мала  массивную чашу,  куда  и
вставлялась  свеча. Обхватив  дракона, Лена зашла за пояс  колонн и осветила
ближайший шкаф.
     Ух  ты! Таких  книг она никогда не видала. Нет,  видала.  У  бабушкиной
знакомой в деревне.  Они назывались  "Псалтирь", "Библиа" и "Евангьлие".  На
них везде были  выдавлены кресты и всякие  разрисованные заворотистые линии.
Книги из замка выглядели иначе.
     На  корешке  самой  толстой  книги  задумчиво  мерцал  рубиново-красный
выпуклый овал. Лена побоялась дотронуться до него и поэтому потянула на себя
книгу потоньше, стоявшую рядом.  На корешке не было ничего, кроме золотистой
виньетки. Такая же виньетка украшала обложку.
     Лена осторожно поставила подсвечник,  положила  книгу на пол, присела и
отворила ее почти на середине.
     Буквы  были почти  знакомыми, только какие-то  извилистые. Зато  первая
буква главы выделялась своей величиной и красным цветом с белыми прожилками.
И тут Лена увидела, что прожилки образуют картину. Тоненькое деревце гнулось
под напором  ветра и  едва не вываливалось за пределы буквы.  Вот  они какие
оказывается, настоящие заглавные буквы!
     Лена  осторожно перевернула страницу  и  наткнулась  на  картинки.  Они
расположились по углам, а вокруг них мелькали маленькие буковки надписей. Да
совершенно невозможно же разглядеть! Пришлось подтащить подсвечник  поближе.
Теперь на картинках обнаружились грибы, а надписи описывали, как их отличить
от остальных.
     "Лисий глаз, - прочитала Лена. - Шляпка рыжая, с  круговыми  разводами.
На ощупь  скользка  и неприятна.  Края  вздернуты наверх, иногда  обкрошены.
Мякоть  рыхлая, с  горьковатым  вкусом.  Ножка также  рыжего  цвета,  к низу
сужается. Пластинки светло-желто-охряные..."
     Девочка  захлопнула книгу, вставила ее в щель между соседями и потянула
следующую.
     "Невероятно бледная, вспученная  засохшими болячками кожа  собралась на
лбу мрачными морщинами. Тонкий нос, как клюв, как острый кинжал, как стрелка
компаса,  и круглые немигающие глаза делали его похожим на поверженного царя
птиц, тайно возвращающегося к своему гнезду за мстительным удовлетворением.
     Глаза отпугивали, рот притягивал. Широкий, алый, влажный, с раздвоенным
языком  и  изогнутыми  клыками.  Рот,  таящий  опасность  смерти  и  несущий
избавление бессмертия одновременно..."
     Лена ничего не поняла и поэтому книга тоже вернулась на место.
     "Четверо  служителей   Черной   Горы   расступились.   За   их  спинами
обнаружилась мрачная пропасть. И только бледный хрупкий мостик вел через нее
к  пещере,  где  лежал  легендарный меч  Лаклы. Но к пещере  надо  было  еще
прорваться.
     Над   мостиком  крутились  завихрения   черного  тумана,  то   и   дело
собирающиеся  в  отвратительную   голову  с   пустыми  глазницами  и  рваным
ухмыляющимся ртом..."
     Пальцы руки  загнули уголок страницы. Эта книга  оказалась  интересной.
Неплохо бы захватить ее с собой. Потому что такие книги надо читать в уютном
кресле  при  свете  настольной  лампы,  но ни  в коем  случае  не  в  пустой
полутемной комнате таинственного, невесть где построенного замка.
     По залу  прошелся  ветер. Скрипнула дверь в темном углу. И не успел еще
этот скрип утихнуть, как тут же раздался еще более таинственный скрип в углу
противоположном. Лена испугалась. Вернулся хозяин замка. Или даже два сразу.
     Девочка  легла  на пол  и  бесшумно покатилась  по холодному  полу  под
широкий стол. Совсем  как  на уроках физкультуры. Только на физкультуре  все
перекатываются по мягким матам, разложенным у стены зала, а по жесткому полу
катиться совсем неприятно.
     Из углов  торжественно и  бесшумно  выплыли  две сверкающие  серебряные
звезды и заскользили вдоль книжных шкафов на уровне Ленкиной головы, если бы
она  сейчас не пряталась под  столом,  а стояла в  полный  рост. За звездами
следовали две высоченные фигуры.
     Первую, ту, что двигалась вдоль левой стены, Лена узнала сразу. Это был
тот  самый печальный трубач, чей портрет в окне она чуть не раскокала  своей
головой  при  прибытии в замок.  Он шел,  грустно  уставившись перед  собой,
понурив голову, а  длинная труба, сжатая опущенной рукой,  едва  не  скребла
каменные плиты пола.
