Третий источник, - сказал советник, - и, по-моему, самый вероятный, - это Россия. У меня нет пока сколько-нибудь четкого представления о том, как широк там круг информированных людей. Господин президент, вы разговаривали с их главой; какое впечатление произвел на вас этот разговор?
     Президент ответил не сразу:
     - Я бы сказал - странное. Открытого разговора на эту тему не было. Но когда я достаточно ясно дал понять, что нам известно о предполагаемой угрозе со стороны тела, он, мне кажется, несколько растерялся. Да, безусловно, он растерялся - но я так и не понял отчего: то ли его смутило или огорчило то, что мы обладаем этой информацией, то ли - это было бы в высшей степени странно, но именно так мне показалось, - потому, что сам он был совершенно не в курсе дела.
     - Маловероятно, - покачал головой разведчик. - При их стремлении к гиперцентрализации власти... Нет, это кажется мне невозможным. При одном условии, разумеется: если против него не возникло какого-либо заговора.
     - Вы думаете, такое возможно?
     - Это было бы не первым примером такого рода.
     - Но если президент не был даже поставлен в известность - значит сведения о существовании тела и об угрозе не могли разойтись там сколько-нибудь широко? Или их просто не приняли всерьез?
     - Круг информированных людей, видимо, достаточно узок. Я сужу и по тому, что на интересующую нас тему мы не получили ни слова от московской и вообще российской агентуры - а в ней имеются и люди, как правило, хорошо информированные о событиях на верхах. Но в данном случае важно не только то, сколько людей информировано, но и - кто они. Какие цели могут преследовать, каким влиянием пользуются и в каких кругах... - Он усмехнулся. - К счастью, мы надеемся получить эти сведения незамедлительно - и при этом из первых рук. И для этого не придется даже выезжать за пределы округа Колумбия.
     - Вы нас заинтриговали, - сказал президент. - Что вы имеете в виду?
     - Тот хорошо известный вам факт, что глава русской оппозиции все еще находится в нашей стране. И ведет разговоры именно на эту тему.
     - Мы тоже беседовали с ним, - добавил генерал. - Я думал, вы в курсе. Надеюсь, у нас не зреет заговор с целью свержения президента?
     Все вежливо посмеялись. Разведчик сказал:
     - Видимо, есть смысл побеседовать с ним здесь. По-моему, он будет очень рад такой возможности. Я как раз намеревался предложить советнику по безопасности принять гостя - неофициально, разумеется.
     - Постойте. Он ведь не представляет здесь власть. Это его личная инициатива. Так, во всяком случае, меня информировали.
     - Пока он ни словом не заикнулся о том, что визит его связан с какими-то поручениями президента.
     - Да и сам президент при нашем разговоре ни словом не обмолвился о его визите сюда. Все это по меньшей мере странно.
     - В таком случае, - снова вступил в обмен мнениями государственный секретарь, - остается невозможным говорить о приеме гостя кем-либо из официальных лиц. Да, он просил меня о встрече, но... Это оказалось бы серьезной обидой для президента России. Конечно, если кто-то столкнется с нашим гостем случайно...
     - Поскольку случайность есть лишь результат хорошо подготовленного и тщательно замаскированного замысла... - усмехнулся разведчик.
     - Поговорите с ним, - сказал президент. - Конечно, с учетом всего, сказанного здесь сейчас. Может быть, хоть что-то прояснится. Но независимо от этого, необходимо сразу же начать разработку операции "Зонд". Тело-то все равно приближается, независимо от того - знает об этом кто-нибудь на Земле или пребывает в сладостном неведении...

***

     Президент России возвращался домой. В самолете, несшем на фюзеляже надпись "Россия", где были на борту все условия и для работы, и для того, чтобы расслабиться и отдохнуть (дома ему такая возможность, похоже, не улыбалась), он рассчитывал именно на последнее, и сразу после взлета,.распорядившись отправить монгольскому главе, как и полагалось, протокольную радиограмму с благодарностью за гостеприимство и за состоявшуюся полезную встречу, он попросил помощника не беспокоить его, если только в мире не произойдет чего-то, из ряду вон выходящего.
