е вы тогда от нас хотели? - спросил он жестко.
   - Вы все перепутали, - ответила она. - Это вы с Торнбергом  вышли  на
меня.  Вы  и  Торнберг  с  его  экспериментами  по  замедлению  процесса
старения.
   - А как насчет ваших собственных опытов?
   Она взглянула на него, но промолчала.
   - Между вами и Торнбергом нет особой разницы, - заявил Вулф.
   Минако вся сжалась от обиды. Большего оскорбления она  и  представить
не могла.
   -  Вы  всегда  плохо  знали  его,  и  это,  наверное,  к  лучшему,  -
проговорила она, отвернувшись от него. - Этот человек отравляет  все,  к
чему ни прикоснется... Почти все.
   Она снова обратилась лицом к Вулфу.
   - В ту ночь, когда вы спали,  я  позволила  ему  соблазнять  меня,  -
сказала она. - Я руководствовалась своими соображениями, но они не имели
никакого отношения к моим экспериментам. Мы о многом с ним говорили,  ну
и, конечно, я использовала "макура на хирума" и  узнала  о  нем  гораздо
больше, чем он мог бы даже представить.
   Минако опустила голову. Другой молящийся зазвонил  в  колокол,  звуки
которого подчеркнули стоявшую в храме тишину.
   - Возможно, я даже предвидела  нынешний  момент,  потому  что  именно
тогда все и началось. Вероятно, жить сейчас было бы  проще,  если  бы  я
тогда убила вас обоих. Но в этом случае, я, несомненно, не осталась бы в
живых, а Достопочтенная Мать беспрепятственно продолжала бы осуществлять
свои безумные планы.
   - Кто такая эта Достопочтенная Мать?
   - Она руководит "Тошин Куро Косай".
   - Согласно моей информации, во главе общества  Черного  клинка  стоит
человек по вмени Нишицу.
   Минако отрицательно покачала головой.
   - Это достаточно распространенное заблуждение. Хотя внешне и кажется,
что  "Тошин  Куро  Косай"  возглавляет  Нишицу,  истинным  руководителем
является Достопочтенная Мать. Такая фальшивая видимость полезна ей  тем,
что  позволяет  незаметно  присутствовать  на  встречах  и   беседах   с
посторонними, не состоящими в  обществе.  Таким  способом  можно  узнать
многое.
   - И эта Достопочтенная Мать ваш враг?
   - Да, - ответила Минако. - А еще она для Чики то,  что  соответствует
вашему христианскому понятию "крестная мать".
   Вулф присел. Весь его гнев куда-то улетучился, и лишь во рту  остался
привкус меди.
   - Вы  бы  могли  объяснить  это  получше,  -  попросил  он,  -  чтобы
посторонний человек мог понять, о чем речь?
   - Достопочтенная Мать и я росли вместе, - начала Минако. - Мы дружили
всю жизнь, и большую часть этой долгой, очень долгой  жизни  я  для  нее
была правой рукой. Но на протяжении всех этих десятилетий она  менялась,
медленно и вначале незаметно для меня. Она стала морально нечистоплотной
и со странностями и отдалась всевозможным порокам и извращениям. И еще у
нее появилось стремление развратить всех, кто ее окружает.
   Я слишком поздно поняла, что она остановила свой выбор на Чике, решив
сделать ее своей, скажем, крестницей и взять в  свою  охрану  не  только
из-за мощи "макура на хирума" Чики, но еще и потому, что она  моя  дочь.
Дело в том, что Достопочтенная Мать бесплодна.
   Думаю, ее  забавляло  то,  что  она  делает  Чику  своей  крестницей,
присваивает себе часть чего-то, что  мне  так  дорого.  У  меня  четверо
детей, а у нее ни одного. Она использовала ее, не без моей  по  стечению
обстоятельств помощи, чтобы выйти на вас и доставить сюда.
   - Ну а "гири"? - спросил Вулф. - Разве на вас не лежит  долг  хранить
верность Достопочтенной Матери?
   Минако иронически улыбнулась.
   - Скажите, Вулф-сан, а вы стали бы слепо исполнять  приказы  безумной
женщины?
   - Вы уверены, что она безумна?