     Второй походил на противоположный портрет. И не походил.
     Одежда  его  казалась  темной даже в  свете  серебряной звезды.  Голова
беспокойно  дергалась, словно незнакомец  пробовал  уследить за мечущейся по
залу  мухой. Лена испугалась, как бы противная муха не умудрилась  забраться
под стол, и даже хотела  зажмуриться, но побоялась.  Почему-то  ей казалось,
что стоит только  закрыть глаза,  как высоченный незнакомец тут же обнаружит
ее и шагнет из-за колонн навстречу.
     Это оказался не  Ленин замок. Чужой. Совершенно чужой.  И Лене хотелось
немедленно покинуть его, но она боялась даже пошевелиться, не то что вертеть
палочкой. А фигуры двигались дальше и дальше. И холодные звезды то сверкали,
то снова исчезали за колоннами, обвитыми каменными растениями.
     Снова  раздался скрип теперь уже  в других углах. Это открывались новые
двери, чтобы звезды могли уплыть из зала в неведомое и невидимое. А вслед за
ними ушли бы и сумрачные фигуры.
     Трубач  так и  не обернулся в Ленину сторону, а вот второй чуть замер и
вонзил свой  взор прямо  под стол. Лена  испуганно сжалась, но не утерпела и
взглянула навстречу. Глаза незнакомца  сверкали, словно  язычки  серебряного
пламени. Но  уже в следующую секунду Лена поняла, что  ошиблась, что приняла
за  серебряные  глаза отблески блеснувшие  на стеклах  больших непроницаемых
очков.  Незнакомец  продолжил  свой  путь.  Может  Лене  показалось, что  он
остановился.  Может,  ей показалось,  что  он чуть-чуть улыбнулся  и  что-то
выронил из складок своего темного плаща.
     Двери со скрипом захлопнулись, язычки свечей  одновременно  моргнули  и
снова  загорелись ярким ровным светом. Лена постепенно  успокоилась. Хозяева
ушли. И  замок  снова  стал  как  бы ее. Но больше всего  ей сейчас хотелось
посмотреть  на вещичку,  оброненную таинственным  незнакомцем. Потому  что и
вещичка  должна быть  удивительной, ведь такие невероятные существа не могут
носить  простых, обыкновеных  вещей. Лена в  три  прыжка  вернулась к шкафу,
подхватила свой подсвечник и побежала  в темный  противоположный угол  зала.
Больше всего она боялась, что таинственная вещичка всего лишь показалась ей.
     Но  нет! Огонь свечи осветил новую  плиту  на которой валялся маленький
черный квадратик. Лена  немедленно  подхватила  его, словно боялась, что тот
растает,  как кусочек  черного  льда. Квадратик оказался мягким на ощупь. От
него пахло маминой кожаной курткой.
     И  тут  свечи начали  угасать,  словно  прощаясь  с  Леной. Так  гаснут
лампочки в кинотеатре, куда Лена прошлой осенью ходила с мамой на "Титаник".
Огоньки  свечей  уже превратились в  крохотные,  почти  неразличимые во тьме
искорки. Свеча в чаше,  сжимаемой пастью  дракона, пока  держалась,  но тоже
начала слабеть. Голубая  Луна  в  проеме  окна  давно  исчезла и сейчас рама
обрамляла кусок непроглядно-черного неба.
     Пора было возвращаться в привычный  мир. Туда,  где есть мягкое кресло,
недочитанный  "Хоббит", вернувшаяся из гостей мама. А во дворе запрятанный в
ветках  штаб, где  сидят помирившиеся Венька и  Колька.  Не  дожидаясь, пока
наступит кромешная тьма,  Лена достала палочку и завертела ее пальцами левой
руки. Пальцы правой сжимали необычную находку.
     Лена  представила кресло, зажженую лампу, шкаф, диван, стул, на котором
начала разбирать каждую ниточку обшивки сиденья. Палочка вращалась быстрее и
быстрее. Лена еще придет  сюда и заберет забытую книгу с отогнутым  уголком.
Но сейчас замок потух, а картинка Лениной квартиры вырисовывалась все ярче и
ярче. Наконец,  Лена не выдержала и приоткрыла  глаза узенькими  щелочками в
полной готовности захлопнуть их обратно.
