херской.
     Вот Коля, а вот комната "107", но где же парикмахерская?
     Что-то неправильное творилось в гостиничном коридоре.
     Но  ведь  администраторша  сказала  идти  именно  сюда.  Коля  мысленно
прокрутил   слова  администраторши  и  ему  показалось,  что  между  числами
затерялась еще одна,  дополнительная  буковка,  которая теперь  проявилась и
начала обрастать подружками и друзьями. И чем  дольше стоял Коля в сумрачном
коридоре, тем больше  охватывала  его уверенность, что слова администраторши
звучали не иначе как: "Комната сто сорок семь."
     И Коля побрел на  сорок номеров дальше. Однако далеко идти не пришлось.
Коридор  закончился  стеной с двухстворчатым окном,  за которым  раскинулись
знакомые и  недоступные  теперь  просторы  двора,  где  жил Ванька,  который
рассказывал  Коле про  траншеи  в  Москве и  про  рестораны  на  телевышках.
Торопливый  взгляд по сторонам  отметил, что последней  обозначенной  дверью
получился номер "134".
     А где же еще тринадцать?
     Правда,  к углам  жалась парочка  дверей размером поменьше,  на которых
никаких обозначений  не нанесли.  Таблички  содрали чьи-то руки и теперь эти
двери смущенно являли Коле непрокрашенные квадраты.
     Может там начинались завороты в следующие коридоры?
     Коля толкнул дверь, что слева. Из проема  кабинки  на Колю  укоризненно
уставился унитаз  с ржавыми разводами по бокам. Коля поспешно закрыл дверь и
отвернулся.
     Он  призадумался, стоило ли открывать вторую дверь? По  всей  видимости
там  тоже  должен  располагаться  туалет.  Только  женский.  Или,  наоборот,
мужской. Тогда выходило, что Коля только что совершил недопустимый поступок.
     Время уходило. Исчезновение ценной  вещицы  уже  обнаружили.  На выходе
Колю с нестриженной головой поджидал отряд ОМОНовцев. И Коля решил рискнуть.
     Он  толкнул  дверь  с  правой стороны коридора и осторожно  заглянул  в
закоулок.  Ничего  особенного. Только  подметальная щетка,  швабра для мытья
полов и еще одна дверь.
     Издалека раздались  пока еще тихие, но  весьма уверенные  шаги. Видимо,
ОМОНовцам  надоело ждать и они решили  самостоятельно  отыскать Колю. Пальцы
сжались в кулак и решительно впечатались в дверь. Коля не угадал, дверь надо
было тянуть на себя, что он и сделал  другой рукой, дуя на костяшки пальцев,
ноющие после удара.
     За дверью оказался  коридор.  Далеко-далеко  в  туманной  вышине  сияло
странное  круглое  окно с  крестообразной перекладиной. На  ближайшей  двери
значилось "135". Серую дверь пересекали  наклонные черные полосы.  Зубчатые,
как  на  адидасовских кроссовках. Только  не  три,  а  целых семь. С  другой
стороны  мерцало неяркой  голубизной "136". По прямоугольнику двери  ползали
тускло-зеленые  светляки. Коле  даже захотелось поймать парочку,  но  он  не
решился.
     Если бы Коля разбирался в архитектуре, он несомненно бы озадачился, как
в  типовом здании  могли  построить столь длинный  коридор, перпендикулярный
основной  осевой линии сооружения.  Даже если бы  на месте  Коли оказался не
архитектор, а  умный Песков  из Ленкиного класса,  он  весьма удивился  бы и
поостерегся  делать  следующий  шаг.  Если  бы здесь  очутился не Песков  из
Ленкиного класса, а сама Лена, то она тут же задумалась бы, а что кроется за
непонятным  поворотом. Но на  месте Коли стоял  сам  Коля,  и он  не  был ни
архитектором, ни  умным Песковым из Ленкиного класса. А шаги  приближались и
приближались.  И  Коля, не  раздумывая,  юркнул  в новый коридор и торопливо
зашагал вперед, оставив в стороне двери с номерами "137" и "138".
     На  двери  комнаты  "140"  был  выжжен  крест.   Из-за  нее  доносились
неприятные звуки, словно кто-то затачивал ножи: медленно проводил лезвием по
бруску, переворачивал, заботясь о другой стороне, на секунду делал  паузу  и
начинал снова.
     Следующую  дверь  освещал  красивый фиолетовый  фонарик. Почему-то Коля
решил,   что  такие  называют  китайскими.   За  мутным  стеклом  огонек  то
разгорался,  затопляя   весь  объем,  то  угасал,   превращаясь  в  искорку.