     Сказав это и проводив помощника взглядом, он невесело улыбнулся: из ряду вон выходящее сейчас как раз и происходило. Он с полчаса пытался напрочь отключиться от этих мыслей; а когда понял, что это не удастся, что он не сможет хоть как-то отдохнуть, пока по-настоящему не осмыслит всего - и уже случившегося, и того, что можно было предполагать в ближайшем и средне удаленном будущем; и пока не выработает для себя плана действий - плана тех самых единственных ходов; и пока не продумает до мелочей состав той команды, которая и будет - с ним самим во главе - осуществлять все действия, связанные с обеспечением Конференции вопреки всяким идиотским слухам.
     Тело Угрозы (он тоже принял такое название летящего пока еще далеко в пространстве предмета) его не беспокоило - чушь собачья, - но бесило легковерие таких, казалось бы, серьезных людей, как главы Америки и Китая: заглотали-таки заброшенный кем-то крючок! Кто мог ждать такого осложнения: что придется их, главных союзников, приводить, как говорят математики, к нормальному виду? И до тех пор, пока это не будет сделано, никакого отдыха не предвидится: обстоятельства сейчас оказывались сильнее его желаний и намерений.
     Поняв это, он перестал принуждать себя к бездействию и, усевшись в кресло перед низким столиком, отдался на волю размышлений, поставив на столик диктофон - чтобы записывать то, что придет в голову. Президент знал, что мысли возникнут - не следовало только указывать им какую-то очередность: подсознание само вызовет их к жизни в том порядке, который с точки зрения логики, может быть, и покажется нелепым, но на самом деле будет единственно правильным.
     Конечно, есть вещи, которые предвидеть просто невозможно. Как это самое Тело Угрозы, например. Но когда такие происходят, главное - видеть и оценивать их на фоне реально существующей обстановки, а не в безвоздушном пространстве - хотя бы они на самом деле в нем и находились. И понимать, что не где-то там, в космосе, а тут, на Земле, в Белом доме и Кремле будут решаться - и уже решаются - судьбы планеты.
     Прежде - до выборов и воцарения, когда президентом он был еще только в мечтах и надеждах, - будущая деятельность казалась ему если и не самой легкой, то, во всяком случае, простой и логичной. Простота, как известно, вовсе не синоним легкости; чаще наоборот. Он всегда умел составлять планы, распределять время так, чтобы все успеть.
     Последующее сначала озадачило его, потом стало не на шутку раздражать: оказалось, что хорошо спланировать работу было просто невозможно - даже при помощи самых совершенных компьютеров и самых мудрых советников. Он не обманывался, впрочем: таких вокруг него не было, да и быть не могло, потому что никто не имеет права быть умнее верховного руководителя; ну а в отношении собственной мудрости у него (строго секретно, разумеется) нет-нет, да и возникали сомнения. Не в отсутствии логики было дело, а в том, что на самом деле непредвиденных событий постоянно возникало куда больше, чем следовало бы, и они отнимали уйму времени, предназначавшегося для совершенно иных дел.
     Падали самолеты; тонули корабли; выходили из берегов реки; налетали ураганы; обрушивались дома - и в результате этого гибли люди. Все это требовало вмешательства - хотя бы для того, чтобы отдаваемые им команды не сводились к одному лишь созданию комиссий - в действенность таких мероприятий давно уже никто не верил. Проворовывались высокопоставленные чиновники; валюта, невзирая на все применявшиеся для ее сохранения кнуты и пряники, по-прежнему утекала из страны - как сверхтекучий гелий. Черт бы побрал покойного Ландау со всеми его открытиями... Незаконный оборот наркотиков - такое благопристойное название употреблялось для обозначения самой страшной (во всяком случае, в перспективе) болезни минувшего и нынешнего веков - даже по официальной статистике не сокращался, и возникало сильное подозрение, что истинное положение вещей куда хуже, чем проистекало из докладов.