   - Она хочет, чтобы общество Черного клинка  обрело  власть  над  всем
миром. Планируется добиться этого  экономическими  методами,  аналогично
тому, как общество манипулировало японской  экономикой  после  войны  на
Тихом океане. Много лет назад Достопочтенная Мать послала в  Соединенные
Штаты одного из своих убийц по  имени  Джейсон  Яшида.  Он  там  занялся
подрывом  тех   политических   сил,   которые   формируют   американскую
экономическую политику в области внешней торговли.  Достопочтенная  Мать
сама готовила Яшиду. В последнее время он развил  большую  активность  -
систематически убивает политических деятелей, поддерживающих в конгрессе
законопроекты, не  устраивающие  "Тошин  Куро  Косай".  При  этом  Яшида
обставляет дело так, чтобы все это выглядело  несчастными  случаями  или
самоубийствами. Несложная задача для такого маньяка, как Яшида.
   Минако со строгим видом покачала головой.
   - Я поставила собственную жизнь и жизнь своих детей в зависимость  от
безумия Достопочтенной Матери,  -  сказала  она,  и  глаза  ее  блеснули
неестественным блеском. - А теперь у меня вы.
   Вулфу, однако, хотелось получить независимое подтверждение тому,  что
говорил ему Шипли.
   - Мне кажется, я не тот человек, который вам нужен, - промолвил он.
   - Я знаю, мой дар подсказывает мне, что мое будущее и ваше неразрывно
связаны,  -  возразила  Минако  уверенно,  как  историк,   анализирующий
прошлое. - Вы достигли нынешнего этапа, и вы сделаете  все  так,  как  я
предвижу.
   - Почему я вам здесь понадобился? - спросил Вулф резко.
   -  Потому  что  вы  стали  последним  средством  в  войне,   которая,
несомненно, будет идти не на жизнь, а на смерть.
   Эхо звуков колокола, казалось, зависло в  чистом  воздухе,  становясь
все гуще, как мазки краски, накладываемые кистью художника на полотно.
   - Не надо судить о моей дочери  слишком  строго,  -  сказала  Минако,
прежде чем Вулф успел прийти в себя после услышанного. - Даже  если  она
обманывала вас, то только по моему указанию.
   - Но я слышал... Я ощущал, что она... с Сумой.
   - Ах да... Сума.
   Минако  медленно  прошествовала  прочь  от  создававших  плотный  фон
сливовых деревьев и встала в проеме входа в святилище.  Вулфу  при  этом
показалось, что она здесь вполне на месте, но в  качестве  жрицы,  а  не
прихожанки. Он приблизился к ней,  увеличив  расстояние  между  собой  и
толпой людей в дальней части двора. Священная обезьяна  скалила  зубы  в
улыбке, будто насмехаясь над ним.
   Когда он оказался снова рядом с Минако, та сказала:
   - Когда-то Чика  и  Сума  были  любовниками.  Чика  попала  в  охрану
Достопочтенной Матери, которой служит этот наемный убийца.  У  нее  было
достаточно возможностей встретиться с  ним.  Но  даже  не  будь  Чика  в
охране, все равно я сильно подозреваю, что Достопочтенная Мать нашла  бы
способ свести их вместе. Потому что, опять  же,  ее  извращенной  натуре
доставляло удовольствие видеть  ее  вместе  с  этим...  этим  существом,
которое она создала.
   Она сложила ладони вместе.
   - И еще, по-моему, она всерьез хотела  развратить  Чику,  повести  ее
вниз по подготовленному ею же самой пути, уводящему прочь от меня.
   - То, что они были вместе, вовсе не означает, что они в конце  концов
окажутся в общей постели, - возразил Вулф.
   - Не означает? - переспросила Минако и покачала головой.  -  Вам  еще
многое нужно узнать относительно способностей Достопочтенной Матери. Они
у нее весьма необычные.
   - Но вы сказали, что Чика и Сума были любовниками, -  напомнил  Вулф,
сделав ударение на предпоследнем слове. - Что  же  связывает  ее  с  ним
сейчас?
   Минако покачнулась, как от ветра.
   - Вам, Вулф, надо понять ту крайнюю опасность, которой я подвергаю  и
себя, и Чику. Мы должны вести  себя  абсолютно  убедительно,  не  давать
Достопочтенной Матери и тем, кто  к  ней  лоялен,  ни  малейшего  повода
подозревать, что мы собираемся свергнуть ее.  Вот  эта-то  необходимость
убеждать Суму, что она полностью лояльна, и связывает ее с Сумой.
   Вулфа одолевали сомнения. Можно ли верить Минако? Реальных  оснований
нет. Она уже призналась, что он прибыл сюда по ее воле, чтобы уничтожить
ее врага внутри общества Черного клинка. Призналась и в том, что  они  с
дочерью добились этого путем коварства и обмана. Но тогда снова  вопрос:
кому же можно верить? Не  Шипли,  "призраку"  -  профессионалу,  который
пытался отправить его на тот свет. И уж, конечно, не  Торнбергу  Конраду
III, человеку, на которого он почти наверняка работает. Действительно ли
Достопочтенная Мать безумна? Или же безумны все остальные? Вулф осознал,
что оказался в опасной ситуации и не видит из нее выхода. Как подопытная
крыса в лабиринте. Ну, в таком случае придется  самому  найти  для  себя
выход.
