. приходит вновь и вновь."
     Голос  не  отдыхал  ни  секунды,  как  будто  перед  Веней  выделывался
противный рэппер из полузабытого фильма то ли про психа на мотоцикле,  то ли
про группу парней, забравшихся ночью в заколоченный  дом  и обнаруживших там
странных существ в людском обличье.
     "А скрыться  невозможно, сила страха... поймает, не щадит... Где ползал
мальчик  Веня,  только  тело... горелое  чадит...  А  это и не  правда... не
истина... возможно, и не ложь... И видит мальчик Веня, с пути...  своего  не
свернешь."
     Веня видел, что сворачивать бесполезно, но он и не хотел сворачивать. А
киоск  откатывался  все дальше  и  дальше.  И  расплывался в  дрожащем  алом
воздухе. Солнце коснулось земли  и нестерпимо  светило  в  глаза,  не  давая
рассмотреть ускользающую цель.
     И вдруг оно стало добрым. На каких-то несколько секунд. Всего секунд на
пять или семь. Киоск  заметно  приблизился. Голос вампира захлебнулся, а сам
он сдулся и превратился в плоскую картинку. Как в парке аттракционов, где за
десятку прошлым летом можно  было сфотографироваться  с разными  страшилами,
наклеенными на выпиленный из фанеры силуэт.
     Веня рванул к киоску, что есть сил, подгоняемый... страхом.
     И  тут же солнце вновь ослепило его кровавыми лучами.  "Сила страха!" -
взвыли  в  едином  порыве  десятки  крысомуммий.  Сотни.  Тысячи.  В  каждом
полыхающем окне за солнечными бликами на стеклах угадывались огромные головы
беспощадных крысомуммий. А вампир  уже оправился и снова  стал  гигантским и
неопределенным.   С  багровой  головой,  свисающей  над   Веней.  И  ногами,
отбивавшими ритм, то  по  доскам далекого забора,  то по еще  более  далеким
стенам. "Сила страха!" - взревел он, набирая мощь. И зловещим эхом подхватил
его рев  многоголовый хор  крысомуммий. А голосок словно  сплетался  в  злой
непрерывный ручеек, укрытый от добрых людей в колдовской чаще и  пробившийся
из тех  запредельных  просторов прямиком  в Венины  уши.  То в  левое,  то в
правое.  Как  стереозаписи  из громаднющих колонок  музыкального  центра  на
школьных дискотеках.
     "Боишься,  мальчик  Веня, не выбраться  тебе. И в том, что ты  боишься,
признайся  сам себе.  Другие засмеются,  другие  не поймут. Для них твои все
страхи, смешная только муть."
     Голос  крепчал,  хотя  он  уже не  мог  остановить  Веню.  Ноги толкали
мальчика вперед. Черный контур киоска рос на глазах, но... оставался все так
же далеко. Зато  голова вампира скалилась выпирающими клыками совсем близко.
То слева, то справа.  Смена  положения стала неразличимо  частой,  Вене даже
казалось, что целых два вампира несутся рядом с ним. Один по забору,  другой
по стенам домов, ловко перепрыгивая промежутки.
     "И хочется  признаться. И  знаешь, что нельзя... Естественно  нельзя...
Над  страхами  смеяться будут вместе родители, друзья...  И ты соврешь,  что
храбро весь путь свой одолел. Ни  капли не боялся, напротив... отважен был и
смел.  Но  эта  ложь  рождает  еще  страшнее страх. Ведь  если  рассекретят,
потерпит Веня  крах. И  Веня наш  боится не только  злую  ночь. А ложь своею
мощью уж гонит Веню прочь. И сила, сила страха все выше вознесет... все  то,
что мальчик Веня никак не разберет."
     Справа тянулся бесконечный забор. Слева обнаружился очередной проем. Но
там за маленьким столиком сидел все тот  же Буратино и пил из высокого кубка
что-то бордовое. Капли струились по розоватому стеклу и падали на столешницу
медленно, тяжело,  но  совершенно  беззвучно. Вот допьет Буратино,  повернет
голову и поймает затравленный  Венин взгляд. А как  поймает, уж не отпустит.
Но даже  если бы проем оказался совершенно  пустым, не стал бы в него нырять
Веня.
     Никоим образом нельзя было  допустить, чтобы Буратино появился в третий
раз.  Потому  что тогда  он возникнет рядом с Веней и  положит ему  на плечо
деревянную  беспощадную руку.  О том, что  будет  дальше,  Веня старался  не
думать. Он проговаривал самые страшные клятвы, обязуясь больше не зыркать по
сторонам. Надо смотреть на киоск - вперед, вперед и еще раз вперед.
