казалась такой  широкой,  что  по  ней  без  труда  могли  бы
проехать в ряд четыре повозки, а другая - такой узкой, что  расставив  руки,
можно было дотянуться до стен по обе стороны. Стены были недостроены.
   - Где это мы? - поинтересовался Корс Кант.
   - На Виа Бонадомина - самой древней улице в  Каэр  Камлание.  Корс  Кант,
разве ты не прожил тут всю жизнь?
   - Нет, - признался юноша. - Я вырос в Лондиниуме - Ллуддуне,  как  бы  ты
его назвала. Там захоронена волшебная голова Благословенного Брэна ,  после  того,  как  семеро
уцелевших в войне на земле Эйр, семь лет пировали в твоем городе -  Харлеке,
а потом еще восемьдесят лет в Гуэлсе.
   - Свою историю я знаю, Корс Кант.
   - Но наши истории связаны, разве  не  видишь?  Пировали  в  твоем  родном
городе, а голову Брэна захоронили в  моем.  Как  это  символично,  ведь  это
значит, что у нас столько общего...
   - И почему же ты покинул Ллуддун?
   - Моя семья... - Корс Кант оборвал себя и умолк. Не время  было  говорить
об этом. - Ну ладно, скажем так: пришли саксы.  Люди  Хорса  ,
которых поддержал этот ублюдок Вортигерн.
   Защитник, герой.., перевернул весь мир вверх ногами и привел  кровожадных
саксов...
   Анлодда отозвалась тихо, не оборачиваясь.
   - У меня нет причин любить Вортигерна. Мы жили под его  игом  еще  десять
лет назад, пока Пендрагон не вернулся из Рима. Он... Мне бы даже  думать  не
хотелось о том, что сотворил Вортигерн.
   - Это было давным-давно, - продолжал Корс Кант. - Тогда я познакомился  с
Ланселотом и Артусом.  Ланселот  был  легатом  легионов,  которые  отвоевали
Лондиниум .
   Анлодда заговорила так, словно Корса Канта и не было рядом.
   - А я.., гм-м.., убежала вскоре после того, как мой..,  после  того,  как
принц Гормант отвоевал престол. И не вернулась.
   У  барда  перед  глазами  стоял  его  родной   Лондиниум,   отданный   на
разграбление врагу. Он вспомнил зарево пожаров, алые блики пламени на  белых
стенах... Он прикрыл глаза, отвернулся.
   - Мне некуда было больше идти. Я пришел сюда с Мирддином и Dux  Bellorum,
чтобы стать бардом.
   - Значит, мы оба убежали от самих себя. Чужие  в  варварской  Аркадии,  -
тихо проговорила Анлодда и коснулась тыльной стороны ладони  Корса  Канта  -
легко, едва заметно погладила. И снова Корса Канта словно иголкой  кольнуло,
он весь сжался.
   - Ведь это более тесная связь, чем та, о которой ты сказал  из-за  головы
Благословенного Брэна. Верно, придворный бард? Давай-ка тут свернем. Пока ты
не спросил, я тебе скажу: у этой улицы нет  названия,  и  она  не  из  самых
древних в Камлание.
   Они свернули и оказались на маленькой узкой улочке. Ее  обитатели  просто
повырывали траву, уложили вдоль расчищенной дорожки камни и утоптали  землю.
Бард как зачарованный слушал, как  стучат  его  каблуки  по  покрытой  сухой
коркой земле, успевшей высохнуть после по-запозавчерашнего дождя.  Замшевые,
чуть выше лодыжек, сапожки Анлодды, ступали почти бесшумно.
   Небольшой ручей пересекал их дорогу. Ручей  тек  по  выложенному  камнями
ложу, и в том месте, где бриттская улица  пересекалась  с  римской  дорогой,
нырял, весело журча в водосток.
   Корс Кант будто утонул в радостном смехе ручейка. Песня сама складывалась
у него в голове. Он пытался вспомнить, где и когда он ее слышал.
