скрипнула, я воспользовалась этим звуком для того, чтобы скользнуть
за штору и укрыться в гардеробной.
   В комнату вошел юноша, почти  мальчик  -  ба,  да  это  Корс  Кант  Эвин,
собственной  персоной!  Он  с  трепетом   приблизился   к   Артусу,   низко,
торжественно поклонился.
   - Артус Dux Bellorum, - поприветствовал он владыку.
   - Доброй ночи, мой бард.
   - Я явился по твоему зову, государь.
   Артус кивнул, поднялся с колен и сел на табурет.
   - Я хочу узнать.., садись! Сядь, юноша, сядь на  кровать,  она  мягкая...
Корс Кант, ты - мой бард, ты клялся служить мне верой и правдой, надеюсь,  и
в сердце своем ты верен мне.
   - О да, государь! -  Этот  Мальчишка  решительно  кивнул  -  похоже,  его
испугала сама мысль о том, что Артус мог в этом усомниться.
   - Прекрасно, тогда скажи мне, что на самом  деле  стряслось  двумя  днями
раньше, когда ты и твоя подруга.., как ее имя?
   - Анлодда, государь, вышивальщица принцессы.
   - Когда ты и Анлодда столкнулись с саксами и ютами, или кем там они были,
не знаю. Некоторые вопросы остались без ответа. Первый вопрос:  кто  же  они
все-таки - саксы или юты?
   Этот Мальчишка поморщился. Похоже, он, как  и  я,  размышлял  об  этом  и
кое-что понял про  ютов,  которые  говорили  по-эйрски,  но  которых  назвал
"собратьями" Куга, сын Калвина, короля Уэссекса.
   Артус погрозил Этому Мальчишке пальцем.
   - Только не морочь мне голову и не  болтай  про  то,  что  ты  не  можешь
отличить юта от сакса. Я-то отлично знаю: различия  тебе  ведомы,  ибо  тебя
учил Мирддин, а Мирддин рядом со  мной  дольше,  чем  ты  живешь  на  свете.
Правда, в последнее время он как-то отдалился.
   Этот  Мальчишка  сидел  напряженный,  он  словно  одеревенел,  лицо   его
побелело.
   - Я в самом деле не знаю, государь, - произнес он  наконец.  -  Они  были
одеты как юты, но один из них говорил по-эйрски.
   - По-эйрски? Почему по-эйрски? И почему он заговорил с  тобой  по-эйрски?
Откуда ему было знать, что ты его поймешь?
   - Быть может, он знал, что я учился в школе  в  Дун-Лаогхэйре,  государь.
Думаю, он потому заговорил со мной по-эйрски, чтобы другие двое не поняли, о
чем он говорит, а они вообще молчали все время, потому я и не могу судить  -
юты они были или саксы. Возможно, Куга прав, государь.
   - И что же он сказал?
   - Большую часть сказанного я не понял. Ну хотя бы это было почти  правдой
- то есть я очень надеялась, что  Этот  Мальчишка  почти  ничего  не  понял.
Канастир непонятно говорил не только о том, что я должна была сделать, и что
мне только что сделать не удалось, но и о некоторых  подробностях  отношений
брата с сестрой, а мне бы очень не хотелось,  чтобы  Корс  Кант  понял  хоть
слово из тех речей Канастира.
   - Что ж... Ладно. Скажи, что ты понял из его слов, Корс Кант?
   - Они желали нам зла, государь. Они, несомненно,  следовали  за  нами  от
самого дворца и только ждали случая, чтобы схватить нас.
   - И как же вы поступили с ними?
   - Куга прав, государь. Все трое мертвы.  Артус  погладил  чисто  выбритый
подбородок.
   - Вот  еще  одна  загадка,  юноша.  Как  это  тебе  удалось  убить  троих
вооруженных мужчин, когда я  точно  знаю:  ты  никогда  не  обучался  боевым
искусствам? Я лично отдал приказ, чтобы тебя не учили этому.
