ерил "дедушкам", но лопоухого Димку больше не трогали. Он спокойно дослужил в армии и вернулся домой. Устроился на деревообрабатывающий комбинат - пилил бревна, стоял за станком по шесть часов. Тогда он мало что знал о своем таланте, не пользовался им, лишь иногда баловался, показывая постоянно пьяному мастеру зеленых чертиков. А потом он отравился денатуратом, который распивал вместе с грузчиками. Сидя в заблеванном фабричном сортире и мучаясь от боли в животе, голове и прочих частях тела, Дмитрий решил, что больше он не хочет быть рабочим. Не хочет - и все.
     Через месяц он устроился в милицию. Охранял метро, маясь бездельем в душном подземелье, иногда попинывая пьяных и отгоняя бабок с сигаретами от входа на станцию. И по-прежнему баловался, теперь уже в метро, пугая иногда бритых обормотов и зелеными чертиками, и красными мухами, и прочей фигней, которую придумывал со скуки. Отслужил он год, получил сержанта и стал медленно загибаться от тоски. И в этой жизни ему тоже не хватало чего-то. И в работе недоставало чего-то серьезного, нужного, важного. Не было цели. Окружающих интересовали только деньги. Деньги, деньги, деньги. Вот что он слышал по двадцать раз на дню.
     С тех пор Дмитрий невзлюбил постовых и патрульных. Да, нормальные оперативники из МУРа вызывали у него уважение. Он представлял себе их работу и даже жалел этих ребят. Но молодые бритые ребятки, которые ни фига не умели и после двух лет в армии рвались в "ментовку", по их же выражению, чтобы получить форму, пистолет и резиновую дубинку... Нет, их он не переваривал, хотя остальным, наверно, казался таким же.
     Спасало лишь метро. Чертики превращались в бабочек, на плечи красивым девчонкам ложились алмазные ожерелья, а начальство регулярно обнаруживало пятно на своих штанах.
     В метро он и встретил Петра. Однажды в голове щелкнуло, и прямо перед внутренним взором Дмитрия появился взъерошенный парень, на вид чуть младше Дмитрия.
     - Привет, ты кто? - спросил он. Опешивший Дмитрий автоматически представился.
     - Сержант Мирошниченко... - и умолк, понимая, что сходит с ума.
     Но все было на самом деле. Реально. Петр тогда удивился, но, поняв, что столкнулся с новичком, расхохотался и предложил встретиться. Дмитрий согласился, чуя нутром перемены в скучных буднях.
     Скоро должно было что-то измениться в его жизни. И в лучшую, возможно, сторону.
     Они встретились в дешевом ресторанчике, выпили, потом пошли к Петру домой. Много пили и много говорили. Так Дмитрий узнал о том, что он не какой-то там гипнотизер, а обычный человек, правда, способный выходить в некий Астрал и уводить за собой остальных. Петр рассказывал про Астрал с жаром, размахивая руками, но Дмитрий мало что понимал. Он и сейчас-то не понимал до конца, что такое Астрал, да и не стремился понять. Постепенно Петр выспросил у Дмитрия о его приключениях. Тогда, пять лет назад, он поразился способностям сержанта и, даже обрадовавшись, назвал его Проводником.
     Изрядно выпивший Дмитрий тогда обиделся на это слово. Оно ассоциировалось у него с проводниками поездов - вороватыми мужичками в грязной униформе и дурно пахнущих носках. Дмитрий жутко обиделся на своего нового знакомого и даже дал ему по морде, два раза. Потом собрался и ушел, оставив Петра унимать кровь из носа.
     Два дня Дима скучал на работе, проклиная себя за пьянство и несдержанность. Зайти к Петру он не решался, хотя и запомнил, где тот живет. Но новый знакомый появился сам. Снова связался с ним через Астрал, как теперь понимал Дима, и опять предложил встретиться. Сержант согласился.
     Они снова встретились и поговорили. На этот раз встречались в тихом кабачке, где посетителям не было дела друг до друга. Дмитрий извинился перед Петром, они выпили мировую, потом новый знакомый объяснил, что проводник - это тот, кто способен увести в Астрал обычного человека, который совершенно не подготовлен и даже не подозревает, что это такое. Как сказал Петр, это редкое качество. Таких знакомых у Петра не было, но он слышал о проводниках от своих астральных друзей. А потом он предложил работу. Хорошо оплачиваемую работу, официально охранником в частном охранном предприятии. А неофициально - работу на одного богатого человека. Очень богатого - подчеркнул Петр. И Дима решился. Ему так хотелось изменений в этой серой и нудной жизни... Он хотел сказки, и сказка пришла к нему. И Дмитрий согласился...
