ить.
     - А я алгебру забыл сделать, - вспомнил Веня.
     "Ну-у-у, еще летчиком стать хочет, а сам только алгебра,  да алгебра, -
злобно протянул  Коля про себя. - Какие-то эти двое неправильные." Ну почему
в Колину голову не  приходили летные мысли? Эх, ему бы сейчас палочки, он бы
полетал. К черту  алгебру!  К черту географию! Один-единственный полет стоил
всех знаний десятилетней школьной программы.
     - Тогда к штабу, - предложил Веня.
     - Раз учить, то лучше к дому, - уныло произнес Коля. - Давай к моему.
     Веня кивнул
     Лена тоже не возражала и вернула палочки обратно.
     Возле Колиного подъезда выяснилось, что она замарала гудроном локоть.
     - Дай-ка на минутку, - попросила она Веню.
     Тот не замедлил сунуть ей палочки.
     - Попробую одной, - решила девочка и на секунду зажмурилась.  Пятно тут
же исчезло со светлой ткани и Лена счастливо рассмеялась.
     - Надо было и в замке также, - сказала она, вспомнив жирную каплю.
     - В каком замке? - удивился Веня.
     - Потом  расскажу,  мальчики,  - пообещала  она,  возвращая палочку.  -
Некогда. Подумать только, от полета отказалась. От самого настоящего полета.
     И  заулыбалась  так,  будто  уметь  отказываться  от  чего-то  -  самое
настоящее удовольствие.
     "Как   все  просто-то,"   -  горестно  размышлял   Коля,  наблюдая   за
перемещениями  палочек.  Мысленный  Коля  протянул  руку  за  палочками,  но
мысленный  Веня  скорчил такую  ехидную  рожу,  что  мысленный Коля  тут  же
воспламенился и сгорел от стыда. Реальный Коля продолжал топтаться на месте.
     -  Держи,  - сказал  реальный Веня,  протягивая  палочки Коле.  -  Твои
все-таки. Пусть лежат рядом. Вместе они - сила.
     Глаза у Коли расширились.
     - Погоди-ка секунду, - палочки замерли, не добравшись до Коли.
     Сердечко  Колино остановилось.  По  крайней  мере так показалось самому
Коле. Нет, не хотел Веня расставаться с палочками. Просто решил поиздеваться
над Колей. Коля понимающе кивнул и начал изучать асфальт под ногами.
     А Веня крутил палочки.
     И на ногах у него внезапно обнаружились  ролики. На черной  пластмассе,
изящно обхватившей каждую ступню,  ослепительно  горело целых три  солнечных
блика. Темно-зеленые застежки притягивали взор. "New Age" значилось на них.
     И  у  Лены оказались точно  такие же ролики.  Только размером поменьше.
Девочка робко  оттолкнулась  от лавочки и медленно поехала по  дорожке. Веня
тут же  догнал ее и покатил рядом.  На одной ноге. Четверка колес, обтянутых
каучуком, мягко шуршала.
     С  каждым новым толчком Лена обретала все большую  уверенность. И когда
она решительно  развернулась, на  лице у девочки  сияла  счастливая  улыбка.
Веня, показывавший высший пилотаж, тоже торжествовал.  Парочка  конькобежцев
весело неслась навстречу Коле.
     А он стоял и смотрел.  На Колиных ногах  не появилось ничего. Они так и
остались в потертых кросовках. Счастье свое Коля посеял.  Гном переселился к
Ленке, а палочки - к Веньке. А душе была пустота, затопляемая горькой обидой
на незадавшуюся жизнь.
     - Сам сделаешь, -  сказал ему Веня, затормозивший в крутом развороте. -
Всяко-разно ты черные цвета не любишь.
     И палочки снова очутились перед Колей.
     Коля не  верил. Но  руку  навстречу протянул. Палочки не исчезли.  Веня
даже подъехал поближе. Лена уселась на скамейку, раскатывая колеса на правом
коньке.  Но Коля  не смотрел  на Лену. Коля не видел ничего. Не мог  видеть.
Просто не был в состоянии видеть.
     Ничего, кроме палочек.
     Пальцы дрожали, принимая хоть и легкий, но невероятно ценный  груз. Уши
напряглись, ожидая  с Лениной стороны заслуженной ругани. Сейчас, вот  прямо
сейчас, Веня поймет свою ошибку и отберет палочки обратно.
     - Только никому не отдавай, - сказала Лена. - Если что, ори, царапайся,
зови нас с Веней.  Но не  отдавай.  Теперь у нас и у них поровну. Теперь  мы
одинаково сильны. Не отдавай их, слышишь, никому не отдавай.
