знать, кто распускает слухи  про  моих  работников!  -  Кей
довольно выразительно оскалился, но тут же улыбнулся. - Ланс, ты же  знаешь,
как я горжусь своей должностью сенешаля. Уж восемь месяцев,  как  я  занимаю
этот пост.
   Он, оказывается, читал пергамент. Теперь он вернулся  к  чтению  и  после
каждой строки хмыкал.
   Питер решил немного потормошить Кея. Ему нужно было разузнать побольше  о
союзе между Артусом и Меровием, выяснить, не удалось  ли  Селли  Корвин  уже
что-то изменить в истории.
   - Поговори со мной, - сказал он повелительным тоном. "Я  ведь  явно  выше
его по званию, посмотрим, как он передо мной отчитается".
   - А что говорить-то? - Кей пожал плечами и опустил пергамент.
   - Ты сам знаешь, в чем наш долг, - бросил Питер. - Как наши дела?
   Кей испуганно поднял брови. Опасливо оглянулся, дабы убедиться,  что  они
одни. Пошарил в складках туники, извлек колоду разрисованных вручную кожаных
карт Таро.
   - Это все Бедивир виноват, - заговорщически прошептал Кей. - Мы никак  не
можем подобраться ни к кому из ближайшего окружения короля. Дело  тут  не  в
верности,  тут  что-то  еще..,  ну,  ты-то  знаешь,  что  они  говорят   про
Длинноволосого.
   - Подобраться?
   У Питера закружилась голова. Явно Кей, Бедивир и Ланселот составили некий
заговор, целью которого было пробиться в ближайшее окружение короля  Меровия
"Длинноволосого". Но зачем? То ли пытались сохранить союз, то ли,  наоборот,
мечтали его загубить?
   "Есть сомнения? Сделай так, чтобы их не стало".
   Питер  устремил  на  Кея  испытующий,  строгий  сержантский  взгляд.  Тот
покраснел и процедил сквозь сжатые зубы:
   - Золотом тут не сработаешь, государь. Они фанатики! Их не уговорить.
   "Про кого это он? Про людей Меровия?
   - Фанатика никогда не убедишь, - согласился Питер. -  Но  можно  обратить
его в иную веру.
   Кто это сказал? Этого он не помнил. Кто-то в другой  жизни,  давным-давно
много лет назад. Вернее, давным-давно много лет вперед.
   -  Если  их  не  подкупить  и  не  уговорить,  постарайся  обратить   их.
Убедительные, яркие речи, то, се.., кого-нибудь помоложе. Ну, думай. Если бы
тебе пришло в голову обратить в другую веру кого-то из ближайшего  окружения
короля, на кого бы пал твой выбор?
   Кей долго молчал.
   - Дело не простое,  принц.  Любой  сикамбриец  порадовался  бы  поражению
саксов, восстановлению римского мира.  Кому  это  знать,  как  не  тебе!  На
материке антиримскими настроениями не пахнет, не то что здесь, у нас.
   "Пресвятая Матерь Божья! - ужаснулся Питер. - Я -  изменник,  действующий
против короля Аргуса и Меровия, с целью погубить их союз! - Но  тут  у  него
мелькнула другая мысль. - Конечно, я  просто  призван  погубить  этот  союз.
Только лишь потому, что его и не существовало  вовсе!  Рим  пал..,  а  Артус
умер. Что это на меня нашло?"
   - Но самое главное, - продолжал Кей, - это королевская кровь. Говорят, он
полубог.
   - А я слыхал - полурыба, - буркнул Питер.
   - Королевская кровь, -  задумчиво  повторил  Кей.  Рассеянно  перетасовал
колоду Таро, внимательно вглядываясь в  карты.  -  И  что  это  значит?  Это
значит, что он король. Ну и что? Королей и раньше тыщу раз предавали.
   Питер разрывался на части. С одной стороны, он не  мог  допустить,  чтобы
историю изменили. С  другой  стороны,  он  был  верен  долгу  -  королеве  и
отечеству. Как же он мог предать и то, и другое?