     Но  не  понадобилось.  Она  снова  сидела  в  кресле.  Невдалеке  стоял
письменный  стол,  у  которого  примостился  стул  со  знакомой  потрепанной
обшивкой.  Тишина сменилась гомоном мальчишек  за  окном и ревом  мотоцикла,
выписывающего по двору новые  и  новые круги. Наступил  вечер.  Мама вот-вот
могла вернуться, а комната оставалась такой же неприбранной, как и утром.
     Интересно,  а  могла  ли  палочка  прибрать  квартиру.  Лена  неутомимо
закрутила ее в руках, но представить блестящую от чистоты и порядка квартиру
не сумела. Перед глазами всплывали картины загадочного замка.
     Лена вздохнула. Уборку придется делать  своими силами.  Но сначала  она
рассмотрит находку.
     Пальцы  развернули кожаный квадратик и обнаружили в  его глубинах пачку
белой бумаги, сшитую у основания. Обыкновенная записная книжка! Да к тому же
совершенно пустая.
     Стоп! А что это  мелькнуло? Лена пролистнула  несколько страниц назад и
уставилась на корявую надпись.
     Ее сделал будто бы пятилетка, уже выучивший буквы, но не умеющий писать
их красиво,  как положено ученику начальной школы. Но смысл надписи был ясен
и прост.
     "Венька - предатель!"
     Корявые буквы смазались  и растворились. Перед глазами у Лены находился
совершенно  чистый  лист.  Но  надпись прочно  отпечаталась  где-то  внутри.
Отпечаталась,  словно на белом листе. В мире, даже не сказочном,  продолжали
твориться удивительные события.
Глава 21,
     в которой к Вене привязывается вампир
     Веня  сидел в штабе и ему было одиноко.  На  дворе  воскресенье,  а все
равно грустно, хоть ты  плачь.  Нет, плакать Веня конечно не собирался, зато
он собирался обидеться на весь белый свет за такой одинокий выходной.
     С  Колькой он так и не помирился. И не  будет  он с ним мириться,  даже
если сейчас ветки раздвинутся и  в проем засунется подстриженная к  учебному
году  Колькина  голова.  Но  Колька  пропадал невесть  где.  И  все же  Вене
хотелось, с каждой  минутой хотелось, чтобы Колька пришел. Пусть  даже он не
вернет  Вене волшебную  палочку. Ведь и до волшебных  палочек с Колькой было
интересно. Ведь все лето прошло без всяких волшебных палочек. Неужели теперь
все будет  иначе? Неужели Колька загордился и забросил  штаб. Да нет, Колька
не  мог  так поступить, потому  что  штаб  придумал именно  он.  Ну может он
все-таки  придет.  И  ничего  не скажет про  палочки. И Веня  ему ничего  не
скажет. И все пойдет как прежде.
     Ленка тоже не  пришла.  Конечно, Вене не трудно было зайти  за ней,  но
тогда  любой мог с полным правом раззвонить по всей школе, что Венька  начал
бегать  за девчонками. Да  еще и за  малолетками  впридачу. Нет, такой славы
Веня  не желал. Он желал,  чтобы  Ленка самостоятельно догадалась о том, что
Веня  скучает  в  штабе в  полном и беспросветном  одиночестве. Но  Ленка не
выходила. Никуда не выходила, даже в магазин.
     Со  своим прежним другом Женькой  Самохваловым  Веня на днях рассорился
окончательно. Вернее, не рассорился, а так. У Женьки появился толстый альбом
для марок и неисчислимое множество этих бумажных  наклеечек со всего мира. И
теперь, если  Веня  заходил к  Женьке, тот с  неудовольствием  отрывался  от
бесконечного  созерцания своей коллекции  и смотрел на Веню тоскливо-тяжелым
взглядом, словно не  мог  дождаться, когда нежданный  гость  оставит  его  в
одиночестве, чтобы  вновь погрузиться в  изучение очередной страницы. И Веня
уходил, унося в памяти зубчатые края марок, напоминающие зубчики на элеронах
и рулях высоты почти забытого "Гаккеля-IX".
     И в отсутствие Коли, Ленки и прежних приятелей не хотелось Вене ничего.
Даже рисовать не хотелось, хотя  тетрадь, как всегда, была у него под рукой.
Самолеты  не лезли в  голову. А  лезли совершенно  иные,  посторонние мысли.
Грустные и бесполезные. И воскресенье радовало только тем, что сегодня школа
побоку,  но  одновременно  и огорчало, потому что  туда  придется  идти  уже
завтра. Значит, опять  вставать спозаранку  и  тащиться по  темным  улицам к
школе, дверь которой то и  дело открывается и  проглатывает очередную порцию
учеников. А  до  того славного времечка, когда дверь  возжелает  выплевывать
своих  жертв обратно,  еще  надо  дожить,  поскольку не выучена у  Веньки ни
история, ни география.  Такая тоска, что даже помыслить нельзя  о том, чтобы
раскрыть учебник. Если  бы у Вени  была  волшебная палочка, то он немедленно
вознаградил бы себя шоколадкой для поднятия боевого духа. Но палочку зажилил
Коля. Зажилил не одну, а целых восемь!  И теперь  дома сидит, не появляется.
