекратить эту  пустую  болтовню  и
приступить к  делу... Господин Ноздрев! - окликнул я Ноздрева тоном, который
живо напомнил ему визит капитана-исправника. - Мы пригласили вас сюда, чтобы
порасспросить о вашем приятеле Павле Ивановиче Чичикове.
     Напуганный моим официальным  обращением,  Ноздрев слегка  струхнул. Но,
услыхав,  что речь пойдет не о  его собственных грехах и  провинностях, а  о
проделках другого лица, он вновь оживился.
     -  Об Чичикове?  - радостно переспросил он. -  Изволь, брат, спрашивай.
Все скажу. Ничего не утаю. Душу готов прозакласть. В лепешку расшибусь...
     -  В  лепешку  вам  расшибаться не  придется,  - прервал я  поток  этой
отчаянной божбы. -  Нас всех тут  интересует  только одно: достоин ли  Павел
Иванович Чичиков быть принятым почетным членом в славное Сообщество Плутов.
     - Достоин  ли? Он?!  - изумился Ноздрев -  Да  он вас всех тут за  пояс
заткнет. Он ведь  даже ассигнации печатает. Да так, что сам министр финансов
не отличит,  где  фальшивая, а где  настоящая. Однажды узнали, что у  него в
доме  скопилось  на  два  миллиона  фальшивых  ассигнаций.  Ну,  натурально,
опечатали дом, приставили караул, на  каждую дверь по два  солдата.  Так он,
можете себе представить, в одну  ночь переменил  все фальшивые ассигнации на
настоящие.
     - Поразительно!..
     - Великолепно!
     - Вот это артист! - раздались восхищенные голоса.
     -  А где  ж он их взял,  настоящие-то?  - спросил Джефф Питерс  с чисто
профессиональным интересом.
     -  Это  уж вы у него спросите,  где он их взял, - отмахнулся от вопроса
Ноздрев. - А только на другой  день, как пошли в дом, сняли  печати, глядят,
все ассигнации настоящие.
     -  Что  ж,  у  него,  значит, не  счесть  алмазов  пламенных в  лабазах
каменных? - иронически осведомился Остап.
     Но Ноздрев иронии не уловил.
     - Вот  именно, что не счесть! -  убежденно ответил  он. - Полны подвалы
алмазов, бриллиантов,  изумрудов, сапфиров, а уж  про жемчуга я и не говорю.
Бывало,  только  ступишь к нему  на  порог,  жемчужины  так  и  хрустят  под
ногами...
     - Да что вы его слушаете! - не выдержал Тугодум. - Ведь это все вранье!
Ни одному его слову нельзя верить!
     Ноздрев  повернулся в  его сторону,  и Тугодум невольно втянул голову в
плечи,  словно  ожидая,   что  сейчас   раздастся   оглушительное,  азартное
ноздревское: "Бейте его!"
     Однако перепады настроения Ноздрева были поистине непредсказуемы.
     - Ну,  брат,  вот  этого я от тебя не  ожидал, - укоризненно покачал он
головой.  - Это ты, брат, просто поддедюлил  меня. Но я уж  таков, черт меня
подери, никак не могу сердиться. В особенности  на  тебя, - обернулся  он ко
мне. Ну, стало быть, и на дружка твоего.
     -  Я  рад,  что вы на нас  не сердитесь,  -  сказал  я. - Итак, мы  вас
слушаем. Что еще вы можете сообщить о вашем приятеле Чичикове?
     - Только тебе, по секрету. Дай, брат, ухо...
     Ноздрев  наклонился  к  самому  моему  уху  и  понизил голос, как  ему,
вероятно, казалось, до шепота.
     - Он затеял увезти губернаторскую дочку, - "прошептал" он.
     "Шепот" этот, однако, был услышан всеми.
     - Да вранье все это! - снова выкрикнул Тугодум.
     - То есть как это вранье, ежели я сам вызвался ему помогать, - возразил
Ноздрев.
     - Да не  думал вовсе Чичиков ее увозить, - горячился Тугодум. - Вы сами
все это выдумали!
     Но Ноздрев даже не обратил внимания на этот новый его выпад.
     - Все уже было сговорено, - как ни в чем не бывало продолжал он. - Да я
как в первый раз  увидал их вместе на бале, так сразу  все и смекнул. Ну уж,
думаю  себе, Чичиков,  верно,  недаром... Хотя, ей-Богу,  напрасно он сделал
такой выбор, я-то ничего хорошего в ней не нахожу. А есть одна, родственница
Бигусова, сестры его дочь, так вот уж девушка! Можно сказать: чудо-коленкор!
Хочешь познакомлю? - обернулся он к Тугодуму. - Коли понравится, так сразу и
увезем.  Изволь,  брат, так и быть, подержу тебе венец. Коляска и переменные
лошади будут мои. Только с уговором: ты должен дать мне взаймы три тысячи.
