дело, я... отвлеклась. Поэтому мне и не хотелось уходить - я не хотела бросать Редмонда. И мне тяжело, что я не знаю о нем ничего - где он сейчас, сумел ли он бежать...
     - А Радель?
     - Радель сам о себе позаботится.
     - Я хочу сказать: он-то зачем пришел в замок?
     - Ну, в основном за тем же, что и я. Он не верил в мои способности по этой части и решил сделать все сам. Но у меня эта вещь была бы в большей безопасности, поэтому я решила, что справлюсь сама! А этот дурак пошел за мной. Он всегда был дураком, и вообще...
     - А что это за вещь?
     - Ну, просто вещь, которую надо забрать. Мы можем найти ей правильное применение.
     - Это оружие?
     - В некотором роде.
     - Элизанда, довольно секретов!
     - Нет, пока еще не время. Подожди, пока мы отойдем подальше от замка...
     - Ну почему ты мне не доверяешь?
     - Ты что, доверяю, конечно! Я доверила тебе свою жизнь. Я ведь из Сурайона, я же тебе сказала. Я - сурайонская ведьма, и меня сожгут, если это станет известно. Но эта вещь, о которой речь, она гораздо важнее, а ты, Джулианна, ты все-таки из своего мира, и если ты хотя бы намекнешь на эту вещь своему барону Имберу...
     - Элизанда, да я со всех ног улепетываю от этого своего барона, забыла?
     - Все равно. Пока что тебе опасно знать об этом. Подожди немного. Ни у меня, ни у Раделя ничего не вышло. Эта вещь все еще там, а значит, над нами нависла опасность. Она может оставаться там неделю, месяц, год - а где окажешься в это время ты? Может, ты уже вернешься в Элесси к своему барону, если отец отошлет тебя туда. Ты сказала, что достаточно секретов, но этого секрета я тебе не выдам, не то тебе придется скрывать его от своего господина и повелителя, от друзей, вообще от всего мира.
     - Хватит с меня твоих секретов, - ворчливо сдалась Джулианна.
     - Тогда отдохни от их тяжести. Кроме шуток, - ответила Элизанда на уничтожающий взгляд подруги, - тебе стоит отдохнуть. Нам предстоит идти всю ночь.
     - А ты что будешь делать? - спросила Джулианна, ожидая услышать "отдыхать", потому что любой другой ответ был бы слишком невероятен.
     - Пробегусь по окрестностям часок-другой. Тут должна быть деревенька. Эти чокнутые отшельники все-таки были не настолько чокнутые, чтобы селиться вдали от мест, где их кормили и почитали.
     - Элизанда, если тебя увидят...
     - Если меня увидят - я мальчик-пастушонок, который растерял своих коз и по которому плачет плетка. Но кто станет искать по такой жаре? В этот час все отдыхают; отдохни и ты. Я незаметно проберусь к овчарням и присмотрюсь к этим людям - кто они, какому богу молятся, есть ли у них лошади, которых можно купить или украсть. Или, может, у них найдутся верблюды - тоже неплохо, верблюды понадобятся нам попозже, хотя в этих землях лошади куда лучше. Спи, Джулианна. Спи спокойно и не волнуйся обо мне. Если повезет, я принесу кролика.
     Джулианна и не волновалась - с чего, собственно? В сложившейся ситуации Элизанда чувствовала себя абсолютно уверенно. Кожа, похожая на кору - кору мягкую, гладкую, умащенную маслом, - и стальные мышцы. Она могла идти всю ночь, поддерживая подругу, а потом починить колодец и отправиться на разведку, не обращая внимания на палящее солнце, в тот час, когда эта ее подруга да и вообще весь мир дремлют в укромном местечке...
     Что ж, каждому свое. Джулианна тоже кое-что умела, и излишней скромностью не страдала. Однако сейчас сомневаться в словах Элизанды не приходилось, и девушка решила поспать, как ей и было велено. А проснувшись, она почувствует прилив сил и тут уж сможет вволю позлиться на Элизанду.
     Она вернулась в тенистую часть пещеры, где камень был прохладен, несмотря на теплый воздух. Укрываться одеялом было бы слишком жарко, и Джулианна легла, подстелив оба одеяла под себя, чтобы не спать на голом камне. Закрыв глаза, девушка вытянулась, приняв позу, напоминающую позу спящего человека. "Тут как в склепе, - подумала она. - Здесь лежит Джулианна, одинокая и покинутая, и даже джинн не отыщет ее тут..." Ей вспомнился Марассон, холодные статуи под высокими куполами, но эта мимолетная мысль мелькнула и пропала. Джулианна уснула.
