удивления  обнаружил,  что  на  него  смотрит  король  Меровий   -   бодрый,
свеженький. Он сидел за столом короля Артура. Меровий  приветственно  поднял
кубок.
   - Приветствую тебя. Рано поднялся, принц.
   - Приветствую, государь. А ты встал рано или поздно? Меровий взглянул  на
свечу, едва держащуюся в подсвечнике. Одна  сторона  свечи  оплыла.  Меровий
отыскал на свече какую-то отметку и покачал головой.
   - Поздно, наверное. Я думал.
   - О чем?
   - О многом. О тебе. Почему ты неведом мне, Ланселот?
   Питер попятился. Загадочный Меровий не спускал с него своих  обсидиановых
глаз. "Полубог - или как он сказал-то? Полурыба? Не могу вспомнить". По тону
Меровия Питер догадался, что король и Ланселот когда-то были близки.
   - Люди меняются, государь. Я долго прожил в Камелоте.
   Брови Меровия лениво приподнялись.
   - Наверное. Не стану тебя задерживать. Судя по тому, что рассказывают  об
искусстве Куты, тебе надо как следует подготовиться  к  поединку  с  ним.  -
Король встал и неторопливо  направился  к  двери,  выходившей  в  "осиновый"
дворик.  Питер,  подражая  другим,  поклонился  и  продолжил  свой  путь   к
"парадному" выходу. Потаенная мысль вдруг прорвалась наружу.
   "Я безоружен и без доспехов... Как он, черт его дери,  догадался,  что  я
собираюсь тренироваться?"
   Питер обернулся, но Меровий уже исчез. "Нет,  это  же  очевидно.  Обычная
дедукция, и больше ничего.  Наверное,  потолковал  с  Медраутом,  когда  тот
выходил из замка. Этот молокосос  уж  точно  растрепался  про  то,  что  сам
Ланселот взялся обучать его -  Ланселот  Неуязвимый".  Питер  рубанул  рукой
воздух и прогнал страх. "Должно быть так,  и  никак  иначе.  Никаких  других
объяснений. Я так думаю". Он решительно шагнул к массивной дубовой  двери  и
сильно толкнул ее.
   И зажмурился от неожиданно  яркого  утреннего  света.  Бледные  жиденькие
облачка точками расположились в небе  -  синем-пресинем  небе,  а  вовсе  не
буром. Пологий склон  холма  цвета  ржавчины  и  оливок  спускался  от  Каэр
Камланна к деревне, а оттуда - к морю. С запада дул легкий солоноватый бриз,
он доносил крики купцов, предлагавших хлеб и осенние яблоки.
   "Небось и вода из Темзы пригодна для питья", -  подумал  Питер,  сглотнув
подступивший к горлу ком. Он медленно повернулся  на  месте.  Под  каблуками
хрустнула жухлая жесткая трава. Питер оценил оборонную способность Камланна.
   То место, где он стоял, отделяли от виллы пятьсот ярдов.  Там  начинались
первые постройки. Проще  простого  застрелить  из  окон  второго  этажа  или
бойниц. Нападающее войско легко перестрелять, не дав ему пройти  и  половину
расстояния.
   Медраута нигде не было видно. "Час-то прошел, - подумал  Питер.  -  Может
быть, тут не одни ворота?" Он повнимательнее осмотрел виллу.
   "Не ахти", - подумал он и разочарованно побрел по Камелоту. Размерами  не
больше Вильмхерста - городка,  где  Питер  учился  в  средней  школе.  Замок
Камланна не в силах был вместить больше ста тесных комнатушек, типа той, где
жил сам Питер. Вряд ли такое строение  могло  впечатлить  человека,  который
видел Эдинбург, Кремль и Виндзорский замок.
   Здание имело форму буквы "U", и два крыла примыкали друг к другу. Комната
Питера располагалась в другом крыле, не в том, где триклиний.