     К счастью, вроде бы прекратилось извержение северокавказского вулкана - однако все отлично понимали, что он не потух, и в недрах его температура не падает и давление не снижается, так что не сегодня, так завтра извержение начнется снова - и кто знает, в каком направлении хлынет лава и полетят камни и какие силы придется бросать туда, чтобы снова пригасить пламя.
     О внешней политике и говорить нечего: балансировать, например, между традиционной благосклонностью к ближневосточному большинству и как бы доброжелательностью в отношении тамошнего меньшинства (в которую мало кто верил) становилось все сложнее и сложнее, потому что слова уже никого не убеждали, нужно было совершать какие-то действия - нужно, но невозможно, потому что тогда видимая беспристрастность обрушилась бы вмиг - и, быть может, навсегда, и это означало бы крупный проигрыш. Это равно относилось и к ирако-иранскому противостоянию с США, и к неизлечимому арабо-израильскому конфликту, и еще много к чему.
     Потери были; недаром даже в Иран договариваться о присоединении к Соглашению поехали китайцы: они пока еще были вне подозрений в тайном сговоре с США, а в отношении России такие мнения, похоже, в тех странах распространялись все шире. Для того чтобы высвободить свое время от всех этих отвлечений, необходимо было иметь таких министров, которые принимали бы решения сами и добивались их выполнения, предоставляя президенту вершить лишь действительно высочайшие государственные проблемы. Но какие тут проблемы, если самому приходилось решать даже такие мелкие вопросики, как например - что в конце концов делать с пресловутым шестьдесят четвертым каналом телевидения. Хотя, по сути, это была задача для среднего чиновника, самое большое - для главы департамента...
     Эти мысли сейчас, высоко в воздухе, вдруг набросились на него, одолели окончательно. Можно было подумать, что он, словно Антей, получал свою силу от земли, а теперь вот, оторванный от нее, оказался вдруг слабым. Мелькнула даже мыслишка - а не попросить ли вынужденной посадки; он сразу же отогнал ее, беззвучно, но крепко выругавшись.
     Однако на ее месте вдруг высунули гримасничающие головы сразу две новые, еще более пакостные. Первая была: а может, и не по Сеньке шапка? И не стоило забираться так высоко, если от этой высоты начинается головокружение - не от успехов, к сожалению, а от растерянности. И вторая: это самое Тело Угрозы - а может, и надо, чтобы оно грохнулось о Землю, чтобы всю ее, со всеми проблемами и противоречиями, разнесло к ядреной Фене на мелкие дребезги? И не надо искать выхода, принимать какие-то меры...
     Он встал, подошел к бару, налил коньяку, выпил - чтобы привести себя в более или менее рабочее состояние. Оказывается, он успел за годы президентства отвыкнуть от ничегонеделания, у него и отдых был активным. И вот сейчас, когда нельзя было ни пробежаться, как следует, ни проплыть километр-другой, ни даже надеть перчатки и поработать с грушей или мешком, - все, таившееся в подсознании, на него и обрушилось.
     Допинг, однако, помог: алкоголь действует на подсознание сдерживающе, оно отступает в свои пределы, иногда с потерями, - и на том, что оно бросило по дороге, порою возникают новые идеи.
     Хорошо. Лететь осталось не так уж долго, но времени достанет на то, чтобы продумать хотя бы ближайшие необходимые действия. Чтобы еще сверху, с борта самолета, отдать первые нужные распоряжения - дать понять всем, что президент держит руку на пульсе.
     Начать с малого - для разгона. "Шахматный" канал. Интересно получилось: его самый оголтелый критик оказался именно тем человеком, который помог ему войти в курс якобы наиболее важного события последних дней. Тут не может быть сомнений: это не сам он, его просто послали. Важно - кто послал. За эту как бы услугу, пришлось дать ему обещание - оставить в покое, прекратить атаку, отозвать прокуроров и милицию, снять арест на акции... Придется так и сделать. Пока, во всяком случае, не выяснится, кто был его подстрекателем из двух возможных: пройдоха Гридень или страдающий манией величия оппозиционер? Потому что иначе Панкратов не остановился бы перед тем, чтобы выпустить злого духа из бутылки. А этого допускать было никак нельзя. Поскольку если заколебались даже такие киты, как главы великих держав, то чего же ждать от населения, всегда легковерного и склонного верить в чудеса и призраки?
