озрений и недоверия: такой поворот событий казался им куда более опасным, чем приближение какого-то там небесного тела, которое вообще-то скорее всего и не приблизится вовсе. Похоже, что подсознательная вера в то, что Господь не попустит, помогала им строить именно такую иерархию ценностей - а также столь же подсознательная убежденность в том, что самых больших бед и пакостей в мире всегда следует ожидать от людей и их действий, а не от природы. Хотя она все еще продолжала оставаться намного более могучей, чем человек со всей его протезной цивилизацией и очень приблизительным, неточным и поверхностным знанием, а скорее - незнанием устройства мироздания и его смысла. Тут слово вновь взял генерал-ракетчик. - Однако, же, - проговорил он с некоторым даже недоумением в голосе, - я, откровенно говоря, никакой опасности в ситуации не усматриваю. Наоборот: хорошо, что проблем две, а не одна: есть возможность замкнуть их друг на друга. Не знаю, кто как, но я четко уловил в установке Главковерха относительно залпа, что задействован будет не весь ракетный парк, но останется резерв.
     - Как и у партнеров, - вставил кто-то.
     - Поскольку определить размеры того и другого предстоит в том числе и нам, примем его для простоты пятьдесят на пятьдесят. Располовиним парк. А поскольку инспекции в первую очередь подвергнется часть, выделенная для запуска, то именно ее мы им и покажем. Ручаюсь, что половину мы можем показать в полном порядке, включая боевые части. А с резервом и мы потянем, да и сами они спешить не станут: он-то никуда не денется.
     - Вот ведь как чудесно! - не без язвительности в голосе заметил генштабист. - И с какими же картами на руках вы окажетесь после залпа? Тогда уж придется вас переименовать в начальника кладбища или склада металлолома!
     Ракетчик усмехнулся:
     - Да все с теми же козырями. Пройдет инспекция - сделаем рокировочку, и, как пелось в свое время, кто был ничем - тот станет всем. Ракета же, как известно, не воробей: вылетит - не поймаешь. За атмосферу мы все их вытолкнем, а дальше - представляете, какая там сутолока пойдет? Нам только добиться выхода на крейсерскую скорость, а остальное - уже не наша печаль. Тем более что...
     Он сделал паузу, как бы сомневаясь - нужно ли продолжать.
     - Ну? Рожай быстрее!
     - Тем более что вряд ли ракеты вообще дадут накрытие. Поскольку как ни рассчитывай траектории, цель сделает финт ушами - и все уйдет за молоком. Нет, это все - серьезно. Последние данные от астрономов: они, оказывается, еще раньше, с самого начала стали замечать несовпадения с расчетным движением - и по траектории, и по скорости. А как и почему - никто не знает. Пытаются понять. Но время-то идет. И уж если решено запускать, то запустят. Куда-нибудь то ли к центру Галактики, то ли к окраине - но только хорошего результата не жду. Разве что успеют что-нибудь понять наши звездочеты...
     Никто не сказал ни слова. Смотрели - кто в пол, кто - в сторону. Беззвучно протекло не менее минуты...
     - Ну что - разомнем мускулы? - предложил генштабист. И все с облегчением разошлись по тренажерам. За исключением командующего космическими войсками.
     - Мне приказано, - сообщил он, - лично проследить за подготовкой к старту "Урагана" и в особенности экипажа. Так что нет времени. Честь имею!
     Все невольно поглядели ему вслед. О старте названного корабля никто из высоких генералов извещен не был. Так что такое приказание могло исходить только от самого верховного. Переглянулись. Но никто не сказал ни слова. Раз не оповестили - значит так и должно быть.

***

     - Куда это вы собрались, коллега?
     Вопрос этот Столбовиц обратил к своему гостю, неожиданно появившемуся в холле одетым как для дороги и с кейсом в руке.