     Тугодум даже и не подумал  отвечать на это великодушное предложение. Не
обращая больше внимания на Ноздрева, он обернулся ко мне:
     - И долго еще вы будете выслушивать этот бред?
     -  Еще два-три вопроса,  и все!  - ответил  ему  я и снова  обратился к
Ноздреву: - Скажите, господин Ноздрев, а кроме тех сведений, которые  вы нам
сообщили, вам что-нибудь известно про Чичикова?
     -  Еще  бы,  не известно. Доподлинно  известно!  И представь, сам своим
собственным  умом дошел...  Этот  самый Чичиков... слышишь?.. На  самом деле
вовсе и не Чичиков!
     - А кто же?
     - На-по-ле-он! - торжественно ответствовал Ноздрев.
     - Наполеон Бонопарт? - уточнил я.
     - Он самый, - уверенно отвечал Ноздрев. - Ну,  разумеется,  переодетый.
Что, не веришь?
     - Поверить трудно,  - признался я. -  Ведь Наполеон в это время был уже
на острове Святой Едены. Каким же образом он мог бы оказаться в России?
     - Изволь, я тебе  объясню,  ежели сам  смекнуть не можешь.  Англичанин,
слышь, издавна завидует, что Россия так целика и обширна. Несколько раз даже
карикатуры выходили, где русский изображен  с англичанином. Англичанин стоит
сзади и держит  на  веревке  собаку. А под  собакой  кто  разумеется?  А?  -
обернулся он к Тугодуму.
     - Кто? - растерялся Тугодум.
     - На-по-ле-он!.. Смотри, мол, говорит англичанин, вот только что-нибудь
не так, дак я  на тебя сейчас выпущу  эту собаку. И  вот теперь, стало быть,
они  и выпустили  его с острова Елены. И он  пробрался в Россию, представляя
вид,  будто  бы  он  Чичиков.  А  на  самом деле  он  вовсе  не  Чичиков,  а
На-по-ле-он!
     -  Тьфу!  - В  сердцах Тугодум  даже  плюнул. - Это  знаете,  уж  такая
ерунда!..
     -  А вот и  не  ерунда, - парировал Ноздрев. - Мы даже  нарочно портрет
глядели.  И  все  нашли,  что лицо  Чичикова, ежели он  поворотится и станет
боком, очень сдает на портрет Наполеона. А наш  полицмейстер, который служил
и кампании двенадцатого года и лично видел Наполеона,  тоже  подтвердил, что
просто он никак  не будет выше Чичикова и что складом своей фигуры  Наполеон
тоже нельзя сказать, чтобы слишком толст, однако ж и не так чтобы тонок.
     Тугодум хотел ринуться в очередную атаку, но я жестом остановил его.
     - А не кажется  ли вам, господин Ноздрев, - дипломатично начал я, - что
этими подозрениями вы невольно унижаете низложенного императора Франции. Что
ни  говори,  а  он  все-таки  великий   полководец,  гений.  Как  говорится,
властитель дум. Недавний кумир всей Европы. А Чичиков... Ну что, в сущности,
такое этот ваш Чичиков? Обыкновенный мошенник.
     -  Вот  верное слово: мошенник! - обрадовался Ноздрев. - И шулер к тому
же. Да и вообще дрянь человек.  Что об нем  говорить! Такой  шильник, печник
гадкой! Я его в миг раскусил. Порфирий, говорю, поди скажи конюху, что бы не
давал его  лошадям овса! Пускай их  едят одно сено!..  Но  только уж поверь,
дружище,  -  доверительно  положил  он  руку  мне  на  плечо,  -  этот  твой
Наполеонишка ничуть не лучше. Такая же  ракалия. Ей-Богу,  они  с  Чичиковым
одного поля ягоды.
     Тут уж не выдержал Остап Бендер.
     - Пар-рдон! - пророкотал он, с особенным смаком напирая на букву "р". -
Я не ангел. У меня есть недочеты.  На  предыдущем  нашем заседании я ошибся,
рекомендуя  принять в почетные члены нашего Сообщества месье Хлестакова.  Но
вторично этот номер не пройдет. Господа! Вы слышите?  Нас хотят уверить, что
Чичиков - это второй Хлестаков!
     - Не совсем  так,  - возразил я.  -  Если подвести  итог  свидетельским
показаниям  господина Ноздрева,  получается, что Чичиков сильно  перещеголял
Хлестакова.   Обратите  внимание:   Хлестаков  хотел  жениться   на   дочери
городничего.  А  Чичиков  собирается  увезти  дочь  губернатора.  Хлестакова
приняли  за  главнокомандующего,  а  Чичикова  - берите  выше! -  за  самого
Наполеона!
