ом. Искателем и переносчиком новостей, а новость ценится, как известно, по уровню ее сенсационности. Для журналиста сенсация подобна пище: ее необходимо проглотить, переварить - и так далее. А если это самое "и так далее" задерживается или вообще становится невозможным, носитель сенсации страдает куда более мучительно, чем если бы это был нормальный запор. Панкратов страдал все эти дни - и, как вдруг оказалось, зря: кто-то другой не испугался (хотя ему, может быть, и терять было нечего) - и выбросил новость на рынок. Правда, в этакой полумаске; но ведь и он сам, Панкратов, смог бы сделать то же самое - прозрачно намекнуть, не обязательно же было гнать открытым текстом... Если говорить правду, испугался тогда - и обрадовался тоже: надоела вся эта кампания. А вот теперь - казнись, что не ты первый...
     Хотя если подумать - время еще не упущено. Тиви-каналы пока еще молчат. Теперь верхам придется как-то реагировать - и они наверняка соорудят какую-то свою версию, наполовину правдивую (фрикассе из конины с рябчиком, состав: одна лошадь, один рябчик), и запустят ее, конечно, по казенному каналу - по одному из. Тогда и вовсе плохо будет. Упредить! Не терять больше ни минуты!
     "Хочешь вслед за Гречиным - на Ваганьково?" - усомнился здравый смысл.
     Но Панкратов сейчас был в такой досаде, что на здравый смысл лишь цыкнул - и тот спрятал рожки, как улитка, в раковине. Однако знал, что вскоре он опять покажется, с рожками побольше и поострее. Так что надо было ковать железо, пока молот не сломался. Генеральный директор схватился за телефон:
     - Тамара? Слава Богу, ты еще тут... Зайди немедленно: в завтрашнюю сетку придется внести изменения - с самого утра. В первый же выпуск "День нынешний". Давай-давай, время не терпит...
     И почувствовал вдруг, как полегчало на душе. Жребий брошен. Как говаривал в древности Кай Юльевич - alea jacta est.

***

     Ящик был здоровенным, в нормальную комнату размерами, но глыбу удалось погрузить в него с немалым трудом, Минич даже удивился - как это у него получилось, да еще без единого подъемного крана, просто так, пользуясь веревками и рычагами. Ящик этот был гробом, и сейчас в него уложили не что иное, как покойника; конец глыбе, она умерла и не будет больше причинять беспокойство никому и никогда. Осталось лишь спихнуть домовину в заранее вырытую яму - и как это у него получилось? - и все. Но сперва нужно, как и полагается, заколотить крышку - иначе этот камушек, чего доброго, выберется на свет Божий и снова начнет чудить. Но для последнего действия все готово: стремянка, тяжелый молоток, целый ящик шестидюймовых гвоздей - для вящей надежности.
     Минич с помощью Джины поднял крышку, они поднесли ее и установили в нужном месте. Ящик лежал на боку, иначе в него никак не удалось бы закатить глыбину. Джина, милая девочка, золотая помощница, прислонилась к крышке спиной, чтобы та плотно прилегала к периметру, Минич же установил стремянку, захватил в горсть гвоздей, подобрал молоток и полез наверх. Заколачивать он решил сверху - чтобы все детали конструкции совпали. И не пришлось бы переделывать. Гвозди положил на стенку, что играла сейчас роль потолка. Поставил один. И принялся вколачивать. Древесина была сухой, податливой, гвозди шли легко. Один, другой, третий, частые негромкие удары...
     - Что? Кто?..
     Он рывком сел в постели, откинув одеяло. Протер глаза. Вечер уже? Нет, белый день - сквозь узкие щели в ставнях проходили узкие полосы света. А...
     В дверь снова постучали - осторожно, но достаточно настойчиво. Теперь и Джина открыла глаза - сонные, не понимающие. Шевельнула губами. Минич приложил к ним свой палец:
     - Тс-с...
