лием вытаскивавшую его
из бурлящего потока. Несколько долгих секунд выездной следователь приходил в
себя, пытаясь отдышаться и машинально  подгребая  свободной  ладонью,  потом
проморгался и взглянул вверх, дабы увидеть своего спасителя.
   Непомерно длинная конечность, обвитая вздувшимися от  напряжения  жилами,
"росла" (иного слова судье на ум не пришло)  прямо  из  неба,  и  утопающему
следователю на миг пришло в голову: если загадочная рука все же вытащит  его
из  реки  (на  что  высокоуважаемый  сянъигун  искренне  надеялся),  то   не
вознесется ли он вместе с рукой-спасительницей прямо на Небо  Тридцати  Трех
Будд?
   А потом судья увидел нечто до боли  знакомое:  предплечье  державшей  его
руки обвивал старый приятель-дракон!
   В следующее мгновение что-то с силой опустилось прямо на макушку судьи, и
выездной следователь снова с головой ушел под воду,  едва  успев  заглотнуть
немного воздуха.
   Рука с драконом на предплечье опять рванула его вверх, едва  не  вывихнув
плечевой сустав,  -  и,  оказавшись  на  поверхности,  судья  Бао  разглядел
опускающуюся к нему вторую руку с изображением скалящегося тигра.
   Удар!
   В глазах темнеет, и клокочущая пеной вода смыкается над его головой.
   Рывок!
   Дракон!
   Тигр!
   Схватка двух хищников за... добычу?
   Вытягивающая жилы боль отдается во всем теле. В глаза  бьет  ослепительно
яркое солнце; еще один судорожный глоток воздуха.
   Удар.
   Нет, долго он так не выдержит. В висках уже гудит, сознание мутится...
   Рывок!
   Сухожилия, кажется, сейчас порвутся!
   Скорее от отчаяния, чем на что-то надеясь, судья из последних сил наносит
хлесткий удар по стремительно падающей на него руке с изображением тигра.  И
немедленно рука, обвитая драконом, на миг выпускает выездного следователя  и
мозолистым ребром ладони рубит руку-соперницу.
   Высокоуважаемый сянъигун при виде этого воет разъяренным зверем и тут  же
ощущает, что взлетает в воздух...

***

   ...Воздух! Хоть глоток свежего воздуха! Скорее!
   Что-то гулко хлопает выездного следователя по  спине,  и  склизкий  кусок
утиной гузки, которым подавился судья, чуть ли не со свистом вылетает из его
широко раскрытого рта. Кашель сотрясает все грузное тело почтенного  хозяина
дома, воздух с хрипом врывается в изнемогающие  легкие,  и  некоторое  время
судья Бао дышит. Просто дышит, откинувшись на спинку  кресла  и  наслаждаясь
тем, что он жив и может вдыхать упоительно свежий воздух.
   Только  потом  приходит  боль  в  горле.  Выездной  следователь   наконец
открывает  глаза  и  видит  перед  собой  испуганное   лицо   слуги,   столь
своевременно пришедшего на помощь своему господину.
   - Спасибо, Ли. Со мной уже все в порядке, - с трудом говорит судья Бао.
   Он сам не уверен, что сказанное - правда.