     Переход в частное охранное агентство не вызвал на работе никакого шума или недовольства, что удивило самого Дмитрия. И новая жизнь началась...
     Дима действительно был охранником, охранял пяток палаток на рынке, принадлежащих "Большому человеку", Шефу, как называл его Петр. Но вечерами он встречался с Петром, и тот рассказывал ему всякие забавные вещи, показывал Астрал, учил обращаться с энергией... И через месяц Дима вышел на свое первое настоящее дело. Надо было убрать одного человека. Как сказали Диме - мафиози, крутого братка Штыря, который наседал на шефа. Дмитрий испугался и пошел на попятный. Убийство человека, пусть даже бандита, не казалось ему хорошей идеей. Но Петр, как всегда, все объяснил. И описал процесс И вот однажды утром, когда Штырь на своей "БМВ" мчался по кольцевухе, прямо у него перед Носом из воздуха возник милицейский "форд", идущий навстречу. Штырь крутанул руль, перед глазами появился огненный фонтан...
     И Штырь вместе с "БМВ" улетел под тяжело груженный "МАЗ".
     Так Дмитрий стал убийцей. Потом он пил около месяца. Петр даже грозился отдать его в лечебницу. Но деньги Дмитрию были заплачены, причем весьма неплохие деньги. Безутешной родни у Штыря не наблюдалось, а, наоборот, было много радующихся "друзей". И Дима вернулся к Шефу.
     Потом были акции запугивания. Много - не счесть, когда Дмитрий просто пугал тех людей, на которых указывал Шеф. Петр же стал наводчиком Дмитрия - он помогал определиться "проводнику" и направлял его усилия на жертву, на любом расстоянии. Петр был для Димы оптическим прицелом. А Дима был снайперской винтовкой. А стрелял из нее Шеф. Так и жилось, до следующего раза...
     Через два года такой работы было еще одно убийство. И вот сейчас - третье. Можно сказать, юбилейное...
     Дмитрий хлебнул из кружки и обнаружил, что она пуста. И бутылка "Очаковского", стоящая рядом, - тоже. Он встал и со злостью швырнул чашку в мойку. Чашка разбилась вдребезги, осколки брызнули по всей кухне. Дмитрий плюнул на пол и пошел в комнату - надевать ботинки и идти в магазин. За водкой.
     В этот момент перед глазами все поплыло, комната завертелась вокруг него. Кто-то вызывал его через Астрал. Дмитрий хотел закрыться, уйти в себя, но потом подумал, может, что-то срочное, и потянулся навстречу вызывающему.
     В темной пустоте расцвел зеленый цветок. Из него вынырнула привычно взлохмаченная голова Петра и прищурилась на стоявшего босиком Дмитрия.
     - Эй, - сказал гость, - ну ты где! Шеф тебя ищет! Ты чего на телефон не отвечаешь?
     Дмитрий промолчал, рассматривая зеленый туман, окружающий голову Петра. Вот любит он бесполезные красоты... Вычурность, выпендреж.
     - Чего молчишь, - сказал Петр, - слышишь, что я говорю? Шеф тебя ищет.
     - Зачем? - спросил Дмитрий, - вчера вроде гладко все было... или нет?
     - Гладко, гладко, - отозвался Петр, - о другом базар. Давай-ка собирайся и быстренько подъезжай на квартиру. Ну, на тот бомжатник в Текстильщиках.
     - Там, где квартиру сняли?
     - Ага. Только быстрей давай. Шеф уже туда выехал, я сейчас тоже выезжаю. Давай заводи свой мотор и дуй на хату.
     - Ладно, - отозвался Дима и, чуть напрягшись, скомкал зеленый цветок в бесформенную кучку и распылил его по темноте. Потом открыл глаза и ощутил босыми пятками холодный пол.
     Ехать никуда не хотелось. Смотреть на шефа и разговаривать с ним - сейчас это было выше сил Дмитрия. Он прошел в комнату и мрачно посмотрел на пустую бутылку из-под пива, которая валялась около обшарпанной ножки кресла. Все, что ему было нужно сейчас, - выпить и уснуть. Может, уйдет эта странная боль, всплывавшая откуда-то изнутри. Хотелось плюнуть на все, напиться и забыться. Но Проводник пересилил себя и пошлепал в спальню за одеждой. Шефа злить не стоило. Назвался груздем - полезай в кузов. Деньги - вот что такое Шеф. Большие деньги, спокойная жизнь... Дима фыркнул себе под нос. Спокойная! Черт, да если Шеф обозлится на него, то и дня не протянуть! Незаменимых нет. Придется ехать и плясать перед начальством на задних лапках.