   Я замерла. Dux Bellorum самолично распорядился, чтобы Этого Мальчишку  не
обучали владеть оружием? Интересно, почему?
   Этот Мальчишка пялился на Артуса, открывал и закрывал  рот.  Как  он  мог
убедить Артуса, опытного воина, что он.  Корс  Кант,  убил  человека  своими
руками! Мне было жаль Этого Мальчишку, и я  мысленно  пожелала  ему:  "И  не
пробуй".
   - Это не я, - наконец рискнул он. - Это Анлодда. Она их убила.
   - Девушка убила трех воинов? - Вид у Артуса был  столь  же  недоверчивый,
как если бы Корс Кант поведал ему байку  про  то,  как  откуда  ни  возьмись
появился великан и затоптал всех саксов насмерть.
   - Да, государь. Она  сказала  мне...  Я  зажала  рот  ладонью,  чтобы  не
крикнуть: "Заткнись же ты!"
   - Она сказала, что боевым искусствам ее обучил отец в Харлеке.
   Довольно долго Артус не спускал глаз с Этого  Мальчишки.  Корс  Кант  его
явно не убедил. Я ужасно злилась на то, что теперь Артус знает, чьих рук это
было дело. Значит, не быть мне больше при Гвинифре вышивальщицей. Ну  и  что
же? Не так это и плохо. Так или иначе мне  теперь  придется  возвращаться  в
Харлек и докладывать отцу о своей неудаче.
   Хотя бы не разболтал Артусу, кто я такая на самом деле.
   - Что ж, ты немного развеял мои сомнения. Я замечал, что Анлодда покрепче
телом, чем большинство вышивалыциц, да и норовиста не в меру.  И  все  же  я
недоволен,  Корс  Кант  Эвин.  Мы  вернемся  к  этому  разговору,  когда  ты
возвратишься из Харлека. Да.., ты сказал, что Анлодда родом из этого города.
Она собирается вернуться в Камланн или останется дома?
   - Не знаю, - ответил Этот Мальчишка, а я-то знала наверняка: на этот  раз
он говорит чистую правду.
   - Как только вернешься, навести меня. Я  хочу  узнать  побольше  об  этой
Анлодде из Харлека. По-моему,  свояк  короля  Лири  -  принц  этого  города.
Возможно, Лири или сам Гормант сумеют рассказать мне  об  этой  таинственной
вышивальщице-воительнице.
   - Но почему.., король Эйра должен что-то знать о воительнице из Харлека?
   - Потому, что в ней явно есть что-то такое, чего  твои  глаза  не  видят,
мальчик мой. Тебе туманит взор  любовь!  Я  искренне  бы  желал,  чтобы  мои
военачальники и приближенные брали с меня пример. И у меня есть страсти,  но
я держу их при себе, и никогда  не  позволяю  им  мешать  исполнению  долга.
Страсти - это самовлюбленные дети, они умоляют тебя уйти, когда тебе следует
остаться, и, наоборот, просят остаться, когда тебе  непременно  нужно  уйти,
они клянчат у тебя подарки, которых ты не можешь им купить, ибо у  тебя  нет
на это денег. Мне бы хотелось видеть, как ты справишься с этими непослушными
детьми. В особенности потому, что ты должен понимать,  сколь  разнится  ваше
положение.
   - Да, государь.
   - Ты  волен  идти.  И  помни  о  том,  что  я  сказал  тебе.  Как  только
возвратитесь - сразу ко мне.
   - Да, государь.
   Этот Мальчишка встал, поклонился и отправился к двери, как  вдруг  она  с
громким стуком распахнулась. В комнату влетел принц Ланселот,  а  за  ним  -
преторианская гвардия. Стражи были злы  и  недовольны,  но  схватить  легата
побаивались.
   - Аргус! - вскричал Ланселот, стрельнув глазами в Этого Мальчишку.
   - Какие новости, Галахад? Враги напали?