Завитушка,  на   которой  крепился  фонарь,   поражала  множеством  изгибов,
заканчивающихся  то листочками,  то  цветами, то блестящими  шариками.  Было
жаль, что Коле не сюда.
     Над сто  сорок третьей выставлялся брусок, к которому за костяной хвост
привязали кошачий скелет.  Пустые глазницы опрокинутой  головы  уставились в
пол. Неведомый мучитель намазал  кости фосфором,  и те  источали  неприятное
зеленоватое сияние. За скелетом  виднелась надпись, но у Коли не возникло ни
малейшего желания останавливаться и  разбирать три длинных слова, выписанные
корявыми черными буковками.
     Номер "144" Коля не разглядел, зато на  сто  сорок шестом  была прибита
потрескавшаяся вывеска.  Не  требовалось  острого  зрения,  чтобы  прочитать
"МАГАЗИН". Из-за двери не доносилось ни звука. Да и сама вывеска казалась до
безобразия старой, словно ее тут повесили лет  сто назад.  Она была заляпана
засохшей глиной  и  обрывками паутины. Слава  богу ни одного  паука Коля  не
заметил.
     Половицы поскрипывали. Момент,  когда бетонный  пол  сменился  дощатым,
Коля не заметил.
     Возле  комнаты  "147"  он остановился. Размером  дверь не отличалась от
своих  соседок.   Под  ромбиком  с  цифрами  кто-то  привинтил   табличку  с
укрепленным в жестяных скобочках обрезком белого ватмана.
     "Тут должно быть написано - ПАРИКМАХЕРСКАЯ," - подумал Коля.
     И на белой бумаге немедленно возникла черная надпись "ПАРИКМАХЕРСКАЯ".
     Администраторша не наврала.
     Коля распахнул дверь и ослеп от ярчайшего сияния.
     - Что  освещает  вестибюль?  - раздался зычный  женский голос  из этого
нестерпимого света.
     - Золотая Капля, - ответил Коля, не подумав.
     - Проходи, - разрешил голос.
     Коля  прошел  и, сделав три  шага, начал  различать  предметы.  Потолок
состоял из  бесконечных рядов ламп. Длинные светящиеся цилиндры гнездились в
треугольных коробах  из  сверкающего  металла.  Каждый  из  них  отражался в
стенках короба, да еще по нескольку раз. Широкий поток света также шел через
раскрытое окно. Неудивительно, что глаза  отказались служить Коле, но теперь
они уже привыкали к обстановке.
     Коля забрался в мягкое кресло и белая простыня обвилась вокруг его шеи.
Горло  судорожно сглотнуло, ведь  Коля еще не решил: стоит стричься или нет.
Но отступать было поздно. В руках у парикмахерши возникли ножницы. Фигура ее
напоминала администраторшу, только не такая высокая.
     -  Канадку, - прохрипел Коля.  В конце концов мама ведь дала ему деньги
на стрижку. Для уверенности рука покатала горстку рубликов в кармане. Почему
бы ему не постричься  здесь? Ведь на скучной очереди  в доме  быта  свет  не
сошелся.  А здесь никакой  очереди! Значит, если все закончится по-быстрому,
то он успевает в школу! Ведь вышел-то он из дома с запасом. Как  чувствовал,
что понадобится время! Но откуда парикмахерша могла знать про Каплю?
     - Заметил значит ее, Каплю-то? - тут же спросила парикмахерша
     -  Заметил,  -  несмотря на всю подозрительность  разговора, отпираться
было бессмысленно.  Ножницы весело щелкали и  темные  клочья  Колиных  волос
начали осыпаться с удивительной быстротой.
     - Молодец, - похвалила парикмахерша.
     Коля наблюдал  одним глазом за ее отражением в зеркале.  Теперь она уже
не казалась полной и  пожилой. Совершенно  молоденькая тетенька с  фигуркой,
как  у тех, кто выступает по сцене во  всяких там моднючих  платьях.  Только
голос не  изменился.  В рыжих  волосах что-то блеснуло. Приглядевшись,  Коля
понял, что  у нее  была  своя собственная Капля. Вернее, капелька. Настолько
крохотная, что  Коля никак не мог понять,  на чем же это она держится. Пряди
волос  колыхались. Золотое  сокровище  то выныривало  на поверхность  рыжего
моря, то погружалось обратно.