     Проводник вернулся в коридор и начал одеваться. Надо было еще забрать машину со стоянки и купить какой-нибудь воды. Во рту была жуткая засуха, как в пустыне.

***

     Свернув с проспекта, Дима нырнул на своей "девятке" в переулочек и через минуту был уже у знакомой девятиэтажки. Старый дом с кусками отваливающейся штукатурки не вызывал ничего, кроме чувства отвращения. Зачем Шеф снял квартиру в этом доме? Для конспирации, что ли?
     Дима развернул машину, целя к первому подъезду. Там уже стоял черный джип-коробка, машина Петра. Он любил такие машины - громоздкие и дорогие, "крутые", по его выражению. Дмитрию же было как-то все равно - возит его железная тележка, ну и плевать, как она выглядит.
     Дмитрий припарковался рядом с джипом, вылез из машины, поставил ее на сигнализацию и двинулся к дому. Квартира, которую снял Шеф для редких встреч вне офиса, находилась на третьем этаже. Предстояло подняться пешком по лестнице, перешагивая через кучки кошачьего дерьма, и Дмитрий недовольно поморщился. Он уже здесь бывал, и ничего, кроме чувства брезгливости и отвращения, этот подъезд у него не вызывал.
     Проводник зашел в подъезд - так и есть. Сразу же наткнулся на следы пребывания в нем большой собаки. А может, и человека.
     Дмитрий перешагнул подозрительную кучку и стал подниматься по лестнице. Облезлые стены, на полу размокшие и раздавленные бычки - все это было ему знакомо. Шеф не первый раз назначал ему тут встречу.
     Поднимаясь по лестнице, Дмитрий обратил внимание, что на стене появилась новая надпись: "Золотухин - жид". Рядом была нарисована шестиконечная звезда. Надпись была старательно выведена черным маркером, а звезда прорисована с каллиграфической точностью. Чувствовалась опытная рука инженера-чертежника. "Соседи, видать, поссорились", - подумал Дмитрий, проходя мимо надписи.
     На третьем этаже, у окна, маялся бездельем здоровенный пацан в кожаной куртке. Коротко стриженный, с перстнем на пальце, он больше напоминал уличного отморозка, чем профессионального охранника. "Мясо", - подумал Дмитрий. Таких пускают в первых рядах, когда жалко опытных людей.
     Охранник посматривал по сторонам, изучая надписи на стенах, и Дмитрий подумал, что вскоре многострадальные стены украсит еще одна "гениальная" строчка.
     Дима прошел мимо охранника нарочито медленно, не торопясь, коротко кивнув. Тот скользнул взглядом по фигуре Проводника, задержался на лице, прищурился, словно что-то вспоминая... и наконец кивнул в ответ. Работа мысли была вся на лице. Казалось, под стриженой макушкой ворочаются не мысли, а валуны.
     Дверь в квартиру была самая обыкновенная, обитая черным дерматином, вся утыканная декоративными гвоздями с широкими шляпками. В центре торчал глазок.
     Дмитрий позвонил, и дверь тотчас распахнулась - его ждали. В маленькой прихожей его встретил еще один охранник - уже из личной гвардии Шефа. Такой же шкаф, что и тот, у окна, такая же стрижка. Но глаза у охранника были другие - умные, цепкие, холодные. Этот был из профи - с высшим образованием и военной академией за плечами.
     - Дмитрий, - сказал охранник, - вас ждут.
     И он кивнул в сторону комнаты. Из-за плотно прикрытой двери раздавались приглушенные голоса. Дмитрий протиснулся мимо охранника, сзади хлопнула, закрываясь, входная дверь.
     В гостиной на широком кожаном диване сидели Шеф и Петр. Перед ними стоял маленький столик на колесиках, на котором расположилась тарелка с ломтями красной рыбы, бутылка армянского коньяка и три рюмки. Больше ничего в гостиной не было - только голые стены, оклеенные газетами десятилетней давности, да люстра с одним треснувшим стеклянным плафоном.
     Шеф с Петром оживленно беседовали вполголоса, бутылка коньяка была уже на треть пуста.