     Киоск выплывал  из  багровых  сумерек.  Мощный.  Надежный. Его  боковые
стекла скрывались  под железными  пластинами, предвещая скорое  закрытие, но
центральная часть поблескивала выставленными на витрине бутылками. А  окошко
продавца еще приветливо открывало  желтый квадратик створки.  Видел Веня это
окошко  и тянулся  к  нему  всей  душой.  Потому  что  его наполняла  мягкая
сумеречная тень без всяких красновато-кровавых проблесков и лучей.
     Вампир  не отставал, но, несмотря на весь свой испуг, Веня заметил, что
он устал. И в самом деле поскачи-ка по совершенно вертикальным стенам, да по
шаткому забору, сбитому из неровных занозистых  досок. Вампир ждал, что Веня
остановится и передохнет. И ждал Веню красноватый туман,  клубящийся вокруг.
Но силы  кровавого  тумана таяли  с каждым  Вениным шагом. Туман  уже не мог
спрятать  киоск  в  своем  клубящемся  дыму,  а  вампир  стал   спотыкаться,
прихрамывать.
     И  вдруг лопнула  его голова, словно непомерно  раздутый красный шар, к
которому шаловливый малыш поднес острую булавку. Лопнул, как мыльный пузырь.
А перед  Веней, перед самым его  лицом  очутилось окошко, за  которым кто-то
вздыхал и шумно отхлебывал из невидимой бутылки.
     -  Хлеба,  -  прошептал  Веня,  как  бродяга-пустынник, добравшийся  до
оазиса, как голодающий Поволжья, дождавшийся продуктового  обоза, и протянул
в окошко два рубля, нагретые дрожащими руками. - Половинку батона.
     Бутылка булькнула и  ее донышко  приземлилось на что-то металлическое с
тихим звяканьем.
     - Нету, - послышался недовольный женский голос. - Только кирпич. Будешь
кирпич брать?
     -  Буду,  -  согласился  Веня,  поглядывая  на  часы.  Часы  показывали
четырнадцать минут десятого. Без всяких там финтифлюшек и закорючек.
     - А он черствый, -  голос стал более участливым. -  Как бы тебя дома не
наругали.
     - Давайте черствый, - отважно принял решение Веня. - Не будут ругать.
     -  Ну смотри, - невнятно  донеслось из тени.  Монетки исчезли, и вместо
них  появилась   вкусно  пахнущая  половина  буханки.  Рядом   звякнули  два
десятикопеечных кругляшка.
     Веня  забрал  хлеб  торжественно.  Так  принимают  кубок  за  победу  в
десятикилометровом   забеге   на   первенство  района.   Или  даже   города.
Торжественно  и  в  то же время бережно-бережно. Чтобы донести до  полки, на
которой  награда  замрет  и  упокоится  на  долгие  годы,  навевая  приятные
воспоминания и  придавая  уверенность в те минуты, когда по разным  причинам
вдруг захочется разреветься.
     К киоску  подобрались два малыша. На курточке ближнего голубыми нитками
красиво вышили "MAGIC". Букву "А" в надписи заменяла белая звездочка. Малыши
восторженно смотрели на небольшие пакетики,  где у  пышноволосых  женщин  из
узких бюстгалтеров призывно вываливались потрясающего размера груди.
     - Это что? - спросил дальний малыш.
     - Резинки, - пояснил его товарищ. - Мне Вован говорил.
     - Какие резинки? - не понял дальний.
     - Ну тетки резиновые. Покупаешь пакет, распечатываешь и надуваешь.
     - За  двенадцать рублей?! Целую тетку?! За двенадцать рублей  резиновых
теток не бывает.
     - Много ты понимаешь, дурак. Про это даже в книжках пишут.
     Вокруг Вени снова  развернулся привычный, до  замирания сердца знакомый
мир. Мальчик повернулся  к киоску спиной. Вечер смыл багровые разливы.  Дома
светились  разноцветными   прямоугольниками  окон.   Вдоль  них  протянулась
вереница фонарей, одновременно вспыхнувших шарами мягкого фиолетового света.
Из  проема между  домами вывернула  низенькая  женщина, тащившая  на поводке
черную лохматую собачонку. Собачка неистово тянулась к каждому дереву, мягко
шелестевшему уже заметно поредевшей листвой. Женщина нетерпеливо подергивала
поводок,   оттаскивая   собачку   и   одновременно   выговаривая   ей  нечто
неразборчивое резким, нервным голосом.
     Веня победил. Он не получил никакого кубка. Зато вампир больше не будет
ждать  его,  провожая молчаливым  конвоем  по пустынным  улицам. Теперь  уже
никогда.