     Коле  поверили. Он стоял,  проникнувшись величием  наступившей  минуты.
Стоял в  одиночестве, потому что чудесные ролики уносили своих новых  хозяев
навстречу  алгебре  и  географии.  "Бывают  же   упорные  люди,  не  то  что
некоторые,"  - пожаловался Коля самому себе на самого себя, а перед  глазами
стояли ролики.  Он  уже почти  окончательно  решил  сделать  себе  такую  же
обновку. Синие ботинки с ярко-алыми липучками,  потому что черный  цвет  он,
действительно, не любил. Но в последний момент Коля передумал.
     "Что ролики..."  -  пронеслось у него в голове, а пальцы в  первый  раз
крутанули возвратившиеся палочки.
     А потом  он оторвался от земли  и взмыл в свободном вертикальном полете
на  собственный   аэродром,  находившийся   на  балконе   внешне   ничем  не
примечательной квартиры третьего этажа.
     Солнце   неслось  навстречу  Вене,  удивительным  образом  оставаясь  в
недостижимой  вышине. С деревьев  срывались  листья,  похожие  на  желтые  и
красные дельтапланы.  Но они не  могли догнать Веню, потому  что кататься на
роликах он умел ничуть не хуже, чем играть в футбол или рисовать замки.
     Рядом  скользила  Лена.  Она  начала уставать, но не сдавалась,  и Веня
сбавил скорость.
     "Быстро же  научилась," - уважительно  подумал он.  Деревья проносились
мимо  и оставались за спиной, словно метки на взлетной  полосе.  Сейчас Вене
было нисколечко не жаль волшебные палочки, с которыми он так скоропалительно
расстался. Он забыл про них, потому что эти минуты наполнялись волшебством и
без всяких потусторонних странностей.
Глава 27,
     в которой Лена знакомится с черепом
     Лена  медленно  шла  по  сумрачным  коридорам с  высокими  полукруглыми
потолками. На  стенах,  сложенных из непроницаемых серых каменных блоков  не
было  ни  окон, ни  дверей. Совсем как в детской загадке про арбуз. Или  про
огурец.
     Зато  по  бокам к  потолку тянулось  множество колонн, а им навстречу с
потолка спускались другие колонны. Словно сталактиты и сталагмиты из Ледяной
Пещеры, ищущие встречи друг с  другом. Лена искала дорогу к  залу, где стоял
стол,  постоянно  накрытый всяческой  вкуснотищей,  а  в  стенах  скрывались
книжные  шкафы.  Прежде,  чем  окончательно  расстаться   с  палочкой,  Лена
выпросила ее на вечер. Она хотела забрать  ту таинственную книжку, в которой
рассказывалась  история про Черную  Гору и про мостик, над которым крутилось
призрачное страшилище, преграждающее путь героям.
     Надо было сразу загадывать зал. Так нет  же, Лене захотелось посмотреть
другие  башни замка.  И  пока  палочка  крутилась,  Лена представляла в  уме
длинный  полутемный  коридор, ведущий... А вот куда  ведущий, она  так и  не
успела придумать, потому что глаза неожиданно раскрылись, и Лена оказалась в
этом самом коридоре. Подошвы туфелек глухо печатали шаги по каменному  полу,
сложенному из поцарапанных округлых камней,  удивительно  плотно подогнанных
друг к  другу,  так что между ними не оставалось ни  единой, самой  узенькой
щелки. В темной  дали коридор  сужался, зато  справа обнаружилась широченная
лестница.  Но на  ней  было  совершенно  темно. А коридор  все же пронизывал
тусклый  свет. Лена  не  знала,  откуда  он идет. Может  под потолком витало
расплывчатое  серебристое  сияние.  Но  на  лестницу  оно  не совалось.  Там
начинались владения Тьмы.
     Итак, предстояло выбирать:  идти ли  в сужающуюся даль или окунуться во
тьму. Честно сказать, Лене  коридор уже надоел. Стены, да  колонны. Странная
башня  попалась  Лене. А вот  лестница...  Лестница вполне могла увести ее в
следующую  башню, которая  совершенно не похожа  на эту,  серую  и  скучную.
Значит, на лестницу.
     Лена боязливо вгляделась во тьму. Ничего не видать.  Надо было настоять
и  забрать отнекивающегося гнома с  собой. По  крайней  мере было бы  не так
страшно.  Ворчание  гнома  куда лучше  глухой  тишины. А сам  он вполне  мог
заменить маленький фонарик.  Но ведь у Лены есть  палочка! Так  чего  же она
ждет?!
