Dark Window.
   Куда возвращаются сказки

----------------------------------------------------------------------------
     © Copyright Dark Window
     Email: ivm@gucb.perm.su
     Date: 3 Feb 2000

----------------------------------------------------------------------------
     Dark Window
     Куда возвращаются сказки
     (фантазия, перенесенная в современную реальность)
     Special Thanks to:
     Евгении Деминой - за неоценимую консультационную поддержку
     Елене Крылосовой - за предварительное тестирование
Глава 1
     которая происходит настолько далеко, что мы можем считать ее не главой,
а предисловием
     Беспросветная  дыра зияла в  небе, усеянном мерцающими искорками звезд.
Это  всходила  Черная  Луна.  Из  окна высоченного  замка,  вознесшегося над
окрестными холмами  и оврагами, казалось, что чернота  расползается по всему
небу. Но  мрак еще не осмеливался выплеснуться за пределы круга. Черная Луна
не достигла пика своего могущества. Пока не достигла.
     У  окна, вцепившись взором в черную планету, замер старик. Хотя, кто бы
осмелился  назвать его стариком? На  вид ему можно было  дать  лет не больше
двухсот.  Острые зубы,  отполированные  до  блеска,  отсвечивали  в  пламени
факелов,  а  в складках  плаща еще не осела  многовековая  магическая  пыль.
Издали  казалось,  что  неведомые чары обратили  его в статую,  сложенную из
кусков  белого  и черного мрамора,  настолько он был  неподвижен. Только  по
плащу  пробегали волны  неясного свечения, постоянно  меняя его цвет. Словно
отгоняя  нелепые предположения  неведомых наблюдателей,  волшебник (а кто же
еще?) приветственно взмахнул рукой и медленно отошел от окна.
     В  глубине зала он тяжело опустился в упругую глубину  высокого кресла,
обтянутого лиловой, морщинистой  кожей.  По  бледному лбу  его проскользнула
какая-то мысль, задержавшись в  суровых морщинах. Волшебник словно вспоминал
нечто важное, такое, что требовало немедленного исполнения.
     Но вот глаза  его хищно сверкнули, мертвенно-бледная кожа разгладилась.
Он  громко щелкнул пальцами, словно выстрелил, и по  залу расплескался ворох
огненных искр. В дальнем углу раздался скрежет. От каменного пола отделилась
тяжелая  плита  и, медленно  вращаясь,  устремилась к потолку. Из  отверстия
показалось белое облачко, которое выплыло наружу и превратилось в призрачную
фигурку.
     -  Здравствуй,  Старый  Хранитель,  -  поприветствовал   новоприбывшего
волшебник, но в голосе его сквозило не почтение, а насмешка.
     - Мне не нужно здравия от тебя, Самозванец, -  гордо ответил призрачный
мальчик  и замер,  вздернув  голову,  шея  которой никогда  не  сгибалась  в
услужливых поклонах.
     - Через несколько часов я стану Хранителем, - мрачно заметил волшебник.
Те времена, когда он бессловесно  терпел пренебрежение  к своей особе, давно
прошли.
     - Стать Хранителем ты сможешь, если только сила моя перейдет к  тебе, -
ответил тот, кто являлся сейчас истинным и единственным Хранителем мира, где
над мрачным замком, восходила Черная Луна.
     - Я  призвал  тебя как раз за этим, - усмехнулся тот,  кто  желал стать
Хранителем этого мира. - Отдай мне свою силу.
     - Никогда! - мальчик поднял голову еще  выше. Теперь его взгляд буравил
полурассыпавшуюся фреску над капюшоном многоцветного волшебного плаща.
     -  Посмотрим,  -  процедил сквозь зубы  волшебник  и достал из  кармана
короткий черный жезл, увенчанный тусклым кристаллом.
     - Как  тебе  удалось раздобыть  его?  -  в голосе  Хранителя  появились
удивление и испуг.