   - Быть может, и напали. На  тебя,  -  отвечал  военачальник.  -  Когда  я
покинул.., триклиний.., я вышел во двор,  воздухом  подышать.  Оглянулся  на
дворец, заметил твое окно - его легко заметить, оно  светится  гораздо  ярче
других...
   - И? - Артус, похоже, начинал злиться.
   - Я заметил, что вдоль твоего окна тянется тонкая черная  линия.  Подошел
поближе: смотрю - да это веревка, свисает  с  крыши  прямехонько  до  твоего
окна, государь!
   - Веревка! - Артус, Ланселот и все стражники до единого рванулись к окну,
но ничегошеньки не увидели - еще бы, они же побежали не к тому окну!
   Тут я поняла, что медлить нельзя. Еще секунда - и они окажутся у  другого
окна, найдут веревку и отрежут мне единственный путь к  спасению.  И  тут  я
решила, что моя честь дороже того, чтобы ударить старика кинжалом  в  спину,
не говоря уже о том чувстве, которое я питала к  Этому  Мальчишке,  будь  он
проклят! Быть застигнутой и схваченной  людьми  Артуса  на  глазах  у  Этого
Мальчишки - это уж слишком!
   Я стрелой долетела от гардеробной до нужного окна. И тут в комнату  вошел
Корс Кант и увидел меня.
   Мы оба уставились друг на дружку и застыли. Я понимала, что он не  узнает
меня, да и как он мог узнать, ведь я даже волосы  спрятала.  Но  смотрел  он
так, как будто хотел узнать,  кто  я,  и  не  было  в  нем  страха,  который
приличествовал бы юному барду, когда тот ночью застает убийцу с  кинжалом  в
руке в покоях своего господина.
   Я бросила взгляд на клинок. Быть может, он и узнал его,  но  вряд  ли  бы
вспомнил, где видел его раньше.
   Я уронила кинжал на пол. Тот прозвенел, словно набат. Вбежал Ланселот, но
этот не окаменел, нет, этот сразу бросился ко мне.
   И тут словно спали чары, сковавшие меня. Я  развернулась  и  метнулась  к
окну, опережая героя Камланна всего на одно сердцебиение. Он  опоздал  всего
лишь на миг. Я бросилась в открытое окно, ухватилась  за  веревку.  Сама  не
знаю, как Ланселот не успел  схватить  меня  и  как  я  не  проскочила  мимо
веревки. Я  сильно  раскачалась,  чтобы  меня  отнесло  подальше  от  стены.
Левее.., еще левее. Комната. Открытое окно... Чья? Да  самого  Ланселота.  Я
хотела было влезть в окно,  но  тут  в  комнату  вбежал  Ланселот  и,  издав
победный вопль, бросился к окну.
   На этот раз я не стала рисковать, оттолкнулась  от  стены  и  заскользила
вниз по веревке. Никакого умысла у  меня  не  было  -  мне  просто  хотелось
поскорее удрать от этого  разъяренного  вепря!  Увы,  веревка  была  слишком
коротка и не доставала до земли.
   Спустившись до самого ее конца, я немного  покачалась,  закрыла  глаза  и
отпустила веревку.
   Каким-то чудом я не угодила на мостовую, а попала на цветочную клумбу.  Я
поднялась на ноги как раз в тот самый миг, когда  наверху  подняли  тревогу.
Быстро сообразив, что мне делать дальше, я развязала ткань, окутывающую  мою
голову, стащила сапожки, тунику и штаны. Осталась я в конце концов почти что
в чем мать родила: в одной тонюсенькой кемизе, прозрачной, как вода.  Но  уж
лучше так, чем если бы мне на шею навешали камней и швырнули в пруд - так  в
Камланне казнили изменников.
   Я бросила тряпье на клумбе и быстро прошла вдоль дворца ко двору  Бегущей
Воды, где смыла грязь с  рук  и  ног.  Повсюду  сновали  рыцари,  стражники.