     - Не бойтесь, не в побег - я еще не устал стеснять вас, - невозмутимо ответил тот, приостановившись у двери и лишь повернув голову. - Если строго между нами - хочу добраться до городка, купить кое-что. - И он таинственно улыбнулся. - Судьба, знаете ли - вещь замысловатая. Кто бы мог подумать, что именно теперь и именно здесь... Да вы и сами понимаете. Искренне благодарен вам за все, что вы для меня сделали - даже больше, чем хотели сделать, наверное. - В последних словах прозвучала несомненная ирония. - Хотя мой лимит времени, отведенного на встречи и переговоры, истекает и потрачено оно без особой пользы - меня ждут и другие дела в этой стране, так что я еще успею вам надоесть. А пока - до скорого. Я ненадолго.
     - Постойте, если уж вы решили говорить загадками...
     - Извините, коллега, мне и в самом деле некогда. Меня ждет машина, и я не хочу задерживать ее. Кстати, ни слова Луизе - для нее это должно стать сюрпризом.
     - Вы вызвали такси?
     - Никоим образом. Вы ведь тут не единственный мой приятель.
     "Ну конечно, - мелькнуло в голове Столбовица, - наивным было предполагать, что он не найдет способа связаться со здешней русской резидентурой... только зачем?"
     - Ну хорошо, я хотя бы провожу вас - обождите минутку!
     - Нет нужды. Да и в машине все места заняты, а почетный эскорт мне вовсе ни к чему. Я намерен уехать и вернуться так же незаметно, как и прибыл сюда. Bye-bye, коллега!
     - Да постойте же!..
     Но гость останавливаться не пожелал, а броситься за ним - потому что тут что-то было явно не так - хозяину дома помешал очень не вовремя раздавшийся звонок - и именно из тех, на которые нельзя было не откликнуться и ни в коем случае не следовало разговаривать при свидетелях.
     - В каком состоянии вариант "Эксидент"? О дьявол...
     - Развертывается по плану.
     - Не годится. Поторопите. Обстоятельства изменились, а вы явно медлите. Результата жду сегодня же.
     И сразу - отбой, не оставляя времени на возражения.
     Столбовицу осталось только проводить удаляющегося гостя взглядом. Когда тяжелый лимузин, неизвестно откуда появившийся, тронулся с места, Столбовиц, не выпускавший телефона из рук, набрал нужный номер: следовало немедленно показать активность по только что названному варианту. Что там говорил москвич о судьбе?..
     - Алло! У вас все в порядке с документами - теми, о которых мы с вами договаривались?
     - Вы слишком торопитесь, - был ответ. - Срок еще не вышел.
     - Изменилась обстановка. Вы хотите сказать, что у вас ничего нет?
     - Вы разве не помните, что срок готовности был - завтра? У нас есть еще сутки.
     - Я вас ни в чем не виню, но завтра все эти бумаги можно будет разве что повесить на стенку. Неужели нельзя ничего сделать?
     - Это зависит от швейцарцев. Попробую, конечно, сейчас связаться с ними, но вы ведь знаете - они не любят торопиться. Так что надежд мало.
     - А если...
     - Я вас понимаю. Но думаю, что на это наша полиция не пойдет. Попытайтесь сделать что-нибудь сами. Задержите до завтра.
     - Да... попробую. Позвоню вам позже.
     Но это даже не полдела, это скорее спектакль. А вот выяснить на самом деле, куда и почему бросился вдруг коллега, - это действительно нужно. .А еще лучше - оказаться рядом с ним, вцепиться и не выпускать; поняв, что от Столбовица не избавиться, хитрец должен будет рассказать, что же произошло; пусть не все, но хотя бы намекнуть. Столбовиц и был бы сейчас рядом, если бы не начальственный звонок... Ноги москвича можно притормозить.
     Столбовиц набрал другой номер.
     - Срочно организуйте задержание машины. "Линк-континенталь", черный, номер штата Нью-Джерси... Не знаю, откуда взялся. Нет, я не успел прочитать его. Да, может быть, но сейчас некогда искать очевидцев. Ну, превышение скорости, или придумайте что-нибудь другое. Сделать это просто необходимо. Сообщите, как только остановите его. Задержите всех, кто окажется в машине, и сразу звоните мне, я немедленно подъеду. Да, чем раньше удастся, тем лучше. Звоните по этой линии, закрытой.

