чно, если не предпримет никаких сумасшедших демаршей.
     Осталось лишь надеяться, что москвич хотя бы вполовину так умен, каким кажется.

***

     Серьезный разговор с пятерыми астронавтами, что готовились к героической, давно и по-разному описанной людьми, но ни разу еще (насколько известно) не происходившей в действительности экспедиции на Марс, не был легким ни для тех, кто его начал, ни для других - кому предстояло, тщательно обдумав, дать свои ответы; причем посоветоваться они не имели права даже с самыми близкими и дорогими им людьми. Перспективу они могли обсудить разве что между собой, и для того, чтобы сделать это, они попросили дать им время: одни сутки. Потому что слишком уж много возникало всяких "за" и "против".
     В самом начале их откровенно посвятили во все, что до сих пор оставалось высоко секретной информацией. Объяснили, почему все эти данные являются секретными и должны оставаться такими, во всяком случае, до возникновения в этом деле полной ясности. Не забыли упомянуть и о том, что - по предварительным прикидкам и прогнозам специалистов - небесное тело, если оно и на самом деле является явлением природы, скорее всего нарушит все расчеты той самой экспедиции, к которой экипаж готовился. Время ее предполагаемого старта было вычислено заранее, чтобы орбиты корабля и Марса сблизились как раз в то время, когда оба тела будут находиться, грубо говоря, в одной и той же точке. Ничего нового в этом не было - уже не один зонд совершал такое путешествие - однако, по уже упомянутым приблизительным расчетам, приближение бродячего тела (а большинство астрономов после того, как нарушитель вроде бы пришел в норму, уже почти уверилось в том, что тело является монолитом и потому должно обладать массой, которую нельзя было не принимать во внимание) могло как-то повлиять если и не на финиш-планету, то на корабль - определенно; а чтобы сохранить нужные параметры траектории, понадобился бы дополнительный расход топлива, что могло бы поставить под сомнение возможность обратного старта с Марса - а это, как понимал каждый, означало бы гибель.
     С этими доводами астронавты не могли не согласиться.
     - Тем более, - было добавлено еще, - что в настоящем, дальнем походе корабль еще не испытывался. Однако такое испытание было бы крайне полезным для полной уверенности: каждый опытный человек понимает, что бывают недоделки и недоработки, которые обнаруживаются лишь по прошествии немалого времени - им нужно, так сказать, дозреть. Так вот, испытательный полет, на расстояние пусть и не такое, как до Марса, но все же имеющее тот же порядок величины, поможет выявить и устранить все или почти все скрытые ловушки и прочие неприятности.
     - Стоп, а сама-то экспедиция что - отменяется? Или откладывается? Тогда на сколько же? Надолго? Сейчас люди подошли, выражаясь спортивным языком, к пику формы; но это - состояние преходящее. И будет очень обидно... Ведь следующее время взаимного положения планет, пригодного для совершения перелета, наступит не так скоро - не раньше, чем через два года.
     Тут возникло нечто, похожее на разногласия: предполагаемые участники экспедиции заявили, что они так долго готовились, что просто не могут представить, что вся работа пропадет зря; и единственный выход - отправить в этот сверхпрограммный испытательный полет весь экипаж в полном составе. Иначе люди - и в первую очередь, конечно, пресса всех родов - начнет копать, пытаясь выяснить причины отмены полета, и, без сомнения, достаточно быстро дороется до той информации, которую так нужно было скрыть от большинства населения Земли. А затем - после некоторой паузы - было сказано и о том, что полет-то все равно состоится - только в автоматическом режиме. Именно потому, что из всех испытаний это будет самым серьезным и рискованным.
     Все обратили внимание на то, что это последнее замечание было сделано несколько иным тоном, чем все предыдущие: как бы менее уверенно, что ли. Было ли это провокацией, или голос директора и в самом деле чуть дрогнул - сказать трудно; так или иначе, реакция возникла сразу же:
     - Какие же причины заставили вас отказаться?.. Даже не спросив нас.