     Пальцы закрутили палочку в руках. Лена представила  фонарик. Такой, как
она видела у одного мальчишки  во дворе. Черная коробочка с круглым окошком.
А еще там можно было менять цвета, надвигая на стеклышко красную или зеленую
пленку.  Но  фонарик  не  получился. Вместо  него в свободной  руке возникла
длинная лиловая  спиралевидная свеча, чьи витки были плотно приплюснуты друг
к другу. Наверное, у замка имелись свои правила жизни и некоторым вещам сюда
вход был  запрещен. Категорически. Лене нравилось это слово. Все вещи в мире
делятся на категории. И  если вход  запрещается категорически,  значит  сюда
кого-то пускают, а кого-то нет.  И вместо фонарика  появляется свеча, потому
что  фонарик из  запрещенной категории, а свеча нет. А свет все равно нужен,
неважно,  откуда  он возьмется, от фонарика или от пламени  свечи. Кстати, о
пламени. Свеча-то не горела  и сама зажигаться не собиралась. Не идти  же во
тьму  с   потушенной  свечой.  Лена  представила   зажигалку  из   сиреневой
пластмассы.  На  черной  железке  белела  вдавленная  надпись  BiC,  а рядом
красовалась  махонькая  буква  R  в  кружочке.  Ниже  совсем мелкие  буковки
поясняли, что сделана сия вещичка  во Франции. Но даже такие  подробности не
помогли зажигалке  получить  пропуск  в  сказочный  замок.  Лена  попыталась
представить  спичечный  коробок,  но  в руке  появилась  печенька.  Сухая  и
твердая,   как   плитка   от   облицовки   цветочной   клумбы.  Тогда   Лена
сосредоточилась  и вызвала в  памяти  картинку  зажженых  свеч на новогоднем
столе.
     И на  фитиле  волшебной свечи  появился огонек.  Стройный.  Серебряный.
Такой цвет вовсе не устраивал Лену и  она попыталась изменить его сначала на
желтый, потом на оранжевый и наконец на  темно-красный. Но посторонние цвета
не жили в  пламени  свечи дольше одной секунды  и  снова власть в  свои руки
брало  серебро.  Значит  так  оно  и  должно быть.  Значит,  в  замке  живут
исключительно серебряные огоньки и звездочки.
     Серебряный свет отодвинул  тьму и обозначил несколько ступенек, которые
раньше прятались от Лениного  взора. Лена решительно  повернулась и зашагала
вверх. Интересно, а если бы в подъездах были такие  же прекрасные лестницы с
круглыми, витиеватыми столбиками перил  и  теплыми  поручнями,  то мальчишки
черкались бы на стенах? На мраморных-то? На мраморных надо уже не черкаться,
а  выцарапывать. Но  зачем? Лена задумалась. Обычно надписи оставляют, чтобы
при взгляде на них в памяти возникали картинки самых светлых событий. "Здесь
был  Серый",  или  "Лена+Артур=Л",  или "Aqua", или  "Спасибо за то, что  ты
есть".  Но  на  эти картинки немедленно накладывались  другие,  где  надписи
составлялись из  коротких ругательных  слов.  А вдруг?.. Вдруг это тоже были
чьи-то светлые моменты, воспоминания о которых хотелось  сохранить. Ведь все
думают  по-разному.  И  все  видят  мир,  жизнь  и  светлые  моменты  в  них
по-разному.  Лена  вот увидела  этот  замок,  а кто-то  может видел  в жизни
совершенно другое, о чем и оставлял память  на стенах с  выцветшей краской и
полуобсыпавшейся побелкой.
     Ступеньки  плавно  заворачивали  влево, и Лена догадалась, что лестница
крутится  вдоль башенных стен,  уходя к куполу. Лена поднималась  все  выше,
поглаживая рукой  по ровной стене справа. Пламя свечи выхватывало из сумрака
то ли  иероглифы,  то  ли извилистые разводы на  мраморе, но Лене было не до
них.  Слева,  за  перилами,  вниз уходил  мрачный  колодец.  Теперь  уже  не
разглядеть, как высоко ушла Лена от серого  коридора.  Над головой  тянулась
полоса, на которой были высечены ступеньки следующего  витка. Лена понимала,
что эта  спираль  никоим  образом  не  приведет  ее  в зал, но так  хотелось
посмотреть, что находится там, на самом верху башни.