   - Кстати, Ланселот.., мы его добыли.
   "Что же они добыли?" Судя по тону  Кея,  это  нечто  было  крайне  важной
штукой. И уж естественно, Ланселот непременно должен знать, что это такое.
   - Чего стоило? - спросил он.  "Главное  -  разговор  поддерживать.  Пусть
проговорится, выложит все, что знает".
   - Жизни. Души. Это недорого, Ланс. Но дело будет сделано.
   - Никто не заметит?
   Кей пожал плечами, повертел в руках карты. В глаза Питеру  он  посмотреть
не решился.
   - Попозже перенесем к тебе в покои. Так будет лучше. "Вот и славно.  Если
это, конечно, не бомба.., какая бомба?"
   Голова у Питера вдруг закружилась. На  миг  он  оказался  в  Лондондерри,
увидел бедолагу О'Риордина... Все стало алым  от  крови  -  комната,  улица,
кровь стекала с потолка, с неба, из вентиляционных решеток, со звезд.
   "Кровь, кровь, кровь, кровь..." - слова конским топотом  звучали  в  ушах
Питера, и с каждым ударом сердца - все громче. И вот он уже скачет верхом на
коне, и его окровавленный топор зажат в руке, грохочут копыта,  разрубленные
его топором тела врагов валятся наземь, завывает дикий ветер  побоища,  поет
песнь, которая была древней уже тогда, когда Ромул сосал молоко волчицы...
   Ланселот! Ланселот из Лангедока! Гроза саксов, воин с тысячей  демонов  в
крови!
   Кровь!
   Питер охнул, обхватил руками колени. Постарался дышать медленнее,  загнал
варвара -  сикамбрийца  поглубже  в  закрома  сознания,  туда,  где  обитало
собственное потаенное варварство Питера.
   - Эй, Лан, с тобой все хорошо?
   Питер  поспешно  кивнул,  но  не  произнес  ни  слова,  побоялся  ляпнуть
что-нибудь не то. Ему следовало встать и вернуться  в  триклиний,  дождаться
там Медраута, который скажет ему, что Моргауза готова  вновь  встретиться  и
поговорить с ним. Он должен встать.
   - Открою тебе тайну, - сказал Кей. - Меровия даже Артус побаивается.  Ты,
конечно, любимец Dux Bellorum, но я его знаю больше других.  Он  уже  просил
совета у Мирддина, Моргаузы и даже у мальчишки-барда.
   - Корса Канта?
   - Этот преступный союз не дает ему покоя, он убивает его, высасывает  его
мужество...
   - У Корса Канта, ты сказал?
   - Я его таким никогда не видел.., принц. Впервые за одиннадцать лет...
   - Что?
   - Знаешь, начинаю сожалеть о данном мною  обете.  Служить  Dux  Bellonim,
Артусу, консулу, сенату. Чтобы мое войско принесло ему присягу...
   - Артусу?
   - Я ведь был принцем. То есть  сейчас  мог  бы  быть  королем.  Мой  отец
выступал на стороне Вортигерна. Ну, да  ты  ведь  все  знаешь.  Я  привел  в
Камланн легион, и этот легион выступил  против  Вортигерна  под  знаменем  с
драконом и орлом.
   Но, Ланселот.., воины в смятении.., они запросто смогут  снова  выступить
под знаком золотого вепря Кея, короля Клуида. Ну, и конечно, рыцари Бедивира
пойдут за мной. А если бы к нам  еще  присоединились  два  твоих  легиона...
Скажи, кто бы мог противостоять нам? Я  это  к  тому,  чтобы  ты  просто  не
забывал об этом. Подумай, Ланс. Пендрагон не принц, у него нет  собственного
войска.
   Питер промолчал. Он  все  понимал.  Люди  Артура  колебались,  их  пугали
замыслы государя оживить  Империю,  возродить  Pax  Britannicus  -  Империю,
которой никогда не существовало.