     Директор НАСА покачал головой:
     - По нашему мнению, в таком варианте присутствие людей не обязательно. Все, что нужно, - это внимательное обозрение тела с минимальной высоты. А с этим справится и автоматика. Конечно, для людей опасности, казалось бы, нет: корабль совершенно надежен. Но этого нельзя сказать о трассе полета: она, грубо говоря, раза в полтора протяженнее, а главное - по времени совпадет с потоком Драконид, да и по пространственным координатам пройдет достаточно близко. Мы же ни в коем случае не хотим даже малейшего риска. Таково обоснование нашего мнения. Любая неточность в этом деле может привести к черт знает каким последствиям в большой политике. Наверное, официально вообще будет считаться, что мы ничего не видим, не знаем и не подозреваем. Но в то же время мы должны узнать о теле все, что возможно, а невозможного нам иметь не полагается. Если бы речь шла о стычке с дикой природой, я был бы руками и ногами за экипаж. Но если встреча предстоит с людьми, готовыми на крайние меры... Не случайно ведь те, кто эту штуку построил и запустил, держат все в таком секрете; они и будут этот секрет защищать всеми силами и способами. Вы все, ребята и девушки, мне нравитесь- и неохота увидеть кого-то из вас - то, что от него останется, - накрытое звездами и полосами... Поэтому я тоже сторонник безлюдного полета - учитывая, что связь с кораблем будет устойчивой и мы будем видеть то же и отсюда. И еще: для меня важно то, что у компьютера нет эмоций, и он не может вдруг сорваться и дать залп ракетами по объекту наблюдения - хотя бы в досаде на то, что ничего не может понять... Да, наше мнение именно таково.
     Это "наше", однако, было чуть подчеркнуто голосом, что дало основание для нового вопроса:
     - Значит, есть и другие?
     Директор даже не стал отвечать; лишь слегка кивнул в сторону генерала из "Ядерного зонта", до сих пор не произнесшего ни слова, как бы передавая эстафету ему. Приглашенный к речи ответил сразу же:
     - Экспедиция к Марсу, как вы знаете, находилась в компетенции НАСА, поскольку задачи ее - в основном, конечно, - не носили военного, то есть оборонительного характера. Но с момента, когда из категории научно-исследовательского полет перешел в категорию разведывательного, то есть военного, дело оказалось уже в нашей юрисдикции.
     Это никого из астронавтов не удивило, поскольку и сами они были людьми в основном военными, а еще более - по той причине, что характеристики корабля были им, естественно, известны лучше, чем кому-либо другому. И прежде всего - то, что корабль, по сути, был спроектирован и построен как космический ракетоносец. Военная мысль, как известно, не затухает и в мирные, а точнее - предвоенные периоды, и она далеко не сегодня пришла к убеждению, что грядущие битвы не должны более развертываться на поверхности Земли: в таких вариантах риск становился неимоверным. Главным оружием любой державы по-прежнему оставалась не атака, а угроза; наземные угрозы дошли до мыслимого предела и привели в конечном итоге к предстоящей в скором будущем международной конференции. Теперь угрозой - супероружием - становился контроль над космическим пространством, сначала - Приземельем, а чем дальше - тем более обширным. Конечно, военные базы на Марсе в этом веке, может, и не будут построены, но контролируемое пространство должно расширяться, и держава, считающая себя великой, не имеет права утратить инициативу в этом великом деле.