     - Полезно  иметь  дела с  гномами.  Они-то знают, где скрыто  множество
древних кладов. В том числе и магических.
     Мальчик  умолк. Волшебник  тоже  не собирался  тратить  время на пустую
болтовню.  Он картинно взмахнул жезлом, погладив пальцем кристалл. По граням
кристалла пробежали голубые искры.  Фигура Хранителя поблекла и превратилась
в  облако.  Черный вихрь  вылетел  из палочки  и  вцепился  в  белый клочок,
пытавшийся  прорваться  обратно к  темному  отверстию.  Вихрь  содрогался  и
отрывал от  белого  сгустка все новые кусочки. Когда облако уменьшилось чуть
ли не вдвое, оно вновь приняло облик мальчика.
     - Любой  мир имеет право на Спасителя! - отчаянно крикнул он. - И мой -
не исключение!
     - Пусть приходит, -  улыбнулся волшебник. - Уж с ним то я справлюсь без
особых проблем.
     Мальчик промолчал и исчез. На его месте вспыхнула яркая белая звезда. В
ее  свете  исчезли серые  стены замка и появилась небольшая уютная комната с
двумя  окнами,  где  находились  потертый  диван, массивный шкаф,  маленькая
детская кровать,  сервант, забитый книгами и письменный стол с одним длинным
ящиком и  четырьмя поменьше. Полированная поверхность стола была исцарапана,
затерта, закапана  клеем,  заляпана пластилином, а один из  углов  был  даже
немного  надпилен.  На ней  лежало несколько книжек  и цилиндрический футляр
малинового цвета. Футляр дрогнул, подкатился к самому краю и распался на две
половинки. Оттуда высыпался веер  плоских пластмассовых палочек. Половина из
них была  отлита из оранжевой  пластмассы,  другая - из белой.  Но и белые и
оранжевые полоски по краям нещадно изгрызли чьи-то неведомые зубы.
     Облачная  звезда   почти  угасла.  Комната  потустороннего  мира  вновь
изчезла. Но палочки  остались. Они выстроились в хоровод и  дружно крутились
вокруг звезды.
     - Отдаю свою силу  им! - звонкий мальчишеский голос раскатился по самым
дальним коридорам замка. - Они приведут Спасителя сюда!!!
     Звезда погасла.  Палочки исчезли. Волшебник снова остался в одиночестве
в полутемном зале, тусло освещенном оранжевыми языками огня из чаш факелов.
     - Ждать. Опять ждать,  -  устало признес он. - Но ничего. Скоро это уже
не будет иметь  никакого  значения. Черная Луна взошла и  набирает силу. Еще
немного и этот мир обязательно станет моим!
     Сквозняком проскользнула по залу темная мантия и истаяла, растворившись
меж  каменных  стен.  Ветерок   играл   с  потрескавшимися  листами   старых
манускриптов.
Глава 2
     в которой Коля покупает волшебный треугольник
     Самый плохой день лета - 31-е августа. И тут никто не будет спорить, ни
один разумный человек, тем более школьник.
     Коля тоже не любил этот день. Окончательно и бесповоротно.
     Во-первых,  это был последний день  лета. То, что первого июня казалось
нескончаемым  и  огромным,  ни  с  того  ни с сего обрывалось. Не совсем еще
обрывалось, но уже доживало свои последние часы.
     Во-вторых, надо было идти  в школу.  Конечно,  занятий  еще нет,  но на
оконном стекле уже  прилеплено расписание уроков и списки несчастных. Там, в
хитросплетении фамилий надо отыскать свою и убедиться, что из  школы  ты еще
не отчислен, как, впрочем, и твои друзья с  недругами. Уже завтра в плоский,
задвинутый  за  диван рюкзачок  лягут тетради,  а  к вечеру  он раздуется от
учебников,  которые   займут   нижнюю  полку  стеллажа,   потеснив  папиного
Стивенсона и  Майн Рида.  И потянется  упорядоченная школьная  жизнь  аж  до
самого ноября.