Географию  учит.  Значит,  не  только  жмот,  но и зубрила.  И Ленка  тоже -
зубрила!
     Эх, да если б знать, что палочку заберут! Веня успел бы подготовиться к
неприятностям. Он  соорудил бы овощную яму рядом с отцовской. Но не компоты,
не помидоры, да огурцы в банках заполняли бы ее полки. Не картошка в серых и
грязных мешках  валялась бы на полу.  Нет, в Вениной яме на полках стояли бы
упаковки "Марса", "Сникерса" и "Натса".  А "Баунти" не стояло бы, потому что
"Баунти"  Веня  не любил.  А на  полу  красовалась бы  эскадрилья  собранных
моделей.  А  еще  в яме  требовался столик,  на котором  Веня собирал  бы по
выходным  и  после школы  очередную модельку. Тогда  Вене  и штаб был бы  не
нужен.  Впрочем,  без  Ленки и Кольки  штаб  Вене  не  нужен  и  при  полном
отсутствии овощной ямы, заваленной шоколадными батончиками.
     Самолет не получался. Не было голубоватой ручки, чтобы оттенить фюзеляж
так, как нарисовался  он в Вениных мечтах. И обозлился  Веня на  Кольку.  Да
если бы не отобрал  Колька палочку, загадал бы сейчас Веня голубоватую ручку
и  нарисовал бы ТАКУЮ картину. Конечно,  ручку можно  выпросить у Димки. Тем
более, что все равно  надо возвращать  ему алую ручку. Но если бы не Колька,
был бы  сейчас у Вени полный набор разноцветных  ручек и без  всякого Димки.
Нет в жизни  справедливости!  А  вместе с  обидой  на Кольку  пришла к  Вене
великая тоска.
     И тогда от  глубокой тоски перевернул Веня свою тетрадь другой стороной
и открыл  там,  где он  черкался, когда ничего путнего  в голову не лезло. И
несколькими   взмахами  обычной  шариковой  ручки  нарисовал  голову  злобно
оскаленного  вампира. Он старательно закрасил темный провал рта, чтобы клыки
на его  фоне  выделялись особенно  ярко. Оттенил  глаза, от чего  они  стали
смотреть весьма  мрачно. Изменил прическу. Присмотрелся.  Изменил еще раз  и
принялся усердно раскрашивать получившуюся шевелюру.
     Окончив  работу, он придирчиво  осмотрел ее со  всех сторон. Получилось
просто  великолепно.  Оставалось только  подумать, что с ней  теперь делать.
Можно просто оставить ее на этой странице, чтобы,  быть может,  похвастаться
потом Ленке. Но можно было оконтурить портрет  и выменять на пять жвачек или
даже  "Нестлюшку" с орехами и  виноградом. В мае  он нарисовал на тетрадке у
Севы  шикарного  волка на фоне полной  Луны  и  получил  за  это  английскую
точилку-самолет,  отобранную у какого-то неизвестного  первоклашки,  которая
Севе уже надоела.  А уж сколько было написано "U. S. ARMY" и не перечесть. И
на партах, и в тетрадях, и на обложках дневников, и на руках одноклассников.
После физкультуры многие подходили к Вене и просили написать "U. S. ARMY" на
фоне  американского флага.  Венина ручка  вовсю  гуляла  по  скользкой  коже
предплечий, а сам он чувствовал свою нужность и полезность. Затем обладатели
восторженно рассматривали получившийся рисунок в зеркало  и, убедившись, что
он ничем не отличается от самой настоящей татуировки, убегали хвастаться.
     Взамен  Вене  доставались  почет  и  уважение.  Зайдет  Веня  в  буфет,
пристроится   в   конец   очереди,   так   обязательно   сыщется   горластый
старшеклассник,  орущий:  "Э,  мелкота! Ну-ка в  сторону!  Художник пришел!"
Сильные  руки подхватят Веню и пропихнут его  вперед всех. А  теперь и вовсе
стараться  бы  не пришлось. Представит  Веня  картинку  в  голове,  крутанет
палочку, а рисунок уже на нужном  месте. Хоть на предплечье, хоть в тетради,
хоть у учительницы  на лбу. Но нет у Вени волшебной палочки. Забрал ее Коля.