     - На Марс корабль шел бы безоружным, - продолжал генерал, - ну, не то чтобы совсем с голыми руками, но в принципе - именно так. Это можно было бы считать серьезными ходовыми испытаниями - и машины, и экипажа. Это объясняет, почему официально он и сейчас отправится не к Марсу, а в проверочный полет. Однако если станет известно, что послан он в автоматическом режиме, без единого человека, - при такой смене условий даже не самый умный аналитик поймет, что это значит. А это совершенно ни к чему: слишком рано. Россия уже, как вы помните, подняла свой "Ураган" - с полным экипажем; машину поменьше нашей и несколько легче вооруженную, но тем не менее способную на выполнение серьезных задач. Китай достраивает свою - идет доводка, - и их корабль будет, по всем данным, самым лучшим. Трудно рассчитывать, просто невозможно, что истинная цель и смысл нашего полета останутся непонятыми - хотя общество вряд ли будет информировано об этом. Так что в принципе можно допускать любые возможности. Выслеживание, преследование, попытка задержать или даже - по недоразумению - уничтожить - ничто из этого набора не может быть априори отвергнуто. Хотя лично я не много поставил бы на такую возможность, тем не менее... Но с другой стороны, никто не может утверждать, что совершенно исключен такой вариант: некто сумел построить корабль суперкласса, искусно отвлекая всеобщее внимание на другие объекты. Вы заложили, скажем, два корабля, из них один - супер; именно его вы гоните изо всех сил в каких-нибудь адских подземельях, а то и на дне морском, так что системы космического слежения не видят ни черта, - и в то же время публично раскручиваете вторую модель - послабее, или же затягиваете сроки, опять-таки у всех на виду. А свой запускаете втихомолку - сделав его невидимкой к тому же для локаторов, да если еще выбрать метеорную погодку, когда небеса просто искрят - и поскольку он удаляется, возможность вовремя заметить его уменьшается с каждой секундой... Вы думаете, сказочка?
     Последнее замечание явилось скорее всего ответом на явно недоверчивые взгляды слушавших.
     - Поднять в космос корабль с такими параметрами? Да всю планету трясло бы так, что... - не выдержал один из астронавтов. - Одни сейсмологи подняли бы такой шум, что мало не показалось бы.
     - Разумно, - кивнул генерал. - Но разве я сказал хоть слово о его характеристиках?
     - Астрономы же видят...
     - Да. То, что им показывают. Они видят виртуальную картинку. И ее увидели именно тогда, когда ее стали показывать. Источник же ее - сам корабль - может быть с ноготь величиной. Поэтому и нужно лететь туда - чтобы на месте разобраться: что - реальность и что - лишь видимость. Или вы полагаете, что такая операция не по силам современной технике?
     Собравшиеся промолчали: сказанное звучало достаточно убедительно.
     - Итак, вот причина полета и его задача. И вот почему, по нашему мнению, участие людей в полете желательно - пусть и не всего состава. Но на деле полетят ли на нем астронавты - зависит целиком и полностью от решения каждого из вас. Конечно, если бы шла война - никто не стал бы никого спрашивать. Но войны сейчас, как известно, нет. Никакой сиюминутной угрозы тело не создает. А мы не собираемся бросать наших людей в огонь, если это всего лишь топится камин. Отсюда - вывод: не подвергать вас-чрезмерному риску. Хотя если вас интересует мое мнение, то я всегда больше верил людям, чем компьютерам - особенно в разведке. Но когда летит одна лишь электроника, мне спится спокойнее, хотя уверенность в надежности результатов уменьшается...
     - Я вас понял так, - сказал Брюс, командир "Амбассадора" ("Посол на Марс" - имелось в виду). - Никто не хочет подставляться - и потому нам заявляют, что никого в этот полет посылать не станут. Но если кто-то будет уж очень настаивать - то пусть летит на свой страх и риск. Я прав?
     Директор ответил спокойно:
     - Каждый имеет право на свое мнение.
     - Я всегда думал, что вы - хитрый сукин сын, - сказал командир.
     - Ты меня переоцениваешь, - ответил директор. - Но вообще-то без этого нельзя.
     - Ладно, - сказал командир корабля. - Мы подумаем.
     Они обдумывали не так уж долго. Слава всем нравилась - но не посмертная. Возраст был еще не тот. И были жены и дети, а у большинства еще и родители. Уровень же риска был куда больше предусматривавшегося. Каждый из астронавтов был уверен, что с шутками природы они справились бы. В надежности корабля сомнений, в общем, не было, но и тут все, кажется, возможные нештатные ситуации были проиграны и выходы из них отработаны. Америка, черт бы ее взял, если что-то делает, то делает хорошо - потому она и Америка, лучшее место в мироздании. Но вот...