   Питер обнаружил кучку чистых тряпиц, использовал одну из них и  бросил  в
ведро.
   - Расскажи мне про Корса Канта, - попросил он.
   - Да дурак он редкостный, что про него  рассказывать?  А  ты  никогда  не
замечал, куда попадает "Дурак" в египетской колоде? - И Кей стасовал  колоду
Таро.
   Питер покачал головой. Он никогда не интересовался всякой эзотерикой типа
экстрасенсорики, астрологии и колдовства. Он был  здравомыслящим  человеком,
хотя точно знал, то карты Таро много значат для масонов.
   - Это старшая карта ,  -
сказал Кей и показал Питеру разложенные веером карты. - Но она же и младшая,
идет сразу за Светом . Все начинается с "Дурака" и все им кончается.
   Кей медленно повернул колоду и продемонстрировал  Питеру  верхнюю  карту.
Естественно, это снова оказался "Дурак". Питер вздрогнул -  он  не  заметил,
как Кей перебросил карту.
   - Ладно, продолжай действовать, - распорядился  Питер,  хотя  понятия  не
имел о том, какие это могут быть действия. Однако благоразумие  подсказывало
ему, что беседу с Кеем пора закруглять. Он  встал,  натянул  штаны,  одернул
тунику и вышел из уборной. Как только Питер вышел,  Кей  снова  углубился  в
чтение свитка, вот только теперь он уже не смеялся.
   "Что-то есть в Меровии такое, что пугает даже Артуса". Питер взглянул  на
свою руку, припомнил  особое  рукопожатие  Меровия.  "Merovius  rex,  король
Меровии. Меровий-масон".
   "Меровии, который, видимо, неплохо разбирался в Таро. А Кей  из-за  этого
стал масоном? И что именно "раздобыли" Кей и Бедивир? Приволокут это ко  мне
в комнату, и что? А вдруг мне от этого не поздоровится?"
   Питер бодрым шагом вошел в триклиний  и  поискал  глазами  Медраута.  Его
нигде не было, посему Питер уселся за главный стол. Тут он вспомнил, что еще
не завтракал, и вытащил нож. На блюде  лежали  остатки  жареной  свинины,  и
Питер отрезал себе солидный кусок. Селли, Артус, заговоры и  происки  -  все
смешалось у него в голове.
   Он так глубоко задумался, что не заметил Мирддина,  придворного  чародея,
пока надоедливый старикашка не прокашлялся.
   - Хо, Ланселот! А чем это ты занимался с этим ублюдком Мордредом?
   Питер бросил на Мирддина испепеляющий взгляд.
   - Я занимаюсь, чем хочу и с кем хочу. Тебе-то какое дело?
   Мирддин, похоже, был готов ответить Ланселоту грубостью, но сдержался.
   - Но ты - правая  рука  Артуса!  Как  ты  можешь  иметь  что-то  общее  с
изменником Мордредом? Разве ты не знаешь, чей он сын?
   Питеру страшно не нравился старикашка-колдун, но ему стало неловко.  Если
судить по тому, что писал Мэлори, Мордред был  незаконным  сыном  Артура  от
Маргаузы, его сводной сестры.., и только один Питер, больше никто, знал, что
Мордред на самом деле станет предателем и убьет собственного отца!
   - Он совсем  мальчишка,  уймись  ты,  ради  Бога,  -  пробормотал  Питер.
Мирддина,  похоже,  несколько  смутил  тон  Питера.  Он  смерил  сикамбрийца
взглядом.
   - Мальчишка, но сын своей матери, трибун. И  тут  все  куски  головоломки
вдруг встали на свое место. Мордред - сын Моргаузы..,  а  ей  так  просто..,
заморочить парню голову... Моргаузе  просто  это  сделать?  Нет,  это  Селли
просто.., настроить его против Артуса. Мэлори обвинял в смерти Артура только
фею Моргану. Но была ли Моргана Моргаузой? Тогда кто был Моргаузой?  Или  то
было одно лицо, раздвоившееся за века пересказа легенд?