Глава 39,
     в которой перед Колей разворачивается несколько вариантов будущего
     Она появилась к вечеру. Коля стоял и смотрел, как  на фоне темной стены
линия  за  линией  вырисовывается  огромная  голова со взбитыми  волосами  и
симпатичным  личиком.  Конечно,  принцессы из  ярких  корейских  ручек  были
несравненно  лучше, но  получившийся  портрет тоже впечатлял.  Коля даже  не
ожидал, что она появится сегодня.
     Он просто  вошел в  подъезд,  моргнул глазами несколько раз, чтобы  они
поскорее привыкли  к  сумрачному  свету,  пробивавшемуся с площадки  второго
этажа, скользнул  взглядом по стене и  замер.  Там  танцевали,  сплетаясь  и
разбегаясь, серебристые линии.  Постепенно  они  складывались в  тот  самый,
предсказанный принцессами  рисунок. В  душе  у Коли  потеплело. Ведь  он мог
проскочить  и  пропустить  ее появление. А так  уже  не  оставалось  никаких
сомнений. Это была она. Предзнаменовательница.
     Значит, сегодняшняя  ночь  и была  ночью Путешествий. Ночью, когда гном
должен  был отправиться в путь. Ночью, когда Коля мог последовать за ним. Та
самая  ночь,  когда  всей пятерке следовало собраться  и ждать нового знака,
чтобы дорога для гнома получилась безопасной.
     Но первый этап уже позади. Предзнаменовательница явилась. И Коля стоял,
завороженным взглядом глядя, как серебристые линии дернулись в последний раз
и  замерли законченным портретом.  Левый глаз наполнился волшебным  сиянием.
Серебряным, но не злым. Правый глаз закрывали три длинные  витиеватые пряди.
Следовательно, звездный час начнется, когда маленькая стрелка на циферблатах
подберется к трем. Приблизительно.
     Тяжелая  рука цепким захватом опустилась на Колино плечо. Внутри что-то
оборвалось и начало падать, падать, падать куда-то в глубины. Далеко-далеко.
Темные  Стекла выцепили  Колю. Темные Стекла  сейчас уведут его за  собой  и
некому будет сообщить гному, что его время пришло.
     - Это хто тут морду пририсовал?!
     Голос раздался словно  из другого  мира, настолько  Колина душа  успела
сверзиться  в  пропасть.  Осторожно  подняв  глаза,  Коля  увидел соседа  по
подъезду, обитателя квартиры  на  первом этаже,  дядю  Сережу.  Это его рука
пригибала Колино плечо, накладывая на мальчика груз немерянной вины.
     И по-своему  прав был  дядя Сережа.  И  по-своему боролся он  за лучшую
жизнь,  где  светит  солнце,  зарплату  выплачивают  вовремя,  а  баловливые
мальчишки  не  черкаются на стенах  дяди  Сережиного  подъезда. Теперь  дядя
Сережа  был счастлив и доволен. Вот  здесь,  своими собственными руками,  он
поймал  правонарушителя,  размалевавшего  общественную  стену. Не  знал дядя
Сережа  про Предзнаменовательницу. Не слыхал, что  бывают ночи Путешествий и
Путешественников.  Не  верил  в глупые детские  сказки. Зато  он  видел, что
стена, которую  он  красил темно-зеленым цветом на свои  собственные  деньги
купленной  эмалью,  снова  испохаблена  малолетними  уголовниками,  один  из
которых  нагло  пялился на дяди Сережины ботинки, не успев скрыться  с места
преступления.
     А еще дядя Сережа умел предвидеть будущее. И  не только  свое.  Он  уже
представлял  картину, как пойманный соседский мальчишка усердно  трет  стену
под бдительным надзором самого дяди  Сережи. И тогда добрый  дядя Сережа  не
будет  сообщать  родителям  пацана  о  недопустимом  поведении их  отпрыска.
Возможно,  не  будет. Эх, ведь  раньше  следили  за каждым дитем и  семья, и
школа, и государство, а теперь остался один дядя  Сережа и не поспеть ему за
всеми. Не угнаться. Но, разумеется, кое-что полезное в нашу трудную жизнь он
привнести способен. Он еще не все сделал для страны, что мог. И поэтому дядя
Сережа развернул Колю к своей  квартире и  начал подталкивать вперед. Он уже
прикидывал в  уме, какую старую рубаху можно пустить на  тряпки и куда можно
пристроить на время  землицу  из  ведра, приготовленную для огурцов.  Добрый
человек дядя Сережа, и не жаль ему пожертвовать свои собственные вещи и свое
собственное время для общественного блага и светлого будущего.