     - Тут сразу увязаешь в вопросах выше колена, - молвил Брюс, командир "Амбассадора". - Если эта штука - действительно чей-то виртуальный корабль на обкатке, то он наверняка вооружен по полному штату... И увидеть нас поблизости вовсе не доставит им радости. Понятно ведь, что случайно там никто оказаться не может; ни о каком рандеву с ними мы, ясно, не договаривались. Вывод? Если они и на самом деле так секретны, то они откроют огонь на уничтожение, не дожидаясь наших верительных грамот. А нам первым начать - так не для этого вроде бы полет. Или такой оборот просчитывался? Дальше: он населен? Наверняка: испытательный полет без людей на такую дистанцию был бы еще большей глупостью, чем наш. В принципе я считаю: против автомата должен воевать автомат а вести переговоры должны люди с людьми. Есть еще время, чтобы выяснить это и все прочее? Хотя бы - какие словари брать с собой?
     - Времени у нас - полный ноль, - сказал директор.
     - Ну, тогда... не знаю. Собственно, у меня не может быть своего решения. Оно зависит от остальных. Один я за такое не возьмусь, это точно. Но и никому другому корабль не отдам, раз уж я командир.
     Все члены экипажа после раздумий признали, что риск, пожалуй, будет слишком велик. Кроме одного. А вернее - одной. Капитана авиации ВМС Бриджит Полонски. Единственной женщины в экипаже.
     - Я полечу, - сказала она уверенно. - Я лошадей не меняю. Все. Обсуждать не будем.
     И тряхнула головой так, что волосы взлетели бы высоко в воздух, чудесные черные кудри - не будь они так коротко острижены.
     Таким женщинам, как она - у кого немалая сила не портит Красоты и изящества, скрывающих характер высшей закалки, - возражать решаются редко: при малейшей попытке она сразу же шла в лобовую атаку - и не сворачивала никогда. Ее любили в экипаже, потому что обычно она была все же своим парнем. Но сейчас посмотрели с неприязнью:
     - Бриджит! Ты что - заболела?
     - Заключение комиссии есть в моем файле.
     - Значит, получается, что ты одна - героиня, а мы - дерьмо? Плоды феминизма?
     Бриджит думала в этот миг: "Ребята, все не так. Но у меня такие обстоятельства, что не лететь я не могу. Чем бы это ни кончилось". Но вслух проговорила другое, что тоже было правдой:
     - Я этого много лет ждала. Пусть не Марс - так даже интереснее. Вы все знаете - я человек, одержимый любопытством, иначе мне жить очень уж скучно. Я готова лететь куда угодно - но не согласна болтаться два года на станции, где ничего нового не будет, потому что и быть не должно. Я лечу, и все. Да и это для всех лучше: вы ведь слышали, что с человеком все-таки надежнее. Не надо меня отговаривать. У меня другого решения быть просто не может.' И не спрашивайте больше: комментариев не будет.
     - И все же это нам не нравится, - сказал инженер экипажа. - Наверное, придется просить, чтобы тебя отстранили официально. По причине легкого психического расстройства.
     - Тогда уж лучше убейте меня здесь, на .месте. Это то же самое. В конце концов, я что - не вправе принять собственное решение?
     Отговорить ее так и не удалось. Ну что же: каждый человек - хозяин своей жизни и смерти. А обстоятельства у любого могут быть разными. Но...
     Это "но" одновременно пришло в голову каждому. И все глаза повернулись к Бриджит. И она без задержки ответила на подразумевавшийся вопрос:
     - Сенсаций не будет, мальчики. Я слышала все, что он сказал. Значит - полечу с ним. Кто-то удивлен?
     Если кто и удивился, то не очень. Сослуживцам, конечно, никто не рассказывает всего о своих личных проблемах, но люди догадливы. Две скороспелые, пусть внешне и беспроблемные семьи распадались, не для того ли, чтобы образовалась третья - новая? Брюс улыбнулся. Директор подумал: "Свадебное путешествие за счет налогоплательщиков? Хорошо придумали".