     А в-последних, этот все еще летний день уже не принадлежит тебе целиком
и полностью. Надо слоняться по  магазинам и закупать уйму ручек, карандашей,
тонких и толстых тетрадей и массу подобной  чепухи. Много чего надо купить в
этот вроде бы августовский, но на деле уже сентябрьский день.
     Вот Коля и слонялся по магазинам. В центр города ехать не хотелось.  Он
рассчитывал после закупок посидеть хоть два часика в штабе. Когда солнце еще
высоко над крышами. Когда оно весело сверкает сквозь желтеющие листья. После
школы -  это уже не то. Совсем другое дело. Если сидеть в штабе после школы,
то в голове грозная мама  и  невыученные уроки. Веня предлагал учить уроки в
штабе, но это испортило бы все.  Штаб не для того, чтобы там,  высунув язык,
старательно выписывать упражнения по русскому языку. Штаб нужен для другого.
Коля не мог объяснить словами,  для чего нужен штаб. Но это не с сравнить ни
с чем, когда сидишь, укутавшись в листву, и смотришь  вниз, где, уставившись
в землю,  шагают  тоскливые  прохожие  по своим  важным и  неотложным делам.
Только   взрослые  умеют  придумать  важные  и  неотложные  дела,  настолько
тоскливые, что сами погружаются в эту тоску и уже не могут из нее выбраться.
Вот  и шагают они  вдаль, а Коля сидит и смотрит на них. Возможно, они такие
грустные, потому что у них нет штаба. А кто им мешал его сделать? У Коли вот
получилось. Но  это тайна.  Штаб  должен  быть тайной, иначе его обязательно
кто-нибудь заберет. Те же взрослые. Их хлебом не корми, дай забрать тайну.
     Может, увидит кто-нибудь из взрослых Колин штаб и сразу  же  тут начнут
копать траншею.  Хотя траншея  - вещь  замечательная, для тех, кто понимает,
конечно. Только их  редко копают во дворах. Все больше норовят на дорогах. А
зачем? Взрослые ругаются, перебираясь по грязным кочкам там, где еще недавно
был переход, а лазить вниз  запрещают.  А вот  додумался бы хоть один  умный
человек выкопать траншею в глубине двора. Так,  чтобы она скрывалась в  гуще
кустов и  деревьев. Ванька из  4-го "А" утверждал, что в  Москве только  так
траншеи и  роют. Он там  у бабушки  жил и, захлебываясь,  рассказывал, что у
него  во  дворе  вырыли  аж три траншеи. Врал,  наверное.  Хотя, кто  знает.
Москва, все-таки не  обычный город, а  столица.  Коля в Москве еще не был. У
Коли бабушка  жила в  этом  же  городе и в Москву  переезжать не собиралась.
Может и правду  говорил Ванька. Может в  столице положено рыть траншеи не на
проезжей части, а во дворах. Только не верилось почему-то.
     И  все-таки  штаб  лучше  любой траншеи.  Даже трех траншей, что бы там
Ванька про них не говорил. Штаб -  это штаб. Большего  и не скажешь. И знали
про штаб только Коля, Веня и Ленка из 5-го "В".
     - Мальчик, не стой на дороге, -  худая сердитая женщина прикрикнула  на
Колю, и он  вздрогнул, отпрянув  от двери. Старуха  протиснулась  вместе  со
своими неподъемными сумками,  и  дверь, у которой стоял Коля, захлопнулась с
таким  грохотом, что стекла в витринах задребезжали, а  вывеска "ТОО Детский
Мир", запрятанная между толстенными стеклами, стала раскачиваться.
     Раньше в "Детском Мире" продавали игрушки. На полках сидели суровые, но
симпатичные медведи, длинноухие зайцы и смешные розовые зверьки в  полосатых
фартуках,   на  табличках   под  которыми   рядом   с  ценой  было  написано
"Енот-Полоскун".