6

   Сон все никак не шел к выездному следователю, раскинувшемуся на ложе. Сон
пугался лица человека в смятых простынях, а человек заново переживал события
сегодняшнего дня и размышлял над тем, какое  отношение  могут  иметь  они  к
проводимому им следствию.
   Некое  чувство,  которое,  пожалуй,  можно  было  бы  назвать  интуицией,
подсказывало человеку, что - самое непосредственное.
   А судья Бао, как известно, привык доверять этому не раз  выручавшему  его
чувству.
   Что касается цепочки видений, посетивших достойного  сянъигуна,  пока  он
давился утиной гузкой, то тут явно пахло "Безумием Будды". Осталось  понять,
почему оно столь быстро  отступило,  практически  без  всяких  последствий?!
Выездной следователь еще раз прислушался  к  своим  ощущениям.  Нет,  никого
постороннего внутри его не было.
   Что же это получается? Если насланные на него видения (а в том,  что  они
насланы, судья практически не сомневался) чуть было  не  погубили  выездного
следователя, значит, и остальные неприятности последнего времени - дело  тех
же могущественных и вездесущих рук? Рук, украшенных  изображениями  тигра  и
дракона,  которые  по  своему  усмотрению  роются  в   адских   канцеляриях,
перекраивают людские судьбы, да и вообще жизнь всей Поднебесной?! Вот  и  до
его скромной персоны добрались...
   Но, с другой стороны, выездной следователь хорошо помнил, как  "драконья"
рука боролась с "тигриной",  пытаясь  спасти  его,  судьи  Бао,  драгоценную
жизнь!
   Значит, руки не всегда заодно  или  этих  рук  больше,  чем  две;  или...
Значит, есть и другая сила, которой позарез  нужно,  чтобы  судья  довел  до
конца порученное ему дело!
   Конечно, выездному следователю лестно было сознавать, что на его  стороне
не  только  Закон  и  Долг  и  поддержка  Князя  Преисподней,  но  также   и
таинственная сила, спасшая его сегодня. Хотя судья предпочел бы знать, с чем
(или с кем) он имеет дело. Бывает, что и у государя семь весен в году...
   Однако сегодня татуированные руки сражались между собой!
   Противоборство двух устремлений?
   Или же внутри одной и той же силы  начался  разлад,  свидетелем  которому
оказался судья? В глубинах неизвестного вызрел зародыш противоречия - как  в
сокровенных утробах женского начала инь всегда содержится семя мужского огня
ян, и наоборот?!
   Что это было - борьба внутри или борьба между?
   И если внутри - то внутри чего или кого?
   А если между - то между кем или чем?
   Судья понимал, что ему  не  ответить  на  эти  скорее,  философские,  чем
криминальные, вопросы; но в  последнее  время  они  все  больше  становились
вопросами жизни и смерти.
   В том числе и его собственной.
   Наконец он заснул.