     - Капля  тебя выведет, -  тетенька склонилась  над Колей  и перешла  на
шепот,  будто  у дверей  появилась фигура хозяина. Испугавшись, Коля вытянул
шею  и заглянул за парикмахершу, пытаясь высмотреть,  что творится у  входа,
дабы проверить свою догадку, но мягкие руки тут  же развернули Колину голову
обратно к зеркалу. А  там не происходило ничего сверхъестественного. Обычный
лопоухий пацан, становящийся с каждой отстриженной прядкой еще лопоухее.
     - Не  упускай  никого,  на ком ее заметишь, -  шепот  заползал  в уши и
оставался в  глубинах памяти.  -  И запомни,  никогда не заходи  за  мертвое
дерево. Для тебя шаг туда слишком опасен. Ты еще не готов.
     - Угу, -  согласился Коля,  ничего не соображая  ни  про  Каплю, ни про
какие-то там мертвые деревья, стоящие неведомо где.
     - Готово!  -  простыня  слетела с  шеи,  обсыпая  клочья,  не  желающие
покидать высоту. И Коля принялся выбираться из мягкой глубины.
     - Двадцать рублей, - объявил зычный голос и Коля полез за деньгами. Его
место уже занял субъект лет тридцати с кудрявыми длинными волосами, никак не
желающими укладываться в стройную прическу.
     - Сколько у вас "Модельная" стоит?
     - Тридцать пять, - отрапортовала парикмахерша.
     Субъект призадумался. То ли ему не хотелось вылезать из уютного кресла,
то  ли  в  остальных местах  стрижка  имела более  высокую стоимость,  но он
решительно кивнул головой.  Парикмахерша  вытащила машинку и воткнула  белый
штепсель в замызганную розетку.
     Коля  не понимал, почему  еще несколько минут назад она  показалась ему
молодой. Самая обыкновенная пожилая женщина. Полная.  Невысокая.  Усталая. У
которой  впереди  почти что  полная смена. Золотая капелька, если она и была
взаправду,  теперь  затерялась  среди  тускло-рыжих волос.  Все  ее внимание
теперь безраздельно занимал новый клиент.
     В  вестибюле  не оказалось ни большой Капли, ни хозяина, ни  ОМОНовцев,
которые  должны  были  придирчиво  осмотреть  Колину остриженную  макушку  и
горестно   отправиться  на   поиски   другого   кандидата   в   преступники.
Администраторша  тоже  не   подавала  признаков  жизни.  Коля  спустился  по
ступенькам на пыльный асфальт и побрел в школу. Волшебное время закончилось,
начиналось  самое что ни на есть реальное. Впрочем, все обстояло не так уж и
плохо. Рядом не  крутился ни Шило, ни кто-то  другой  на  букву "Ш". Обычные
незнакомые школьники обгоняли Колю то слева, то справа. И Коля прибавил шаг.
Все  указывало на то, что  звонок  вот-вот  раздастся,  разделяя успевших  и
опоздавших.
     В ряды первых Коля не попал. Трель звонка тихо и зловредно проверещала,
когда до крыльца еще  оставалось метров пять. Кто-то впереди искусно на ходу
переодевал обувь.  Коля  так не  умел.  Поэтому  он пристроился  в маленьком
коридорчике,  где копошилось  немало  опоздавших, и  принялся  натягивать на
правую ногу узкую кроссовку. Наконец, работа была завершена. Рука нащупала в
мешке  вторую  кроссовку, а Коля  решил  на  полминутки  разогнуться,  чтобы
передохнуть. Но тяжелая рука придавила его спину.
     - Палочки,  Наркота, палочки,  -  зашипел  властный  Пашкин голос. Колю
передернуло  от   испуга.  Он   не  отвертелся.  Сейчас  палочки  заберут  и
прости-прощай сказка. А уж что натворит Пашка с восемью палочками и подумать
страшно. Но ничего не поделать. Теперь уже ничего.
     Со  стороны  раздевалки показалась  завуч Анна Васильевна  для переписи
населения, не  уложившегося в  установленное время. Народ вокруг засуетился,
ускорился  и  просачивался  в  другую  раздевалку мимо  дежурных,  бдительно
проверявших наличие второй обуви.
     Коля не спешил.  Все без толку.  Никуда  не отпустит  его  безжалостная
Пашкина рука, пока не отдаст Коля свои палочки. А может и потом не отпустит.
Боже,  сколько  же  еще  лет  придется  учиться  со  всеми  этими  Пашками и
Владянами. Доживет ли  Коля? Выдержит ли? Может и прав хозяин. Ведь послушай
его  Коля, не пришлось бы сейчас стоять и тупо смотреть на матово-коричневые
Пашкины ботинки, испещренные белыми царапинами.