     Тело Угрозы. Нет, конечно, что оно угрожает Земле - бред собачий. А вот что вполне может торпедировать Соглашение - представляется совершенно очевидным. Потому что многочисленные противники нулевого разоружения...
     Да что противники. Ему одному не выстоять даже против засомневавшейся - а может быть, лишь играющей сомнение, - пары тяжеловесов: американца с китайцем. Как если бы он оказался на ринге сразу против двух боксеров. Недаром правила бокса такого не допускают.
     К чему им такая игра? Да просто потому, что таковы правила: заключая соглашение даже с лучшим другом, старайся выторговать побольше для себя - так, чтобы это не привело к охлаждению отношений, но представлялось бы другой стороне совершенно естественным действием.
     Но - но почему именно бокс? Есть ведь и другие искусства нападения и защиты - более соответствующие обстановке. Такие, где силу противника используют против него же.
     Стоп, сказал президент сам себе, стоп. Торпедировать Соглашение. Да. Для этого ничего не придумать лучше, чем глобальная угроза. А тут как раз подвертывается этот астрономические феномен. Глупо было бы, с точки зрения противников, его не использовать.
     Но рассчитывать на такого рода неожиданные подарки природы или Создателя - плохая политика. Как это говорилось - мы не можем ждать милостей от природы. Вывод: должны вместо нее работать сами. .
     То есть: если такой угрозы не существует - надо ее создать. Каким образом - это, как говорится, дело техники. Построить такой корабль - в совершенном секрете - задача американцам, пожалуй, по плечу. Вывести на орбиту в качестве очередного спутника. А еще вернее - прямо на орбите и собрать. И потом, когда на него никто уже не станет обращать внимания (спутников в приземельном пространстве - как крупы в хорошем супе), - увести его с орбиты и разогнать в нужном направлении, заложив в компьютеры нужную программу.
     И поднять большой шум: Ганнибал у ворот! Нельзя даже сокращать ракеты и ядерные головки: они нам понадобятся для уничтожения тела, грозящего протаранить родную планету! А если и не протаранит - оно уже создало проблему: мы обитаем в мире, в котором такого рода опасность может возникать если не ежеминутно, то уж ежегодно, во всяком случае. Значит, и надо держать ракеты - если и не на боевом дежурстве, то, во всяком случае, иметь их в резерве. Иначе нам никогда не избавиться от страха перед угрозой из космоса - вовсе не каких-то инопланетян, которые то ли могут быть, то ли не могут, - но самого обыкновенного астероида или кометы; они-то уж точно есть, они постоянно сложно взаимодействуют между собою, их поля - гравитационные, а у кого-то и магнитные - работают без отпусков, и это взаимодействие может менять их орбиты и траектории самым непредсказуемым образом. А потому - долой ядерное разоружение! Забыть о нем на веки вечные!
     Хороший политический ход. И - сказать прямо - вовсе не фантастический. В пределах нынешних технических возможностей.
     Так. Соглашение рушится. И вместе с ним вдребезги разбиваются и некоторые расчеты. У нас ведь есть предварительная договоренность: часть работ по уничтожению ракет и зарядов финансирует Америка. Это уже стало как бы традицией.. Мы уже дали им свои цифры. И спланировали так, что определенную часть этих денег мы сможем... гм... отвлечь на другие нужды. Нет, уничтожение-то состоится, мы никого обманывать не собираемся. Только... Вот именно.
     Были вещи, которые президент избегал называть своими именами даже в уме. Не то чтобы боялся, что кто-то прочтет его мысли; нет, конечно, но все же - так было надежнее.