     Коля тоже  умел предвидеть будущее.  И даже не  одно. Несмотря  на свой
невеликий рост и  возраст, он понимал, что дяди  Сережино будущее его никоим
образом  не  устраивает.  Он не сможет  взять  в руки тряпку  и  провести по
прекрасному личику Предзнаменовательницы.  В будущем  дяди Сережи есть место
для  подвигов и великих дел,  но  нет места ни  для гномов,  ни для  гномьей
дороги.  И будет  где-то сверкать Черная Луна, поглотив мир, не  попавший  в
будущее доброго дяди Сережи.
     Нет, не злой мальчик был Коля. И он даже не прочь был бы вымыть подъезд
от самого чердака и до крыльца. Весь пол и все стены. Но  не сейчас.  Потому
что светлое будущее дяди Сережи Коле не подходило.
     Но рассказывать про Колино будущее дяде Сереже было бессмысленно.  Коля
даже  не  мог  вымолвить  ни слова,  утонув  в  испуге  перед могущественным
соседом.  И ведь заставит он Колю взять тряпку и оттирать  от стены то,  что
никоим  образом не  являлось реалиями для  дяди  Сережи.  Оттирать  "морду",
наблюдая как исчезает  со стены  последняя черточка  серебра  и  закрывается
дорога для гнома. И может быть даже для Коли. А что мог сделать Коля? Только
идти по ступенькам вверх  и горевать бесслезно и  беззвучно, потому что и  в
будущем  дяди  Сережи,  и  в  настоящем,  и  даже  в  прошлом  уже значилось
непреложными  фактами  история, как  хулиган  Коля  исчеркал  всю  стену.  А
прошлое, как известно, сомнению не подлежит.
     Дядя Сережа  заулыбался. Пожалуй, он  пожертвует на  общественное  дело
серую рубаху.  Под локтями  она  не только  продралась, но и истончилась  до
неремонтопригодной степени,  а  вот  тряпка из нее получится  знатная.  Дядя
Сережа  открывал  дверь,  находясь  мыслями  в  будущем.  Дверь  заедало   и
приходилось ее тянуть обеими руками.
     Тяжесть  исчезла с Колиного  плеча. И Коля вдруг понял, что будущее еще
не  наступило. Что гномья дорога еще проляжет сквозь тьму и остановит восход
Черной Луны.  Что  для этого надо  сделать только  маленький  незаметный шаг
назад, а потом стремительный рывок. И Коля его сделал.
     Так  вырываются  герои  из темной  вражеской западни, так ускользает  в
глубины  гиперпространства  отважный  звездолет  от  шквального огня злобных
инопланетян, так  стремительно штурмуют бойцы широкую  реку  Днепр в  старых
военных  фильмах.  Так несся  Коля,  перепрыгнув  через  все шесть  ступенек
пролета и вылетев из подъездного коридора навстречу свободе.
     Дверь    открылась.    Довольно    ухнув,    дядя    Сережа    водрузил
руку-победительницу  на  плечо  сорванца, но встретил пустоту. Не  наступило
светлое будущее для дяди Сережи.  Разлетелось  оно  на осколочки, на  мелкие
несоставимые  фрагменты. Потоптался дядя  Сережа по темной  площадке, глянул
разок-другой  на  серебристую  морду   и  побрел  тихонько  на  третий  этаж
жаловаться Колиным  родителям  на  неразумного сына, страну, правительство и
президента.  Он не спешил. Разговор предстоял долгий. И с каждой ступенькой,
преодоленной  дядей  Сережей  на   пути  к   третьему   этажу,   все   яснее
вырисовывались параллели между появлением  на стене  отвратительной  морды и
исчезновением многомиллиардных иностранных  кредитов, выданных Международным
Валютным Фондом прежнему правительству.
     Коля  подпрыгнул и позвонил. "Тихо в лесу, только не  спит барсук..." -
зазвонили колокольчики  музыкальной  шкатулки, заменявшей в Вениной квартире
обычный звонок.  Через полминуты дверь немного приоткрылась. Проем заслонила
высоченная фигура Вениного  отца.  Он смотрел  на  Колю сверху  вниз хмуро и
недружелюбно.  Очевидно  в его варианте будущего не предполагалось не только
гномьей дороги, но даже и Колиного визита. "Ну?" - выражал весь его облик.
     - А Веня дома? - робко спросил Коля.
     - Дома, - согласился Венин отец. - Заходи.
     Проем стал пошире и Коля скользнул в образовавшуюся щель.
