Вронский  стал  стреляться.   Теперь   же  для
дальнейшего оказывается, что это было органически необходимо.

     - Про Вронского вы мне это уже читали, - сказал Тугодум.
     -  Верно.  Но  тогда  я  отметил  только  одну сторону  дела:  то,  что
самоубийство Вронского явилось для  Толстого полной неожиданностью. А сейчас
хочу обратить  твое  внимание на другое. Смотри:  Толстой говорит, что  лишь
потом, много позже для него стало ясно, что самоубийство Вронского было, как
он выразился, органически необходимо для дальнейшего. А в  тот момент, когда
он это самоубийство  описывал, он сам этого  еще и не предполагал... Вот и с
"Живым трупом",  я думаю,  это  было  так же. Начиная претворять  этот  свой
замысел в сюжет,  Толстой еще и  сам толком не знал, как он сложится  - этот
самый сюжет его пьесы.
     - И вот это и есть мышление образами? - спросил Тугодум.
     - Ну да,  - сказал я.  -  Мыслить образами  - это, собственно, и значит
мыслить сюжетно.


ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОБРАЗ

ХУДОЖНИК МЫСЛИТ...

     Вернемся  к  уже  знакомой нам  формуле: "Искусство  -  это мышление  в
образах".  Это  определение  постоянно  встречается  в  статьях  Белинского.
(Кстати, это именно он ввел в русскую литературу само понятие образа.)
     "Философ, - писал Белинский, - говорит силлогизмами, поэт - образами".
     Из  этого  определения  как  будто  бы  вытекает, что  конечная  цель у
мыслителя (философа) и художника -  одна:  она состоит том, чтобы как  можно
лучше,  убедительнее, доказательнее  выразить  некую идею.  Разница - лишь в
форме ее выражения.
     Многие  писатели  и  поэты   именно  так  и  представляли  смысл  своей
художественной работы.

ИЗ СТАТЬИ В. В. МАЯКОВСКОГО
     "ЭТУ КНИГУ ДОЛЖЕН ПРОЧЕСТЬ КАЖДЫЙ"

     "Да здравствует  социализм!" - под  этим  лозунгом строит  новую  жизнь
политик.
     "Да  здравствует  социализм!"  -   этим  возвышенный,  идет  под   дула
красноармеец.
     "Днесь небывалой сбывается  былью социалистов великая ересь" -  говорит
поэт.
     Если бы дело было в идее,  в чувстве -  всех  троих пришлось бы назвать
поэтами. Идея одна. Чувство одно.
     Разница только в способе выражения.

     Понятие  "образ" является  общим  для  всех  -  самых  разных  -  видов
искусства.  Оно  приложимо  и к  музыке,  и  к архитектуре. Но  с наибольшей
очевидностью,   с   наибольшей   наглядностью   образная  природа  искусства
проявляется  в живописи, в театре,  в кино  и, разумеется, в  художественной
литературе.
     Именно литература являет нам великое  множество примеров, показывающих,
что  художественный  образ  -  это  не  просто   отражение  или  воссоздание
средствами  искусства  некой  жизненной  реальности,  но   прежде  всего   -
запечатленная,   воплощенная  в  этом  художественном  отражении  реальности
авторская мысль.
     Особенно  ясно это видно на примере  тех художественных  образов, имена
которых стали нарицательными. Взять, скажем, таких  литературных героев, как
Гамлет,   Дон-Кихот,  Тартюф,   Плюшкин,   Собакевич,   Манилов,  Обломов...
Совершенно очевидно, что  в каждом  из них выражена некая идея, определенный
взгляд художника на изображаемую им действительность, а в иных  случаях даже
приговор  его  этой действительности  или  некоторым свойствам  человеческой
натуры. Недаром от имен таких литературных героев образовались даже понятия,
которыми мы  постоянно  пользуемся для оценки или  определения  тех или иных
жизненных     явлений:     "Маниловщина",    "Обломовщина",     "Гамлетизм",
"Донкихотство".
     Однако  из  того,  что  художественный  образ   всегда  выражает  некую
авторскую  мысль,  ни  в  коем случае не  следует,  что  образ  это  - знак,
иероглиф. Или, говоря проще, - иллюстрация, своего  рода  наглядное пособие,
созданное и существующее исключительно  для выражения  той или иной -  пусть
даже важной и безусловно правильной мысли.
     А  дело, к сожалению, очень  часто представлялось и  изображалось (да и
сейчас еще порой изображается) именно вот таким образом.
     В 1934 году И. Ильф и Е.  Петров сочинили и опубликовали юмористический
рассказ "Разговоры за чайным столом". В сущности, это был даже не рассказ, а
фельетон, в котором  довольно  зло высмеивались некоторые  характерные черты
преподавания разных  предметов (географии, истории,  литературы) в тогдашней
советской школе.