     Пашка  тоже не  спешил. Никакой  выговор не мог сравниться  с  четырьмя
палочками, которые он сейчас заберет. Это же так здорово - подойти и забрать
то, что  тебе нужно.  И  Наркота  даже не  пикнет.  Пока. А вот  если  Пашка
все-таки схлопочет из-за него  выговор, тогда и Наркоте не  поздоровится. У,
придурок. Стоит  раком,  подняться  не смеет.  Так  бы и вмазал.  Но нельзя.
Сначала палочки. Да и завуч мешается.
     Коля тоже  с надеждой посматривал на завуча.  А толку?  Вот  сейчас  их
фамилии запишут  и  отпустят. Пашка прижмет  его в опустевшем коридоре  и...
Нет,  не  мог  отдать Коля  палочки.  И  он знал  выход из этого  пакостного
положения.  Правда, выход позорный. Но какой  бы  то ни  был  выход, а  Коля
должен его использовать. Должен! Ведь огромаднейшее количество народа так до
конца жизни  не прикоснутся  к сказке.  А  в  Колины руки сказка угодила уже
повторно.  Коля  предал  ее,  а  она  его простила. Простила предателя.  Так
неужели придется предавать и сейчас?
     Пашкина рука поползла к воротнику, намереваясь ухватить  и придать Коле
бодрости, но тут она  почувствовала  под собой пустоту. Наркота покраснел от
натуги и сверзился на пол, где закатил глаза и задергался.
     Коля старался на славу.  Припадков  за ним никогда не  замечалось, но в
соседнем  классе такое несчастье  выпало одной  девочке. И в  жаркие дни  на
общих  построениях  она  внезапно  падала  навзничь  со  страшно дергающейся
головой. Руки и ноги  ее  выплясывали в пугающем  танце,  а  изо  рта  лезли
пузыри, как из  бутылочки шампуня,  когда  ее  старательно болтаешь, а потом
резко  надавишь  на бока.  Пузыри у Коли получались не  очень. Да и  откуда,
скажите вы мне, взялись бы у Коли настоящие пузыри. Зато руки и  ноги ходили
ходуном.  Тень заслонила шарик люстры. Над Колей склонилась завуч. Пора было
останавливаться. Если  бы  догадливый  народ  поспешил  вызвать  скорую,  то
приехавшие доктора  без труда  рассекретили  бы Колин  обман. Но  на  Колино
счастье все  убегали не  к телефону,  а в  свои классы, на  ходу  придумывая
правдивые причины своего опоздания.
     Коля медленно поднялся, изображая подламывающиеся ноги.
     - Коноплев? - уточнила Анна Васильевна.
     Коля кивнул.
     Анна Васильевна потрогала Колин лоб и несколько успокоилась.
     - Давно это у тебя?
     - Не-а, - мотнул головой Коля. - Да это так, ерунда.
     - Может к врачу.
     - Да не надо, - заныл Коля. Встреча с врачом не входила в его планы.
     - Заниматься-то сможешь?
     Коля кивнул. Автоматически. Завуч задумалась. "Сейчас домой  отпустит!"
- возликовал Коля и тихонько чихнул.
     -  Ладно,  иди в класс, - распорядилась Анна Васильевна и удалилась, не
записав Колю как опоздавшего.
     Коля приуныл. За несколько  пронесшихся секунд  он уже успел увериться,
что  волеизъявлением  завуча  его отправят из школы. Но,  не судьба. Однако,
Пашки  нигде  не  наблюдалось.  Ни  в коридорчике,  ни  в  раздевалке.  Даже
дежурные,  переждав  схлынувшие  массы,  убежали  с  постов  на уроки.  Коля
скользнул по стеночке и осторожно заглянул за угол. Никого. Коля поднялся на
третий этаж,  подождал,  прислушался.  Ни  единого звука.  Коридор пустовал.
Колины пальцы все еще сжимали четыре кусочка  сказки. Он сумел отстоять свое
волшебство. Вот только надолго ли?
Глава 31,
     которая повествует об удивительных превращениях, случившихся в классе
     - Запишем новое правило, - сказала Ирина  Сергеевна и в дверь осторожно
постучали.
     Класс   вопросительно  повернулся  к  двери.  Она   с   легким  скрипом
приоткрылась  и  в  щель  просунулась  круглая голова,  обрамленная светлыми
лохмами.  Голова  принадлежала Компрессу,  тоже  шестикласснику,  но  не  из
Колькиного класса и не из Венькиного. Компресс определил  нужное направление
и уставил на Ирину Сергеевну черные глаза-пуговки.
     - Вас к телефону, - пропищал он и исчез.