   И еще надо разобраться со своими  чувствами  к  Чике.  Она  настолько
привлекательна, что в ее присутствии он почти слепнет. Это что -  любовь
или нечто совершенно иное?
   - Вы знали, что я обладаю даром "макура  на  хирума"?  -  спросил  он
после долгого молчания.
   Минако покачала головой.
   -  До  недавнего  времени   нет.   Мне   вы   всегда   представлялись
Человеком-Без-Лица, потому что у вас полностью отсутствовала  аура.  Как
будто вас и нет.  Но  кое-что  мне  запомнилось.  Я  устроила  Торнбергу
испытание. Сказала, что раскрою ему тайну замедления процесса  старения,
если он застрелит вас.
   - Что-что вы ему сказали?!
   Минако улыбнулась - первая искренняя улыбка с того времени, как  Вулф
вынудил Чику уйти.
   - Я же говорю, что устроила испытание.  И  вот  тут  Торнберг  удивил
меня. Он отказался стрелять. Это совершенно не укладывалось в то, что  я
предвидела при помощи своего дара. В чем же причина?  Много  лет  спустя
мне пришло в голову, что он тогда узнал что-то насчет вас, что-то такое,
чего я в своей самоуверенности не сумела понять. Он чуял, что в вас есть
что-то особое, хотя и не имел об этом ни  малейшего  понятия.  Сейчас  я
вспоминаю,  что,  по  моим  тогдашним  наблюдениям,  в  нем   укрепилось
убеждение, что до тех пор, пока он с вами, он в безопасности.
   - Поэтому вы нас отпустили.
   - Да.
   - Наверное, мне следовало бы поблагодарить вас.  Да  и  его  тоже,  -
заметил Вулф. - Но, учитывая обстоятельства, я воздержусь.
   С  невидимой  отсюда  улицы  внизу  к  ним  донесся  звук  заводимого
мотоцикла, но этот немелодичный  металлический  треск  каким-то  образом
лишь усилил впечатление царящей в святилище глубокой тишины.
   Минако снова улыбнулась.
   - С вами нелегко, - сказала она. - У нас таких мужчин называют словом
"коха". Полагаю, что моя дочь влюбилась в вас.
   - Чика...
   - Поговорите с ней сами. Вы  ведь  не  верите  тому,  что  я  говорю.
Действительно, с какой стати?
   - Если она захочет разговаривать со мной.
   - Вы найдете, что ей сказать, - ответила Минако. - Вы обидели ее. Это
правда.  Но  ее  также  мучает  совесть  из-за  того,  что  ей  пришлось
обманывать вас.
   - Сначала мне надо еще найти ее.
   - Это не проблема. Она отправилась в мой дом. Я научу, что  вам  надо
делать.
   - Вы туда не поедете?
   - Поеду, но не сразу, - ответила Минако. - У меня назначена встреча с
Достопочтенной  Матерью,  и  эту  встречу  нельзя  отменить.   В   такой
обстановке даже малейшее отступление от моего обычного поведения вызовет
подозрения.
   - Значит, теперь в основе все сводится  к  отношениям  между  вами  и
Достопочтенной Матерью, - констатировал Вулф.
   - Да. Это тот путь, на который нас завело ее безумие,  -  подтвердила
Минако. Ее взгляд на секунду метнулся в сторону и снова  остановился  на
лице Вулфа. - Но теперь все изменилось. Даже Чика об этом ничего пока не
знает. Дело в том, что Достопочтенная Мать  убивает  членов  руководства
общества. Одного за другим.
   - Но ради чего?
   - Абсолютная власть породила у нее нечто вроде  абсолютного  безумия.
Ее жажда абсолютной власти затмила все прочие соображения.  Это  правда,
что вместе с  Нишицу  она  составила  план  установления  экономического
контроля над Соединенными Штатами. Правда, что  реализация  этого  плана
вступает в завершающую стадию. Правда также и то, что уже в  силу  этого
ее и Нишицу надо остановить.  Но  самое  главное  то,  что  она  открыла
какой-то способ извлекать из других их  энергию  "макура  на  хирума"  и
добавлять к своей.
   Вулф нашел в себе силы рассмеяться.
   - Да что вы такое говорите? Что, она замышляет вырезать ваши мозги  и
съесть их за обедом?