ИЗ РАССКАЗА И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА
     "РАЗГОВОРЫ ЗА ЧАЙНЫМ СТОЛОМ"

     Разговор обычно начинал папа.
     - Ну, что у вас нового в классе? - спрашивал он.
     - Не в классе, а в группе, - отвечал сын. - Сколько раз я тебе говорил,
папа, что класс - это реакционно-феодальное понятие.
     - Хорошо, хорошо. Пусть группа. Что же учили в группе?
     - Не учили, а прорабатывали. Пора бы, кажется, знать.
     - Ладно, что же прорабатывали?
     -  Мы  прорабатывали  вопросы  влияния   лассальянства  на   зарождения
реформизма.
     - Вот как! Лассальянство?.. Ну, а по русскому языку что сейчас уч... то
есть  прорабатываете?.. Кто  написал  "Мертвые  души"?..  Не  знаешь? Гоголь
написал. Гоголь.
     -  Вконец  разложившийся и  реакционно  настроенный мелкий мистик...  -
обрадованно забубнил мальчик.
     - Два с  минусом! - мстительно сказал папа. - Читать надо Гоголя, учить
надо Гоголя, а прорабатывать будешь в  Комакадемии  лет через  десять. Ну-с,
расскажите мне, Ситников Николай, про Нью-Йорк.
     - Тут наиболее резко, чем где бы  то ни было, - запел Коля,  выявляются
капиталистические противоре...
     - Это я сам знаю. Ты мне скажи, на берегу какого океана стоит Нью-Йорк?
     Сын молчал.
     - Сколько там населения?
     - Не знаю.
     - Где протекает река Ориноко?
     - Не знаю.
     - Кто была Екатерина Вторая?
     - Продукт.
     - Как продукт?
     - Я сейчас вспомню. Мы прорабатывали... Ага! Продукт эпохи нарастающего
влияния торгового капита...
     - Ты скажи, кем она была? Должность какую занимала?
     - Этого мы не прорабатывали.
     - Ах, так! А каковы признаки делимости на три?
     - Вы кушайте, - сказала сердобольная мама. - Вечно у них эти споры.
     - Нет, пусть он  мне скажет, что такое  полуостров? - кипятился папа. -
Пусть  скажет, что такое Куро-Сиво? Пусть скажет, что за  продукт был Генрих
Птицелов?

     Это, конечно,  был шарж. Карикатура.  И как во  всякой карикатуре здесь
имело место  некоторое  преувеличение. Преподавание географии,  а тем  более
таких наук, как физика, химия, алгебра, геометрия, тригонометрия, и  в  30-е
годы в советских школах велось не так уж плохо:  стране нужны были грамотные
инженеры и техники. А какой же инженер без знания физики и тригонометрии!
     Хуже обстояло дело с историей.
     А с литературой - совсем плохо.
     Тут Ильф  и  Петров,  пожалуй, даже  и  не  сгустили краски. Тут  у них
никаким преувеличением даже и не пахло.
     Гоголь и в самом деле числился тогда "реакционно настроенным мистиком".
Толстой - выразителем настроений патриархального крестьянства И Онегин был -
"продукт". И Печорин - "продукт" И Обломов - "продукт".

ИЗ ВОСЬМОГО ТОМА "ЛИТЕРАТУРНОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ",
     ВЫШЕДШЕГО В СВЕТ В 1934 ГОДУ

     ОБЛОМОВЩИНА -  отображенное Гончаровым явление  помещичьего строя эпохи
распада крепостничества в России...
     Термин  "ОБЛОМОВЩИНА" введен  Гончаровым  в романе  "Обломов",  главный
персонаж  которого,   давший  имя   роману,  является   порождением  старого
патриархально-поместного  уклада...  Социальные корни  ОБЛОМОВЩИНЫ  уходят в
крепостное,  технически отсталое,  почти натуральное  дворянское  хозяйство.
Обломовцы  глухи  были  к  политико-экономическим  истинам  о  необходимости
быстрого  и живого обращения  капиталов, об усиленной  производительности  и
мене  продуктов"...   Хозяйство  велось  в   условиях   грубой  эксплоатации
крестьянина,  средствами   примитивной   техники,   в   обстановке  еще   не
растраченных  природных богатств.  Отсталая экономика обломовского хозяйства
создавала  почву  для   примитивных  общественных   и   бытовых   отношений,
содержанием   которых   являлась   крепостническая    эксплоатация.    Лень,
развращавшая и дворовых, моральная и умственная косность - основные качества
Обломова,  выросшие на почве социально-экономической отсталости и классового
паразитизма крепостничества.