   "Славненькая теория, - издевательски проговорил  чей-то  голос  в  голове
Питера. - Вот только как насчет фактов? Это все интуиция, дружище".
   - Мирддин, - сказал Питер, прожевав кусок, - больше предателей я ненавижу
только сплетников. Почему бы тебе не уйти, пока я еще помню, то и ты - жрец?
   Брови Мирддина в притворном испуге взлетели вверх. Он отступил,  выставив
руки ладонями вперед.
   - Одно я скажу тебе, о мудрейший Ланселот. Помни:
   Медраут верен только своей матери, и более никому.
   "И Моргу, -  подсказал  Питеру  Ланселот.  -  Моргу  -  обманщику,  другу
саксов!"
   - И что я, по-твоему, должен делать, а? - рявкнул  Питер.  -  Голову  ему
отрубить за обедом? А тебе не  кажется,  что  это  может  вызвать  кое-какие
неудобства?
   - Ну... - загадочно  протянул  чародей.  -  Не  разбив  яиц,  яичницу  не
приготовишь. - Он жевал собственные усы, и вид у него был ужасно обиженный.
   Питер моргнул. Он удивился тому, насколько стары некоторые пословицы.
   - Ну а у меня  что-то  нынче  нет  настроения  разбивать  яйца.  А  также
продолжать этот разговор.  Я  учту  твое  мнение.  А  теперь  убирайся.  Иди
поклоняйся какому-нибудь там треклятому дереву, или чему-нибудь еще.
   Мирддин встал, величаво поднял голову и прошествовал к лестнице.

Глава 31

   Седобородые тучи, сотни ликов великого Лири, клубились и  заворачивались,
словно пряди старческих волос. Черно-синие полосы тянулись к земле -  это  в
сорока лигах, в южной Саксонии, шел дождь.
   Анлодда и Корс Кант скакали, обгоняя тучи, ветер и гром. Их лошади  вброд
пробежали реку, потом всадникам пришлось пригнуться, чтобы не  задеть  низко
нависшие ветви деревьев. Анлодда решила, что теперь опасность им не грозит.
   Даже теперь, когда опасность миновала, Корса Канта  все  еще  знобило  от
пережитого ужаса. Он так крепко сжимал в руках поводья, что на  ладонях  его
образовались глубокие борозды. За себя он не сильно переживал,  но  ведь  он
мог потерять ту, из-за которой голубело небо и зеленела трава! Анлодда могла
пасть под ударом ютского топора!
   Они объехали по кругу  темный  пруд.  Поднятые  ветром  волны  ударяли  в
высоченную  одинокую  скалу.  Подветренная  ее   сторона   обросла   дерном,
наветренная была голой, открытой для капризов  непогоды.  Сейчас,  в  начале
осени, вода плескалась на локоть ниже подножия скалы. Наверняка после дождей
вода поднимется выше.
   Высокий ясень примостился вплотную к скале. Анлодда подъехала к дереву  и
придержала Мериллуин.
   Когда они спешились. Корс Кант искоса взглянул на  девушку.  Она  сделала
вид, что не замечает его взгляда. Корс Кант  ничего  не  мог  поделать:  ему
мерещилась золотая корона у нее на голове, а в руке -  окровавленный  топор.
Треклятый гриб все еще действовал на него.
   "Чего они хотели? Что должно было произойти? Не начни она бой первой,  мы
бы погибли? Или моя возлюбленная безумная убийца?"
   Корс Кант прогнал мучительные мысли. Вот Мирддин  бы  все  понял  -  этот
знает все, что случится послезавтра.
   Анлодда одернула тунику, стянула волосы на затылке в  "хвост".  Солнечные
лучи пробивались к  земле  сквозь  густую  крону  ясеня,  бросая  золотистые
отблески на багряные волосы Анлодды. Бард наблюдал  за  своей  возлюбленной.