Кричали, потрясали топорами, а ловили только друг дружку, натыкаясь один  на
другого на каждом углу. А я проскользнула в триклиний, нашла кувшин с  вином
и облилась им, вымазав  для  вящей  убедительности  лицо.  Хлебнув  вина,  я
уставилась на свою прозрачную кемизу. Может, ее лучше совсем снять? Кожа моя
полыхала с головы до ног, а  пьяные  развратники  пялились  на  меня  и  все
норовили заглянуть мне между ног.., стыд такой.., волосы у меня..,  довольно
темные, а кемиза белая, прозрачная, да к тому же еще и намокла...
   Я уселась за стол подальше от пирующих,  обняла  кувшин  и  сделала  вид,
будто сплю.
   Ланселот и куча воинов вбежали в зал, принялись всех трясти и спрашивать,
кто что видел. Когда принц добрался до меня, я  заговорила  пьяным  голосом,
старательно притворяясь, будто не понимаю, о чем он меня  спрашивает.  Запах
вина улетучил его подозрения, да и на меня он  загляделся  -  это  точно,  и
воины его глазели.
   Уже почти рассвело, когда он наконец отпустил нас. Мне только  и  хватило
времени добежать до своей комнаты, переодеться в скромную дорожную одежду  и
приготовиться к отъезду.
   Одевалась я с тяжелым сердцем. Меня страшила мысль о том, как я предстану
перед отцом и скажу ему о своей неудаче. Как расскажу ему о смерти его  сына
и наследника, Канастира-червяка.
   А еще я не могла забыть о том, как  на  меня  смотрел  Этот  Мальчишка  в
покоях Артуса. Мне казалось, что  он  видит  меня  сквозь  платье,  как  эти
ублюдки в триклинии сквозь тоненький хитон.
   "О Боги, - думала я. - Пусть он никогда не узнает, что это была я!"

Глава 48

   Войско  собралось   во   дворе   Камланна.   Присутствовал   весь   набор
подозреваемых, кроме Гвинифры, Моаргузы, Мирддина и Артуса. И никаких рабов.
   Анлодда отсутствовала. Лири и Артус прощались с  Меровием  и  молились  о
том, чтобы Питеру в походе сопутствовала Божья  помощь.  Корс  Кант  заверил
Питера, что  его  подружка-вышивальщица,  не  так  давно  от  нечего  делать
прикончившая трех до  зубов  вооруженных  мужиков,  вот-вот  появится.  Бард
объяснил,  что  ее  задержали  какие-то  женские  дела,  и  Питер  не   стал
расспрашивать, какие именно.
   Анлодда подъехала буквально через несколько минут на  здоровенной  боевой
лошади, сразу же после того, как король  Лири  и  Dux  Bellomm  удалились  в
триклиний. Чуть позади нее Корс Кант  пытался  галопировать  на  потрепанном
пони. "Да, парень, ты, конечно, тот еще всадничек!"  -  мысленно  усмехнулся
Питер.
   И вдруг Питера озарило:  "Я  помешал  ей".  Ночью  Селли  пыталась  убить
Артуса, прокралась в его покои по веревке,  сброшенной  с  крыши,  но  Питер
разрушил ее план.
   Увы, она сумела скрыться, и он до сих пор не знал, в  чьем  же  теле  она
обитает. Но нет, никому не укрыться от зоркого глаза майора Питера Смита! Он
спас Dux Bellomm от террористки из ИРА!
   Бард Корс Кант с трудом держался наравне с подругой. Лошадь  у  той  была
хороша, но и управлялась с ней Анлодда умело. "Отлично, - подумал  Питер.  -
Она ловко скачет на коне, прекрасно  орудует  топором  и  десятками  убивает
врагов". Любому дураку ясно, что Анлодда -  обученный  воин,  притворяющийся
вышивальщицей. "Наверное, она принцесса, - решил  Питер.  -  Тут  почти  все
принцессы, в этом мире".