   - В метафорическом смысле именно это я и  имею  в  виду,  -  ответила
Минако. Она смотрела на Вулфа так прямо, что, казалось, он мог через  ее
глаза заглянуть к ней в душу. - Ваши мозги тоже.
   Суть сказанного он воспринял как удар, и его мороз продрал по коже.
   Минако стояла к  нему  совсем  близко.  Она  говорила  мягким  тоном,
отчетливо выговаривая каждое слово.
   - Я не могу этого допустить, Вулф-сан. Понимаете, вы очень особенный.
Когда ваш дедушка умер, он был очень и очень старый, можно сказать, даже
древний.
   - Откуда вам это известно? Даже я не знаю, в каком возрасте он умер.
   - Конечно, не знаете, - согласилась она. - Он бы  вам  и  не  сказал,
потому что вы вое равно бы не поняли. Но мы его  знали.  В  определенных
кругах знали всех старейшин мира. И когда один из них умирал,  мы  четко
осознавали, что больше никогда не увидим такого, как он.  Но  теперь  вы
здесь, и я понимаю, что "макура на хирума" рассказала мне. Вы  обладаете
такой же мощью. И даже гораздо, гораздо большей.

Глава семнадцатая
Вашингтон - Токио

   - Ее убил он, - заявил Яшида, - и это так же бесспорно, как то, что я
тут сижу и беседую с вами.
   Сидящий  напротив  него  за  столиком  ресторана   на   крыше   отеля
"Вашингтон"  Хэм  Конрад  безучастно  смотрел  в  сторону   видневшегося
неподалеку Белого дома. Теперь,  после  сообщения  о  зверском  убийстве
Марион, звонок Бризарда о том, что  с  Вулфом  Мэтисоном  справиться  не
удалось,  казался  ему  менее  значимым.  "Пусть  он  катится  к  чертям
собачьим, этот Мэтисон! - мысленно выругался Хэм. - У  меня  есть  более
срочные дела".
   - Я нисколько не сомневаюсь, что Марион Старр  Сент-Джеймс  убита  по
заказу вашего отца, - продолжал Яшида. -  И  причина  вам  очень  хорошо
известна. Она слишком много знала о нем и делилась  этой  информацией  с
вами.
   - О клинике "Грин бранчес"?
   - Вот именно.
   - О той, куда, по словам Марион, Торнберг организовал транспортировку
людей.
   Хэм произносил слова машинально,  ровным  безжизненным  голосом,  как
человек, не оправившийся от шока.
   - Да, - подтвердил Яшида. Он внимательно следил  за  выражением  лица
Хэма, который, впрочем, этого не  замечал.  -  Насколько  я  помню,  она
рассказала  вам,  что  он  подрядил  ее   компанию   перевозить   всяких
неприкаянных одиночек, до которых никому нет дела, в "Грин бранчес" - то
самое купленное им местечко под Арлингтоном.
   Яшида отвлекся на минуту, чтобы заказать что-нибудь выпить по второму
разу, хотя Хэм еще не успел осушить первый бокал.
   - Как вы думаете, зачем ему понадобились живые  люди?  -  спросил  он
Хэма.
   - Для экспериментов, - отозвался тот все  тем  же  бесцветным  тоном,
по-прежнему глядя пустыми глазами на  Белый  дом,  залитый  в  этот  час
лучами прожекторов.  -  Видишь  ли,  Торнбергу  не  дает  покоя  процесс
старения. Он считает, что сможет повернуть его  вспять.  Вот  почему  он
купил "Грин бранчес" и набрал туда свой штат  ученых-биологов.  Полагаю,
что он  использует  тех,  кого  туда  привозят,  в  качестве  подопытных
кроликов.
   - Живых людей?
   Хэм мотнул головой.
   - А на ком еще ты бы мог ставить опыты? Торнберг в цейтноте.
   В этот момент подоспел заказ. Яшида пригубил свой  бокал,  подтолкнув
другой прямо в руки Хэму, и снова заговорил:
   - Он совершенно аморален. Послушайте, я  видел  тело  Марион  и  могу
доложить, что зрелище не из приятных.  Она,  по-моему,  сильно  мучилась
перед смертью. Такое впечатление, будто он хотел показать ей, что карает
ее. Людей в этой клинике из-за него убивают направо и налево.
   - Наверняка он бы сказал тебе, что все это делается во имя  науки,  -
отозвался Хэм.
   - И я не сомневаюсь, что он верит во  все  это  дерьмо,  -  подхватил
Яшида, сосредоточенно размешивая лед в своем бокале.
   Они оба помолчали.
   - Придется нам в связи с этим что-то предпринять,  -  сказал  наконец
Яшида.