     Проснувшись, она обнаружила, что лучи солнца больше не проникают дальше порога пещеры. Вокруг царил полумрак. Девушка села, помня, что вставать во весь рост нельзя, и подумала, что стоило бы подползти к выходу и посмотреть, не возвращается ли Элизанда, однако вспомнила о пропасти и решила остаться на месте.
     Тело уже полностью отдохнуло, значит, уснуть больше не удастся. Интересно, как тут убивал время отшельник - наверное, молитвой. Но для нее это не выход. Джулианна вытянула руку и стала водить пальцем по знаку Господа, вновь и вновь обводя его двойную петлю. Из-под пальцев посыпалась пыль и каменная крошка. Внезапно наружу вырвался золотой блеск.
     Нет, это было не золото, а золотистый луч света, ярко сиявший на фоне темной стены. По сравнению с солнечными лучами он был слабее, но в точности того же цвета. И от него исходило тепло, согревавшее пальцы...
     Озадаченная Джулианна нагнулась поближе, не отнимая пальца от рисунка и продолжая очерчивать его. Пыль и каменная крошка отпадали, золотистая линия бежала по знаку, растекаясь, словно молоко, по его очертаниям. В середине эти лучи встретились, но сияние продолжало бежать по знаку вслед за пальцем Джулианны. Впрочем, она вскоре отняла его, потому что сияние показалось ей слишком жарким. Теперь оно пылало так ярко, что на него нельзя было взглянуть. Пытаясь разглядеть за сиянием каменную стену, Джулианна бросила на нее косой взгляд, но у нее ничего не вышло.
     - Ах ты, горе Господне, - пробормотала она враз осипшим голосом, жалея, что рядом, нет Элизанды. - Что я наделала?..
     Стена не ответила. Золотой свет все бежал и бежал по знаку. И никто из богов не спешил откликаться на вопрос девушки. Значит, придется справляться с этим самой.
     Ну ладно. Здесь жил отшельник - "допустим, что это был отшельник", - у которого, должно быть, была кое-какая сила и способности к волшебству, а также милость Господня. И воспользовавшись всем этим, он, молясь, вырубил в камне знак Господа и в подтверждение своей веры заставил его сиять. Но сила принадлежала не ему, а Господу, она пережила отшельника и затаилась в камне, в знаке, до тех пор, пока палец глупой девчонки не пробудил его к жизни...
     Да, это было похоже на правду - если, конечно, рядом с этим яростным пульсирующим светом могла быть, какая-нибудь правда.
     Сама по себе - без малейшего участия Джулианны - ее рука потянулась к свету и ощутила его жар. В этой силе - а может, магии, а может, живой молитве - была непреодолимая притягательность. Джулианне хотелось коснуться этого знака, пусть даже это стоило бы ей жестокого ожога. Что-то толкало ее ощутить этот жар собственной кожей - не то женское любопытство, не то отцовская выучка. Ей было интересно, обожжет ли ее этот свет или же окажется, что Господь заботится даже о самых ничтожных своих детях...
     Она дотронулась до знака. Под пальцем вспыхнуло нечто вроде падающей звезды - нет, хвостатой кометы, подумала Джулианна, свет мерк там, где был мгновением раньше, но возвращался еще прежде, чем камень успевал потемнеть. Девушка попыталась заслонить свет ладонью, но он словно бы проходил сквозь ее плоть и кость...
     Легкое покалывание и приятное тепло - вот и все, что почувствовала Джулианна. Под ее рукой не было скалы, пальцы проходили все дальше и дальше, гораздо глубже, чем был высечен знак. Над рукой Джулианны была каменная стена, но ее было едва видно за яростным светом, разливавшимся вокруг ее погружающейся все глубже руки. А пальцы не чувствовали ни малейшей преграды...
     Это было невероятно, это походило на сон, но Джулианна точно знала, что не спит. Она медленно погружала руку в жидкий свет, не вызывая в нем никаких возмущений. Покалывание переместилось к локтю, и золотистый свет омыл его, Джулианна не видела больше своей руки, но ее пальцы чувствовали пустоту...