***

     Таким образом, количество небесных тел в Солнечной системе, сколько бы их ни было, без всякого шума (если не считать грохот двигателей) увеличилось еще на единицу - плюс дюжину потенциальных.
     Тут имеется в виду количество ракет, которыми "Ураган" по штату был вооружен и которые станут - или стали бы - самостоятельными (пусть и на краткий срок) небесными телами в случае, если произойдет их запуск.
     Хочется верить, что без этого можно будет обойтись. Но как-то не очень можется.
     Сказав несколько выше о людях, которых (кроме уже названных) очень устроило последнее изменение траектории тела, мы имели в виду тех, кто принял решение отправить вдогонку за "Амбассадором" российский "Ураган"; и тех, кто осуществил в неимоверно сжатый срок подготовку корабля к старту и самый старт; ну и разумеется, тут никак не обойтись без тех людей, которые составили экипаж этого корабля и в отличие от своих американских коллег не имели ничего против сокращения времени нештатного полета.
     Как ни мало было времени перед полетом, но их успели все-таки проинструктировать относительно задач, а также возможных ситуаций и поведения в них.
     Нравилось им или нет (к славе разные люди относятся по-разному), но об их полете нигде не появилось ни строчки (исключая официальные, совершенно секретные рапорты) и не прозвучало ни слова (с той же оговоркой). Никакая дымка романтики не мешала космонавтам выполнять задачу. Женщин, кстати, на борту "Урагана" не было ни единой - может быть, потому, что с равноправием полов в России всегда получалось, как всегда, а не как лучше; но возможно, что и не только по этой причине, а просто из соображений целесообразности.
     Проводы состоялись без всякой помпы. Присутствовали только и исключительно те, кому положено было присутствовать; нетрудно понять, что журналисты, даже военные, в круг этих персон никак не входили. Произнесены были только принятые в таких случаях доклады, напутствия и команды.
     Коллективы людей, которым предстояло рассчитать все параметры залпа по Телу Угрозы, были созданы практически мгновенно. У нас нет надежной информации о том, как это происходило по ту сторону Атлантики, но есть все основания предполагать, что и там эта процедура немногим отличалась от нашей. А у нас все было очень просто: шесть человек, согласно спущенному с самого верха списку (а составляли его четверо высоких лиц с самим президентом во главе), с утра, как обычно, отправились на работу, но до своих кабинетов, лабораторий, частей и подразделений не доехали, а домой вечером никто из них не вернулся.
     Это, однако, не вызвало никаких волнений ни у сослуживцев, ни в семьях (у кого они были): в середине дня каждый из исчезнувших нашел возможность позвонить домой и сообщить, что пришлось выехать в срочную и крайне важную командировку; куда - сказать не может; зачем? Да по работе (или "по службе"); нет, ненадолго, не очень надолго, во всяком случае. Нет, ничего не нужно - здесь все есть. Кормят? Да отлично кормят, если и не так, как дома, то на самое чуть-чуть хуже, так что не волнуйся. Опасность? Да ровно никакой, честное-пре-честное. Поцелуй ребят (вариант: внуков). Нет, не мерзну, тут тепло. Да потому, что топят даже лучше, чем дома. Повторяю: все есть, все в порядке, ничего не нужно. Будут звонить - говори то же самое: в срочной секретной командировке. Где? Ну, скажи, что хоть в Африке, уехал считать песчинки в Сахаре. Глупый ответ? А вопрос какой?.. Кто? Селиверстов? Разве я сторож Селиверстову? Тоже уехал? Лапочка, я думаю, что из Москвы в эти же часы уехало с полмиллиона народу, а может, и миллион. Нет, не со мной, им тут и не пахнет - ты же знаешь, я в его делах не разбираюсь, я математик, он - астрофизик, какие у нас с ним могут быть общие интересы? Гольф и преферанс, не более того. Все, маленькая, мое время истекло, целую крепко, будь осторожна на улице, одевайся потеплее...