   "Должны быть еще  пристройки,  -  думал  Питер,  -  ведь  покои  Моргаузы
располагались в отдельном доме. Позади триклиния, левее".
   Стены из белого камня украшала резьба, изображавшая богоподобных мужчин и
женщин. Питер  прошел  его  дальше  по  часовой  стрелке  в  поисках  "крыла
Моргаузы". Нет, Каэр Камланн оказался больше, чем он предполагал.
   Вскоре Питер  обнаружил  еще  две  постройки,  примыкавшие  к  выходу  из
пиршественного зала, - судя по всему, их пристроили позднее (более аккуратно
пригнаны камни по углам, арки смутно напоминали будущие готические). В  одно
из этих зданий Питера и привела амазонка.
   Новые здания венчали двускатные  крыши,  выкрашенные  в  красно-кирпичный
цвет. От карнизов спускались тонкие,  явно  чисто  декоративные  колонны  из
красноватого мрамора.
   Четыре здания составляли квадрат - триклиний, два крыла жилых помещений и
большие палаты с красными колоннами.
   - Господи, -  пробормотал  Питер,  -  я  не  думал,  что  тут  так  много
построек...
   Крыши выглядели одинаково - находящие друг  на  дружку  ряды  красноватой
черепицы, призванной защитить постройки от дождя. "Обойду-ка я всю  крепость
- вернее, замок. В коне концов  где-нибудь  да  напорюсь  на  этого  ублюдка
Медраута".
   Помимо всего прочего,  поиски  Медраута  оправдывали  пристальный  осмотр
Камланна.
   С наблюдательной точки на  вершине  холма  городские  постройки  казались
выстроившимися на параде солдатами, сгруппированными по родам  войск.  Улицы
были прямыми, и поэтому Камланн казался похожим на решетку.
   По приблизительным подсчетам Питера, в городе  насчитывалось  около  двух
тысяч домов. Ближайшую треть построек целиком  окружал  квадрат  крепостного
земляного вала.  Прикинув,  что  в  каждом  доме  могло  проживать  человека
четыре-пять, Питер определил население  Камланна  -  десять  тысяч  человек.
Поменьше Рима и Лондона - как этот парень его назвал  -  "Лондиниум"?  -  но
вполне прилично для Британии этих времен. Питер развернулся и пошел обратно,
мимо парадного входа в триклиний, намереваясь  теперь  обойти  виллу  против
часовой стрелки.
   Четыре здания изящно обрамляли "площадь". Похоже,  архитектор,  строивший
их, не слишком заботился о том, чтобы они  соответствовали  по  стилю  более
ранним строениям.
   "Новое крыло" выходило на обширное, овальной формы поле.  Виллу  от  поля
отделяла изящно выгнутая колоннада. Накрытые навесами сиденья под  колоннами
указывали на то, что на поле  проводятся  какие-то  мероприятия,  собирающие
зрителей.
   По краю поля шла дорожка. Пересекая ее,  Питер  обнаружил  многочисленные
следы колес. "Гонки колесниц?" - подумал он, нырнул под колонны и совершенно
неожиданно  для  себя  оказался  в  саду.  А  здесь  что   проводится?   Бои
гладиаторов?
   По правую руку от Питера за высокой изгородью  лежало  еще  одно  поле  -
длинное и узкое. Для чего оно предназначалось, Питер  пока  не  понимал.  Он
пробрался меж розовых кустов и увидел еще несколько построек  и  пристройки.
Он обнаружил интересную вещь:  хотя  сама  по  себе  планировка  виллы  была
асимметричной, тем не менее откуда бы ты на виллу  ни  посмотрел,  части  ее
выглядели вполне гармонично. Даже современные пристройки ближе к "ипподрому"
- и те смотрелись недурно.
   Подойдя к узкому полю, Питер увидел Медраута. Тот стоял в самой  середине
прямоугольника  и  держал  двух  коней  под  уздцы.  Кони   были   нагружены
вооружением и доспехами.