7

   Ничего инфернального, чего втайне ожидал и боялся судья Бао, не было.  Ни
черного  базальтового  плато,  ни  трехглазого  привратника-взяточника,   ни
утомительного спуска в глубины ада Фэньду...
   Казалось: вот только что в очередной раз смежил веки, надеясь на забытье,
- и уже к судье спешит, ловко лавируя меж столами, тигроглавый адский булан,
а сам выездной следователь оторопело моргает и разглядывает...
   Нет, сперва не потустороннюю канцелярию.
   Себя.
   Вместо уютных ночных одежд на судье была такая же  фиолетовая  с  золотом
накидка, как и на тигроглавом, голову  покрыла  чиновничья  шляпа,  у  пояса
болталась табличка из  слоновой  кости,  а  кисти  и  бляхи  широкого  пояса
поражали тонкостью выделки.
   Опытному глазу судьи все это говорило о многом. Во-первых, чином и рангом
он, несомненно, равен тигроглавому; во-вторых, князь  Янь-ван  с  первых  же
минут хочет намекнуть поводу работнику, что возлагает на  него  определенные
надежды и в случае оправдания этих надежд не поскупится; в-третьих...
   - Мой дорогой коллега! - самым приветливым образом рыкнул тигроглавый.  -
Вы не можете себе представить, как я рад  видеть  вас  в  добром  здравии  и
готовым  приступить  к  вашей...  э-э-э...   деятельности!   Располагайтесь,
чувствуйте себя как дома!  Может  быть,  чаю?  Черного,  зеленого,  желтого,
красного? Темно-голубого?
   Про темно-голубой чай судья Бао слышал впервые и пробовать его отнюдь  не
собирался.
   - Не соблаговолит ли господин булан  объяснить  позднорожденному,  в  чем
состоят мелкие обязанности последнего?  -  склонив  голову,  поинтересовался
выездной следователь.
   Похоже было, что тигроглавый обиделся.
   Он долго  и  пространно  стал  объяснять  судье,  что  считает  излишними
церемонии между двумя столь выдающимися  существами,  как  он  и  его  новый
коллега,  что  доверие  Янь-вана  уравнивает  всех:  людей,  демонов  и   не
поддающихся классификации созданий Третьего Мира - этот мир был знаком судье
не более чем голубой чай; а также что обязанности достопочтенного Господина,
Поддерживающего Неустрашимость заключаются лишь в одном.
   Господин должен смотреть.
   И, заметив где-нибудь непоседливые  руки,  таскающие  свитки  с  записями
деяний, уведомлять об этом ближайшего чиновника.
   - Но для того чтобы смотреть, я  должен  иметь  доступ  в  разные  отделы
местных канцелярий? - Судья  представил  себе  прелесть  пеших  прогулок  по
Преисподней и содрогнулся.
   - Разумеется! - просиял тигроглавый. - Куда угодно! Когда угодно!
   - Тогда каким образом...
   - Самым простым! Наипростейшим! Идите - и придете!
   - А... куда идти?
   Судье на миг представилось, что тигроглавый  сейчас  рявкнет  и  подробно
объяснит, куда именно судья Бао должен идти со своими вопросами.
   Вопреки опасениям, выяснилось, что  идти  и  впрямь  можно  куда  угодно.
Достаточно только коснуться таблички на поясе судьи и шагать - хоть в дверь,
хоть в стену, хоть в картину на стене, лишь бы при этом представлять в  уме,
куда желательно прийти.
   Так что первое недоразумение завершилось самым лучшим образом.
   За исключением  того,  что  судья  Бао  понятия  не  имел,  куда  бы  ему
направиться, и решил пока остаться в  канцелярии  тигроглавого.  Не  приведи
Янь-ван, заблудишься и потом до скончания вечности  украшай  своей  печенкой
какое-нибудь смоляное озеро!
   Лишь  теперь  выездной  следователь  обратил  внимание,  что   канцелярия
пустует. Ни Серебряной Рыбки, ни медведеобразного  черта-лоча...  да  и  сам
господин булан заторопился и сказал,  что  спешит  на  совещание,  а  посему
вынужден оставить уважаемого коллегу в одиночестве.
   И еще раз предложил не стесняться. Оставшись  в  одиночестве,  судья  Бао
некоторое время бродил по  канцелярии  -  особенно  надолго  задержавшись  у
черепа с тушью и любуясь филигранно вырезанным темечком и роскошной отделкой
лба и скул. Когда же он  принялся  разглядывать  стеллажи  со  свитками,  то
внимание его привлек дальний левый стеллаж с  внушительной  надписью  сбоку:
"ВЗЫСКАНИЯ".
   -  Древо-демон  опасался,  что  с  него  взыщут  за  пропажу  свитков,  -
пробормотал  судья  Бао.  -  И  таки  взыскали  бы...  Интересно,  можно  ли
определить, с какого времени начались подобные взыскания?
   Взяв верхний свиток, он присел за ближайший  столик  и  принялся  изучать
записи. К счастью, на свитках первым делом были указаны даты, и найти нужные
бумаги оказалось легче легкого. Хотя первый свиток относился к началу  эпохи
Сун и ничем не  мог  помочь  выездному  следователю,  вскоре  вокруг  нового
канцеляриста возвышалась гора бумаг за последние сто лет.
   Более ранние сроки судью пока что не интересовали.
   "Вымогательства в Палате Расчленений"... -  опустим...  "Попытка  подкупа
сменщика Стеклянной Горы с целью  в  рабочее  время..."  -  тоже  опустим...
"Преступная небрежность, выразившаяся в проникновении в ад Одиночества..." -
ерунда...
   - Да что ж вы глаза-то портите! - прогудело над ухом.
   Судья вздрогнул. Рядом стоял уже знакомый по первому посещению  черт-лоча
и приветливо улыбался. Хотя лучше бы он этого не делал.
   - Это делается так. - Рогато-шипастый служака  взял  с  ближайшего  стола
мухобойку из оленьего хвоста. - Смотрите...
   И  хлестнул   мухобойкой   по   иероглифам   "Вымогательства   в   Палате
Расчленений".
   Мигом  свиток  расстелился  на  столешнице,  ударенные  знаки  замерцали,
дрогнули - и поверх бумаги возникла картинка: толстый якша-стражник с  гордо
торчащим... нет, вначале показалось, что копьем,  а  потом  выяснилось,  что
мужским достоинством! - требует чего-то у женской головы и трех  левых  рук,
лежавших перед ним на полу.
   Зрелище не произвело на судью Бао эстетического впечатления.
   Зато путем подробных расспросов черта-лоча выяснился  способ  пользования
удивительной мухобойкой: хлестнешь знак - смотри картинку, хлестнешь  дважды
- задвигается,  хлестнешь  обратной  стороной  -  поползет  поперек  времени
обратно, ткнешь концом рукояти - замрет...
   Наконец похожий на медведя советчик опомнился и исчез, а судья Бао  перед
самым его исчезновением успел поинтересоваться: когда же все-таки начались в
аду безобразия с путаницей в перерождениях?
   Ответить черт не успел, зато оставшийся в воздухе мохнатый палец ткнул  в
одну из полок  облюбованного  судьей  стеллажа  -  и  растворился  вслед  за
владельцем.
   Часа через три, когда в глазах рябило от самодвижущихся  картинок,  судья
твердо установил:  время  начала  безобразий  отстоит  от  сегодняшнего  дня
примерно на шестьдесят пять лет.
   Как раз тогда патриарх Шаолиньской  обители  послал  на  помощь  "красным
повязкам" шестерых монахов-воителей - и вскоре затяжная  война  с  монголами
сдвинулась с мертвой точки.
   Судья Бао был практиком.  И  в  его  сознании  трудно  укладывалось,  что
шестеро даже самых великих  мастеров  воинского  искусства  могут  за  столь
короткий срок сильно повлиять на ход сражений. Неплохо было  бы  просмотреть
жития этих мастеров или хотя бы их участие в войне...
   Но как?
   - Обитель близ горы  Сун,  -  громко  выпалил  судья  в  пространство.  -
Материалы по сэн-бинам, отправленным в армию Чжу Юаньчжана.
   И погладил именную табличку из слоновой кости.
   О чудо! Мигом на стол прямо из воздуха шлепнулись три  свитка,  и  поверх
каждого пламенела надпись: "Шаолинь-сы".
   Судья Бао оценил удобства работы в аду и продолжил поиски.