   "О боги, как жарко". За весну  и  лето  ручеек  превратился  в  настоящую
речку. Ее называли Слезы Брэна. Теперь она наполняла белокаменное ложе почти
до краев. Корс Кант утирал со лба пот, вертел головой то вправо,  то  влево,
выслушивая рассказ Анлодды о том или ином здании.
   - Вот этот ярко-красный дом из глины - это кухня. Ее хозяин - Матфей  бен
Дувид из Иудеи. Он вступил в войско и сражался по всему миру - в  Алжире,  в
Афинах, в Константинополе.., ну, пожалуй, "сражался" -  это  слишком  сильно
сказано, потому что он - повар, и никогда  никого  не  убивал,  насколько  я
знаю, но если ты когда-нибудь попробуешь его anas  fluviales  cum  eliquamen
cerasum, которые, как он говорит, ему привозят  прямо  из  Апиция,  то  диву
дашься, как войско в живых осталось. На кухне у Матфея хорошо поесть,  когда
у тебя  ни  гроша  за  душой,  а  есть  хочется,  и  потому  ты  не  слишком
привередлив.
   Корс Кант  принюхался:  съестным  из  кухни  не  пахло.  Явно  ничего  не
готовили. "Ну ясно же! - понял он. -  Сегодня  же  день  Сатурна,  иудейская
суббота".
   - О, а во-он там, на другой стороне, живет кожевник и сапожник,  он  шьет
отличные дорожные сапоги. Его зовут Шин Гризаф, он из Эйра. Видишь  вон  тот
светло-кремовый дом с псевдоегипетскими иероглифами, рядом с домом зодчего.
   - Почему "псевдо", - рассеянно спросил  бард.  -  Они  стоят  в  неверном
порядке и потому ничего не означают, но иероглифы самые настоящие.
   - Ты точно знаешь?
   - Гм-м.
   - Нет, правда? Вот интересно, откуда он их срисовал! Анлодде  тоже  стало
жарко, она откинула волосы со лба и стянула в "хвост" веревочкой.
   - Твои волосы алеют,  словно  огонь  Прометея,  -  проговорил  юноша,  не
слишком надеясь на успех своего комплимента. - Алый венчик, словно у райской
птицы...
   - Они багряные. Корс Кант Эвин. Неужели из-за того, чем  ты  занимаешься,
тебе стало недоставать наблюдательности? Ну ладно. Рядом с Шином живет  грек
Термос, он аптекарь, и у него я  добыла  то,  чем  накормила  тебя.  У  него
холодные глаза, как у мраморных статуй, и у меня  мурашки  по  спине  бегут,
когда он вдруг появляется неизвестно откуда  и  тихо  спрашивает,  чего  мне
нужно. Я всегда подскакиваю на пять футов и стукаюсь головой о потолок.
   Стены аптеки были даже не побелены и сохраняли  естественный  красноватый
оттенок глины. Корс Кант с улицы заглянул в  дверной  проем.  Увидел  стены,
почерневшие от  копоти  и  завешанные  бесчисленными  полками,  уставленными
бутылками, кувшинами, горшками  со  всевозможными  порошками,  человеческими
черепами.
   За столом во вполне естественной позе разместился скелет, у  которого  не
хватало левой руки. Анлодда махнула рукой, и скелет выпрямился.
   Корс  Кант  чуть  не  подпрыгнул  на  месте.  Проморгался,   присмотрелся
повнимательнее. Когда в глазах прояснилось, скелет преобразился  и  оказался
худющим стариком лет пятидесяти - пятидесяти пяти.  Мертвенная  бледность  и
впалые щеки придавали Термосу сходство со скелетом. Он  вытащил  левую  руку
из-за спины - оказывается, всего-навсего спину почесывал между лопаток.
   Дрожа от неизъяснимого страха, Корс Кант  проследовал  по  улице  дальше,
следом за Анлоддой. Что-то в этом Термосе было  такое,  что  жутко  напугало
юношу и не давало успокоиться.