   Завидев Питера, он воскликнул:
   - Государь! Приношу извинения, но я подумал, что  ты  говорил  о  воротах
стадиона.
   Питер равнодушно пожал плечами:
   - Ты это место выбрал для занятий? Медраут ответил не слишком уверенно  -
похоже, решил, что в вопросе Ланселота кроется какой-то подвох:
   - Ну.., я подумал, что поле для турниров нам подойдет.
   И Медраут указал еще на длинное  поле,  расположенное  к  юго-востоку  от
виллы.
   "Ничего себе! Не хватало еще, чтобы  все  домочадцы  Камланна  любовались
тем, как я ковыряюсь с мечом! Ну или с  топором,  не  важно.  Давай,  думай,
придумай какое-нибудь местечко поукромнее".
   Питер покачал головой:
   - Медраут, ты как думаешь-то? Напасть на тебя враги могут, что, только на
турнирном поле? Я-то думал, ты хочешь по-настоящему, как в жизни бывает...
   Питер подпустил в голос немного издевки.
   Медраут переступил с ноги на ногу.
   - Ну.., наверное. Это.., современно? У вас так принято.., в Сикамбрии?
   Питер изумленно поднял брови. Они что  тут,  и  слыхом  не  слыхивали  об
учениях, маневрах? "Может, у Артуса и появится надежда на лучшее, если я его
быстро обучу".
   Питер шагнул к лошадям и рассмотрел оружие и доспехи. Не густо и довольно
скромненько: кольчуги, но без нагрудников, наголенники -  а  может,  поручи.
Металлические ободы для защиты живота, кожаный  шлем,  обитый  железом.  Два
шести-семифутовых копья без наконечников, два топора с  надетыми  на  лезвия
чехлами.  Два  прямоугольных  выпуклых  щита.  Щиты  казались   тяжелыми   и
неудобными. Питер поискал римские мечи-гладиусы, но не нашел. С  их  помощью
можно было бы любой пуленепробиваемый жилет проткнуть, как нечего делать.
   Он внимательно следил за  Медраутом.  Тот  просунул  голову  в  кольчугу,
поднял руки вверх и  несколько  раз  подпрыгнул  на  месте.  Кольчуга  легко
соскользнула вниз. Питер  почему-то  думал,  что  напяливать  ее  потруднее.
Подражая Медрауту, Питер нацепил на себя доспехи без особого труда. На грудь
и живот легли металлические круги,  которые  пришлось  закреплять  полосками
кожи. В этом им с Медраутом пришлось друг другу  помочь,  Медраут  торопливо
извинился.
   - Я решил, что нагрудник ты не  захочешь  брать,  принц,  он  ведь  такой
дорогой.
   - Верно решил, - похвалил его Питер. Кожа пахла премерзко,  металлические
части доспехов давили и кололи. "Сейчас  бы  легкий  защитный  костюмчик  из
СВВ!" - подумал Питер. Наконец он встал в полном облачении и шагнул к одному
из жеребцов. Конь был высокий, широкоплечий и явно норовистый. На Питера  он
злобно косился.
   Питер  взялся  за  уздечку,  но  тут  Медраут   неловко   прокашлялся   и
поинтересовался:
   - Государь, разве мы не сядем каждый на  своего  коня?  "Елки-палки!  Вот
вляпался! - Питер одарил Медраута  грозным  взглядом  и  сделал  вид,  будто
изучает седельную подпругу.
   - Девять из десяти всадников - неумехи... - И он подтянул подпругу. - Вот
так, доверяй, но проверяй... "А что, - прозвучало убедительно  вроде  бы,  -
подумал он. - Вот только правда ли это?"  Единственное,  что  знал  Питер  о
лошадях, так это то, что у них четыре ноги и куча  сюрпризов  для  неопытных
наездников в запасе.