     -  Как говорил один  мой знакомый, бывший камергер Митрич, мы гимназиев
не  кончали,  -  вздохнул  Остап.  -  Однако кое-что  из  уроков  российской
словесности я все же помню. Насколько мне известно, никто никогда не брал на
себя   смелость  утверждать,   будто   Чичиков   хоть  отдаленно  напоминает
Хлестакова.
     -  Ошибаетесь, друг  мой, -  возразил  я. - Один из первых  рецензентов
"Мертвых душ", весьма известный в ту пору русский литератор Николай Иванович
Греч,  прямо писал в  своем  отзыве  о гоголевской  поэме  "Чичиков  жестоко
смахивает на Хлестакова".
     - Пардон.  Вам виднее,  -  сказал  Остап.  -  Но  я с  этим  господином
решительно не согласен.
     - Однако,  господа,  -  возвысил  я  голос,  - мы с  вами  не дослушали
показания господина Ноздрева. Если позволите, я хотел бы задать ему еще один
вопрос.
     - Да  зачем это? - сказал  Тугодум. - Ведь ясно же,  что  он  все врет.
Сколько ни старайтесь, вы все равно не услышите от него ни словечка правды.
     - А вот это мы сейчас увидим... Господин Ноздрев! - продолжил я  допрос
свидетеля. - Скажите,  не приходилось ли вам слышать что-нибудь насчет того,
что Чичиков будто бы покупал крестьян на вывод в Херсонскую губернию?
     В ответ раздался сочный жизнерадостный хохот.
     - Ха-ха-ха!.. Он?  На вывод?.. Крестьян?!.  Херсонский помещик?!.  И вы
поверили?.. Да он скупал мертвых!
     - Как мертвых? - ошеломленно спросил Джингль.
     - А вот так! Приехал ко мне, да и говорит: "Продай  мертвых душ!" Я так
и  лопнул от смеха. Приезжаю  в город,  а мне говорят: Чичиков, мол, накупил
три миллиона  крестьян  на вывод.  Каких  на  вывод! Да он торговал  у  меня
мертвых! Истинную правду  вам  говорю:  он торгует мертвыми душами. Клянусь,
нет  у  меня  лучшего друга, чем он.  Вот  я тут  стою, и, ежели  бы  вы мне
сказали: "Ноздрев!  Скажи по совести,  кто  тебе  дороже,  отец  родной  или
Чичиков?" - скажу: "Чичиков". Ей-Богу... Но за такую штуку я бы его повесил!
Ей-Богу, повесил!..
     Джингль в растерянности покачал головой.
     - Много  слышал вранья, сэр. Сам  не дурак сплести историю. Воображение
работает.  Язык  подвешен  недурно.  Весьма. Но  такой  чепухи  отродясь  не
слыхивал.
     -  А между прочим,  как раз сейчас он сказал чистую  правду, - вмешался
Тугодум.
     - Не смешите  меня,  сэр! -  распалился  Джингль. -  Печатал  фальшивые
ассигнации, говорите  вы? Верю!  Хотел увести дочь  губернатора?  Безусловно
верю.  Сам не раз был замешан  в таких  делишках. Дон Болеро  Фицгиг. Гранд.
Единственная  дочь  Донна  Христина.  Прелестное  создание.  Любила меня  до
безумия. Ревнивый отец. Великодушная дочь. Романтическая история. Весьма...
     -  Эту   романтическую  историю   знает   каждый,  кто  читал  "Записки
Пиквикского клуба", - прервал я его  воспоминания. -  Если вы хотите сказать
что-нибудь по существу дела, Джингль, держитесь ближе к теме.
     - Извольте, сэр! Я хочу сказать, что ни  на  грош не верю в эту историю
про мертвецов.  Мистер Чичиков торговал мертвецами, говорите вы? - обернулся
он к  Ноздреву. - Чепуха, сэр! На что  могут понадобиться мертвецы? Какая от
них польза?
     -  Он не мертвецов  покупал, а только списки, - попытался объяснить ему
Тугодум. - В списках они числились как живые. И поэтому  он  мог получить за
них кучу денег.
     - Куча денег? За мертвецов? Сказка, сэр! И прескверная сказка. Весьма.
     -  Да  объясните же  им! - обернулся ко  мне  Тугодум.  - Они  все  тут
наверняка  не читали "Мертвые души". А я,  хоть и читал, честно говоря, тоже
не очень-то понимаю, в чем состоял смысл всех этих махинаций Чичикова.
     Убедившись, что никто из собравшихся  толком не понимает, да и не может
понять,  в  чем состоял  смысл задуманной  Чичиковым аферы, я  попытался как
можно проще им это растолковать.
     -  Существовал  опекунский  совет, - начал  я.  -  Каждый  помещик  мог
заложить туда  принадлежавших  ему  крепостных  И  получить под  этот  залог
определенную, причем  немалую, сумму денег.  Сделка, разумеется,