     ...пока что-то не вцепилось ей в кисть.
     Джулианна закричала.
     Ее схватила не рука, нет, это не принадлежало человеку. Скорее это походило на веревку, на горячую веревку... или на змею, а может, на побег какого-нибудь хищного растения. Это нечто обмоталось вокруг ее запястья и руки. Пальцы инстинктивно сомкнулись, но не смогли ухватиться за загадочный предмет. Они прошли сквозь него, словно на месте предмета была пустота. Но когда Джулианна попыталась высвободить руку, загадочное нечто вцепилось в нее, словно речная трава в незадачливого купальщика.
     Всхлипывая от ужаса, урывками хватая воздух, Джулианна сжала зубы и потянула. Медленно, но верно она вытаскивала руку из того загадочного места, где она вдруг оказалась, вытягивала ее из золотого света обратно в пещеру.
     Но вместе с рукой она вытягивала что-то еще.
     Джулианна чувствовала тяжесть какого-то постороннего предмета и его сопротивление. Впрочем, сопротивление было скорее пассивное, как если бы на ее кисти повис какой-то груз. Все равно что тянуть чугунную чушку, подумала она, на живое существо это не похоже. И не сопротивляется. И уж в любом случае лучше вытянуть это нечто сюда, чем быть затянутой сквозь свет и камень в его таинственное обиталище...
     Вначале она увидела темноту, тень, появившуюся в золотистом свете и тень же на собственном запястье. Тень - и больше ничего. Потом, когда рука полностью вышла из сияния, Джулианна разглядела, что в запястье ей вцепилось нечто, смахивающее не то на веревку, не то на росток, не то на змею.
     Вокруг запястья был обмотан только кончик этой загадочной "веревки"; второй, утолщающийся, конец уходил дальше, в свет, где его нельзя было разглядеть. Джулианна понимала только одно: там, за каменной стеной, прячется нечто гораздо большее, чем этот кончик щупальца.
     Девушка вцепилась в него свободной рукой, пытаясь сорвать щупальце прочь с руки, но ее пальцы вновь прошли сквозь него, как сквозь дым - дым, сохраняющий форму, клубящийся внутри неосязаемой оболочки. Охваченная паникой память Джулианны выдала образ существа, которое выглядело очень похоже и настолько же загадочно, существа, природа которого была ей неясна.
     Джинн...
     Впрочем, нет. Это был не джинн, это не мог быть джинн - ведь его прикосновение грозило смертью. Джулианна вспомнила мальчика на дороге и мужчину на крепостной стене - с их тел мясо было содрано до самой кости. А сама Джулианна ощущала сейчас только давление на руку. Правда, говорили, что джинн может принять любую форму, так почему бы ему не стать безвредным дымом...
     Нет, это не был джинн, тут Джулианна не сомневалась, но существо принадлежало к тому же миру, что и джинны, миру духов. И еще Джулианна была уверена в том, что существо это недоброе и опасное. Оно горячей плетью оплело ее руку, но душа от этого прикосновения стыла.
     Девушка опасливо поднялась на ноги, скорчившись в три погибели, чтобы не удариться о потолок пещеры, и медленно попятилась к выходу. Во рту у нее пересохло, дышать было больно, но она не могла бы закричать, даже если бы знала, что тогда к ней немедленно придет помощь.
     С каждым шагом она вытягивала из пылающего света хватавшееся за ее руку существо. Его темная неясная тень маячила в золотистых лучах, ставших для него воротами. А потом веревка вдруг исчезла, ее тяжесть больше не висела на руке у Джулианны, а у задней стены пещеры появилась огромная вихрящаяся фигура, обретшая наконец плоть.
     Джулианна с трудом вдохнула воздух. Освобожденную руку покалывало, она повисла плетью. Девушка подхватила ее и на миг прижала к груди, а потом повернулась и рванулась наружу, к солнечному свету.
     Совсем забыв об обрыве, чувствуя ужас только перед тем, что оставалось в пещере, девушка во весь дух помчалась вниз, едва успевая переставлять ноги. Камушки скатывались с края тропы; Джулианна балансировала на краю обморока. Все глубинные страхи выплыли наружу, и она уже не могла думать ни о чем, могла только бежать, повинуясь инстинкту перепуганного животного...