   - Ладно... Подведи мне, гм-м-м... - Питер протянул руку к другому коню  и
прищелкнул пальцами.
   - Эпонимуса, государь?
   - ..Моего коня. Ну?
   Медраут схватил громадного Эпонимуса за узду и потащил к  Питеру.  Боевой
коняга поначалу упирался, но потом, учуяв запах хозяина, пошел резвее. А вот
жеребец Медраута, как  только  парень  подошел  поближе,  попытался  цапнуть
Питера за руку.
   Питер принял  у  Медраута  поводья,  заглянул  Эпонимусу  в  глаза,  дабы
проникнуть в самую глубину его лошадиной души - именно  так  ему  советовала
поступать одна подружка, увлекавшаяся верховой ездой, вот только Питер никак
не мог понять, зачем это нужно. Жеребец довольно тупо пялился на него и явно
признавал в нем хозяина. Медраут сунул копья и топорик в  прорези  на  седле
Эпонимуса.
   Питер понимал, что ни капли не соображает  в  том,  как  сражаться,  сидя
верхом на лошади. Он в отчаянии воззвал к потаенной части своего сознания, в
надежде, что ему удастся на время выпустить Ланселота из ментальной  темницы
и дать ему напомнить телу знакомые навыки.
   Он только чуть-чуть прикоснулся к Ланселоту, как тут же был вознагражден:
он увидел Ланселота верхом на Эпонимусе, копье в правой руке, щит - в левой,
принц пришпоривает своего боевого коня... Питер поспешно залатал  прореху  в
сознании, дабы Ланселот, не дай Бог, не вырвался наружу весь целиком.
   Он обошел Эпонимуса слева, вызывая в голове образы собирающегося оседлать
коня Ланселота, - но не резко,  а  постепенно,  чтобы  варвар  не  выскочил.
Работенка оказалась опасная: Питеру казалось, что  стоит  ему  хоть  немного
прошляпить - и прости-прощай Смит, владеть его сознанием будет  Ланселот,  а
ему самому придется смириться с подчиненным положением.
   "Смогу ли я тогда вернуться домой?" - гадал Питер. Если его  сознание  не
будет принадлежать ему, сумеет ли он наладить контакт со  своим  миром?  Или
ему суждено тогда вечно томиться в Темных Веках?
   Неожиданно Питер обнаружил, что в сбруе Эпонимуса  отсутствуют  стремена.
Да и само седло совсем не напоминало ни английское,  ни  ковбойское,  времен
освоения Дикого Запада. По бокам торчали выступы - и получалось, что  сидеть
в таком седле надо было, широко расставив ноги. Задняя лука приподнята очень
высоко - всадник при езде должен был неизбежно  наклоняться  слишком  сильно
вперед.
   "Ну ладно, хоть поводья-то есть, и за то спасибо, - мрачно подумал Питер.
- Но забраться-то в седло как?!"
   Медраут уже сидел в седле и, волнуясь, ждал Лансе-ло1а. А  Питер,  балда,
не успел подсмотреть, каким образом тот оседлал своего жеребца. Парень сидел
чуть  ли  не  на  плечах  у  коня,  ноги  оттянуты  назад  и  закреплены  за
"закрылками" седла. Поводья висели, Медраут их не трогал. Он  повернул  коня
влево, потом вправо, не прикасаясь к поводьям, и галопом поскакал по  траве.
Щит он держал низко.
   "Неужели римские полководцы действительно дрались врукопашную?" -  Питер,
как ни старался, вспомнить не  мог.  Во  всяком  случае,  Артус  мог  пройти
обучение у римлян, но, похоже, ввел кое-какие новшества: поединки на копьях,
сидя верхом на лошадях, к примеру, если верить трепу Медраута. Римляне,  как
правило, кавалерийские дела оставляли наемникам, варварам-лучникам.
   "Проклятие! - в отчаянии думал Питер. - Но иного выхода  нет,  ничего  не
поделаешь, придется как-то залезать в это чертово седло!"