     Она поняла. Рано или поздно это должно было случиться, хотя в последние дни они, несмотря на то что из отношений их как-то выпала любовь, а значит - и близость, - невзирая на это, стали уже надеяться, что доживут здесь до самого конца событий - каким бы он ни оказался. Логически рассуждая, теперь должно было быть уже не до них - когда информация вброшена. Значит, неправильной оказалась их логика. Слишком формальной.
     Стучат. Но не на таких напали: так просто их не выманят. Могут, конечно, без труда взломать дверь - но может быть, не решатся на это? Может, это просто очередная проверка - почудилось что-то, и решили проверить? Но вернее всего - это просто жулье какое-нибудь, а может, и московские бомжи добрались до этих мест, ищут местечко, где обосноваться на зиму, вот и проверяют - есть ли тут тсто-нибудь, или можно с уверенностью входить. Ну ладно, стучите, пока не посинеете. А если рискнете вломиться...
     Минич привычно бесшумно вылез из постели. Было холодно, но сейчас он этого не чувствовал. На цыпочках прокрался на кухню. Взял топор. Нет, он не собирался, конечно, рубить по живому. Но вид человека с занесенным топором уже сам по себе впечатляет. Так же тихо подкрался к двери, вышел в сени.
     У входной двери прислушался. Там было явно несколько человек, судя по приглушенным голосам. Разобрать слова не удалось. Потом на миг все стихло, и вдруг раздалось громкое:
     - Пластид сухорукий! Или княгиня Пожарская, не буди, она громко так сопит! Крой двери от!
     Хасмоней? Язычный извращенец? Ну кто еще, кроме него, смог бы сморозить подобное? Но зачем, почему? Не было такого уговора...
     Путаясь в догадках, Минич замялся на секунду, И услышал нетерпеливое:
     - Минич! Гой.еси! Здесь твой собственный корреспондент, матвозан! Давай-ка отчиняй врата!
     Все же он. Значит, случилось что-то непредусмотренное, что не дотерпел до условленного времени звонка...
     - Доктор! Катехуна?
     И эта аббревиатура принадлежала Хасмонею, так что он-то на нее откликнется нормально. Зато любой имитатор наверняка запнется.
     - А вот такого! - был ответ. - Все сработало, и пора уносить ноги. Вместе с оптикой, ее уже снимают. Не тяни резину - через час тут могут оказаться Скоростные Бомбардировщики! СБ, сам понимаешь. Влезай в темпе в пифагоры. И Джина пусть одевается: время истекает. Вертолет ждет - тут рядом.
     Нет, это точно Хасмоней.
     Минич оттянул засов. И сразу, топоча, вошли люди. Кто-то из них показался знакомым. Откуда? Стоп, этого он помнит по дому Кудлатого. И вон того. А этот? Эге, это ведь один из тех "санитаров", что тогда пытались их похитить. А вот и сам доктор...
     - Кому ты нас сдал, сволочь ты? - С таким приветствием обратился к нему Минич. - Что за люди?
     - Чем пионат, тем и рад, - продолжал фиглярничать Хасмоней. - Не "безпеке", парень. Мы все сейчас - по одну сторону. Конечно, если тебе охота куда-нибудь в Лефортово... Или хочешь досмотреть спектакль до конца из ложи - глядя в объектив? Уяснил альтернативу?
     Но думать сейчас Минич больше не был в состоянии.
     - Пошли! - скомандовал Хасмоней. - Бросай все, кроме материалов наблюдений.
     - Они у меня, - откликнулась откуда-то сзади Джина, - Никому не отдам. Куда идти?
     Сзади кто-то скомандовал:
     - Все оставить в полном порядке. Дверь закрыть на замок. Труба где?
     - Уже притырили.
     - Все. Рвем когти.
     Где-то недалеко, на поляне, работал на малых оборотах мотор и скользили легкие лунные тени от медленно вращающегося винта.