   - Знаю, - кивнул Хэм.
   - Выбора нет.
   Хэм сделал несколько глотков. Он думал об отце, о том, как восхищался
им и нуждался в его похвалах. Однако сейчас он впервые ощутил, что в его
душе живут и другие,  совсем  не  такие  светлые  чувства,  которые  он,
фанатично добиваясь отцовского расположения,  так  долго  и  старательно
пытался не замечать.
   Под действием последних  событий  эти  чувства  стали  обнажаться,  и
теперь перед ним, как  перед  археологом,  раскопавшим  погребенный  под
песками древний город, предстала истина, что любовь и  обожание,  какими
бы сильными они ни были, сочетаются с ненавистью к отцу за то,  что  тот
изгнал мать из дома и из его, Хэма, жизни.
   - Ты прав, - сказал он наконец Яшиде, - у нас нет никакого выбора.

***

   Хана уже подключилась к Оракулу, когда в  лабораторию,  упрятанную  в
недрах склада на рыбном базаре Сузуки, вошел Юджи. До этого он искал  ее
на похоронах Хирото, но так и не нашел.
   - Что ты тут делаешь? - воскликнул он, обращаясь то ли к Хане, то  ли
к Оракулу.
   Спокойствие, написанное на лице  Ханы,  показалось  ему  необычным  и
вызывающим тревогу. Она следила за ним глазами, молча игнорируя все  его
вопросы, уговоры и, наконец, приказы. Когда-то один раз он уже  видел  у
нее такое выражение...
   Это случилось во время праздника "хачугацуо", когда наступление  лета
отмечается  подачей  к   столу   первого   в   сезоне   рыбного   блюда,
приготовленного из макрели. Юджи и Хана  отправились  к  докам  в  Кобэ.
Жаркое  солнце  стояло  высоко  в  небе.  Дыхание   затруднялось   из-за
повышенной влажности. Хана привела  Юджи  в  ресторанчик  с  миниатюрной
верандой с видом на порт.
   Этому ритуалу, как и всем обычаям, отмечающим  изменения  в  природе,
Хана придавала большое значение. Хозяин ресторана,  хорошо  знающий  ее,
поставил  перед  ними  на  стол  чайник  с  зеленым  чаем   собственного
приготовления, взбив его до  бледной  пены.  Сырую  макрель,  нарезанную
тонкими, как  папиросная  бумага,  ломтиками,  подали  на  темно-зеленых
бамбуковых листьях. Первая в летнем сезоне макрель - не  самая  вкусная,
но наиболее престижная.
   Влажный воздух оставался почти неподвижным,  и  даже  портовые  чайки
сочли его слишком тяжелым для полетов. Юджи, сидя в тени  под  зонтиком,
лицезрел  ржавеющие  сооружения  нефтеперегонного  комплекса  "Ото  хэви
индастриз",  как  грибы-поганки  теснящиеся  вдоль  набережной.  На  них
виднелся рекламный щит "ШИЯН КОГАКУ всегда с вами".  Портовый  транспорт
функционировал,  но  на  нефтеперегонке  Юджи  не  заметил  ни   единого
рабочего. Гигантские краны  молчаливо  и  одиноко  нависали  над  рядами
уродливых ржавых металлических конструкций.
   - Наступит день, - сказала тогда Хана,  взглянув  на  него,  -  когда
"бонито" перестанет водиться в наших загрязненных  водах.  Что  тогда  с
нами будет? Я задаюсь вопросом, есть ли смысл в той жизни, в которой  мы
обречены дюйм за дюймом уничтожать наши тела? Мне часто  грезится  такое
бытие,  при  котором  я  не  была  бы   связана   физическими   законами
пространства и времени...  Такое,  где  мне,  чтобы  попасть  на  другую
сторону, не требовалось бы переходить через дорогу.
   И вот теперь, не отрывая глаз от Ханы, Юджи протянул руку и  выключил
питание Оракула.
   Но  ничего  не  случилось.  Ничего  в  том  смысле,  что  Оракул   не
отключился.
   - Вы должны смириться с тем, что произойдет, Юджи-сан.
   Юджи-сан раскрыл рот от удивления.
   - Как ты это делаешь? - спросил он. - Я ведь отключил энергию.
   Оракул не ответил. Его занимали другие вопросы.  Ровно  через  четыре
минуты глаза Ханы потускнели, веки медленно  опустились,  а  когда  Юджи
проверил пульс, то оказалось, что он почти исчез.
   - Нет! - отчаянно закричал Юджи и стал лихорадочно  отрывать  он  нее
присоски-контакты. Пр