   Он положил правую руку на круп Эпонимуса, а левой ухватился  за  переднюю
луку седла. Отчетливо представил оседланную лошадь в Сэндхерсте, подпрыгнул,
взлетел, расставил ноги...
   Эпонимус фыркнул и подался вбок. Питер упал  поперек  седла  -  голова  с
одной стороны, ноги - с другой. Он  попытался  закинуть  ногу,  но  Эпонимус
решил немного погарцевать. Он повернулся трижды по часовой стрелке и чуть не
сбросил Питера.
   Наконец любимцу Камланна удалось развернуться и  перебросить  ногу  через
седло. Эпонимус вяло взбрыкнул, но присмирел, как только Питер закрепил ноги
за "закрылками".
   Медраут смеялся. Питер глянул  на  него  так,  как  смотрят  сержанты  на
кадетов во время муштры.
   - Прости, мой принц, - извинился Медраут.  -  Про  то,  как  Эпонимус  не
любит, когда на него садятся верхом, хотя байки, но я  даже  не  представлял
себе, что он вытворяет такое.
   - Бывает с ним... - пробормотал Питер.
   Затем он старательно воспроизвел посадку Медраута и убедился в том, что в
седле с высокой задней лукой сидеть куда менее удобно,  чем  в  обычном,  со
стременами. Эпонимус мгновенно  отреагировал,  когда  Питер  сжал  его  бока
каблуками-- стоило нажать с  одного  бока,  как  он  шел  в  противоположную
сторону.
   Медраут поводья в руки не брал, и Питер решил вести себя  так  же.  Питер
наклонился вперед -  и  Эпонимус  пустился  рысцой.  Стоило  Питеру  немного
запрокинуться назад - конь замедлил бег. Без  поводьев  обе  руки  у  Питера
оказались свободными.
   Он наклонился, взял щит  и  закрыл  им  левое  предплечье.  Щит  оказался
меньше, чем предполагал Питер, и вовсе  не  походил  на  щиты,  описанные  в
"Айвенго".
   Правой рукой Питер сжал рукоять тяжеленного боевого  топора  и  на  пробу
несколько раз взмахнул им. Из-за этого он чуть было  не  вылетел  из  седла.
Махать топором вперед  оказалось  проще  простого,  но  вот  обратный  взмах
давался гораздо тяжелее.
   Питер убрал меч и щит на места и  развернул  коня  к  Медрауту.  Довольно
легко он догнал парня и поравнялся с ним. Эпонимус, похоже, отлично понимал,
чего хочет хозяин, и отвечал на приказания чуть ли не раньше, чем  Питер  их
давал.
   - Государь, - осторожно поинтересовался Медраут, - ты, наверное,  немного
перебрал вчера?
   Спросил он с искренней заботой и сочувствием, без всякой задней мысли.
   Питер промолчал и махнул рукой в сторону леса, располагавшегося  примерно
в полумиле.
   - Давай-ка во-он туда, на поляну, сынок. Коней пустили шагом и  вот  так,
не торопясь, добрались до первых деревьев. Медраут немного обогнал Питера  и
свернул на запад, где по лесу вилась тропка. Еще десять минут -  и  вот  они
уже на широкой круглой поляне. В  дальнем  углу  виднелся  пустой  мраморный
фонтан. Каэр Камланна за облетевшими дубами видно не было. Дубы облетели, но
их ветви густо увешивали шары омелы. Питер  заявил,  что  место  очень  даже
подходящее.
   Они с Медраутом нацепили шлемы, взяли  щиты,  Медраут  увел  своего  коня
галопом на другой край поляны и развернулся к Питеру, сжав в руке копье.
   Он приветственно поднял оружие. Питер ответил ему тем  же.  Великий  воин
погнал Эпонимуса вперед, готовясь получить не один синяк.

