серьезным.) Пригласи его. И проверь, кстати: как он сюда вообще попал и не нарушил ли при этом каких-то правил. Доложишь по телефону - пока он еще будет здесь. Но чтобы все тихо, мирно.
     - Все понял.

***

     Минич выходил из запоя медленно, страдая, то и дело вновь оказываясь на той пограничной линии, откуда можно с равным успехом возвратиться к жизни - или вновь рухнуть в сладкую отключку, в которой центр и смысл мироздания заключаются в бутылке, когда даже не глядя - глаза, пусть и открытые, мало что способны увидеть, - но просто по весу определяешь: там еще есть, есть живая, очень живая вода, а память спешит осчастливить кое-как собравшейся в неустойчивую конструкцию мыслью: и ведь не последняя еще, есть и запас, и местонахождение его известно... Минич так и не вернулся бы к жизни: угас тихо и незаметно, когда печени надоело бы пропускать через себя такое количество дряни (хотя, скажем прямо, достаточно качественной); сам по себе организм скорее всего и не справился бы с обстоятельствами - не будь рядом Джины-Зины.
     В первые дни пьяненький, почти не просыпавшийся Минин ей все быстрее становился донельзя противным; хочет подыхать - пусть дохнет, так решила было она в полном соответствии с правилами нынешнего безыдеального и потому безжалостного мира. В эти дни спасало его только здоровье. Но чем дальше, тем более возобладали другие чувства: изначальная женская жалость к слабенькому и затаившаяся, но вовсе не исчезнувшая симпатия к этому парню, а еще больше, может быть, подсознательное ощущение того, что его срок еще не вышел, что в этом существовании у него есть еще какие-то задачи.
     Может быть, ощущение это возникло у нее не просто так, а основывалось на какой-то информации, которую она, сама того не сознавая, получала - откуда? Об этом мы можем только догадываться, но - получала. И вот по сумме этих причин она принялась выполнять за него ту работу, на которую сам он сейчас ну никак не был способен: пробуждать сознание, успевшее уже совсем потерять себя в этиловом тумане. И дней через десять он почти совсем уже пришел в себя и начал как-то определяться в этом мире.
     Конечно, эта декада в памяти никак не отложилась, но то, что ей предшествовало, понемногу сформировалось из обрывков и осколков: сперва - факты, потом - связь между ними, и, наконец, общая картина. Слабый еще, не способный принять внутрь ничего, кроме бульончика, первые же возникшие силы Минич употребил на то, чтобы спросить - Зину, конечно, никто другой и не смог бы ответить:
     - Статью... дали?
     Чуть помедлив, она лишь покачала головой.
     - И... никак иначе? - продолжал допытываться он.
     Та развела руками: нет, никакой информации так и не возникло в мире.
     Эта новость - а вернее, отсутствие новостей оказалось для Минича допингом куда более сильным, чем любой патентованный. Он сел на диване, свесил ноги. И, помолчав минуту-другую, окончательно восстанавливая в сознании картину прошлого и настоящего, проговорил решительно:
     - Надо что-то делать.
     - Что же, Марик? - Больше ничего она и не могла спросить.
     - Сейчас, сейчас... Позвони... позвони Гречину...
     Зина не дала продолжить:
     - Я не могу позвонить никому. Не разрешают.
     - Мы... все еще там?
     Она поняла, что он имел в виду.
     - Да. И похоже, нас не хотят выпускать.
     Минич посоображал еще.
     - Мы, выходит, под арестом?
     - Похоже.
     - Это чтобы ты не переставала лечить его?
     Она пожала плечами:
     - Наверное, нет. Я уже заканчиваю, и, кажется, удачно: перехватили вовремя, повезло, что ни хирургии, ни химии еще не было - тогда наверняка ничего не вышло бы. Думаю, не потому нас держат, а из-за того, что ты ему рассказал.
     - Что же я рассказал ему?
     - Все, что сам знаешь, - о небесном теле и тэ дэ.
     - Ах, черт... Значит, он в курсе - и тоже молчит, да?
     - Так выходит.