   - Просто поверить не могу! Прожил тут столько лет, а города как  такового
не видел! - сказала Анлодда и внимательно посмотрела на Корса Канта,  ожидая
ответа.
   - Ну.., я же не городской бард, а придворный, -  отговорился  юноша,  как
будто этим все объяснялось.
   - Да ладно тебе! Я, к примеру, вышивальщица Гвинифры, а  уж  это,  прости
меня, занимает куда  больше  времени,  чем  песенки  распевать  на  пирах  и
турнирах, но я обошла Камланн от Сената до большого цирка, и за те несколько
недель, что я здесь живу, прошла по сотням таких вот улочек.  Знаешь,  порой
мне кажется, что вас, бардов, вообще не интересует мир, в котором вы живете,
ну ни капельки не интересует!  Ты  что,  все  дни  напролет  просиживаешь  в
тепленьком тепидарии   и сочиняешь куплеты о героях Трои?
   Корс  Кант  ссутулился  -  он  не  знал,  что   ответить   на   обвинения
возлюбленной. "А все потому, что она права, осел ты тупоголовый", - ругал он
себя. Неожиданно он остановился, потрясенный синевой небес над Камланном.
   Анлодда налетела на него.
   - Ради трех миров, скажи, куда ты смотришь, Корс Кант?
   - До сих пор не замечал, какое оно небесное... -  выдохнул  бард.  "Какое
оно небесное" - это надо же было так сказать?!"
   Увы, никаких других слов на ум не приходило. Анлодда за  спиной  у  Корса
Канта понимающе прищелкнула языком и мягко подтолкнула его вперед.
   Она вела его мимо домишек и лавочек, мимо купцов и солдат, мимо свиней  и
овец,  мимо  попадавшихся  изредка  зданий,  выстроенных  в  соответствии  с
римскими традициями. Она здоровалась то с сенатором, то с  рыцарем,  которые
попадались им на пути. В конце концов после долгого кружения  и  возвращений
по тем улочкам,  где  они  уже  побывали,  Анлодда  привела  Корса  Канта  к
старинному глинобитному зданию округлой  формы  с  оштукатуренными  стенами,
выкрашенными в синий и зеленый цвет и  покрытыми  причудливыми  узорами.  За
этим зданием располагался затон, а в нем - четыре лошади. Ворота затона были
перевязаны кожаным ремнем.
   Окон в конюшне не оказалось - чем проще народ,  тем  больше  в  нем  было
бриттского и тем меньше римского.  Анлодда  взяла  Корса  Канта  за  руку  и
подвела к двери, стукнула по косяку.
   Здоровенный тучный мужчина с черной бородой в  кожаном  фартуке  отбросил
занавеску. Корс Кант выпучил глаза. Борода у мужчины была такой  длины,  что
он мог бы засунуть ее себе за ремень.
   - Мне ничего не надо, - проворчал он и отвернулся.
   - Джофф! - воскликнула Анлодда и топнула ногой.  -  Ты  что,  так  быстро
забыл мою Мериллуин?
   -  Твою  кого?  -  вмешался  Корс  Кант.  Великан  поглядел  на   Анлодду
повнимательнее, провел пятерней по волосам.
   - А, это ты. Че, хочешь ее забрать?
   - Взять на время. И еще одну лошадь, если можно.
   - Боевую, что ли?
   - Не валяй дурака! Сам видишь, мы не на войну собрались! А на  загородную
прогулку. -  Анлодда  показала  мужчине  свою  торбу.  Можно  подумать,  она
рассчитывала на то, что конюх умеет видеть сквозь кожу.
   "Ну не видит, так хоть унюхает, что там пища лежит", - подумал Корс Кант.
Запах жареной свинины был вполне красноречив.
   - Гм. Ладно. Одна лошадь на один день.., это будет.., три milliarensi!
   Анлодда кивнула.
   - Уплати ему, - распорядилась Анлодда.
   - Я?
   - Корс Кант, или ты собираешься у меня за спиной трястись?