Сквозь широкие проймы туники порой он мог  видеть  чудесные  белые  груди  с
алыми сосками. Как ему хотелось ощутить откровенную  страсть  вместо  дурных
фантазий, которые не покидали его после встречи с Канастиром и его дружками.
   - Корс Кант Эвин, может быть, ты  перестанешь  таращиться  на  меня  так,
словно у меня выросла еще одна голова, и последуешь за мной?
   - Анлодда, чего им было нужно?  Как  они  вызнали,  что  мы  поедем  этой
дорогой?
   Принцесса-вышивальщица шла по берегу пруда, отражаясь в черной воде.  Она
подошла к ясеню и нежно коснулась ствола.
   - Потому, что они следили за нами, - ответила она, и голос ее был подобен
ряби на воде.
   - Ты их видела?
   - Нет.
   - Слышала?
   Она покачала головой.
   - Я ничего не видела и не слышала. Корс Кант,  и  это  меня  пугает.  Это
вроде того, как если бы ты сидел на стуле и не заметил, что  его  вдруг  под
тобой не стало. Наверное, я... - она взглянула  на  него  и  нахмурилась,  -
..отвлеклась.
   Высокая скала поросла коричневатым мхом. Анлодда обняла ясень и прижалась
щекой к коре.
   - А-а-а, - смущенно начал Корс Кант. - Может, ты из.., этих...  Ну,  фея?
Вот говорят, Моргауза - фея. - Все смешалось: синее небо,  зеленая  трава...
Противный гриб не давал Корсу Канту трезво мыслить, туманил  зрение.  Вокруг
головы Анлодды плясали радуги, а Корс Кант  никак  не  мог  закрыть  рта.  -
Потому что.., если ты фея, тогда ясно, почему ты знала, как драться мечом  и
топором - если ты королева дриад.
   Она на миг нахмурила  рыжеватые  брови,  а  потом  запрокинула  голову  и
расхохоталась.
   - Я такой же человек, как и ты. Корс Кант, вот только повежливее! И я  не
питаю страсти к этому дереву; если ты из-за этого разволновался, то знай:  я
просто прижалась к дереву, и тебе тоже придется. Иди за мной!
   Корс Кант теперь  лучше  владел  собственными  чувствами,  потому  уловил
некоторую наигранность в тоне Анлодды. Она  явно  сильнее  переживала  из-за
встречи с саксами, чем старалась показать.
   А Анлодда проскользнула между деревом и скалой и исчезла. Помедлив,  бард
последовал за ней.
   За деревом оказалась узкая черная  трещина,  в  которую  и  проскользнула
Анлодда. Она была  стройнее  юноши,  поэтому  ему  пришлось  протискиваться.
Наконец он ступил в холодную воду - из трещины вытекал  ручей,  впадавший  в
озеро.
   Трещина превратилась в узкий туннель. За деревом трещину видно не было, а
появилась она в скале явно из-за того, что камень не выдержал и треснул  под
давлением  корней  могучего  ясеня.  Корсу  Канту  стало  жутко,  захотелось
выскочить наружу. Но вот он услышал  впереди  голос  Анлодды  -  призрачный,
отрешенный. "Совсем как  у  той  тени,  которую  Орфей  встретил  в  царстве
Плутона", - подумал юноша.
   - Корс Кант, ты идешь? Что ты там застрял? Ты разве не проголодался?  Мой
отец всегда...
   - Нет-нет, все в порядке, я иду, -  отозвался  Корс  Кант  и  протиснулся
вперед, шлепая по ледяной воде. Трещина сужалась, и на  какой-то  миг  юноше
показалось, что он действительно застрянет. А потом  туннель  закончился,  и
Корс Кант увидел пещеру.