     - Вот и смотри, Петя, - говорил Шеф, видимо продолжая разговор, - вот в такой квартирке я и жил. Ну в точности как моя. Прямо ностальгия какая-то.
     Дмитрий шагнул вперед, и Шеф обернулся на звук шагов.
     - Дима, - бодро сказал он и взмахнул рукой, - присоединяйся, давно тебя ждем.
     Проводник подошел к столику, плеснул в чистую рюмку коньяку и выпил залпом. На босса он не смотрел - сегодня тот был ему противен более, чем обычно. По-жабьи сплюснутая голова, рот до ушей, маленькие поросячьи глазки и бородавка на подбородке с торчащим жестким волоском.
     "Господи, операцию пластическую себе бы сделал, что ли, - подумал Дима, подцепляя пальцами кус рыбы, - ведь есть же деньги у буржуя..."
     - Привет, - сказал Петр, - ты чего так долго?
     Дмитрий кивнул ему, но не ответил - прожевывал рыбу, оказавшуюся довольно жесткой горбушей.
     - Ну, как ты себя чувствуешь? - спросил Шеф, наблюдая, как Дмитрий наливает себе вторую рюмку.
     - Плохо, Василь Палыч, - отозвался Дмитрий, - плохо.
     - Что, - сказал Шеф, - опять месяц пить будешь?
     - Буду, - ответил Дима и залпом выпил коньяк. Василий Павлович поднялся с дивана, который жалобно скрипнул, и подошел к окну
     - Дима, - сказал он тихо, - что ты как маленький? Привыкнуть бы пора, третий год уже...
     - Да все будет в порядке, Василий Павлович, - воскликнул Петр с наигранным весельем. Он улыбался во весь рот, но глаза его были холодные, колючие. Где-то в глубине проглядывала льдинка страха, которую Дмитрий раньше не замечал.
     - Ну, стиль работы у него такой, - продолжал Петр, поднимаясь с дивана, - хорошо поработал, хорошо отдохнул. Ведь мы хорошо поработали?
     - Отлично сработали, - согласился Шеф.
     Он вытащил из кармана серебряный портсигар с позолотой - громоздкую аляповатую вещь, дорогую и некрасивую, как все игрушки. Василий Павлович извлек из этой драгоценной коробочки маленькую черную сигару - сигариллу и постучал ею о золоченую крышку портсигара.
     - Ну, вот вы поговорите тут о том, что такое хорошо и что такое плохо, - сказал он, - а я пойду подымлю немного.
     Василий Павлович рывком открыл ведущую на балкон дверь и прикрыл ее за собой.
     Петр подхватил свою рюмку, налил себе коньяку и подошел вплотную к Дмитрию.
     - Слушай, - сказал он громким шепотом, - ты погоди пока с отдыхом, а? Завтра делаем одно дельце и гуляй себе...
     - Хватит, - сказал Дима, - отстань. Я себя такой сволочью чувствую...
     Внутри было гадко. То ли коньяк плохо лег на "Очаковское", то ли рыба была несвежей...
     - Послушай, - снова зашептал Петр, буквально впиваясь взглядом в Проводника, - я знаю, плохо тебе, плохо. Отдохнуть надо значит. Но тут дельце-то плевое. Попугать надо пару фраеров, что бабло зажали. Просто пугнуть, ничего такого серьезного!
     Дмитрий не ответил. Он стоял, опустив голову, крутил в руках рюмку и рассматривал пустую тарелку из-под рыбы. Его немного мутило.
     Петр выпил коньяк и тоже покосился на опустевшую тарелку. Рыбы больше не было. Тогда Петр вопросительно посмотрел на Диму, который все молчал. Петр знал, что сейчас ему тяжело, - на Проводника накатил тяжелейший депрессняк. И ближайший месяц Дмитрий будет накачиваться спиртным, стараясь забыть последние ощущения от смерти своего "клиента". Он каждый раз тяжело переживал очередной "заказ", а Петр ходил за ним по пятам и всячески поддерживал. Такая работа была у Петра'- следить за состоянием Проводника.
     - Дим, - наконец сказал он, - слушай, завтра ведь только картинку покажи - и все. Ну ведь это тебе раз плюнуть, десять минут и дело в шляпе. Десять минут, и после этого тебя месяц никто не тронет. И деньги будут. Хочешь, сделаем тебе путевку куда-нибудь, на месяцок, а? На Канары там какие-нибудь, на Сейшелы? Десять минут, одна картиночка, и ты в отпуске. Ну Дим, чего скажешь?