     - Черт. Черт. Получается, что никто, совсем никто... - Он не закончил мысли, умолк, но через несколько минут сказал решительно: - Надо бежать.
     Зина не удивилась; похоже, что и сама уже думала об этом.
     - Да, - согласилась она. - Только как? Тут все очень серьезно поставлено.
     - Еще не знаю. Но мы убежим. И как можно скорее. Самое позднее - через три дня. Так что готовься.
     - А я всегда готова, - по-пионерски ответила она.

***

     Гридень пригласил главу президентской администрации поужинать в принадлежащей магнату подмосковной усадьбе - и заночевать, разумеется. Хозяин Старой площади сразу же согласился, отлично понимая, что разговор обязательно пойдет о делах, в которых оба были заинтересованы. Так и получилось; правда, дела оказались не совсем такие, на какие высокий чиновник настраивался; однако это вовсе не означало, что они были менее интересными. Скорее наоборот.
     Собственно, когда Гридень приглашал человека со Старой, магнат и сам не предполагал, что разговаривать придется не только на заранее обдуманные темы. Однако за несколько часов, протекших после их телефонного разговора, обстановка изменилась. Вернее - не обстановка даже, но тот объем информации, каким располагал Гридень. И пришлось сразу же перестроить имевшиеся замыслы.
     Дело в том, что Гридень, даже придя к выводу, что блокироваться с Кудлатым нет смысла, вовсе не перестал интересоваться всем, связанным с деятельностью Кудряша, И регулярно знакомился со всеми сведениями, какие поставляла ему его собственная разведка. А она работала никак не хуже, скажем, подобной же государственной службы - и потому, что кадры ее были не менее, а скорее более профессиональны (применение своим талантам и умениям в команде Гридня находили люди, по каким-то причинам не захотевшие - или не смогшие - продолжать службу в государственной разведывательно-контрразведывательной машине), и потому еще, что платил Гридень не в пример больше - по той, может быть, причине, что его бюджет никаким парламентом не контролировался. Так что ручеек информации о житье-бытье бывшего (да не только бывшего) авторитета не иссякал. И как раз в самое последнее время его течение принесло такие сведения, на которые просто нельзя было не отреагировать быстро и всерьез.
     Ознакомившись с ними, Гридень чуть не решил отменить встречу с главой администрации, но после быстрого анализа возникшей ситуации подумал, что напротив - все получалось очень кстати, потому что именно этот человек сейчас и мог сыграть нужную роль, и не придется искать нового человека, как сгоряча показалось.
     Главной новостью, произведшей на магната столь сильное впечатление, оказалась информация о создании на орбите Кудлатого новой шоу-фирмы под названием "Минос". При регистрации указывалось, что содержанием деятельности новой конторы являются развлечения; подобных учреждений существовало уже множество, так что никаких подозрений тут вроде бы не возникало. Однако такого старого воробья, каким обоснованно считал себя Гридень, на подобной мякине не провести было. Он обратил внимание на два обстоятельства. Прежде всего - на личность генерального директора новой фирмы; из имевшегося на него досье следовало, что он не принадлежал к группе экономистов Кудряша, к уголовному миру прямого отношения вообще не имел и в круг весьма доверенных лиц Кудряша вроде бы не был принят. Обычно таким людям Кудлатый - это все знали - руководства своими фирмами не доверял; и то, что на этом посту в новом заведении оказался человек с образованием и опытом работы горного инженера, срочно вызванный откуда-то из Якутии, где он налаживал работу конторы, посредничавшей в алмазном бизнесе и не так давно перекупленной Кудлатым, - это просто не могло не навести на определенные размышления. Тем более - если сопоставить этот факт кадровой политики с тем, что стало известно днем раньше: с информацией о заключении арендного договора фирмы "Минос" не с кем-нибудь, а с Министерством обороны; в результате этого соглашения фирма получала в весьма длительную аренду бывший запасной центр главного командования. Людям Гридня удалось одним глазком заглянуть в текст договора; сумма вызывала уважение, и даже прикидочный анализ показал, что вернуть вложенные деньги (не говоря уже о тех, какие придется еще вложить, чтобы действительно создать там развлекательный центр пятизвездочного класса) при жизни Кудлатого вряд ли удастся. И даже само название новой фирмы заставило Гридня впасть в некоторые подозрения: эрудиция Кудряша вряд ли включала в себя сведения о царе Кноса, скорее уж слово это ассоциировалось у него с минным делом (а взрывчатые вещества в его биогр
афии возникали не раз и не два), а еще вернее - с горным делом (если говорить по-английски). Далее: заинтересовавшись новыми сведениями, Гридень запросил - и без особых усилий в течение часа получил данные о закупках новой фирмы и о материалах, которые потекли в арендованное место - на большегрузных автопоездах, а кое-что - даже и на вертолетах. Сочетав все это воедино, Гридень получил общую картину; если бы после этого он не понял что к чему, то недостоин был бы занимать то место, и не только в экономике, на котором находился.