     С того времени, как был  написан процитированный выше  фельетон Ильфа и
Петрова и  эта статья из "Литературной энциклопедии" (а написаны они были  в
одном  и том же, 1934 году),  утекло много воды. Множество перемен произошло
за минувшие с той поры годы в жизни нашей школы.
     "Группы" стали опять называться  "классами". Одно время ввели даже, как
в  старых русских  гимназиях, раздельное  обучение.  Школьников  и  школьниц
обрядили  в  форму,  неотличимую  от старой, дореволюционной, гимназической.
Потом раздельное обучение  и  гимназическую форму  отменили.  Потом... Но не
будем вспоминать все, что случилось в жизни нашей школы  за прошедшие с  той
поры шесть десятков советских лет. Перенесемся сразу в нынешнее, наше время.
     Передо мною  книга,  вышедшая в  свет  в  1994 году "100  сочинений для
школьников и  абитуриентов"  Цель  авторов этой книги состояла в том,  чтобы
предложить  старшекласснику, оканчивающему  школу или  уже окончившему ее  и
поступающему в ВУЗ, самую  новую,  самую современнную, сегодняшнюю трактовку
старых (так сказать, "вечных", не стареющих) школьных тем.
     Посмотрим  же, как изменилась за  минувшие годы интерпретация образа ну
хоть того же гончаровского Обломова:

ИЗ КНИГИ "100 СОЧИНЕНИЙ ДЛЯ ШКОЛЬНИКОВ
     И АБИТУРИЕНТОВ"

     Иван Александрович  Гончаров написал  смелый антикрепостнический  роман
"Обломов",  в  котором видел  путь освобождения  России  от крепостнического
рабства  не  в  крестьянской  революции,  а  в  правительственных  реформах.
Ненависть к  крепостничеству и убеждение в  том,  что литература должна быть
проникнута "глубоким взглядом на жизнь", помогали  писателю сказать  суровую
правду о российской действительности.
     Царство   крепостной  России   -   вот   истоки   обломовской   апатии,
бездеятельности,  страха перед  жизнью.  Привычка  получать  все  даром,  не
прикладывая  к  этому  труда,  -  основа  всех  поступков и  образа действий
Обломова. Да и не только его одного.
     Теперь попробуем на минуту  представить себе, от чего отказался Обломов
и  в каком  направлении  могла бы пойти  его  жизнь. Вообразим себе иной ход
сюжета  романа.  Ведь  многие  современники  Обломова,  выросшие  в  тех  же
условиях, преодолевают их пагубное влияние и поднимаются до служения народу,
Родине.  Представим себе: Ольге Ильинской удается спасти Обломова. Любовь их
соединяется в  браке. Любовь  и семейная жизнь преображают  нашего героя. Он
становится вдруг  деятельным и  энергичным. Понимая, что крепостной труд  не
принесет   ему  больших  выгод,  он  освобождает  своих  крестьян.   Обломов
выписывает из-за  границы новейшую сельхозтехнику, нанимает сезонных рабочих
и начинает вести свое хозяйство по-новому, по-капиталистически. За  короткий
срок  0бломову  удается разбогатеть. К тому же  умная  жена  помогает  ему в
предпринимательской деятельности.
     Представим  себе  другой вариант. Обломов  "пробуждается"  ото сна сам.
Видит  свое  гнусное  прозябание,  бедность  своих  крестьян  и   "уходит  в
революцию". Быть может, он станет  видным революционером. Его  революционная
организация поручит ему очень опасное задание, и он его успешно выполнит. 06
Обломове напишут в газетах, и имя его узнает вся Россия.
     Но  это  все  фантазии.  Изменить  роман  Гончарова нельзя. Он  написан
очевидцем  тех событий, он отражал то время, в котором жил. А это было время
накануне отмены крепостного права в России. Время ожидания перемен. В России
готовилась  реформа, которая должна  была круто изменить ход событий. А пока
тысячи помещиков эксплуатировали  крестьян, полагая,  что  крепостное  право
будет существовать вечно.
     И в нынешней России все мы  в ожидании перемен. Реформы должны привести
страну к  процветанию. Только деятельные и энергичные  люди спасут Россию. А
для этого надо учиться, трудиться, работать.