     Но она не была животным. Она была дочерью королевской тени, ее учили многому, но никогда не учили бежать. Выучка оставалась с нею всегда, даже в моменты отчаянного ужаса, и за нее можно было уцепиться, чтобы остановиться хотя бы у подножия утеса. Так она и поступила и даже сумела обернуться, чтобы посмотреть на то, от чего она бежала.
     Оно спускалось по тропе вслед за ней. Существо больше не походило на облако дыма - оно почернело и покрылось блестящей оболочкой, словно жук огромных размеров, перебирающий бессчетным количеством ножек, щелкающий огромными жвалами и шевелящий пастью, словно уже пережевывавшей ее плоть. А над этими челюстями виднелось лицо каменного идола с горящими красными глазами и рогами во лбу. Полужук-полудьявол, страшный и смертельно опасный.
     Чем защититься от чудовища?
     Кинжалами. У нее было два кинжала и руки, однако клинки кинжалов были чересчур коротки, чтобы ударить, оставаясь вне пределов досягаемости страшных жвал...
     Джулианна повернулась, вновь собираясь бежать, потому что вся ее выучка была здесь бесполезна. Однако не успела она сделать полдюжины спотыкающихся шагов, как заметила фигуру, поднимающуюся из тени видневшейся впереди скалы. Девушка вдохнула, собираясь закричать, чтобы Элизанда тоже бежала, бежала в другую сторону, потому что кинжалы и отвага тут не помогут, однако вместо этого резко остановилась, обнаружив, что перед ней отнюдь не Элизанда.
     Это был мужчина, нет, юноша в темно-голубом шарайском одеянии. В руках юноша держал лук с наложенной на тетиву стрелой.
     Он бросил какое-то слово, которого Джулианна не поняла, но последовавший за этим кивок головы был совершенно однозначен: прыгай в сторону и падай.
     Джулианна нырнула за подвернувшийся камень - жалкую защиту от чудовища, однако надеяться больше было не на что. Не помогут ни кинжалы, ни быстрые ноги - вся надежда на этого незнакомого юношу и на его лук.
     Первая из стрел сорвалась с тетивы в тот самый миг, когда Джулианна бросилась наземь, и руки юноши тотчас же схватили вторую стрелу, положили на тетиву, натянули лук, выстрелили и выхватили следующую из-за веревки, служившей поясом его обтрепанному бурнусу. На веревке, кроме стрел, был клинок, длинный изогнутый ятаган, но юноша явно намеревался прикончить чудовищного жука прежде, чем тот окажется в пределах досягаемости клинка.
     Джулианна проследила за полетом второй стрелы и увидела, как та ударилась в черное блестящее тело чудовища и отлетела прочь. Джулианна не видела, куда попала первая стрела, и решила, что ее постигла та же участь. "В глаза меть, в глаза!" - хотелось закричать ей, но времени хватило бы только на один выстрел. А то, что юноша до сих пор не прикончил чудовище, означало лишь одно: можно начинать молиться какому-нибудь богу и готовиться к смерти...
     Перед лицом смерти Джулианна попыталась сохранить хладнокровие, однако ее тело предало ее - оно дрожало от глубинного страха, а в голове вертелась молитва, обращенная не к Богу, а к молодому шарайцу: "Ну пожалуйста, попади наконец, у тебя есть еще один выстрел..."
     Она увидела, что шараец тоже молится, держа в руке стрелу и шевеля губами. Чудовище подходило все ближе. Наконец юноша наложил стрелу на тетиву и выстрелил не целясь, просто натянул и отпустил тетиву. То ли он не надеялся, что от выстрела будет толк, то ли решил, что чудовище уже слишком близко и промахнуться невозможно...
     И он не ошибся, потому что стрела не прошла мимо и не отскочила от черного панциря чудовища. Она полетела точно в цель и вонзилась между глазами чудовища, как раз у основания черных рогов.
     Джулианне показалось, что при ударе от стрелы полетели золотистые искры.
     У чудовища не было человеческого рта, чтобы закричать, но его челюсти задвигались туда-сюда, а по ушам Джулианны ударил пронзительный визг. Девушка зажала уши, но это не помогло. Она увидела, как юноша бросил лук, обнажил ятаган и бросился вперед. "Не будь глупцом, - едва не закричала она, - не подходи, стреляй!.."