     Генерал же сказал сухо:
     - О вашем решении будет доложено.
     На такой ноте обсуждение и закончилось.
     Несколько странно было все это. Вооруженные силы - не конгресс, там вышестоящие шлют вниз не темы для обсуждения, а приказы. И все. "Ай-ай, сэр". Но почему-то вот в данном случае...
     Может быть, такой способ действий был рекомендован откуда-то - с еще большей высоты?

***

     Впрочем - к чему гадать? Узнаем. Может быть. Хотя скорее - нет.
     Что еще тут можно сказать? Корабль, конечно, не автомобиль: куда комфортабельнее и просторнее. И намного престижнее, чем мотель. Впрочем, любви все равно, в каком она существует ковчеге, лишь бы не мешали. Формально же никого ни в чем упрекнуть нельзя - даже с позиций самой строгой морали.
     Штаб экспедиции был таким решением несколько озадачен. У самых бдительных возникли даже сомнения: не старается ли парочка скрыться - то ли от ФБР, то ли даже от ЦРУ? Или просто - от несговорчивых супругов? Но оба астронавта никогда не были, по всем сведениям, замешаны в чем бы то ни было - за ними не числилось даже штрафов за неправильную парковку или превышение скорости. Совершенно нормальные американцы, патриоты к тому же. Да и если бы они и в самом деле хотели сбежать к русским - это был бы далеко не лучший способ. Не могло это быть и бегством от долгов: им просто неоткуда было взяться. Детей ни у него, ни у нее не было, жена Брюса - президент не очень большой, но вполне добропорядочной компании, владевшей двумя ресторанами и двумя кафе, так что семья никак не бедствовала. Муж Бриджит был представителем давно и очень богатой семьи. Вполне благополучные люди. Эти оба, конечно, немного crazy - но это, казалось, для такого дела было скорее полезно, чем наоборот.
     Что же: пусть летят. Тем более что даже один человек на борту обеспечивал и большее правдоподобие всему, что должно было произойти, а уж два - тем более. Да и живой глаз все-таки способен порой уловить и интерпретировать больше, чем самый лучший объектив, и точнее, чем компьютер, который еще не научили фантазировать, выдвигать сумасшедшие гипотезы. Счастливого пути - вот чего пожелали им все.
     Мисс Лу Королефф была в бассейне, и московский политик уже собирался присоединиться к ней, как его мобильник - второй, спутниковый, с кодирующим устройством, защищенный от прослушивания - неожиданно подал сигнал. Это вызвало у владельца аппарата прежде всего гримасу досады. Он уже совсем было настроился на совместное купание - предвкушал его, переживал заранее, чего с ним не бывало уже лет... лет... Много, одним словом. Давно не бывало. И вдруг...
     Он сам видел себя и как бы со стороны, и посмеивался: вот, значит, как бывает, когда - бес в ребро!.. Но недаром говорят, - что каждый мужчина до самой смерти остается мальчиком со всеми ребяческими причудами. Он отлично понимал, что не произошло никаких случайностей, что Столбовиц, осуществляя какие-то свои (или тех, кто стоял над ним) планы, просто забросил удочку со вкусной наживкой - и он попался на крючок, как молодой. Еще бы ему не понимать этого - со всем накопленным в разведке и политике опытом! Но, поняв, даже не обиделся (хотя бы потому, что никакого нарушения правил игры в этом не было), а лишь усмехнулся: таким все это показалось вдруг незначительным, мелким по сравнению с тем чувством, какое сейчас владело им и на какое он давно уже считал себя не способным; словно крылья выросли у души. Чем таким по сравнению с этим упоительным переживанием были политика, карьера, вся судьба планеты, наконец? "После нас - хоть потоп!"
     Политик понимал - рассудком, да и интуиция подсказывала, - что все это счастье ненадолго: и потому, что женщина отыграет свою роль - и исчезнет, а также и по той причине, что его самого просто не хватит на сохранение чувства на таком, сегодняшнем уровне: душе более,не по силам марафон, время не обманешь - но пока она еще способна бежать, ну пусть не десять тысяч