   Сделав шаг вперед. Корс Кант ступил  в  пустоту,  испугался,  отступил  к
стене. Стена пошла под уклон, но чуть выше нога юноши нащупала опору. Пол  в
пещере был повыше, чем в туннеле, а воздух застойный, неподвижный.
   На секунду юноше показалось, что он  угодил  в  громадные  сырые  бани  с
протекающим потолком. Моргнул - и снова  увидел  пещеру.  Сердце,  казалось,
вот-вот вырвется из груди. Он вдруг испугался, что упадет в обморок.
   Корс Кант открыл было рот, чтобы позвать Анлодду, но она  опередила  его,
прошептав:
   - Тихо. Слушай меня. Корс Кант, и не произноси ни слова.
   Он повиновался. Стоял, не шевелясь,  и  слушал,  как  еле  слышно  журчит
подземный  ручей,  как  откуда-то  падают   капельки   воды   в   такт   его
сердцебиениям. Постепенно глаза юноши привыкли к  темноте,  и  он  разглядел
слабое свечение на полу пещеры - это светился мох вдоль ручейка.
   - Ты готов? - спросила Анлодда тихо и взволнованно. Он кивнул, но тут  же
понял, что она его не видит, и ответил:
   - Готов, - хотя сам не понимал к чему. Послышался скрип - будто открылась
небольшая дверца. У Корса Канта засосало под ложечкой.
   Что-то замелькало вокруг. "Что это? Где они? Это кто -  фэйри?"  Спросить
об этом вслух Корс Кант не отважился - а вдруг фэйри услышат вопрос и он  им
не понравится. "Это колдовство? А если она и вправду принцесса? Я умру? Чего
хотел Канастир? Убить нас или устроить  сатурналию?"  Бард  закрыл  ладонями
уши, покачнулся...
   Анлодда чиркнула кремнем, искра упала на трут. От трута загорелась свеча.
Корс Кант ахнул - стены пещеры вспыхнули мириадами кристаллов. "В Свет..."
   "Твоя дорога - в этот храм, к твоим единственным друзьям..."
   Кто это сказал? Кто же это?!
   Стены сверкали и переливались всеми цветами радуги, но были тут и  цвета,
которых бард прежде и не представлял. Брызги алого блестели,  словно  кровь,
голубой напоминал самый толстый лед ("Или  глаза  эйрского  убийцы,  который
теперь мертв. Чего он хотел? Убить нас? Или отвести на пир,  где  сидели  бы
короли, барды, герои, прячущие за спинами окровавленные ютские топоры?").
   Темные жилы ветвились и переплетались на стенах пещеры среди  драгоценных
кристаллов, очерчивали яркие силуэты созвездий - плененные души полубогов, -
совсем как в витражах покоев Мирддина, где свет и тени танцевали  в  пламени
свечей. Юноша смотрел как зачарованный. И точно так  же  смотрела  на  стены
пещеры Анлодда.
   Она подошла к Корсу Канту поближе, положила на его плечо  руку.  Какое-то
время они молча стояли и любовались удивительным зрелищем.
   Стены казались окнами, открывавшимися в бесконечные миры. Каждый кристалл
улавливал свет других кристаллов,  и  все  вместе  они  создавали  сеть,  не
имеющую начала и конца,  сотканную  из  переливов  света  -  сказочную  сеть
короля-рыбака. И что с того, что на  самом  деле  это  не  были  драгоценные
камни, а самые обычные кристаллы, выросшие в пещере? Красота вызывала в душе
у Корса Канта щемящую боль, так болела бы глубокая старая рана.
   Ручей струился по пещере - узенький, с ладонь шириной, а ближе к  туннелю
падал с небольшого уступа водопадиком. Отсюда и слышалось журчание.
   Наконец Анлодда заговорила:
   - То, что произошло в моей комнате.., ну, словом, я не хочу, чтобы  такое
снова повторилось. Понимаешь?
   Корс Кант опустил глаза, страшась того, что она может сказать еще.
   - Прости, моя принцесса.
   - В следующий раз все должно.., то есть, е