Глава 24

   Корс Кант стоял у окна своей  комнаты,  поеживаясь  от  холодного  ветра,
порывы которого пролетали по полям, городу и  замку.  Кожа  барда  покрылась
пупырышками. Рассвет слепил его красными и желтыми красками, яркость которых
усиливалась бликами, игравшими на  поверхности  воды  фонтана  у  восточного
крыла. Рассвет напомнил Корсу Канту о волосах Анлодды.
   -  Как  мне  завоевать  тебя,  любовь  моя?  В  воображении   юноши   его
возлюбленная встала у него за спиной и пробежалась  легчайшими  пальцами  по
позвоночнику. "Я тебе не  приз,  который  можно  выиграть,  бросив  на  стол
несколько янтарных костей. Честно говоря, не знаю, кто из вас хуже  -  Куга,
который берет женщин силой, или один мальчишка из Лондиниума, который играет
в игрушки с чистыми и невинными девушками!"
   Корс Кант обернулся в полной уверенности, что увидит Анлодду, и  страшась
того, что она увидит его. Призрак Анлодды стоял между Корсом Кантом и медным
зеркалом.  Прозрачная  фигура  девушки,  сквозь  которую  Корс  Кант   видел
собственное отражение: невысокий, но ладный, почти изящный, но какой из него
боец? Что мог предложить своей возлюбленной полубард?
   - Что ж... - отвечала ему призрачная Анлодда, - ты мог бы предложить  мне
любовь, если это не слишком много для тебя, Корс Кант Эвин.
   Воображаемый  голос  прозвучал  настолько  реально,  что  юноша  виновато
потупился.
   - Почему все, кому вздумается, говорят у меня в голове?  -  требовательно
спросил он.
   - Пф-ф-ф! Я тебе не "все"! И я с тобой не разговариваю, или ты  забыл?  Я
просто кое-что предлагаю тем придворным бардам, которые слышат  меня.  Найди
меня, если хочешь, и я позволю тебе извиниться передо мной.
   Но нет, это просто восточный  ветер  шуршал  легкой  занавеской.  Тусклое
зеркало отражало все, что творилось в сердце у юноши.
   - Хорошо, я извинюсь перед тобой, Анлодда. Прости  меня  за  то,  что  ты
упрямая, вредная, за то, что ты мучительница. Довольна?
   Из-за двери послышался смех. Корс Кант вздрогнул,  ахнул,  развернулся  к
двери - слишком поспешно - и споткнулся...
   В дверях стояла  Анлодда  -  на  сей  раз  самая  настоящая  -  такая  же
настоящая, как брызги свиного помета на ее сапожках.
   - О, Корс Кант! - с издевкой воскликнула она. - А ты, оказывается, совсем
не глуп - по крайней мере, когда разговариваешь с пустой комнатой!
   - Я не.., то есть я не...
   - Я пришла попросить.., я хотела сказать - я пришла, чтобы  ты  пригласил
меня на прогулку, а также для того, чтобы дать тебе  возможность  извиниться
передо мной, но первую порцию извинений я  уже  выслушала.  Просто  восторг!
Теперь остается решить, приглашаешь ли ты меня на прогулку верхом. Ну?
   - Д-да! Я с радостью поеду с тобой верхом! Но куда  мы  поедем?  И  разве
тебе можно отлучаться? - И тут Корс Кант понял, что такой замечательный план
может запросто сорваться. - Но Анлодда, у меня же нет коня!
   Подняв руку, Анлодда принялась загибать пальцы,  отвечая  по  очереди  на
заданные бардом вопросы.
   - В одно тайное место. Можно, потому  что  принцесса  Гвинифра  дала  мне
свободный день, когда я ей объяснила, зачем мне это нужно. Лошадь  для  тебя
мы возьмем внаем, а вот это.., в это я наступила по пути  сюда.  Теперь  вот
что.., я не хочу никого обидеть, и я не знаю, каковы правила для  придворных
бардов,