***

     Тугая гроздь высыпалась из одинокого DC на высоте трех тысяч футов в том же самом лунном свете - только творец приливов тут напоминал не вертикально поставленный серп, каким этой же ночью, но в других координатах увидел его бежавший к вертолету Минич, но скорее нагруженную под завязку пузатую ладью: иные тут были широты. Гроздь - две дюжины асов своего дела, - падая с затяжкой, быстро разошлась в воздухе в разные стороны. Луна мешала, конечно, выбирать, однако, не приходилось: времени было не больше, чем у подводного пловца в баллонах дыхательной смеси после двух часов пребывания на глубине. Парашюты раскрылись на предельно малой высоте, никто в прыжке не пострадал, хотя огонь охраны снизу велся весьма плотный; приземлились, мигом выбрались из подвесных систем - и принялись за работу, сразу как бы растворившись в обманчивом свете природного спутника; охране же еще с полминуты казалось, что десант залег, и очередь за очередью вспарывала каждый собранный в ком купол. Тем более что оттуда и ответный огонь велся, короткими очередями - два-три патрона - и не очень часто. Лишь через эти самые полминуты охрана сообразила, что поддалась обману: не люди стреляли, а примитивная машинка со снаряженным магазином ритмично постреливала - бесприцельно, конечно, - от каждого оставленного на растерзание парашюта. Но полминуты - это очень много времени, если уметь использовать его профессионально. Потому что в ход пошли уже кинжалы и просто приемы, которые по традиции еще назывались восточными.
     Каждый десантник нес в голове выученный как "Отче наш" план ядерного центра этой ближневосточной страны; план, составленный по последним данным всех видов разведки, от космической до агентурной. Тем не менее на деле оказалось, что он не вполне соответствовал действительности. Пришлось немного поплутать, перемежая стремительные продвижения со скоротечными стычками. Однако в конце концов цель была достигнута - ценой одного убитого и четырех раненых. Была - если понимать под словом "цель" установки для запуска ракет с ядерными боевыми частями. Несколько минут ушло на то, чтобы на каждой из них укрепить взрывное устройство и, отступая со стрельбой, привести их в действие. Оглушительные взрывы позволили выйти из соприкосновения с противником, вынеся тело погибшего, а также тех двух из пострадавшей четверки, кто не мог уже передвигаться самостоятельно. В полном соответствии с разработанным планом, вовремя прибывший со стороны Персидского залива тяжелый вертолет приземлился, погрузил отряд, взлетел и ухитрился невредимым вернуться на борт корабля, с которого стартовал, несмотря на то что истребители противника были уже подняты в воздух: им все же требовалось время, чтобы достигнуть нужного места, поскольку ядерный центр находился достаточно далеко от военных аэродромов: последние не так уж редко подвергались бомбежкам. Надежды ядерного центра были на скрытность, а не на авиационный щит; не помогло, как видно. Хотя - как сказать?
     Потому что, хотя пусковые установки и были приведены в полную негодность, успех этот значительно принижался тем обстоятельством, что ни ракет," ни тем более их боевых частей на пусковых не оказалось. Они были неизвестно куда вывезены - видимо, совсем недавно. Похоже, что на сей раз восточная разведка переиграла западную - потому что о существовании каких-то запасных позиций для ракет ничего не было известно; правда, можно было утешать себя тем, что таких позиций скорее всего и не существовало вовсе, а ракеты просто сняли и заложили на хранение куда-то глубоко под землю, откуда запустить их было, разумеется, невозможно.
     Скорее всего оно так и было. Тем не менее ракеты уничтожены не были, где-то они продолжали существовать, и если даже на консервации - после того, как большие страны выпустят свой ресурс в космос и тем предотвратят угрозу, хозяевами положения окажутся владельцы ядерных схоронов. Пусть и ненадолго, потому что ведь ракет можно и новых наделать - однако для очень большого свинства иногда бывает нужно очень мало времени.
     Обсуждая результаты рейдов - потому что тот, о котором только что рассказано, являлся всего лишь одним из полудюжины - главы заинтересованных государств смогли только подтвердить сделанный уже ранее вывод: без ядерно-ракетного резерва оставаться не следует ни в коем случае. И резерв этот должен, самое малое, втрое превышать ту суммарную ядерную мощь, какой, по имеющимся данным, обладали подозреваемые в агрессивно-террористических намерениях страны.