     Но за пронзительным визгом ее крики были бы не слышны, да и юноша скорее всего не понял бы ее языка. Почему ни один из многочисленных учителей Джулианны не научил ее катарскому наречию?
     Про себя девушка мельком подумала, что, вероятно, ей следует обнажить кинжалы и броситься вслед за юношей. Однако ее короткие клинки ничем не могли бы помочь ему, если ятагана окажется недостаточно. Тем временем чудовище оседало, пошатываясь, его визг переходил в стон. Похоже, одной благословленной стрелы оказалось достаточно. Для пущей ли уверенности или просто из удовольствия убивать шараец легко вскочил на опущенные жвала и вонзил ятаган в красный глаз, глубоко погрузив сталь в череп чудовища. Джулианна встала и увидела, что огонь в глазах громадного жука померк, многочисленные тонкие ножки скрючились, а огромное тело скорчилось и покатилось по земле. Его голова выбила фонтанчик пыли, а мертвые глаза с укором уставились на Джулианну: "Это ты привела меня сюда, на смерть". Потом блеск панциря огромного жука потускнел, стал призрачным и вновь превратился в дым, все еще сохраняющий некое подобие формы. Легкое дуновение ветерка развеяло дым, он заклубился и исчез.
     Шараец проворчал что-то, посмотрел на свой клинок и, похоже, не обнаружил на нем ни крови, ни вообще каких-либо последствий боя. Все же он спрятал ятаган в ножны только после того, как тщательно вытер его, едва не изрезав остатки собственной одежды. Потом он наклонился и подобрал стрелу, поразившую чудовище, которая после исчезновения демона осталась лежать на земле.
     Медленно, стараясь не допустить дрожи в ногах, Джулианна подошла поближе к нему. Юноша посмотрел на нее, и она поняла, что он еще моложе, чем ей показалось, моложе даже ее суженого. Шараец едва успел выйти из детского возраста. Он нерешительно улыбнулся, скрывая собственное потрясение, пробормотал что-то негромким свистящим голосом, перевел взгляд на тот клочок каменистой земли, где исчез его противник...
     ...и вдруг резко повернулся назад. Его глаза округлились и он произнес еще одну фразу, резкую и требовательную.
     Она пожала плечами, выдавила из себя улыбку и произнесла:
     - Извини, я тебя не понимаю.
     Его рука коснулась рукояти ятагана, и Джулианна подумала, что на этом клинке может остаться и ее вполне земная кровь.
     Однако шараец удержал руку, нахмурился, напряженно подбирая слова, и наконец сказал:
     - Ты не катари. И не мальчик.
     - Нет, - ответила девушка и добавила: - Меня зовут Джулианна. Ты спас мою жизнь, я тебе очень благодарна....
     Он пожал плечами и отвернул лицо.
     - Закрой голову. Женщина.
     У Джулианны на голове был тюрбан, скрывающий волосы. Тюрбан этот и обманул вначале юношу. Поняв, что он имел в виду, Джулианна быстро высвободила один конец тюрбана и прикрыла этой импровизированной вуалью лицо. "Так лучше? - хотелось спросить ей с изрядной долей ехидства. - Так я тебя не напугаю?"
     Однако вслух она умиротворяющим тоном произнесла:
     - Прошу прощения, я впервые в этих землях и не знаю ваших обычаев.
     - Ты одета как мальчик.
     - Я знаю. Это... так нужно. Но... - Внезапно она вздрогнула и поняла, что перепугана гораздо больше, чем хотелось бы, так, как подобает разве что простой девчонке, но никак не дочери ее отца. - Но что это было?
     - Ифрит, - коротко ответил шараец.
     Конечно же, ифрит. Дух, подобный джинну, но не такой равнодушный, а скорее жестокий, ужасный, безжалостный...
     - Он... он вышел из скалы. - Джулианна не собиралась рассказывать о том, что сама вытащила его оттуда и что именно ее любопытство едва не стоило им обоим жизни.
     Шараец проворчал что-то и бросил взгляд на ведущую к пещере тропу, словно собираясь забраться наверх.
     На этот раз Джулианна осмелилась возразить ему.
     - Нет, - твердо сказала она, - там слишком мало места, ты не сможешь использовать свой лук. И волшебную стрелу. И потом, там больше никого нет.
     Скорее всего, чтобы з