     За зверями сидели куклы. На фабрике их умудрились сделать до безобразия
похожими друг на друга, а чтобы окончательно  не  перепутать, надели  на них
разноцветные короткие платья. И глазами  эти большеголовые тоже различались.
Глазами с длиннющими ресницами. У одних глазища противно хлопали, а у других
были просто нарисованы и не закрывались вообще.
     Зато дальше стояли грузовики и вагоны для железной дороги, которые Коля
мог рассматривать  бесконечно. Еще год назад он представлял, как вырастет  и
накопит  много-много денег,  а потом  обязательно  купит  все  вагончики  до
единого и соединит их в длиннющий состав от дивана до шкафа.
     Но времена изменились. Сначала исчезли вагоны, потом, разом и навсегда,
мягкие  звери  и последними  -  куклы.  Теперь  на полках  лежали спортивные
костюмы, футболки и шорты. Здесь Коле недавно  купили красивую темно-зеленую
олимпийку с золотым замочком.
     Наверное,  магазин рос вместе  с Колей. Поэтому  игрушки  ушли, уступив
место  спортивным  костюмам.  А  когда Коля дорастет до папы, то  спортивные
костюмы растворятся,  а  на их месте возникнут  блестящие раздвижные удочки,
тонкие лески, крючки всех номеров  на  все виды рыбы  и блесны,  похожие  на
старинные монетки, долго пролежавшие на дне морском.
     Коля зашел в магазин и затопал  в  отдел,  где семь  лет назад  бабушка
покупала ему книжки-раскраски. Они уже  давно были раскрашены и карандашами,
и  красками, и фломастерами. Поэтому папа убрал их на антресоли. Такие книги
перестали быть нужными Коле. Наверное, поэтому  сейчас их  сменили  школьные
принадлежности.
     Коля  взволнованно пробежал по рядам  цветных ручек из Японии и  Кореи.
Они  были слишком хороши  и смотрелись настоящими крохотными  принцессами. В
другое  время  Коля обязательно полюбовался  бы  и  ярко-зеленой  принцессой
королевства Лесного Холма, и  нежно розовой принцессой  империи  Рассвета, и
багряной  принцессой  королевства  Закатной   Полосы,   и  прозрачно-голубой
принцессой княжества Безоблачного Неба.  Они превращались  в принцесс, когда
Коля  держал  их  в  руках.  Но  когда с  их помощью  приходилось записывать
арифметические примеры,  то  они  снова  становились шариковыми ручками.  На
ручки Коля мог  только посмотреть завистливо-восхищенным взором.  Ручки Коля
купил  в  киоске.  Обычные. Прозрачные. С толстым стержнем  и  с  угловатыми
синими  колпачками. Так  получалось  дешевле. Ведь  важно  не  только купить
ручки, но и сэкономить. А вот  тетради в киосках не продавали.  Коля отбил в
кассе чек, положил  в матерчатую продуктовую  сумку  восемь общих тетрадей и
двенадцать  тонюсеньких,  бросил  прощальный  взгляд  на  дружных  принцесс,
лежавших на витрине радужной россыпью, и уже  повернулся к выходу, как вдруг
замер. Его взгляд  споткнулся и не смог оторваться от маленького серебряного
чуда.
     Собственно говоря, там  лежал треугольник. Обычный треугольник, скажете
вы.  И не угадаете.  Треугольник  наполнял серебристый свет, а если  немного
покачивать головой,  то  по его  поверхности пробегали малахитовые переливы.