***

     Вот в таком духе. Такое откровенное вранье как-то неудобно даже слышать. Потому что Селиверстовым как раз довольно сильно пахло - или, если уж разложить по полочкам, пахло хорошим табаком, одеколоном "Калвин Клейн" и даже, если принюхаться, рюмкой хорошего (очень) коньяка "Реми Мартен". И Селиверстов, с которым у говорившего не было ничего общего, кроме названных утех, сидел рядом и прыскал в ладошку, пока не пришел его черед успокаивать семейство.
     Когда семейная дипломатия закончилась, эти двое присоединились к остальным вызванным - незнакомых среди них почти не оказалось, разве что один человек, в отличном костюме и с генеральской выправкой. И, не теряя больше времени, перешли к делу.
     Дневники наблюдений - с самого первого дня, когда телом вообще начали заниматься серьезные организации. Путь, пройденный объектом за это время - такой, каким он наблюдался с Земли (а также и с Интеркосмостанции, что, в общем, все равно, только параллакс тела оказывался чуть больше). Расстояние, проходимое за единицу времени; этот график представлял собой, в общем, синусоиду, чем дальше, тем становившуюся размашистей: все сильнее сказывалось притяжение Солнца. Отдельно: влияние на движение тела планет Солнечной системы, прежде всего гигантов, но и внутренних тоже: сложный график, поскольку планеты находились каждая на своей орбите, под разными углами, естественно ("Парад планет" миновал уже несколько лет тому назад), и одни своим притяжением стремились ускорить движение тела, как бы подтягивая его, другие же, напротив, тормозили. Сложные взаимодействия, которые предстояло еще подвергнуть вычислениям, чтобы найти результирующую и уже ее применить, определяя дальнейшую возможную судьбу незваного гостя - а с ним и самой Земли, и свою собственную.
     Вообще в этой работе ничего нового для них не было: не проходило года-двух, чтобы какое-то космическое тело, или скорее - тельце, не оказывалось гипотетической угрозой благоденствию Земли, проходя на расстоянии, которое хотя само по себе и не было критическим, однако благодаря каким-то неучтенным внешним влияниям могло стать таким. То это были обломки постепенно рассыпающихся кометных ядер, то - чаще - мелкие астероиды, а порой и не очень мелкие - да мало ли в пространстве всего. Как правило, по этим поводам никто не звонил ни в большой колокол, ни даже в бубенчик; правда, время от времени к этому источнику информации припадали журналисты - и тогда в печати и в эфире возникало легкое волнение - ненадолго, потому что возмутитель спокойствия благополучно пролетал мимо, и на следующий день о нем напрочь забывали. Читатели-зрители-слушатели, да и сами авторы сенсаций не учитывали, как правило, что понятие "близкое расстояние" в земной повседневности никак не совпадает с восприятием этих слов астрономами - а на деле тут разница на много порядков. Так что и на этот раз специалисты, собранные "по тревоге" вместе, вначале отнеслись к делу если не легкомысленно (это не было им свойственно), то, во всяком случае, как к случаю вполне заурядному и не вызывающему никакой головной боли. Поскольку те, кто отдал и кто выполнял команду на созыв этой группы, их ни о чем предупреждать не стали, ни о каких странностях: пусть посмотрят сами непредубежденным взглядом и сделают свои выводы, а не повторяют уже услышанное. И такой подход, безусловно, следует считать правильным.
     И вот чем больше разбиралась группа в уже накопленных материалах, тем становились серьезнее входившие в ее состав люди. И уж совсем озабоченными сделались, когда свели воедино и сравнили данные, полученные от компьютеров после обработки всех введенных материалов с результатами наблюдений: на данный момент тело опять находилось вовсе не там, где ему полагалось по всей математике. Возвращаясь назад, несомненно, можно будет выяснить, когда и в какой именно точке тело перестало подчиняться теории, иными словами - где и когда возникло влияние неизвестного (но явно достаточно мощного) источника. Но, с одной стороны, эта работа требовала времени - а его начальство отпустило совсем мало просто потому, что и так уже все были, похоже, в цейтноте; с другой же - не зная этого, не выявив закономерности в нарушениях, невозможно было с нужной точностью определить - где и когда объект будет находиться в каждую минуту будущего и, следовательно - куда нацеливать ракеты, где именно может состояться встреча. Задача была, скажем прямо, не из приятных. Да и данных, как выяснилось, не хватало для серьезной работы.