   Юноша достал кошелек, где лежали все  его  сбережения  -  пять  монет,  и
отсчитал три. Три монетки! Это же несколько недель надо зарабатывать, ждать,
что кто-то из придворных расщедрится!
   Конюх придирчиво разглядел серебряные монетки.
   - Константин тут? - в надежде спросил он.
   - Ну.., почти, - соврал юноша. - "Magnus maximus" - так мне говорили.
   На  самом  деле  монетки  почти  наверняка  были  местными   фальшивками.
Имперские чеканщики вряд  ли  бы  отчеканили  имя  императора  с  ошибкой  -
"Mixamus". Джофф что-то буркнул и сунул монетку в карман фартука. "Наверное,
читать не умеет", - решил Корс Кант.
   Джофф обвел их вокруг домика и  вывел  к  загону,  где  ткнул  пальцем  в
старенького, с виду добрейшего пони - явно местных кровей, не привозного.
   - Для тебя - то, что надо, - заявила Анлодда. Решительно  развязала  узел
на ремне, открыла  ворота  и  торопливо  подошла  к  короткошерстной  лошади
повыше, вид у которой был весьма дикий.
   Анлодда посмотрела лошади в глаза. Та заржала и  ткнулась  носом  в  щеку
хозяйки. Корс Кант не сводил глаз с лошади, и  на  какой-то  миг  ее  силуэт
растаял и сменился видением зажженной свечи.  Корс  Кант  мотнул  головой  -
видение исчезло, но почему-то у него дико засосало под ложечкой.
   Джофф исчез, затем снова вынырнул из дома с двумя седлами.
   - С тебя один милли, - сообщил он Корсу Канту.
   - Еще один? - У Корса Канта екнуло сердце.
   - Не слушай его! - вмешалась Анлодда. -  Упряжь  вместе  с  лошадью,  это
входит в плату, это всякий знает!
   - Ладно, - не стал спорить конюх. - Только тогда сам и  седлай.  -  И  он
швырнул оба седла на землю и сердито удалился. Упряжь лежала кучей.
   - Корс Кант, ты ведь знаешь, как седлать лошадей, или нет? У Джоффа рабов
нет. Но если тебе надо помочь, то я, конечно...
   - Думаю, справлюсь, - фыркнул Корс Кант. И действительно справился.  Пони
оказался нрава мирного и к тому же был невысок.
   И все равно Анлодда покончила с  заседлыванием  гораздо  раньше  барда  и
явилась ему на помощь. Корс Кант постарался держать себя в руках, стоя рядом
и глядя на то, как она заканчивает его работу. "И  что  это  я  сегодня  так
распетушился.., в смысле.., расстроился?"
   Он вскочил на пони,  качнулся  вперед,  обнял  своего  "скакуна"  ногами.
Анлодда легко оседлала свою кобылу, словно родилась наездницей, а роста в ее
лошади было не меньше восемнадцати ладоней.
   - Готов отправиться в путь, Корс Кант? Нам недалеко.
   - Вперед, Багряноволосая! К твоим услугам!
   - О, как галантно! Сидишь-то крепко?
   Почему она спросила? Правду говоря, Корс Кант чувствовал себя не  слишком
уверенно, но браво улыбнулся и кивнул.
   Она улыбнулась в ответ и  повела  свою  лошадь  к  воротам.  Провожая  ее
глазами, Корс Кант заметил зловещего вида боевой  топорик,  притороченный  к
седлу, но промолчал.  Закона,  запрещающего  женщинам  носить  топорики,  не
существовало, хотя для вышивальщицы это выглядело довольно странным.
   Они миновали последний дом на окраине Камланна - самый  что  ни  на  есть
старинный, кельтский. Затем поехали по Камланнской дороге  на  запад.  Когда
они проскакали примерно с полмили, Анлодда  свернула  на  извилистую  тропу,
вьющуюся между холмами. Вскоре высоченного дворца не стало видно за дубовыми
рощами, зарослями граба, осины и лип.
