чуть приподнял уголки губ - но лишь на мгновение.
     - В таком случае его поведение там, о котором нам стало известно, по меньшей мере странно. Судя, во всяком случае, по его встречам. Как вы донимаете, мы принимаем близко к сердцу все, что может иметь какое-то отношение к предстоящим решениям. И мы, скажу вам откровенно, весьма удивлены.
     ("Сволочь, сволочь! Хотел бы я знать, чем он там занимается на самом деле. Не может быть, чтобы это космическое тело толкнуло его на совершенно глупые поступки. Ведь если говорить серьезно, на самом деле оно ничем не грозит и если и может быть использовано, то разве что в политической игре или в экономической... А чти, если он действительно почуял опасность и начал какую-то политическую акцию? Против меня - потому что в любом другом случае он поставил бы меня в известность. Сказать разведчикам - чтобы занялись им там? Но если я ошибаюсь, а там такое внимание будет замечено - это сразу скомпрометирует меня, а нужно ли это мне сейчас, особенно учитывая, что в подготовке Соглашения страна, как предполагается, выступает единым фронтом - и оппозиция в том числе? Все это надо как следует обдумать - но сейчас на это нет времени. А если бы я не прилетел сегодня сюда, было бы еще хуже: тогда китаец вообще не стал бы разговаривать всерьез...")
     Вслух же президент спокойно ответил:
     - Его действия там - это лишь его действия, и ничьи более. Уверяю вас: из его поведения будут сделаны необходимые выводы. Я, правда, рассчитывал вначале получить его полный доклад - после его возвращения на родину... Ведь не исключено, что имеющиеся у вас данные о нем являются неточными - мы знаем, как часто это на самом деле случается.
     - Я внутренне желаю того же самого. - Председатель покачал головой. - Господин президент, я всей душой хочу верить, что дела обстоят именно так, как вы излагаете. И что поездка вашего подчиненного не имеет истинной целью выработку линии поведения, более отвечающей желаниям Соединенных Штатов и значительно менее - нашей страны.
     Тут просто нельзя было не выразить в голосе обиды.
     - Господин председатель, подумайте сами: мне, инициатору Соглашения, какой смысл был бы утаивать от вас подобную информацию? Ясно же было, что вас поставит в известность президент США - как оно и произошло...
     Председатель ответил сухо:
     - От него я не слышал об этом ни слова. Это наши собственные информационные ресурсы, и ничто более.
     - Так или иначе, - сказал президент после едва уловимой паузы в ответ на слова председателя (пауза давала понять, что говорить о деятельности своей разведки в как бы дружественной стране в какой-то степени не укладывается в рамки политического такта), - я думаю, что сейчас - самое время нам обсудить: как новая информация может повлиять на отношение к Конференции, к самой идее Соглашения со стороны намечаемых ее участников. Начиная с нас самих. Не зная вашего мнения, и я не могу принимать никаких решений. Итак?
     - Я полагаю, самое лучшее - начать сейчас с уточнения. Что Известно об угрозе вам и что - нам. Что сообщили вам из США? Раз вы предположили, что они информировали меня, то, следовательно, наверняка разговаривали на эту тему с вами.
     - Разговор был. Однако он вел его, предполагая, что я в курсе дела. И потому никаких фактов не упоминал. Я же в тот миг не знал вообще ничего. Как ни стыдно сознаваться в этом.
     - Но вы не дали ему понять это? Это оказалось бы потерей лица, после чего вам оставалось бы только...
     Председатель не договорил. Но и так было понятно, что он хотел сказать.
     - Думаю, - продолжал китаец, - что вам самое время вытереть пыль и вымести паутину. Произвести тщательную уборку в вашем жилище.