   Он, прищурившись, посмотрел на  девушку.  В  ее  движениях  ему  чудилось
что-то до боли знакомое. Ну как будто он совсем недавно видел ее  "в  деле".
Он отложил этот вопрос для  последующего  углубленного  изучения.  Инстинкты
Питера в делах такого рода никогда не подводили.
   Анлодда правила своей тяжелой и с виду неповоротливой кобылой  не  только
умело, но и изящно, и в душу Питера продолжали  закрадываться  все  новые  и
новые сомнения, а вместе с ними и неподобающие мысли.  Он  тут  же  принялся
убеждать себя в том, что вовсе  не  обязательно  Селли  Корвин  должна  была
вселяться в столь же обольстительное тело, каким  оно  у  нее  было  там,  в
двадцатом веке. Сам-то Питер мог бы запросто оказаться в теле Корса Канта, а
не Ланселота.
   Питер осмотрел свой отряд,  отчаянно  пытаясь  избавиться  от  навязчивой
картины: они с Анлоддой в постели душат друг друга в объятиях.
   Помимо отобранных Питером для похода подозреваемых,  с  ним  отправлялось
сорок воинов под командованием Какамври,  конника-центуриона.  Этот  нацепил
древние  доспехи  римского  образца,  многое  пережившие,   но   старательно
зачиненные и начищенные до блеска.
   Пехотинцы нарядились попроще. На одних - кожаные рубахи с  металлическими
пластинами - тяжело, зато дешево.  На  других  -  примитивные  кольчуги,  на
третьих и вовсе, кроме кожаных  рубах,  ничего  не  было.  Топоры,  короткие
копья, мечи-гладиусы и щиты - но ничего римского в том, как выглядели воины,
и в помине не было. С другой стороны, ни один из  них  не  напоминал  Питеру
доблестных рыцарей, воспетых Мэлори, - ни тебе сверкающих копий,  ни  лат  с
головы до ног, ни шлемов с плюмажами из перьев, ни забрал с узкими прорезями
для глаз...
   Военачальники тоже были одеты достаточно пестро. У Кея, Бедивира -  такие
же римского фасона нагрудники, как у  Какамври.  На  Медрауте  -  кираса  из
сыромятной кожи, кольчуга и пластины из отполированного дерева. На Анлодде -
старинного вида кожаная куртка до  колен  с  разрезами  -  ни  кольчуги,  ни
обручей, то есть всякие металлические детали  в  ее  костюме  отсутствовали.
Понятное дело, она "работница ножа и топора", но все же сложением  она  мало
напоминала американского гладиатора. Нацепи она на себя железяки,  наверное,
падала бы через каждые два шага.
   А у барда, Корса Канта, и вообще никаких доспехов не было. Один кинжал на
боку - вот и все, да и тот имел какой-то театральный вид.
   Питер встал рано  и  битых  два  часа  занимался  тем,  что  перепробовал
всевозможные комбинации из платья и доспехов. В конце  концов  он  остановил
свой выбор на жесткой черно-красной кожаной кирасе, после чего гадал, то  ли
вообще не напяливать никаких доспехов, то ли все  же  что-нибудь  надеть.  В
серебристом нагруднике он выглядел как сардина в консервной  банке.  Еще  он
выбрал начищенный до блеска шлем  "ватиканского  гвардейца"  с  козырьком  в
форме полумесяца и идущими по колпаку металлическими закругленными  зубцами.
Шлем ему понравился тем, что выглядел довольно зловеще - что-то в  нем  было
такое.., командирское. Шлем имел несколько глубоких вмятин, однако  чеканщик
постарался на славу и почти выровнял  их.  Наверняка  этим  шлемом  Ланселот
пользовался в предыдущих сражениях.