   Корс Кант держался позади Анлодды и любовался ее  красотой.  Он  смотрел,
как движутся ее мышцы под тонкой туникой, любовался ее стройными обнаженными
ногами. Грива волос Анлодды была похожа на осеннюю листву,  вот-вот  готовую
покинуть ветви. Корс Кант поторопил пони, поравнялся с Анлоддой и обнаружил,
что может полюбоваться  грудью  возлюбленной  через  пройму  туники.  Отведя
глаза, он склонился к голове пони.
   Анлодда оглянулась,  поймала  взгляд  барда.  Улыбнулась  -  счастливо  и
довольно, а не злорадно и не высокомерно. Корса Канта  просто  распирало  от
гордости. Такая женщина пригласила его на прогулку!
   - Как зовут твою лошадь? - поинтересовался он.
   - Я тебе уже говорила.
   - Когда? Не говорила!
   "Это не правда, но ты не должен перечить своей богине!"
   - Учись слушать - вот  тебе  первый  урок,  -  сердито  буркнула  она.  -
Мериллуин ее зовут - вспомнил?
   - Нет. То есть да.
   - И что, раньше никогда не слышал?
   - Никогда.
   "А может, слышал? Она говорила?"
   - Ну как хочешь. Н-но!
   Она прижалась к шее Мериллуин и пустила кобылу галопом. Корс Кант тряхнул
поводьями, тоже прикрикнул на пони  и  в  конце  концов  добился  того,  что
"скакун" пошел быстрой рысью, но, видимо, на пределе своих возможностей.
   Разговор о кличке лошади Анлодды был самый обычный, но Корс  Кант  понял,
что возлюбленная подшучивала  над  ним.  Неужели  она  правда  ему  называла
кличку? Он пригнулся, чтобы не задеть головой шар омелы. Нет,  он  точно  не
слышал этой клички.
   Анлодда, значительно опередившая Корса Канта, пустила свою кобылу  шагом.
Теперь, удалившись от вездесущего и всевидящего  ока  Камланна,  можно  было
себе это позволить. Бард окликнул ее, произнося  ее  имя  так,  словно  звал
Рианнон.
   - Обожаю быструю езду, - сказала Анлодда, когда бард  поравнялся  с  ней.
Корс Кант думал,  что  она  еще  что-нибудь  добавит,  но  его  возлюбленная
молчала. Какое-то время они ехали в тишине.
   Тропа шла лесом. Шары омелы висели на ветвях  падубов,  напоминая  бороды
древних стариков. Вдоль хорошо утоптанной тропы росли папоротники и  колючие
кусты.  Корс  Кант  ощутил  запах   свежескошенной   травы,   хотя   никаких
крестьянских хозяйств поблизости видно не было.
   - Розы, колокольчики, вереск, шалфей, земляника - видишь  их.  Корс  Кант
Эвин? Ну хотя бы запах чувствуешь? Конечно, сейчас их  уже  нет,  но  придет
лето, и они покроют здесь все пышным ковром. Их будет, как  снега  зимой,  и
нос у тебя просто промокнет от запаха, как туника от дождя. Да  ладно  тебе,
не огорчайся.
   - А безопасно ли забираться так далеко на запад? - спросил Корс Кант,  не
потому, что так уж сильно  боялся,  а  больше  для  того,  чтобы  продолжить
разговор.
   - Из-за саксов, что ли? Конечно, не опасно. И я об этом говорила,  только
ты не слышал, как всегда. Не переживай. Они убрались на восток,  в  Уэссекс.
Знаешь, я ведь проскакала от Харлека до Камланна,  когда  убежала  от  отца.
Думаю, раз со мной ничего не случилось по дороге, и я тебя защищу, в  случае
чего.
   - Я не нуждаюсь ни в чьей защите! Как-никак, я мужчина, и  это  я  должен
защищать тебя! Анлодда хмыкнула.
   - Ну, это как тебе будет угодно.., центурион.