     Помимо выводов чисто технических, он пришел и еще к одному заключению и упрекнул себя в том, что за последнее время как-то ослабил внимание к этой стороне вопроса. Речь была, разумеется, о состоянии здоровья Федора Петровича. Возникшее у Гридня некоторое время тому назад представление о том, что Кудряш перестроился уже на размышления о божественном и занят подведением итогов своего земного бытия, оказалось неверным. Не Гридню было успокаивать себя подобными рассуждениями: от Кудряша всегда следовало ожидать всяких каверз, в том числе и этой: жить, когда тебя мысленно уже похоронили, - и жить весьма активно. Конечно, тут главная вина лежала на людях, чьей задачей было - держать руку, фигурально выражаясь, на пульсе Кудлатого. Но Гридень в таких случаях прежде всего взыскивал с самого себя: если твои тоди что-то сделали не так, то либо ты не смог настроить их на оаботу нужным образом, либо же - это вообще не те люди, и их следовало бы заменить еще раньше.

***

     Пришлось вставить перо кому следовало и пошевелить; в результате сразу же была вытащена на свет информация, которая, как оказалось, поступала своевременно, просто ее не удосужились доложить, посчитав, что эти сведения могут и обождать. Выяснив, что приговоренный получил полное помилование, причем от какой-то никому не известной дамочки или даже девицы, никаких академических титулов не имевшей, Гридень только покачал головой: воистину, в этом мире все пошло наперекосяк.
     Уточнения показали, что лекарша эта и по сей день состояла при Кудлатом. Гридень подумал, что эта вновь возникшая проблема тоже нуждается в решении. Однако пока приходилось принять за факт, что Кудряш на своем посту и в хорошей форме; а значит - следовало заново продумать линию общения с ним. Потому что отклонить предложение верха об участии в предстоящих выборных делах человек с опытом Федора Петровича мог бы только в случае, если бы такое участие противоречило каким-то другим, более значительным и выгодным замыслам, какие требовали бы полной свободы рук - во всех смыслах. Кудлатый отверг предложение; следовательно - эти более крупные замыслы у него возникли; ну а к чему они могли относиться, если не к тому же, что сейчас более всего волновало и самого Гридня?
     Главным сейчас стало, конечно же, именно это. И время, остававшееся до приезда человека со Старой, Гридень посвятил (накрутив хвосты всем, кому следовало) анализу действий и установлению целей, преследуемых Кудлатым. И без особого труда заключил.
     Первое - что Кудряш целиком в курсе дел, связанных с Телом Угрозы и исходящей от него (предположительно) опасностью.
     Второе - что в арендованном, в прошлом военном, объекте Кудлатый намерен создать не что иное, как убежище - на случай, если приближение тела вызовет на планете какие-то достаточно серьезные катаклизмы.
     И третье, хотя оно и не вытекало непосредственно из предыдущих: зная обстановку, Кудряш просто не позволит себе не использовать ее для укрепления своего могущества - и, естественно, для ослабления конкурентов. Из которых именно он сам, Гридень, безусловно, являлся главным.