   Под доспехи Питер напялил самую  безыскусную  одежду,  какую  только  мог
отыскать в гардеробе Ланселота, - серые  штаны  из  телячьей  кожи  и  белую
льняную тунику с вышивкой в виде цветущего дерева - мало ли, вдруг  придется
внедриться во вражеский лагерь под видом воина-крестьянина.
   "Господи, но что же я буду делать? Восемь офицеров на сорок  солдат!  Это
же хуже, чем на Фолклендах! Значит, так: я командую Кеем, Кей  -  Бедивиром,
Бедивир - Медраутом, Медраут - Анлоддой, девица  -  Корсом  Кантом,  а  бард
ведет нас в бой. Между тем я  еще  командую  Какамври,  а  он  -  солдатами.
Совершенная иерархическая структура!" Питер с отвращением покачал головой.
   Двадцать сикамбрийцев Меровия вырядились в кольчуги,  напоминавшие  рыбью
чешую, - наверное, то была дань "рыбьему" происхождению их  короля.  Меровий
поклонился и отдал своих воинов под командование Питера. Увы, они  не  будут
сражаться вместе с остальными. Единственное, что удалось выторговать Питеру,
так это то, что они  будут  устрашать  ютов,  размахивать  мечами  и  вообще
всячески пугать врагов. Ну а если те не напугаются, тогда  бриттам  придется
действовать на свой страх и риск.
   "Итак, я командую сикамбрийцами, но они мне не подчиняются. Ну  а  король
Меровий скачет рядышком  -  и  что  от  него  толку?  Он  только  разворошит
муравейник, и все дела".
   Во двор галопом влетел Куга, ухмыляясь, словно кот, гонящийся  за  мышью.
Его сопровождали четверо саксов с непокрытыми  головами.  Все  четверо  были
одеты совершенно одинаково.
   "Тьфу ты, совсем забыл: Куга командует саксами, которые повинуются только
его приказам, и больше ничьим". Сбывались самые страшные сны Питера по части
субординации. Ударные отряды СВВ обычно состояли из четырех-пяти человек без
знаков отличия. Именно такие отряды бросали на  ликвидацию  змеиных  клубков
ирландских националистов.
   Никогда в жизни Питеру  не  доводилось  командовать  столь  разношерстной
компанией, как эта, отправлявшаяся в поход на Харлек, манипула. И  что  хуже
всего, он понимал: собственное войско Артуса имеет куда более строгую гибкую
структуру - фактически оно являет собой прообраз британской армии на  многие
годы вперед.
   "Господи Всевышний, почему бы нам просто не разбиться на две команды и не
устроить матч в регби?"
   Крики, гомон, приказы командиров, которых нельзя было отличить от простых
воинов.., слезные прощания с женами  и  подружками.  Питера  вдруг  охватила
щемящая ностальгия. Невзирая на холодный осенний ветер, от желудка  к  горлу
вдруг подкатила горячая волна. Он прищурился и почти воочию  увидел  вещевые
ранцы, "узи", танки и джипы, и "рыцарские доспехи" собственных солдат.
   - Принц?
   - Что тебе? - отозвался Питер и обернулся к Кею. Сенешаль  с  отвращением
взирал на огневолосую Анлодду.
   - Государь мой, какого черта здесь делает эта девица с топором на  боевой
лошади?
   - В поход с нами отправляется.
   - Что?! - Кей резко развернулся в седле и  уставился  на  девушку,  потом
понимающе глянул на Питера и осклабился. - Если тебе нужна баба для постели,
так не лучше ли захватить рабыню, а, Ланселот?
   Питер натянул поводья, вцепился в них мертвой хваткой, а не то съездил бы
Кею по физиономии - уж очень руки чесались.
   - Командую здесь я, Кей.
   - Это разве не вышивальщица Гвинифры?  Опасно.  Они  же  все  выбалтывают
своей госпоже. Пусть бы сидела дома да шила платья.
   - Она родом из Харлека - так мне сказал Корс Кант. Она  едет  с  нами,  и
кончим на этом.
   Кей