     - Масса, - сказал Селиверстов с досадой. - Неужели до сих пор не удосужились определить ее?
     - Как я вам уже докладывал, - сказал человек в штатском и с выправкой, - сейчас в направлении тела движется наш корабль. Как только он сблизится с телом на требуемое расстояние, будет проведена попытка спектрального анализа.
     - Пока солнце взойдет... - пробормотал Селиверстов. Но сосед его, Игошин (тот самый, что уверял жену, что Селиверстовым тут и не пахнет), проговорил:
     - Пока что придется просто считать. У нас имеется картина расхождений по вектору, по ускорениям, непредусмотренные, но состоявшиеся гравитационные возмущения известны - придется пока лишь экстраполировать их в будущее, предполагая, что характер и периодичность влияний не изменятся по крайней мере в интересующее нас время. Найти ритм. Таким образом мы сможем построить график предполагаемого дальнейшего движения.
     - С какой вероятностью? - не без ехидства в голосе поинтересовался еще один участник группы, Сретенский. - Тут с первого взгляда видно, что величина постороннего влияния варьирует - следовательно, как минимум изменяется расстояние между неизвестным источником возмущения, телом и известными влияющими телами. В такой обстановке те данные, которые мы сейчас можем еще получить, нам вряд ли помогут. Источник этих возмущений - вот что нам нужно прежде всего.
     - Что же, нам масса вообще не нужна, по-твоему?
     - Напротив, необходима; нам без нее не обойтись на следующем этапе: когда будем рассчитывать силы, необходимые для уничтожения тела, или его деструкции, или изменения орбиты в нужном направлении...
     - Пока мы даже не знаем - сорвется ли тело под суммарным влиянием Системы в параболу - или все-таки сохранит эллипс.
     - Вот и давайте считать, техники для этого тут, как мне представляется, предостаточно.
     - Есть выход и на более серьезные мощности - если понадобится, - предупредил человек с выправкой.
     - Понадобится, - успокоил его Сретенский, - но не сию минуту. А в первую очередь нам нужна как можно более полная инвентаризация пространства, где центром является Тело Угрозы и радиус которого составляет... ну, скажем, два на десять в восьмой километров. По возможности - все, что имеется в этой части пространства, всякая масса, поскольку за без малого век мы успели свои окрестности захламить хуже, чем даже Подмосковье. Да и природа тоже ведет себя не как дворник, а скорее как турист. Следует бросить на это максимум аппаратуры, а еще лучше было бы подключить любителей: они видят недалеко, зато с большим охватом - а сейчас именно это нам и нужно.
     - Да ну, Ираклий, это просто невозможно, - усомнился Игошин.
     - Но к этому нужно стремиться, - очень серьезно ответил Сретенский.
     - Я доложу вашу просьбу, - спокойно ответил военный в штатском. - Но чтобы не возникало лишних надежд, могу предупредить сразу: относительно любителей вряд ли будет дано "добро". Вы могли понять это хотя бы по уровню секретности.
     - А я и понял, - сказал Сретенский, - сразу же. Но если я вижу какую-то возможность улучшить результат, хотя бы чисто умозрительный, то считаю своим долгом обратить на него внимание. Решать, конечно, будет руководство. Но оно, я надеюсь, понимает, что в создавшейся ситуации его самое любимое и действенное оружие неприменимо.
     - Вы имеете в виду?..
     - Я имею в виду проволочки и компромиссы. Это тело, насколько можно судить, туповато, и ни на какие благие призывы не откликнется. Ну что же: цифры наголо, и в атаку, рысью - марш-марш!.. Догнать и перегнать Америку!
     - При чем тут Америка? - насторожился военный.
     - Уверен, что их команда сейчас занимается тем же самым, что сейчас начнем делать и мы. Давайте хоть на сей раз попытаемся не отстать, а?
     - Вот это, я считаю, правильный подход, - одобрил челов