8

   Еще через несколько часов весьма плодотворной работы,  вконец  ошалев  от
мелькания картин, выездной следователь точно знал: учитель Лань Даосина  был
прав, утверждая, что Закон Кармы взбаламутили  во  время  последних  битв  с
монголами. Первый вал взысканий по поводу  безвременно  исчезнувших  свитков
обрушился на Преисподнюю как раз в эти дни  -  примерно  через  месяц  после
сражения  у  озера  Желтого  Дракона,  где  на  стороне  восставших  впервые
выступили присланные монахи-воители.
   Само сражение  судья  просмотрел  трижды;  последний  раз,  выяснив,  что
похлопывание мухобойкой  по  ладони  вызывает  замедление  происходящего,  -
крайне внимательно, шаг за шагом, удар за ударом.
   Особенно на него произвел впечатление молоденький инок, служка одного  из
сэн-бинов. Получив удар копьем в рот, инок  умудрился  перекусить  древко  у
самого наконечника и растерзать монгола-копейщика голыми руками - после чего
был отбит своими и в самом ближайшем времени доставлен обратно в обитель.
   Повинуясь неясному порыву, судья просмотрел  дальнейшую  судьбу  инока  -
звали того, как выяснилось, Фэном и был он жив до сих пор. Судья же  отметил
про себя две несомненные странности: очухавшийся от страшного ранения  инок,
едва успев встать на ноги, обзавелся  деревянным  диском,  где  углем  писал
иероглифы "цзин" и "жань"... а также в  момент  написания  на  диске  самого
первого иероглифа картинка затуманилась, последовала вспышка  -  и  довольно
долго ничего не было видно.
   Потом Фэн со своим диском обнаружился уже на монастырской кухне.
   И вспышки,  мешающие  наблюдению,  стали  происходить  вокруг  уродливого
повара все чаще и чаще.
   Судьба же монахов-воителей,  напротив,  ничем  особенным  не  отличалась:
битвы, обучение восставших воинскому мастерству, победы, воцарение  династии
Мин  и  распределение  сановных  шапок  среди  достойных  иерархов  Шаолиня,
формирование тайной канцелярии...
   Нет, ничего особенного.
   Если не считать особенным возможность просмотреть  во  всех  подробностях
жизнь давно умерших людей.
   Зато повар Фэн, престарелый урод с диском...

***

   Судья сам не заметил, как проснулся.
   В окно било солнце, Преисподняя казалась  сном  -  правда,  на  удивление
реальным, - а во дворе садовник подрезал кусты чайных роз.
   Спустя час,  умывшись  и  позавтракав,  судья  Бао  сел  писать  доклады:
усеченный - для принца Чжоу и более полный - для Столицы. Чувствовал же себя
достойный сянъигун на удивление бодрым и выспавшимся.
   Правда, забывшись, он время от времени хлопал своей любимой мухобойкой по
бумаге и очень удивлялся, когда иероглифы отказывались оживать.
   А к полудню судью отвлек шум во дворе, у самых ворот. Привратник  наотрез
отказывался впускать в дом такого уважаемого человека, как судья Бао, такого
неуважаемого человека, как оборванец, буянивший у входа.
   Оборванец  скандалил  и  размахивал  детским  флажком:  синим,   с   косо
вырезанными углами.
   При одном виде этого флажка выездной  следователь  самострельным  шариком
вылетел во двор, отогнал бдительного привратника - и вскоре оборванец  гордо
удалился, получив в обмен на дурацкий флажок пять серебряных лянов.
   Оборванец уже не первый год жил в хибаре на южной  окраине  города  и  не
первый год получал жалованье за одно, совершенно пустячное действие.
   Он должен был регулярно заглядывать в ласточкино гнездо под стрехой своей
хибары и в случае обнаружения там флажка давать знать судье Бао.
   Флажок означал для выездного следователя одно: "Посланный им лазутчик - в
городе!"
   И ждет встречи в условленном месте.
   Осталось только выяснить -  брать  ли  на  встречу  даоса?  Это  в  корне
противоречило  канону  Сунь-цзы,  главе   о   лазутчиках   и   способах   их
употребления, но согласовывалось с последними размышлениями судьи.
   Так ничего не решив, судья Бао отправился к Железной Шапке.