     Нельзя  сказать,   чтобы  новые  веяния,  принесенные   в   нашу  жизнь
грандиозными историческими  переменами,  случившимися  за минувшие семьдесят
лет, а особенно в последнее десятилетие, так-таки уж совсем не отразились на
этой "новой" трактовке старого гончаровского романа.
     В  отличие от автора статьи  из  "Литературной энциклопедии" 1934 года,
автор  сегодняшнего "образцового" сочинения на эту тему весьма  сочувственно
относится  к   реформам  Александра  Второго.  Похоже  даже,   что   реформы
представляются ему более разумным выходом из исторического тупика, в котором
оказалась  крепостническая  Россия,   нежели   крестьянская   революция.   И
воображаемый  образ   Обломова,  вступившего   на  путь   капиталистического
предпринимательства,  видится  ему  не  менее,  а  может быть, даже  и более
привлекательным, чем столь же фантастический образ Обломова, который "уходит
в революцию".  Это  все,  конечно, результат  тех новых  веяний,  той  новой
"реформистской" идеологии,  которая  (в  отличие  от революционной идеологии
30-х годов) господствует сейчас в нашем обществе.
     Но при всем при том Обломов  в изображении  автора этого  "образцового"
сочинения -  такой  же "продукт", каким он был 60 лет  назад  в  изображении
автора тогдашней "Литературной  энциклопедии". Причем, самое смешное, что он
остается продуктом во всех трех своих ипостасях: в первой, реальной, в какой
изобразил  его Гончаров,  и  в двух других, воображаемых, каким  он стал бы,
избрав начертанные им для  него автором  этого  сочинения иные пути. Разница
лишь  в том, что в первом  случае он видится автору как "продукт помещичьего
строя  эпохи  распада  крепостничества", во  втором - как  "продукт развития
новых, капиталистических отношений", а в третьем - как "продукт нарастающего
революционного движения".
     В  некоторых  отношениях  книжка  "100   сочинений  для   школьников  и
абитуриентов",  из которой я выписал это  сочинение про Обломова, прямо-таки
разительно  отличается  от  старых  учебников,  старых   литературоведческих
справочников  и  энциклопедий.  Один  только  перечень  тем  поражает  своей
новизной. Рядом  со  старыми,  традиционными, так  сказать, "вечными" темами
школьных сочинений  тут присутствуют  и  такие, о которых еще совсем недавно
нельзя  было  даже  и  помыслить. Тут и "Доктор Живаго" Бориса Пастернака, и
"Мастер  и Маргарита" Михаила  Булгакова,  и  "Жизнь и творчество Александра
Солженицына",  и  "Жизнь и  необычайные приключения  солдата  Ивана Чонкина"
Владимира  Войновича. Но в трактовке традиционных, "вечных" литературных тем
и образов автор  (или  авторы) этих сочинений,  как видите, недалеко ушли от
того, что вдалбливали школьникам на уроках литературы более чем полвека тому
назад.
     Из  этого,  однако, совсем не следует, что  в оценке  и  трактовке этих
классических образов в нашем общественном сознании так-таки уж совсем ничего
не переменилось. Переменилось, и еще как!
     Вот,  например,   в  статье,   появившейся   несколько  лет   назад   в
"Комсомольской  правде",  была предпринята  попытка  радикально пересмотреть
традиционный  взгляд  на  два   классических  образа   классической  русской
литературы - Базарова и Обломова.
     В  первом разделе этой статьи, озаглавленном  "Базаров нашего времени",
рассказывалось  о   некоем   Саше   Пленкине,  которым  владела  страсть   к
естественным наукам. Он ловил зверушек и пташек  и интересовался, как у  них
внутри все устроено.  Комнату  его украшали  чучела  изученных  им животных.
Ничто не предвещало никаких трагедий. Но однажды к Саше зашел одноклассник и
неосторожно  посмеялся над его увлечением.  Кажется,  даже  назвал  все  это
"чушью  собачьей". О том,  что  произошло  дальше, автор статьи рассказывает
так:

ИЗ СТАТЬИ И. ВИРАБОВА
     "ВСКРЫТИЕ ПОКАЗАЛО, ЧТО БАЗАРОВ ЖИВ"
     "Комсомольская правда", 25 июня 1991 года

     Саша незаметно подобрал увесистый дрын, зашел  сзади и  опустил его  на
голову   одноклассника.    Покончив   с   процедурой   забивания    крупного
млекопитающего,  продолжил свои  исследования. Перед ним лежал не  изученный
еще экземпляр. Таких в коллекции не было. А наука - на первом месте. Пленкин
взял скальпель и, вскрыв приятеля, приступил к изучению внутренностей.