     - Это уже решено. Но вы заставили меня подумать о том, что кто-то может принять эту информацию и всерьез; в какой степени, по-вашему, может измениться отношение заинтересованных сторон к Конференции? И какие результаты принесло зондирование почвы у тех, кого мы называем участниками второго ряда? Поймите, председатель: мы просто не можем сейчас вдруг взять и отказаться от этой идеи и всего, что с нею связано: слишком значительна тема, и позволить кому угодно каким-то образом закрыть ее значит - подписать- себе приговор как политическим деятелям. Наверное, вам это грозит в меньшей степени, чем любому другому, - но все же и вам это вряд ли доставит удовольствие.
     - Что же, давайте рассуждать совместно. После первого этапа тихих обсуждений сложилась ситуация: вы - за, Америка - за, но с оговорками, Соединенное Королевство присоединилось к мнению Америки, Франция - оговорок больше, но это в их стиле, и в конечном итоге они проголосуют так, как другие западные государства. Далее: Индия и Пакистан - не очень охотно и лишь при условии очень строгого международного контроля; при этом Индия ставит свое согласие в зависимости от нашего, Пакистан же - от Индии.
     - Это естественно.
     - Теперь перейдем ко второму ряду. Иран, Северная Корея, Бразилия и, наконец, Израиль. Здесь обстановка представляется более сложной. Местами, во всяком случае. Легче всего с латиноамериканцами: они постоянно консультируются с госдепом США и вряд ли займут отличную от них позицию. Наших соседей можно, наверное, заставить уступить под угрозой экономических санкций, что будет означать для них голод. Полагаю, что нам удастся убедить их. Об Израиле у меня нет прямых сведений - проблему обсуждают с ними американцы...
     - Да, меня проинформировали: они ставят свое согласие в прямую зависимость от уничтожения подобного оружия в исламских государствах. Есть ли какие-то успехи в этом направлении?
     - Продвижения почти незаметно, хотя мы прилагаем все усилия. До сих пор не удалось заставить Иран прямо признать наличие у них такого оружия.
     - Но ведь...
     - Да-да, все мы понимаем... Видимо, надо создать что-то вроде координационного комитета четырех разведок по уточнению этой проблемы. Потому что, пока мы их не схватим за руку, они будут по-прежнему все отрицать.
     - Совершенно с вами согласен. Теперь вот .еще одна проблема...
     Следующая проблема была уже более спокойной, и, наверное, можно было с облегчением вздохнуть: обиды и подозрения отошли, похоже, на задний план, уступив место деловому разговору. Президент с облегчением вытер бы пот со лба; однако он и не вспотел вроде бы: политики если и потеют, то только под кожей, наружу не проступает ни капельки.
     Если информация чего-то стоит, она должна со временем перерастать в дела; время может быть иногда продолжительным, растягиваться на годы; чаще случается, однако, так, что все происходит за считанные дни, а порою и часы. То есть возникновение информации является лишь начальным этапом цепной реакции, которая, будучи вызвана к жизни, неизбежно распространяется во всех измерениях пространства, вовлекая в себя все новых и новых участников - будь то элементарные частицы, обрушивающиеся по склону камни, отдельные люди или Целые государства.
     Время! Вот что выходит на первый план, если речь идет о сохранении тайны. И те, кто привык иметь дело с закрытой и очень закрытой информацией, отлично понимают это.
     Информация о небесном теле явно принадлежала к таким тайнам. И те, кто обладал ею, отлично понимали ее важность. Не потому, конечно, чтобы кто-нибудь не то чтобы поверил, но даже всерьез предположил существование угрозы; нет, ни в коем случае. А по той причине, что речь тут идет о политиках; а они, особенно в напряженные моменты бытия, как, например, в пору подготовки очередной предвыборной кампании, обязаны уметь - и действительно умеют по большей части - любое вновь возникшее обстоятельство, условие, происшествие и так далее использовать в качестве еще одного орудия своего нелегкого труда. Для этого нужны, самое малое, два действия: первое - правильно (то есть в свою пользу) интерпретировать новость, и второе - найти точный миг для ее оглашения (это нам известно по классике: "Сегодня рано, послезавтра - поздно"). При этом не имеет совершенно никакого значения, соответствует ли используемая информация истине полностью, либо частично, либо вообще не имеет ничего общего с действительностью: мы ведь живем в виртуальном мире, созданном и поддерживаемом политиками и прессой, и как-то ухитряемся совмещать веру в этот якобы существующий мир с той несомненной реальностью, какая постоянно дает о себе знать в вашем жилище, на улице, в магазине и так далее. Хорошо придумать или приспособить придуманное кем-то другим и вбросить вовремя - вот что требуется для успеха. И естественно, что такой странный (хотя и не вовсе новый) слух, как угроза из космоса, просто не мог, не имел права остаться неиспользованным политиками и в частности - президентом США для поддержки основного лозунга его сегодняшней политики полного ракетно-ядерного разоружения. Так что возникла необходимость как следует продумать способы использования этой информации, а также время атаки - тот день и час, до которого все, начиная с самого слуха, должно было содержаться в полном секрете.