     Соглашение. Если бы его провал означал только лишь сокрушение его амбиций, он бы не стал переживать так глубоко и болезненно. Его честолюбие все же достаточно регулировалось рассудком. Это он стерпел бы.
     Но за годы президентства он привык уже отождествлять себя с Россией. И, говоря и думая "я", он на самом деле, часто даже того не сознавая, имел в виду не лично себя, не то, что видел он в зеркале и на многочисленных портретах, но то, что было обозначено на географической карте: страну. Государство. Он прекрасно понимал, что имел в виду Луи Четырнадцатый, когда произносил свое знаменитое "L'etat c'est moi" - вовсе не то, что потом приписывал ему Салтыков-Щедрин. Впрочем, может, Людовик этого и не говорил вообще; мало ли кому что приписывают задним числом: говорят, что эти же слова произносила Елизавета Первая Английская. Но если они этого и не формулировали вслух, то уж, во всяком случае, думали, и не только думали - ощущали. Теперь-то он знал, как это бывает. А без этого и нельзя управлять. Так вот, личное унижение он еще как-то пережил бы. Проглотил бы, стиснув зубы.
     Но унижение России - извините, подвиньтесь!..
     А чтобы этого не случилось - нужно сделать все: и возможное, и даже то, что невозможно.
     Так. Думать спокойно. Что мы имеем? Неясность по поводу природы Тела Угрозы. Его появление: случайность, возникшая очень некстати? Или - результат осуществления хорошо разработанного и осуществляемого плана противников Конференции и Соглашения?
     Чтобы получить ответ на этот вопрос, нужно воспринять мысль о теле и исходящей от него угрозе всерьез. И наблюдать за ним тоже всерьез. Не только так, как делают это астрономы. Если мы и в самом деле имеем дело с запущенным с Земли аппаратом, то людей на нем, конечно, нет; но есть механизмы и приборы. Потому что такая операция не может осуществляться без двусторонней связи между аппаратом и Землей. Без телеметрии. И для получения данных с корабля. И для коррекции его маневров.
     Следовательно - Земля посылает в направлении тела сигналы. И получает какие-то ответы. Необходимо слежение в радиодиапазонах. Начать немедленно. Конечно, отсутствие сигналов еще ничего не означает. Зато обнаружение их сразу ставит все на свои места. И если удастся доказать техногенное происхождение тела - всю оппозицию Соглашению во всем мире можно будет размазать по стенке.
     Ну а если это все-таки не аппарат? В молодости президент не пренебрегал фантастикой. Но его рассудок прагматика отказывался признать возможность появления в Солнечной системе такого феномена, как звездолет неизвестной цивилизации. Не надо валить на тарелочки. В Солнечной системе миллиарды комет, а вот звездолетов пока не наблюдалось ни единого.
     Убедительная арифметика. Ну, так что же, если это - просто комета? Угроза от этого не исчезнет, наоборот - станет только страшнее. Невольно рука потянется - голосовать за сохранение ядерно-ракетного арсенала... Чтобы, когда станет совершенно ясно, что камень не пролетит мимо, - поднять все ракеты залпом, нацелив их на...
     Да. Да! Да!!!
     Вот оно - использование силы противника для его поражения!
     Это было как озарение. Нет, не "как"; настоящее озарение. Он понял, что надо будет говорить и делать.
     Залп всего существующего на Земле ракетного парка по приблизившемуся телу. Это ведь и есть уничтожение! Не только тела, но и самих ракет! И, надо сказать, не самый дорогой способ уничтожения. Экологически чистый. И не порождающий никаких проблем наподобие переработки и хранения ядерных зарядов.
     И все, что нужно - это внести в готовящийся текст Соглашения... Нет. Не в текст, который будет широко обнародован. Лучше оформить это как дополнительный протокол. Секретный. Только для сведения участников. По сути, речь идет ведь лишь о способе уничтожения ракет, а это не такой уж принципиальный вопрос. Просто - технические детали.
     Ко