     Венин отец внимательным взором окинул подъезд и,  не найдя более ничего
интересного, звучно крикнул в глубину квартиры:
     - Сына, к тебе.
     Из комнаты  выбрался  Веня. Тоже хмурый.  Тоже недовольный. Но,  увидев
Колю сразу же  просветлел  и  заулыбался.  Венин  отец  двинулся в  комнату.
Подошвы тапок сочно шлепали по коричневому линолиуму.
     - Сегодня, - прошептал Коля.
     - Сегодня, - Веня сник. - Я не знаю. Меня не отпустят...
     - Надо сбежать, - шикнул на него Коля.
     - Сбежать? - удивился Веня.  Такая мысль никак  не укладывалась  в  его
голове.
     -  Надо, -  жарко  зашептал  Коля и, опасаясь, что Веня  завозражает  и
откажется, загрохотал по лестнице вниз.
     - Мне надо еще Ленке сообщить, - закричал он этажом ниже. - И остальным
тоже.
     Веня,  который только что отыскал причину, по которой он  никак не  мог
покинуть квартиру, набрал побольше воздуха в грудь для  ответного ора. Внизу
пушечным  выстрелом  хлопнула  дверь.  Воздух потихоньку  просочился  сквозь
ноздри, а  причина так и осталась неизвестной ни Коле, ни  остальным жителям
подъезда.  Веня  тихонько  закрыл дверь и  побрел к своим  самолетам,  чтобы
наконец-то разложить все вкладыши от жвачек в надлежащем порядке.
     У  Лены  звонок  почему-то  не работал.  Кнопочка  нажималась, а звонок
вместо   верещания  выдавал  сиплый  писк.  Однако,  на  седьмой  раз  дверь
открылась. На пороге стояла Ленкина мама.
     -  А,  Коля,  -  обрадовалась она,  -  давай,  -  мотнула  она головой,
приглашая Колю вовнутрь, - давай, давай, не стесняйся.
     - Можно Лену позвать, - тихо предложил Коля. Он боялся,  что скоростная
Ленка  моментально  выдумает  сто  тысяч отговорок, чтобы  не отдавать  Коле
гнома.
     -  Можно, -  кивнула Ленкина мама, ласково мигнула глазами  и  ухватила
Колю за плечо.
     Рука  была  теплой  и  неопасной.  Ноги  Коли послушались  и  шагнули в
коридор, а затем, расставшись с кроссовками, и в саму комнату.
     Лена лежала  на животе, подперев руками  лицо и  весело болтая  ногами.
Перед  ней  валялась  раскрытая  книга  с  испанскими  сказками. Легенда про
великана интересовала ее больше, чем явление Коли. Она даже не посмотрела  в
его сторону.
     Коля потоптался на месте. Никакой  реакции. Коля подошел к дивану и сел
так, чтобы Ленкины ноги  не лягнули  его невзначай. Ленка вздернула голову и
развернулась.
     - Спит,  -  пояснила  она, подбородком указывая  на комод,  в одном  из
ящиков, которого ночевал гном в своей уютной коробочке.
     - Сегодня, - степенно произнес Коля. Гному  предстояло ДЕЛО. И, значит,
надо было вести себя ПО-НАСТОЯЩЕМУ.
     - Ночь  путешествий и путешественников! - восхитилась Ленка и заскакала
по комнате. Она не видела, что ДЕЛО уже начиналось.
     -  Ночь  Путешествий и Путешественников,  - поправил Ленку Коля, придав
словам нужные оттенки.
     - Классно! - Ленка остановилась  и, предупредительно стукнув по комоду,
выхватила из ящика коробку.
     На кухне Ленкина  мама звякала ложечкой,  размешивая  сахар в  чае, а в
комнате Лена и Коля будили гнома, потряхивая коробочку из стороны в сторону.
     -  Чего еще,  -  недовольно бурчал он, отчаянно растирая глаза.  -  Вот
только заснул... И, конечно же, в этот самый момент...
     -   Не   ной,   -  по-взрослому   прервал   его   Коля.   -   Я   видел
Предзнаменовательницу.
     -  Тебе показалось, - возмутился гном  и  полез обратно в белые  хлопья
ваты.  Золотая  фигурка  вот-вот  могла  окончательно  затеряться   в  белом
переплетении.
     - Нет, - Коля вытряхнул гнома из коробочки, а  саму ее закинул на шкаф,
как заправский баскетболист.
     - Сам  будешь  доставать, - пригрозил гном,  проследив полет коробка. -
Ну, что там у тебя с Предзнаменовательницей?
     - Нарисовалась, -  уверенно кивнул  Коля.  - Тр