И Венины мысли вернулись к вампиру.
     Да  за  такого  великолепного  вампирчика можно  содрать  и  два  литра
"Пепси". Надо только  подумать,  кому бы срочно понадобился такой вампирчик.
Понадобился бы так, чтобы  не жалко  за  него  отдать  двухлитровку.  Ну,  в
крайнем случае 1,25.
     Но подумал Веня не  об  этом.  В голову  закралась довольно  неприятная
мыслишка.  "А бывают ли  вампиры на  самом деле?" -  подумал  Веня.  И  ужас
продрал его от макушки до пяток.
     Еще несколько дней назад рассмеялся бы Веня над  такой мыслишкой. Но не
сейчас.  Сейчас  Веня определенно  знал, что живут  на белом свете и золотые
гномы,  и  крысомуммии,  и  злобный хозяин Темных  Стекол. И если  уж  такой
могущественный монстрюга спокойно  является к Вене  по ночам,  то  почему не
может зацапать Веню какой-нибудь обыкновенный вампир.
     Кто такие вампиры, Веня точно  не знал. Отец гнал  его взашей, когда по
телевизору показывали ужасы. Кассеты с  вампирскими фильмами многочисленными
рядами стояли на полках у старшего брата, но Венин взор неизменно притягивал
компьютер. Поэтому и не смотрел Веня кассеты,  когда приглашали его к брату.
Некогда. Ведь брат приглашал нечасто.
     Веня был  твердо уверен только в одном - лицо у вампира белое, словно у
циркового артиста, а на губах постоянно  кровь. Может  он  жрет  людей? Вене
стало  неприятно  и он  на  всякий  случай  прикрыл  тетрадь. Пожалуй,  надо
оконтурить рисунок  и менять  его как можно  скорее пусть  даже на  поллитра
"Пепси".  Вене  и  поллитра хватит. "За глаза хватит",  как говорил  Венькин
отец. Веня еще ни разу не пробовал заливать "Пепси" за глаза. Ему было жалко
переводить  столь  замечательный  напиток.  Но  мысли  крутились  не  вокруг
"Пепси". Мысли неуклонно возвращались к вампиру.
     Темное  Солнце  катилось  по  верхам крыш.  Последние лучи  пробивались
сквозь листву и  распластывались по  штабу кровавыми пятнами.  Страх  заполз
Вене  в душу. Не  тонкий  и безысходный, когда ночью к  нему приходил хозяин
Темных  Стекол.  А липкий  и тягучий.  Обволакивающий страх. Страх, глушащий
умные мысли.
     Нет, больше не  мог  оставаться  Веня  в одиночестве.  Еще мгновение  и
протянутся из листьев  длинные руки в черных рукавах с выглядывающими из под
них манжетами. Уцепятся тонкие пальцы за Венины плечи и поволокут  его прямо
в раззявленную вампирскую  пасть, где сверкают два длиннющих клыка, жаждущих
разорвать Веню  на  несобираемые  клочки.  Веня  встал,  выгнулся как  лодка
амфибии Ш-2, потянулся и спрыгнул сквозь листья и ветки к спасительной улице
с хоть и редкими, но прохожими.
     На беду прохожих на улице не оказалось. Зато вампир был тут как тут. Он
стоял  привалившись  к  гаражу.  Лицо  его  в  тени  выглядело  не белым,  а
мертво-синим. Из уголка губ к подбородку тянулась тоненькая полоска крови.
     Венины ноги подкосились и он едва не упал.  Только  невероятным усилием
ему удалось сдвинуть их с места, сделать шаг, а затем еще один. О том, чтобы
сбежать, не могло быть и речи. Медленно Веня выбирался к  своему подъезду на
невероятно мягких ногах. Один  раз он обернулся. Вампир не  отстал.  Он тоже
притормозил, открыл  свою пасть, словно  предлагая Вене прыгнуть туда, чтобы
проверить, не сон ли это,  а затем хищно улыбнулся. Два клыка так и выпирали
из страшной пасти. Вампир облизнулся и спрятал клыки.
     Веня  с  тоской задумался о своей жизни. По  ночам  он трясся от ужаса,
ожидая  появления страшного  хозяина  Темных  Стекол.  До  сей  минуты  днем
существовал некий,  уже устоявшийся  порядок.  Сначала Веня боялся, что Коля
узнает о предательстве, но потом успокоился. Может и в самом деле приснилось
ему предательство. Так Вене казалось днем. Ночью он отворачивался от красных
глаз крысомуммий и забивался лицом в угол между сиденьем и стенкой кресла.
     А теперь, выходит, и днем Вене никуда  не спрятаться. Ну почему Веня