     А поскольку все эти рейды, независимо от того, осуществляли ли их американские, французские, китайские или российские спецназы, - поскольку все эти рейды показали, что ни одна из разведок не обладала всей полнотой информации о ракетно-ядерных силах стран, формально соглашающихся, на деле же уклоняющихся от участия в залпе, известные данные об их ресурсе следовало, пожалуй, на треть увеличить - и соответственно изменить и размер собственного сохраняемого резерва.
     Потому что столкновение с Телом Угрозы еще либо будет, либо нет, а вот подозреваемые государства с их непредсказуемыми действиями и очень предсказуемой мотивацией все еще оставались, к сожалению, давним и очень реальным фактом.
     Все это было согласовано по телефону и до сведения заинтересованных в результатах переговоров лиц и организаций незамедлительно доведено - включая и новое значение мощности, какой могли теперь располагать те, кто разрабатывал конкретные действия против Тела Угрозы. В том числе, разумеется, и до группы "Залп" - и, надо полагать, до соответствующего подразделения в США тоже.
     У нас нет сведений о том, как отреагировали на новую цифирь американские специалисты. Есть, однако, основания полагать, что по смыслу их реакция не очень отличалась от той, какая возникла у Сретенского, Селиверстова, Игошина, руководившего ими военного и всех остальных участников группы, представить которых у нас не было ни времени, ни, откровенно говоря, надобности.
     Эта реакция нам известна; однако воспитание не позволяет процитировать текстуально все, что было сказано по этому поводу, и тем более - воспроизвести те интонации, с которыми все слова были произнесены. Нельзя, однако, не отметить, что эффект мог бы оказаться и намного более сильным - если бы буквально за несколько минут до ознакомления с этой информацией группа не получила других сведений, которые сказались на ее настроении едва ли не сильнее.
     Это были два сообщения. Первое представляло собою расшифрованный радиоперехват донесения, посланного на Землю экипажем "Амбассадора". Из него становилось ясно, каков на деле состав Тела Угрозы, и подтверждалась более точная информация о его массе; по этому поводу Игошин сказал лишь, что эффективно повлиять на такую глыбу, даже и с помощью всего земного арсенала, не более вероятно, чем, сидя в лимузине, идти в лобовую атаку на танк. На что руководитель группы, генерал; возразил:
     - Можно и так, если ничего другого не остается. Если прихватить пару противотанковых гранатометов. Или еще можно - заложить в машину взрывчатки, хотя бы несколько килограммов. Как принято у террористов.
     Но куда более заинтересовала - чтобы не сказать огорчила - членов группы "Залп" новая информация относительно положения тела в пространстве в связи с обнаружением якобы какой-то прохожей планеты, которая и путает все карты, особенно сейчас, когда Тело Угрозы еще не вышло из зоны неустойчивости и, согласно последним наблюдениям, несколько изменило свою орбиту. Изменения были пока небольшим, но тем не менее несомненным. И тут новая планета была, похоже, ни при чем: ее-то влияние сказывалось давно, просто неизвестно было, кто его производит; а тут возникло еще что-то. Вероятно, это следовало отнести за счет удара и взрыва корабельной ракеты, без которого определить состав глыбы было бы весьма затруднительно.
     - Мудаки, - мрачно пробормотал генерал. Ученые же промолчали. Потом Сретенский, вздохнув, сказал:
     - Хотел бы я знать, сколько еще раз нам придется начинать с нуля.
     Конечно, всерьез о нуле сейчас говорить было нельзя. Но хочешь не хочешь, возможную теперь орбиту тела надо было просчитывать, начиная с этой точки, по сути, заново. А для этого нужно было дождаться точных результатов новых наблюдений из занимавшихся ими обсерваторий - академических и военных. И сверить с американцами. И...
     - Когда мы все это закончим, - сказал Сретенский коллегам, - приглашаю в гости. Ко мне. По-семейному. Необходимо будет расслабиться.
     - Какое же расслабление, если по-семейному? - усомнился Игошин. - Моя, например, рюмки считает - куда до нее компьютеру!