     - Хм, - удивилась Ирина Сергеевна и направилась к двери, - не шуметь, -
приказала она напоследок, - переписывать упражнение тридцать семь.
     Не прошло и секунды, как дверь плавно щелкнула за учительской спиной, а
Пашка уже оказался рядом с Колькой.
     - Палочки, - прошипел он.
     Коля  не  отвечал,  он  только  натужно  похрипывал,  так  как  его шея
оказалась в жестком захвате Пашкиного локтя. Горло едва пропускало воздух, и
Коля чувствовал, что  надолго его не хватит.  Да и какое там надолго. Внутри
уже разливалась слабость. И тоска.  Та  самая тоска, когда ничего не  можешь
противопоставить  свалившимся на  голову неприятностям. Владян  нанес точный
удар по почкам.
     Класс  занимался своими  делами. Кто базарил, кто  переписывал тридцать
седьмое  упражнение, кто задумчиво смотрел  в  окно  на  беспечных  малышей,
играющих в песочнице детского сада, расположенного напротив школы. Колю били
не впервой, поэтому ничего удивительного для народа не происходило.
     -  Палочки, - голос Пашки стал более наглым.  Не  существовало для Коли
иного  варианта,  кроме запланированного Пашкой. Того,  где  Коля возвращает
похищенное  имущество его полновластным  хозяевам. Кто  сильнее, тот и прав.
Владян тем временем вытряхнул все  содержимое Колиной сумки  на  пол и ногой
ворошил развалившуюся веером стопку тетрадей и учебников. Ручка укатилась на
другой  ряд и  кто-то  довольный  уже подобрал ее  и  опробовал на титульной
странице учебника по русскому языку. Вот-вот могли показаться слезы, но Коля
сдерживался из последних сил. Он чувствовал, что если разревется,  то что-то
сломается  в нем. Что-то  такое, что продолжало удерживать палочки в сжатых,
влажных от пота пальцах.
     -  Нету, - Владян закончил обследование  Колиных учебных  причиндалов и
пнул его по ноге. Коле вдруг представился тот сладостный миг, когда огромная
афишная  тумба,  обкленная полуободранными плакатами, рухнула на  опешившего
Шурупа.
     -  Палочки,  -  прошипел  Пашка  и  дернул Колю  за ухо. Будь  это  ухо
плюшевого  медведя,  оно  несомненно  осталось  бы  в  руках  у  Пашки,   но
человеческий  организм устроен  покрепче. Однако боль полоснула Кольку  так,
что он  чуть  не слетел  со стула.  В следующую  секунду нога Владяна  ловко
вышибла стул из под Коли. Коля  не  выдержал, глаза  наполнились бессильными
слезами и, падая, он крутанул палочки.
     Разговоры смолкли,  ручки,  выводившие  предложения  тридцать  седьмого
упражнения  замерли,  головы оконных наблюдателей начали  разворачиваться  в
центр  класса. Но народ  смотрел  не  на Колю. Колю  надежно скрывала крышка
парты,  под которую он опрокинулся. А  с другой  стороны  его  отгородила от
класса русская печь,  упирающаяся закопченной трубой чуть ли не под потолок.
Печка оказалась не новой, словно сошла  со страниц сказки про Емелю.  Но  не
было рядом ни самого Емели, ни волшебной щуки, зато  в руках у  Коли все еще
находились волшебные палочки. Появление печи подарило Коле незапланированную
передышку. Вредный Владян превратился в  громоздкий и вообщем-то бесполезный
в современной школе предмет.
     Пашка не растерялся.
     - Э,  Сева, Серега, Олег,  помогайте, - заорал  он, - вытягивайте этого
придурка.
     Сева Щукин, Серега Нагайкин и Олег Бердин моментально сплотились вокруг
Пашки. Коле стало  еще  тоскливее. Но можно ли ждать иного?  В конце  концов
Пашка в школе фигура, а кто такой он, Коля?
     Он  заворочался  и  начал  вылезать из  под  парты  самостоятельно.  Не
отсидишься  же под ней  всю жизнь. Проход  уже перегородила массивная фигура
Сереги,  прорываться  через   которого  бесполезно.  Да  Коля  и  не  привык
прорываться.  Он  привык,  что  любой  может  остановить  его  тычком  и  не
пропустить  дальше.  Он сдавался всякий  раз. Он  начал  сдаваться и теперь.
Мрачные картины  становились  реальностью.  Еще чуть-чуть и  спасенные Веней
палочки вновь окажутся у Пашки и Владяна. Что тогда он скажет Вене. А что он
может сделать против Пашки и Владяна. Постойте, но ведь Владян...  Коля чуть
не  заулыбался.   Тор