     Поэтому уже в то время, когда москвич со Столбовицем препирались по поводу дальнейших встреч неофициального гостя, у президента США собралось уже совещание, в котором участвовали советник президента по вопросам безопасности, государственный секретарь, председатель комитета начальников штабов, директор ЦРУ и только что прибывший в Вашингтон директор НАСА.
     - Каким временем мы располагаем до того, как информация начнет прорываться наружу? Вообще о существовании тела и в частности - о том, что оно, как считают англичане, порой ведет себя... не вполне нормально?
     С таким вопросом президент обратился ко всем четверым, хотя ответа ожидал прежде всего от своего советника.
     Тот ответил, не задумываясь, - видимо, заранее успев просчитать все возможности:
     - Если бы все зависело только от нас - можно было бы рассчитывать не менее, чем на месяц если будет сохраняться существующая на сегодня обстановка. Однако мне представляется, что сохранить status quo ad praesentum на такой срок вряд ли возможно. Я имею в виду сам факт существования тела. Что же касается его... эволюции, то с этим несколько лучше: это могут определить только специалисты. Но все же...
     После секундной паузы, никем не нарушенной, он продолжил: - У нас имеется, я считаю, три возможных источника утечки. Прежде всего - сами астрономы. Здесь положение не кажется мне очень уж угрожающим. Строго говоря, информацией о теле обладают лишь три обсерватории. Мы находимся в постоянном контакте с ними. Им сообщена предложенная армией версия, которую пришлось, правда, вывернуть наизнанку. Согласно нашему варианту, тело представляет собою новейшую космическую разработку НАСА и военных, которая проходит испытания в обстановке строгой секретности, и поэтому какая бы то ни было информация о ведущихся наблюдениях, включая изменения траектории, представляет собою государственную тайну - со всеми соответствующими -выводами. Хорошо это - или нет, но до сих пор наблюдателям не удалось установить природу тела, и потому - верят они нам или нет, но доказательств противного они не имеют. Пока еще нет. К тому же, если говорить об астрономах, наша задача облегчается еще и тем, что телом нигде не занимаются их главные силы. В основном наблюдения ведет обсерваторская молодежь, а мэтры, кажется, рассчитывают подключиться позже - лишь в том случае, если реальность угрозы сделается очевидной.
     Он отпил прохладительное из стакана; несмотря на то что кондиционер в Овальном кабинете работал вовсю, советнику показалось, что тут душновато, и он покосился в сторону застекленных дверей, что вели в розовый сад.
     - Возможно, - использовал возникшую паузу директор ЦРУ, - что нам стоит прибегнуть к отвлекающему маневру. Скажем, в виде заказа на определенные исследования - обосновать должным образом, дать денег. А телом всерьез пусть занимаются люди НАСА - при помощи тех инструментов, что находятся в космосе. Так задача сохранения секретности упростится.
     Директор НАСА согласно кивнул.
     - Это был бы разумный ход.
     - Джек, - сказал президент, - подумайте о том, кто и как сразу же этим займется.