     Селиверстов же ответил задумчиво:
     - Расслабимся... если закончим. И если еще время останется.
     - Типун тебе на язык, - пробормотал Сретенский.

Глава десятая

     Люди давно уже пришли к выводу, что "тихая дипломатия" - самая результативная форма международных отношений. Их закулисье. Не ноты и меморандумы, не широкошумные государственные визиты, а не рекламируемые в прессе как бы нечаянные визиты вовсе не министров и высших парламентариев, но людей, чаще всего широкой общественности вообще не очень известных - или вообще не известных, но на деле являющихся полномочными представителями глав своих государств, - именно такие "Знаете, я тут случайно проезжал мимо, думаю - дай зайду на чашку чая" приносят в конце концов успех. Фигурально выражаясь, во время таких визитов снимается мерка, кроится, сметывается, примеряется и подгоняется новый костюм; а на торжественных встречах, конференциях и саммитах его только обновляют.
     Такая методика была применена и при подготовке пресловутой Конференции по принятию Соглашения о полном ракетно-ядерном разоружении.
     Между государствами - традиционными союзниками по НАТО договориться было, конечно, намного легче, чем с прочими, - хотя и тут нельзя сказать, что все катилось естественно, как снятая с тормоза машина под уклон. Договаривались с ними, конечно, Соединенные Штаты, Россия на этом этапе стояла как бы в стороне, занимаясь государствами Востока. Меньше всего хлопот у американцев было с Соединенным Королевством, естественно - как и во все предыдущие десятилетия. У Франции же, как всегда, была своя, особая позиция, то есть, соглашаясь в принципе, галльская республика всегда присовокупляла к этому своему согласию некое "mais", которое порой выворачивало весь смысл договоренности наизнанку. И пусть , всем заранее было ясно, что согласие будет дано, приходилось проливать ведра пота, чтобы сократить это французское "но" до приемлемого размера. В данном случае речь шла об Алжире; по уверениям французского правительства, из полученных им достоверных сведений получалось, что ядерным оружием с недавних пор обладал и Алжир, некогда заморский департамент республики; самым пикантным являлось то, что, согласно этой информации, владельцами оружия были не вооруженные силы государства и вообще не какой-либо государственный орган, но те самые алжирские террористы, которые время от времени вновь и вновь начинали гнать волну и резать инославных туристов. Что же касается возможной цели, то "девушкой моей мечты" для этих людей была не Америка, как для Ирана, и даже не Израиль, как для Ирака, но именно Франция, и вряд ли нужно объяснять - почему.
     Правда, наряду с этой информацией в узком кругу циркулировал и слух, согласно которому оружие массового уничтожения вовсе не принадлежало алжирским боевикам, но лишь было отдано им на хранение подлинными его хозяевами - политическими наследниками теперь уже покойного саудовского миллионера, чье имя два десятка лет тому назад катилось по всему миру. Однако это, с точки зрения французов, ничего не меняло, поскольку, по их мнению, юридическое право собственности ничуть не помешает алжирцам использовать оружие, как только они решат, что удобный момент для этого наступил, а это могло произойти в любой миг. И вот по этой причине их полное участие в разоружении, а точнее - в первом его этапе, в залпе - могло состояться лишь после того, как угроза ядерной атаки через Средиземное море будет совершенно ликвидирована, ракеты захвачены по счету и по счету уничтожены, а точнее - смогут быть использованы в этом самом залпе - если, конечно, окажется, что они обладают необходимыми тактико-техническими данными. Потому что не исключалось, что они вообще могли оказаться тактическими, оружием ближнего боя, и для участия в расстреле Тела Угрозы совершенно не годились.
     Но это все были, так сказать, цветочки, причем вполне доброкачественные, яркие и приятно пахнущие - поскольку, как известно, милые бранятся - только тешатся (чешутся - по другому варианту). И президент Российской Федерации не раз думал с некоторой досадой, что именно его стране союзники по разоружению подсунули самые проигрышные варианты, оставив себе - кроме НАТО - лишь Израиль, Южно-