     Витков  через пять  или шесть Лену  встретила дверь.  Она  нависала над
девочкой  суровой преградой под  углом градусов в сорок пять. За дверью жила
тишина.  Пока еще дверь  не открыта, Лена могла представить  за ней все, что
угодно.  Но  больше   всего  ей  хотелось  увидеть  там  маленькую  комнатку
смотрителя маяка.  Чтобы  почти всю  ее занимал гигантский фонарь с  толстым
стеклом, превращающийся  по  ночам  в  яркую  звезду  для  далеких кораблей,
медленно следующих  своим курсом. Но тут ведь нет поблизости никакого  моря!
Не беда! Корабли вполне могли быть и летучими, а маяк отводил  их от высокой
скалы,  притаившейся во мраке. Может это  и  была та самая Черная Гора. Лена
пролетела мимо нее на такой  скорости, что вполне могла и не заметить  внизу
тонкую полоску мостика, уводившую в пещеру с легендарным оружием.
     Постояв еще  немного, Лена собралась с духом и толкнула дверь вовнутрь.
Пришлось  поднапрячься, чтобы створка сдвинулась с места и ушла в глубину. И
Лена  шагнула на последнюю ступеньку, располагавшуюся уже за порогом. Язычок
серебряного пламени свечи вытянулся тонкой спицей и исчез.
     Никакого фонаря внутри не оказалось, хотя комнатка вполне могла служить
маяком. Она  была маленькой, низенькой, с круглыми  стенами. И если бы в них
прорубить  окна...  Но Лене уже было совершенно не до окон.  Посреди комнаты
стоял круглый столик  на выгнутых ножках,  а  на  столике  красовался череп,
уставившийся  на Лену. Бледно-мертвенное сияние, исходившее от него, служило
единственным источником света.
     Череп казался ненастоящим. Не таким, как его рисуют в учебных пособиях.
Он  напоминал дыню,  поставленную на кирпич со скошенными  стенками. Круглые
глазницы  являли  две дыры  непроницаемого мрака. Внизу  кирпич  разлиновали
черными полосками зубов.  Похоже,  Лена  уже где-то  видела такой  череп.  В
каком-то мультике. Но  там  он  выглядел совершенно плоским и не страшным. А
тут череп  совершенно ПО-НАСТОЯЩЕМУ стоял на столе и пялился на Лену  своими
черными отверстиями.
     - Не пугайся, Леночка, не пугайся,  - проговорил он голосом Бабы-Яги из
старых фильмов.  Во время разговора  зубы то уходили вглубь, то возвращались
на свои места, словно клавиши пианино. - Я  здесь не просто так,  да и ты не
случайно сюда пришла.
     И он замолк.
     -  Ты  здесь  живешь?  -  поинтересовалась  Лена,  потому  что  молчать
становилось невыносимо, а все остальные вопросы, возникающие у нее в голове,
казались еще более глупыми.
     - Живу ли я? - вопросил череп пустоту. - В твоих  терминах, если у тебя
они есть, нельзя сказать, что я - живу! Допустим, я просто нахожусь здесь. И
все.
     - Ты очень похож на череп, - поделилась впечатлениями Лена. Ее никто не
учил, о чем можно, и о чем нельзя разговаривать с черепами.
     - Я и есть череп, - гордо утвердил собеседник.
     Он щелкнул клавишами зубов. На секунду за ними показалась пасть. Такая,
что в ней свободно поместилась бы Ленина голова.
     Лена промолчала.
     - Знаешь ли  ты, -  спросил череп, - что все существа на земле, которые
так  похожи на  людей, делятся на два  основных класса: люди  и черепа.  Они
невероятно  похожи. Я бы даже  сказал - невыносимо похожи. Можно ли выносить
такое положение дел, при котором мы вынуждены  напоминать  людей,  да еще до
такой степени, что сами люди не способны отличить нас от себя самих.
     - Я бы никогда не приняла тебя за человека, - обиделась Лена.
     - Все потому, что я здесь, а не в  твоем мире, - объяснил череп. - Там,
у меня все было бы как у людей. И ноги, и руки,  и глаза, и даже осмысленный
взгляд в этих глазах. Но мы находимся в башне замка и  поэтому я сам по себе
и по своему усмотрению, а ты продолжаешь оставаться человеком.
     - И много таких? - удивилась Лена. У нее в  голове не укладывалось, что
по улицам могут ходать черепа и при этом ничем не отличаться от людей.
     - Много, - сказал череп и даже кивнул бы,  будь у него шея. - Настолько
много,  что тебе  об этом лучше  не знать.  Впрочем, может когда-нибудь ты и
узнаешь, если сама станешь черепом.
     - Я не хочу, - испугалась Лена.