     Обстановка требовала принятия срочных и серьезных мер. И Гридень был намерен заняться ими, начиная уже буквально с этой минуты.
     Гостю в этих планах отводилась отнюдь не самая значительная роль. Но тем не менее достаточно существенная. Потому что хотя Гридень и понимал, что идея Кудлатого - создать достаточно надежное убежище на случай серьезных осложнений - и не является абсолютным выходом из положения, но все же пренебрегать ею тоже не следовало: вероятность частных катастроф при сближении тела с Землей была значительно больше, чем возможность соударения. Так что следовало предпринять действия и в этом направлении.
     К сожалению, Кудряшу удалось схватить самый лакомый в этом смысле кусок. Однако (тут Гридень внутренне усмехнулся) нигде не сказано, что ему удастся им воспользоваться: стоит верховной власти полностью войти в курс дела, как она начнет заботиться и о собственной сохранности - и будет при этом совершенно права. И сколь бы правильным и законным ни был заключенный Кудлатым с военными договор, когда в игру вступает власть - право всегда оказывается на ее стороне. Во всяком случае, в этой стране. Так что и не стоит жалеть об упущенной возможности. Для себя надо найти другую - такую, какой не смогла бы перехватить - если даже и захотела бы - никакая самая высокая власть.
     Вот и вырисовываются неотложные действия. Дать в разработку сценарий по Штатам - первое: чтобы пребывать в курсе всех дел главного оппозиционера и как-никак союзника: хорошо, что он там - это может еще пригодиться. Переговорить с девицей-целительницей - второе. Для этого доставить ее сюда. Лишить Кудряша ее общества и помощи. Говорят, он все же еще не до конца выздоровел? Хорошо бы. Как это сделать практически? У меня на службе не состоят уголовники, фу. Но специалисты есть. Бойцы, так сказать, что вспоминают минувшие дни... Только подсказать им: чтобы ни в коем случае никакие следы не вели ко мне. Пусть ведут в любое другое место. Как мне докладывали, этой дамой интересовалась служба СБ? Прелестно, на нее и свалим. Пусть генерал доказывает, что он не верблюд, а всего лишь лама. Гуанако. М-да.
     Он тут же снял трубку. Набрал номер - один из тех немногих номеров, которые всегда набирал сам, не поручая этого секретарю и отключая предварительно все остальные линии. Услышав ответ, сказал:
     - Олег Сергеевич? Не заняты? (Он всегда был вежлив, и более всего - с людьми, от него зависящими.) Есть одно поручение, просьба - обдумать метод его выполнения и обсудить со мной прежде, чем действовать. Я бы назвал дело так: бесследное исчезновение. Но упаси Боже - без какого-либо ущерба для... Вы поняли. Речь идет о том, чтобы пригласить ко мне для доверительной беседы человека... нет, даже двух человек, которым препятствуют встретиться со мною. И сделать это так, чтобы осталось совершенно неясным - куда и как они исчезли. Что? Нет, это не имеет отношения к этим службам, можете не опасаться.
     Сколько времени нужно вам на обдумывание? Ах, не нужно? Вы просто маг и чудотворец. Итак -. каким же образом?.. Да... Так...
     Так... но там большой дом, особняк. Да вы знаете - он в вашем списке идет, если не ошибаюсь, номером восьмым. Да-да, совершенно верно. Сколько вам потребуется на уточнение? Хорошо.
     Буду ждать вашего звонка. Да, по краснвму номеру, я буду здесь.
     Всего доброго.
     Так, это поручение дано. А что касается... Частые звонки прервали ход мыслей. Международный. Кто? Кстати - или совсем наоборот?
     Гридень включил звук. Картинку - не стал.
     - Господин Гридень, вас беспокоит Кистер из "Весли, Штейнмец и Кант". Касательно соглашения о покупке супертанкера "Мисс Эва Ли". Как и было условленно, мы ожидаем вашего представителя со всеми полномочиями послезавтра в нашей главной конторе во Фриско. Последнее предложение продавца... Он видит цену плюс пять процентов против той, на какой закончились переговоры в мае. Ваш ответ?