   "Интересно, зачем все-таки вышивальщице понадобился  боевой  топорик?"  -
гадал Корс Кант, но ответа не находил. У Корса Канта с собой  был  охотничий
нож, которым можно было бы освежевать убитого  оленя,  но  содрать  шкуру  с
вооруженного сакса им вряд ли бы удалось. Корс Кант опасливо  вглядывался  в
густую листву - не притаился ли где коварный сакс, не сидит ли на ветке,  не
спрыгнет ли сверху.
   "Может, я захватила топорик; чтобы  дерево  срубить,  Корс  Кант!"  Юноша
вздрогнул  -  он  действительно  слышал   голос   Анлодды,   или   ему   это
померещилось?
   Чувствовал он себя ужасно. Сердце бешено колотилось,  по  спине  побежали
мурашки. Его пугал любой звук, легчайший ветерок  казался  жарким  дыханием,
исходившим из пасти дракона. Он подскочил в седле, проговорил ошарашенно:
   - Что? Что?
   Анлодда загадочно глянула на него. Она ничего не сказала,  но  улыбалась,
словно Ливия, жена божественного Августа.
   С лигу они проехали в молчании.  Корс  Кант  слышал,  как  журчит  где-то
неподалеку ручей, танцуя по извивам корней. Подпрыгивали и шлепались в  воду
рыбешки. Ветерок приносил слова лжи и лести.
   Наконец Анлодда заговорила, и  голос  ее  был  подобен  журчанию  лесного
ручья.
   - Корс Кант, хочу задать тебе непростой вопрос.., не станешь отвечать - я
тебя пойму. То есть не обижусь, но  скажи  все-таки,  как  ты  относишься  к
Артусу, Пендрагону, Dux Bellorum, ну и так далее.
   Юноша подъехал поближе к Анлодде. Мериллуин  при  виде  пони  оскалилась,
вздернула голову. Анлодда подтянула вожжи и успокоила лошадь.
   - Ланселот - любимец двора, я это прекрасно знаю, и мне бы не хотелось на
него наговаривать напраслину. Но.., скажи, ты в последнее время не  замечал,
что он стал какой-то странный? То есть - со вчерашнего дня.  Он  какой-то..,
сам не свой.., совсем как девушка после первых месячных.
   Небо синело, и синева его была ярче, чем влажные глаза Мирддина.
   - Чужак в Аркадии, - прошептал Корс Кант.
   - Какими словами лучше описать Ланселота? - задумчиво проговорила Анлодда
и вдруг развернулась в седле и испытующе  уставилась  на  юношу.  -  Как  ты
сказал? Откуда у тебя эта фраза - "чужак в Аркадии"?  И  с  какой  стати  ты
отвечаешь раньше, чем я задала вопрос?
   - Эта фраза у меня от тебя, моя милая.
   - От меня? Да я ее в жизни не произносила!
   - Как Мирддин, - продолжал  Корс  Кант,  -  который  как-то  сказал,  что
забавно было бы узнать, каково это - жить в прошлом.
   - Послушай, а на какой вопрос ты теперь отвечаешь? Или я его уже задала?
   - ..Вернуться из могилы в  утробу,  потерять  мудрость  так,  как  прежде
набирал силу, оглянуться на  пугающее  житье  в  материнской  утробе,  снова
забраться туда так, как прежде рвался наружу...
   - Вернемся к Ланселоту. Может, с ним такое творится из-за Меровия?  Ходит
слух, будто бы Ланселот когда-то пытался убить его. Хотя.., я бы не  слишком
доверяла тому, кто мне поведал эту сплетню. Нет, все-таки  жутко  интересно,
где это ты слышал про Аркадию? Спросила она об этом нарочито небрежно.
   - Гм-м-м. Тот, кто поведал тебе эту сплетню, сказал правду.  Меровий  сам
об этом говорил, я слышал своими ушами. И похоже, он не в обиде на Ланселота
за это. А что касается Аркадии,  то  это  же  классика.  Древнее  царство  в
Греции, на полуострове Пелопоннес. Оттуда было послано войско  на  Троянскую
войн