***

   В жилище даоса творилось невообразимое. Лань Даосин заталкивал  в  чайник
нечто большое и истошно верещащее.
   Нечто в чайник не хотело.
   - У тебя неприятности?! - заорал  даос  на  судью,  едва  тот  застыл  на
пороге, не успев даже рта раскрыть.  -  У  тебя  Западный  Рай  и  лазоревые
облака! Понял?! Неприятности у него...
   Стоявший рядом с Железной Шапкой ослик-философ подцепил хвостом крышку  и
ловко нахлобучил ее на чайник.
   Стало тихо.
   - Я еще ничего не сказал... - пробормотал судья  Бао.  -  Но  если  я  не
вовремя...
   - Да? - удивился даос. - А кто только что на жизнь жаловался?
   - Не я, - уверенно заявил судья.
   - Не ты? - еще раз удивился даос. - Ну, значит, мне послышалось.  Заходи,
заходи, не стой на пороге...
   И судья Бао понял, что возьмет Лань Даосина на встречу со Змеенышем.
   Обязательно.
   Даже вместе с чайником.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

   - Эй, почтенные! - во всю глотку возопил заезжий чародей, изрыгнув  перед
этим  сноп  синего  огня.   -   Эй,   преисполненные   восьмидесяти   восьми
добродетелей! Да неужто вы так и проживете  всю  жизнь,  не  узрев  истинных
чудес и невероятных превращений?! Неужто нечего будет вам  рассказать  малым
внукам, когда они спросят вас: что, милый дедушка, ты  и  впрямь,  будучи  в
славном Нинго, поскупился дать великому магу  по  прозвищу  Расколотая  Гора
хотя бы один медный (а лучше серебряный) лянчик?! Идите, смотрите и потом до
конца ваших дней, да будут они длиннее  русла  Желтой  реки,  вспоминайте  и
цокайте языками!
   Мальчик-ученик у ног Расколотой Горы застучал колотушкой, присоседившийся
слепец-гадатель в надежде и самому заполучить медяк-другой усердно  принялся
бить в рыбий барабанчик , а толпа собравшихся зевак разочарованно загудела.
   Удивить кого-либо из нингоусцев глотанием  мечей  или  огненной  отрыжкой
было трудно; еще труднее было заставить их раскошелиться.
   И Расколотая Гора понял: если он сейчас не раскачает местных  скупердяев,
то ему в ближайшие дни придется довольствоваться черствой лепешкой и бобовым
сыром, а о нежных маньтоу с начинкой из куриного  мяса  и  овощей  он  будет
вспоминать исключительно в снах.
   Просыпаясь от бурчания в желудке.
   - Ну что ж,  придется  мне  показать  вам  всю  глубину  постижения  мною
Безначального Дао и, как говорится, смешать в одном чайнике  Небо  и  Землю!
Ведом ли кому-нибудь из вас величайший  трюк  с  золотым  котлом  и  головой
юноши?
   Зеваки,  собравшиеся  поначалу  расходиться,  неуверенно  затоптались  на
месте, а кое-кто даже швырнул в плошку чародея несколько мелких монет.
   -  Мало  кто  может  похвастаться,  что  видел  это   деяние,   достойное
небожителей; и уж почти никто не может гордо заявить: я  способен  сотворить
его! Потому что нужен для этого  золотой  котел  и  желтый  дракон,  бобовое
зернышко и кипящая вода, а также отрубленная голова  отрока,  не  достигшего
полной мужской зрелости! Но не пугайтесь,  почтенные,  и  не  спешите  звать
Быстроруких, стражник