     Ответ этот у Гридня был готов заранее:
     - Ни цента. Вообще - никакой цены. Я прерываю переговоры.
     - Господин Гридень, боюсь, что я ослышался. Вы...
     - Думаю, вы услышали правильно. Повторяю: цена меня не устраивает, и я выхожу из переговоров. Я не возобновлю их в ближайшее время, если даже продавец откажется от своих требований и сбросит еще пять процентов. И даже десять. Прошу извинить, господин Кистер: я очень занят. Мой представитель не явится. Как вы помните, мое право прервать переговоры в любой миг было оговорено еще в самом начале. До свидания, господин Кистер.
     Он едва успел выключить связь, как последовал доклад привратника:
     - Приглашенный прибыл. С водителем и двумя телохранителями.
     - Принять всех, как обычно, - распорядился Гридень. Перед тем, как выйти навстречу, бегло оглядел себя в зеркало: внешности он всегда придавал большое значение, она являлась немалой частью впечатления, которое он всегда должен был - и старался - производить на любого собеседника. И это ему удавалось. Что же: вполне импозантный вроде бы мужчина средних лет, не атлет, но и не хлюпик, лишнего жира нет, легкая седина - но, в общем, на взгляд ему можно дать меньше, чем он уже на самом деле прожил... Гридень кивнул своему отражению и вышел, выбрав ту из доброжелательных улыбок, какая в данном случае была наиболее уместной.
     Гостю он сказал:
     - Дорогой мой! Очень рад вас видеть. Простите за беспокойство в столь поздний час. Но дела, поверьте, неотложные. Серафим Петрович, нам кофе, пожалуйста, в кабинет. У меня арманьяк сорокалетней выдержки; хотите продегустировать?..
     И только после соблюдения всех требований политеса Гридень сказал:
     - Итак, обсудим два вопроса. Первый: предстоят интересные переговоры с командованием флота. Военного, я имею в виду. Дело в том, что я решил отказаться от покупки в обозримом будущем того супертанкера, о котором говорил вам. Помните? "Мисс Эва Ли". Причина достаточно банальна: на него сейчас нет денег. Вы хотите спросить, что с ними стало?
     Гость вовсе не собирался задавать такого вопроса: он был человеком воспитанным и понимал, что с хозяином об этом не говорят, если ты любопытен - найди другие источники информации. Но чтобы не противоречить, он лишь неопределенно улыбнулся.
     - Ответ очень прост, - продолжал Гридень. - Деньги по-прежнему есть. Но представляется, что сейчас нужнее танкера становится нечто другое. - Он выдержал паузу, как сделал бы персонаж какой-нибудь пьесы. - И поэтому я намерен говорить с моряками о покупке подводного крейсера. Атомного, разумеется. Конечно, никто не продаст нам его с полным вооружением; однако оно нам и совершенно ни к чему. Мы будем просить продать нам один из тех, что предназначены к списанию. .Так что с точки зрения сохранения боеспособности все будет соблюдено: с дежурства не будет снят ни один корабль. Однако же...
     Тут он снова сделал паузу - и на этот раз достаточно продолжительную, чтобы собеседник успел вставить:
     - Однако же всякий корабль находится в плавании - до того самого дня, когда принимается решение о его выводе из строя и списании, я верно понял?
     - Вот именно!
     Гость не спросил - а за каким чертом Гридню вдруг понадобился подводный крейсер, - и это свидетельствовало о его понятливости. Его собеседник оценил это и улыбнулся.
     - Как я уже сказал, переговоры буду вести я. О встрече уже есть договоренность. С самим командующим. Вы же, со своей стороны, пользуясь вашим политическим статусом, запустите по известным каналам информацию, что по поводу этой операции существует благожелательное мнение - вы понимаете, где именно. Думаю, никто не станет звонить в Монголию для проверки.
     Глава администрации только усмехнулся.
     - Я рад, что первый вопрос не потребовал длительного обсуждения. А что, вас и на самом деле не интересует - зачем старому дураку понадобилась такая посуда?
     Не был