     - Я уже думал об этом, - ответил советник и, вздохнув, продолжил: - Второй источник и, как вы понимаете, главный - пресса. Сейчас она не жалуется на отсутствие тем: взвешиваются все "за" и "против" предстоящей Конференции и самого Соглашения. Однако в скором будущем они не смогут не заметить некоторого изменения тональности в тех материалах, которые мы им предоставляем. А такое изменение, видимо, неизбежно, поскольку уже сейчас представляется ясным, что все сроки нужно переносить - хотя бы до того времени, когда будет окончательно установлен подлинный уровень угрозы, представляемой телом. Ведь если мы через месяц, как предполагалось, официально договоримся о полном ядерном разоружении, а вскоре окажется, что арсенал потребуется нам для предотвращения опасности, то этот вопрос придется обсуждать со всеми участниками Конференции, подписавшими Соглашение. А это, как и обычно, приведет к дебатам и большому шуму в глобальном масштабе. Но как только такая смена ключей будет замечена - пресса набросится на нас, и вряд ли нам удастся предотвратить... Можно, конечно, ссылаться на Оклахомский опыт - но с тех пор прошло много времени, и возможности изменились: и наши, и средств информации, да и всей нации тоже. После одиннадцатого сентября ноль первого года...
     - Не можем же мы заткнуть им рот, - проговорил госсекретарь.
     - Никоим образом, - согласился советник. - Поэтому придется, видимо, прибегнуть к иному методу. К тому, который достаточно успешно применяется нашими - и не только нашими - ракетчиками: к методу ложных целей.
     Объяснять суть метода никому из присутствовавших не понадобилось; но госсекретарь спросил:
     - Что же вы предлагаете использовать в качестве ложной отвлекающей цели?
     - Марсианская экспедиция, - сразу же ответил советник. - Завершение ее подготовки, старт, ход полета... Думаю, что этой пищи всем хватит достаточно надолго.
     Директор НАСА слегка кашлянул, и все взгляды устремились на него.
     - Ваше мнение? - спросил .президент. Директор поднял брови:
     - У нас все развивается по графику. Я говорю о том, что касается техники: там проблем не возникает.
     Однако тон его свидетельствовал о том, что проблемы есть - где-то в другом направлении.
     - Что-то не так? Люди в порядке?
     Директор помолчал прежде, чем ответить:
     - Сейчас - с ними все хорошо. Но я, откровенно говоря, не представляю, как смогу отправить людей на Марс, не будучи уверен, что им будет куда вернуться. В корабельную гипотезу я, по совести признаюсь, не верю. Она наивна. Хотя, конечно, имеет право на проверку.
     На этот раз молчание оказалось более продолжительным. Потом президент проговорил:
     - Я вас не совсем понимаю, Джек. Вы что, действительно верите в возможность реальной угрозы? Хотя... представить себе, конечно, можно и такой вариант. И если встать на такую позицию - кто из нас решился бы на такой риск? Да, я все же понимаю вас. Ну а если послать к Марсу корабль без экипажа?
     Главный астронавт усмехнулся:
     - В этом нас уже обвиняли, когда речь шла о лунной программе, верно?
     Генерал - председатель Комитета начальников штабов - сказал:
     - Мне это представляется хорошей идеей. С небольшими коррективами. Если корабль можно послать на такое расстояние без экипажа... Полагаю, что вашу машину можно приспособить для беспилотного полета?
     При этом он вопросительно смотрел на директора НАСА. Тот кивнул:
     .
     - Несколько сложнее, чем направить зонд на планету, но в наших возможностях. Опыта у нас достаточно, ничего нового придумывать не придется. Но все нужно пересчитать: нужны точные цифры - где и когда наш зонд (назовем его так) сблизится с телом, на какое расстояние, чтобы можно было обеспечить уверенный прием Землей данных; перед тем - решить вопрос: с посадкой, или только облет и возврат, или - выход на постоянную орбиту вокруг тела - если захват окажется возможен... Это при естественном варианте; а если все-таки мы имеем дело.с кораблем, то на этот случай нужны необходимые средства защиты, поскольку возможны конфликтные ситуации. Одним словом, сразу же возникает чертова уйма достаточно сложных задач. И решить их придется в очень ограниченное время. Пока тело еще не приблизилось настолько, чтобы привлечь всеобщее внимание.