     Проводник мрачно смотрел в пустую тарелку. Десять минут? Одна картинка? Вроде все просто. Дмитрию вспомнился вчерашний милиционер. Ведь то же самое сделал, походя, пять минут картинка, и ведь запросто так. А тут за такую ерунду и деньги и на Канары. Хотя, какие, к черту, Канары! Закрыться на месяц в квартире и упиться до зеленых чертей, чтобы не видеть эти мерзкие рожи, не вспоминать о том, что идешь на коротком поводке...
     Дима кинул взгляд на балкон. Василий Павлович Серпиков, весьма упитанный мужчина с отвратительной внешностью. Шеф частного охранного агентства, ворочающий большими деньгами и делами.
     Еще его называли Серп. Правда, называли редко и далеко не все. Большой человек. Его хозяин.
     Дима сжал зубы. Связался с деньгами, связался с делами - плати. Работай, делай что говорят, не возникай и не капризничай. Тогда все будет в порядке. Некоторое время. За все надо платить. Дмитрий резко повернулся к Петру, напугав его так, что тот отшатнулся.
     - Хорошо, - бросил он коротко и зло.
     - Отлично, - Петр снова расплылся в улыбке, но его глаза по-прежнему выдавали страх, - все будет путем! И деньжат будет столько же, как за вчера!
     Дима бросил рюмку на диван и шагнул к двери, но Петр ухватил его за рукав и кивнул в сторону балкона. Улыбка исчезла с его лица, он укоризненно покачал головой.
     - Василий Палыч! - крикнул Дмитрий, - у нас все хорошо, до свидания!
     Шеф обернулся и небрежно кивнул головой, снова отвернулся, затягиваясь своей сигарой.
     Дима резко повернулся, выдернув руку из пальцев Петра, и распахнул дверь.
     - Дим, я к тебе вечером заеду, - сказал ему в спину Петр, - ты только не пей, ладно?
     Дмитрий не ответил. Он шагнул в коридор, протиснулся мимо охранника, статуей застывшего в прихожей, и вышел на площадку, хлопнув дверью.
     Петр посмотрел на закрывшуюся дверь, щелкнул пальцами.
     - Во зараза, - протянул он, - ведь доиграется. Потом он повернулся, взял со столика бутылку, подхватил рюмку Шефа и заспешил к балкону, на ходу прикидывая, как бы выпросить премиальные на завтра. Очень хотелось новый джип.

***

     В машине было душно. Хотя вечернее солнце было не таким горячим, как полуденное, но машину оно прогревало - будь здоров. Дмитрий открыл окно, и в салон потекли звуки улицы - шум машин, топот бесчисленных ног, обрывки разговоров. Но вместе с шумом в машину скользнула и гарь от проехавшего мимо "КамАЗа", и Дмитрий поспешно закрыл окно. Он уже в сотый раз за сегодняшний вечер пожалел, что не поставил кондиционер в своей "девятке".
     Он достал из пачки предпоследнюю сигарету и принялся задумчиво мять ее пальцами. Курить не очень-то и хотелось, но время тянулось жутко медленно, и заняться было нечем. Сигарета мягко шуршала под пальцами, Дмитрий не спешил прикуривать - к духоте в салоне добавился еще и резкий запах дизельного перегара. Во рту стало горько, на языке появился противный масляный вкус, и курить расхотелось совсем.
     Проводник с раздражением бросил сигарету на пассажирское сиденье и, прибавив звук магнитолы, откинулся на спинку. Его не покидало странное чувство раздражения и обиды на весь мир. Весь день, начиная с утра, он раздражался по мелочам, все его бесило - и реклама на радио, и тупые водилы, и Петр, позвонивший во время бритья... Все. А еще где-то в глубине зрел страх. Дмитрий знал, что пока это только маленький росточек, маленький и хилый. Но скоро этот страх должен был проснуться, выплеснуться, и тогда оставалось только бежать, бежать прочь сломя голову, подальше от этого места и от самого себя. Он знал, откуда появился этот росток, знал. В последний месяц его одолевали странные мысли, не дававшие порой спокойно уснуть. Он думал о том, о чем никогда раньше не задумывался. О том, кто он. Зачем он. И откуда взялся его дар и главное - зачем он ему был дан. От этих мыслей холодело в животе, а по спине пробегали мурашки. Хотелось плакать. Тогда Дима вставал среди ночи и выпи