     Заинтересовавшись  этой  жуткой  историей,  автор статьи  отправился  в
колонию    для    несовершеннолетних,    где    отбывал   свой   срок   юный
естествоиспытатель. Но свидеться с Сашей Пленкиным ему не удалось: того  тем
временем уже переправили в другую колонию, "взрослую".
     Можно  было, конечно,  разыскать его  и  там. Но автор этого  делать не
стал, потому что ему и так вдруг все стало ясно.

ИЗ СТАТЬИ И. ВИРАБОВА
     "ВСКРЫТИЕ ПОКАЗАЛО, ЧТО БАЗАРОВ ЖИВ"

     В который раз смотрю видеофильм, снятый местными комсомольцами. Пленкин
глядит с экрана.  Большие глаза  посажены  широко и  смотрят цепко,  скрывая
явственно какую-то глубинную идею.
     Дикая история.
     Но что-то знакомое до жути в этом лице. Вот оно:
     "Я лягушку распластываю, да посмотрю, что  у нее там внутри делается, а
так как мы с тобой те же лягушки, только что на ногах ходим, я и буду знать,
что у нас внутри делается".
     Конечно -  Базаров. Жив, курилка. Странный  такой виток истории:  через
сотню лет - Базаров... С чего бы ему появляться теперь? Может, действительно
все  смутные  времена  -  и  наше  нынешнее -  имеют  много сходства. Или мы
движемся по  замкнутому кругу?  Так  или иначе, это открытие показалось  мне
достойным внимания.

     Нетрудно догадаться,  что "открытие",  сделанное автором "Комсомольской
правды",  показалось  ему достойным внимания, да  и  вообще осенило  его,  в
сущности, только из-за одной - единственной - базаровской фразы: "Мы с тобой
те же лягушки, только что на ногах ходим".
     Если фразу эту толковать, как самую суть жизненной  философии Базарова,
как его  символ  веры, - тогда можно, пожалуй,  сделать и  такой вывод. Если
человек,  в сущности,  ничем не отличается  от лягушки  - его  тоже не  грех
распотрошить как лягушку. В особенности, если это пойдет на пользу науке или
послужит еще какому-нибудь прогрессивному делу.
     Поделившись  с  читателем  своим  открытием по поводу  Базарова,  автор
статьи на  этом  не остановился. Он далее  развернул перед нами  некую новую
трактовку  целого   периода  отечественной  истории.  Суть  этой  трактовки,
вкратце,  такова.   В   переломный  момент  истории,  на  великом   распутье
исторических  дорог  у русского интеллигента выбор  был небольшой: Базаров -
или Обломов.

ИЗ СТАТЬИ И. ВИРАБОВА
     "ВСКРЫТИЕ ПОКАЗАЛО, ЧТО БАЗАРОВ ЖИВ"

     Для  того  чтобы  строить новое здание,  нужен был  новый человек  -  с
топором  или скальпелем. Он и пришел.  Базаровых  были единицы, но они стали
идолом...  Дав пинка  Обломову - тунеядцу и идеалисту,  они сказали: "Сапоги
выше Шекспира" (Писарев), "Порядочный химик в  двадцать раз полезнее всякого
поэта" (Базаров), "Червяк дышит подобно млекопитающему", значит, все равны и
нужны только одинаковые условия для всех" (Чернышевский). Борьбу за всеобщее
счастье поручили Базарову, человеку, подчиняющему все одной идее.

     Мысль автора  ясна и  проста. В переломный  момент  истории, на великом
распутье  исторических  дорог у русского интеллигента  выбор  был небольшой:
Базаров  или  Обломов. Русская  интеллигенция - в этом  и состоит ее роковая
ошибка, - к  стыду и  несчастью  своему, вслед за Писаревым, Чернышевским  и
Добролюбовым выбрала Базарова. А надо было ей выбрать - Обломова.!

ИЗ СТАТЬИ И. ВИРАБОВА
     "ВСКРЫТИЕ ПОКАЗАЛО, ЧТО БАЗАРОВ ЖИВ"

     За что мы судим его?
     За  то, что  у марксистов, коммунистов,  бомб