     - Раз это возможно, - продолжал военный, - следовательно, послать его нужно. И представлять, что экспедиция стартует на Марс. Но отправить совершенно по другому маршруту. К этому самому телу. Чтобы заблаговременно понять - что же оно собой представляет в действительности. Корабль или камень? И если камень - почему он ведет себя не так, как полагается? Что на него влияет?
     - Но у меня есть одно принципиальное условие, - проговорил директор НАСА, приспустив голову, словно собирался бодаться; набычился, как говорится. - Sine qua non, если уж мы тут блистаем знанием латыни. Принципиальное и необходимое.
     - Валяйте, - приободрил его президент. - Слушаем со вниманием ваш ультиматум.
     - Никакой экспедиции к Марсу. Ни малейшего блефа. Испытательный полет, как это и будет на самом деле. А вот о подлинной цели его, конечно, ни слова. Новые конструкции, новые технологии, новое все на свете - пиаровцы сделают из этого для публики настоящий пир души - и далеко не на пустом месте. Думаю, этого хватит, чтобы отвлечь внимание от какого-то заурядного небесного камня - если даже такое внимание возникнет.
     - А если еще добавить что-нибудь пикантное, - подхватил госсекретарь. - Хороший скандальчик был бы самым лучшим, но в данном случае вряд ли подойдет: слишком уж круто. Но если закрутить что-нибудь романтическое... С любовью, соперничеством, может быть... Пусть будут тайны - только не военно-политические, а сердечные...
     Шеф НАСА медленно кивнул:
     - Я подумаю.
     - Подумайте еще и вот о чем, - сказал военный министр. - Автоматика хороша, компьютеры еще лучше, но для настоящей разведки все-таки оптимально, если там будут люди. Компьютеры логичны, а жизнь часто бывает совсем другой. У вас же есть подготовленный экипаж; ну, пошлем хоть человека, а еще лучше - двух, для взаимного контроля и прочего. Опасно? Но они, между прочим, получают за риск не так уж мало. Но подумайте и о выгодах: личное наблюдение тела в непосредственной близости! Люди-то уж не спутают большой булыжник с космическим кораблем, верно?
     - Видимо, так и придется поступить, - согласился директор НАСА.
     - Но в таком случае, - усомнился шеф ЦРУ, - пресса получит информацию о направлении корабля, заинтересуется - и тогда к чему все?
     - Никакого тела для них не существует, - возразил президент. - Вот и повод для введения на обсерваториях режима полной секретности. Что же до сенсации и интереса журналистов, то не станут же репортеры следить, глазея в телескопы, за полетом корабля, а если и будут, все равно ничего не поймут: ведь астрономы среди них вряд ли есть.
     - А если это и на самом деле корабль? Русский? Вооруженный?
     - Да будь я проклят, - сказал госсекретарь, - если я в это верю!
     - А кто тут говорит о вере? - удивился разведчик. - Я тоже не стал бы ставить на такую вероятность - даже один к тысяче. Но такая версия существует. И если вам удастся ее опровергнуть, все мы будем вам бесконечно благодарны. А стопроцентно достоверный ответ смогут дать только люди.
     - Вы можете поручиться, что ваш разговор с астронавтами не приведет к той самой утечке информации, которую мы хотим предотвратить? - спросил президент.
     - Как за самого себя, господин президент.
     - В таком случае я разрешаю вам ознакомить их с ситуацией. И с необходимостью полного молчания, разумеется.
     - Ай-ай, сэр, - по-военному ответил директор. После этих слов разговор на несколько секунд как бы уперся в стену молчания.
     - Вы, советник, говорили о трех возможных источниках утечек, - напомнил хозяин кабинета. - О двух мы уже услышали.
     -