     - Сейчас не хочешь, - сказал череп. -  А пройдет время, ты  вырастешь и
возжелаешь им стать.
     - Но это же так... уродливо, - поморщилась Лена.
     -  А  все потому,  что ты смотришь  на  меня человеческими  глазами,  -
объяснил череп. - Неудивительно, что такой взгляд тебя пугает.
     - А какими глазами я должна смотреть? - поинтересовалась Лена.
     - Никакими. У меня вот вообще глаз нет.
     - Но это же невозможно, не видеть, - испугалась Лена.
     -  Чего ты  боишься? Неужели  ты думаешь, что мир складывается из того,
что ты увидела, услышала и попробовала на вкус?
     - Да!
     - И вовсе нет. Мир складывается из  того, что ты чувствуешь в то время,
когда смотришь, слышить и пробуешь. Бывает, смотришь на прелестную вещичку и
совершенно  ее  не  видишь,  потому  что  чувства  вновь  переживают  что-то
утраченное. Да и со слухом так же, можно слушать человека и не слышать его.
     - Угу, - согласилась Лена. -  У нас постоянно на кухне радио говорит, а
я так привыкла, что почти его и не слышу. А со вкусом еще интереснее. Я могу
проглотить целую шоколадку во время фильма  и совершенно  не заметить вкуса.
Ну ни капельки.
     - Ага, - обрадовался череп.  - Ты начинаешь понимать нашу  сущность. Не
надо видеть, не надо слышать, не надо пробовать. Надо просто  почувствовать,
и тогда  в  памяти  запишется  особое ощущение, будто бы  с  тобой  все  это
происходило ПО-НАСТОЯЩЕМУ.
     - Но это все равно понарошку, - не согласилась  Лена. - Если  я никогда
не  пробовала  манго, то в памяти запишется вовсе не настоящий вкус, а  тот,
который я представила в уме.
     -  Ну и что, -  не  сдавался  череп.  - Вот  подумай... Только  подумай
хорошенько.  Ты хочешь, чтобы все происходило  как надо или так, как хочется
тебе?
     - А разве это не одно и то же?
     - Ну  вдруг  тебе манго  не понравится,  - заметил  череп. - Что тогда?
Сплошное  расстройство  несбывшейся  мечты.  А так  ты чувствуешь,  что  его
попробовала и что он оказался на вкус именно таким, как ты и ждала.
     - Так значит лучше вообще не пробовать это манго?
     - Почему  не пробовать? Пробовать!  Только не  огорчаться,  если  он не
оправдает твоих ожиданий. И не расстраиваться из-за того,  что тебе пока еще
не довелось его попробовать. Но вообще-то, скажу  по секрету, мандарины тебе
подходят больше.
     - Да, - кивнула Лена. - мандарины я люблю.
     - Вот и наплюй на это манго, - предложил череп и  доверительно добавил.
- Хорошо сидим.
     -  Хорошо, -  поежилась Лена  и  на  всякий  случай  кивнула. Комнатка,
озаренная светом, исходящим от черепа,  не нравилась ей.  Она  давила низким
потолком,  угнетала  мрачными  стенами.  Ну  почему тут  не  оказался  маяк.
Замок-то снаружи выглядел таким красивым. Неужели  в каждой башне, блестящей
радужными  сполохами,  скрывалась за стенами вот такая  каморка,  в  которой
притаилось по одному разговорчивому черепу.
     - Давно я так славно не беседовал, - похвалил девочку череп. - За это я
разрешаю задать тебе один вопрос.
     - Какой вопрос? - не поняла Лена.
     - Да любой, - нетерпеливо сказал череп. - Любой, угодный тебе вопросец.
Советую  из числа тех, на которые некому ответить. Может ты здесь именно для
того, чтобы задать такой вопрос, а я для того, чтобы на него ответить.
     Лена  задумалась. Были вопросы, которые она  могла задать маме, но ни в
коем случае  не  ребятам из штаба. Или наоборот, на которые  Венька и Колька
ответили  бы  без  труда,  а  мама  только  рассердилась  бы.  Веньку  можно
расспрашивать про  самолеты.  Только его  одного  и больше никого. Были  еще
неимоверно важные вопросы, на которые хотелось получить  ответ.  Но их  Лена
собиралась задать вовсе не черепу.
     - Давай быстрее, - сердито напомнил череп, - а то я передумаю.
     Слова крутились в голове у Лены и никак не складывались в вопросы. Лена
сунула руку в  карман,  чтобы звякнуть ключами и разбудить нужные  мысли. Но
пальцы  наткнулись на кожаную обложку найденной  записной  книжки.