Коля  читал  про  "Малахитовую  шкатулку"  и яркий  малахитовый  оттенок  не
перепутал бы  ни с  чем.  Короткие стороны  треугольника отливали синевой, а
длинная  - красным  цветом. Так  бывает, если немного надавишь на глаз. Надо
только  уметь  и  тогда все контуры  предметов  окрасятся  голубыми и  алыми
тонами.  Мама  ругалась и говорила,  что от  надавливания  на глаз  портится
зрение,  а  папа подсмеивался,  но втихую пробовал тоже  давить.  Но  у него
почему-то  не получалось.  Сейчас Коля  и  не собирался  давить на  глаз,  а
красно-синие границы отчетливо виделись.
     Ну как было не купить  такую вещь? Однако, линейка у Коли уже  имелась.
Папина, деревянная. Немного потертая,  но еще прочная. Древняя,  такая,  где
вместо цифры три нарисован брусок для точки ножей, а на бруске растут береза
и   елка,  какими  их  рисуют   на  топографических  картах.   Обыденная   и
неинтересная, словно  напоминание о  тысячах  и миллионах  чертежей, которые
предстоит нарисовать. А треугольник... Сразу становилось ясно,  что истинное
его  предназначение  пряталось  под  покровом  пыльных   от   времени  тайн.
Миллиметровые насечки отсутствовали.  В  середине красовался  плавный вырез.
Если  бы треугольник  не был  таким плоским, то его без труда  спутали  бы с
бластером  космического  первопроходчика.  Коля  продолжал  качать  головой.
Переливы  зелени завораживали. Он решил наклонить голову  набок  до предела,
чтобы узнать,  сорвутся ли эти переливы  с поверхности треугольника, и что с
ними в таком случае станет.
     Но  тут Коля  наткнулся  на взгляд продавщицы.  Взрослым до  всего есть
дело. Они  ее  могут смотреть,  как мальчик  качает  головой  из  стороны  в
сторону. Им важно, чтобы  мальчик купил у  них хоть что-нибудь  и немедленно
отправлялся  по важным  и неотложным  делам.  Эта тетенька тоже  не являлась
исключением из общего правила.
     - Тебе чего? - ворчливо спросила она.
     - Мне... вот это... - несмело протянул Коля.
     - Треугольник? - неласково уточнила продавщица. Она не верила, что Коля
купит треугольник.  Она хотела, чтобы Коля ушел по важным и неотложным делам
прямо сейчас.
     -  Да, -  подтвердил  Коля. Слово "Да"  очень короткое,  и  поэтому оно
получилось у Коли гораздо увереннее.
     Продавщица  отвела  взгляд  от Коли и опустила его на  витрину. Ценника
рядом  с треугольником не обнаружилось. Продавщица снова посмотрела на Колю.
Взгляд ее  выражал  надежду, что Коле  не  нужен этот  треугольник,  что  он
спросил просто так, что важные и неотложные дела немедленно подхватят Колю и
самостоятельно унесут из магазина. Но Коля никуда не ушел. Он ждал.
     - Лю-ю-юсь, - протяжно позвала продавщица.
     Никто не ответил.
     - Лю-ю-ю-юсь, - голос стал крайне недовольным.
     - А? - вопросительно  раздалось из  проема раскрытой  двери, где висела
грозная табличка "Посторонним вход воспрещен".
     - Почем у нас треугольники?
     - Какие?
     Продавщица вздохнула. Взгляд ее стал тоскливым, как у прохожих,  идущих
мимо штаба. Коля почувствовал себя крайне неуютно.
     Если бы треугольник оказался немного похуже. Ну хоть на чуть-чуть. Если
бы по нему не  бегали замечательные переливы малахита.  Если  бы его края не
отливали любимыми  Колиными цветами, то  он  просто повернулся бы и ушел. Но
треугольник представлял собой нечто, никогда невиданное. Почти волшебное.
     - Лю-ю-юсь, - снова протянула продавщица.
     - А? - история повторялась.
     - Ты  глянь сама. Их без меня принесли, - голос выражал безмерную обиду
на  мальчика,  у  которого не было важных и неотложных  дел,  из-за которого
распорядок дня продавщицы грозил улететь ко всем чертям.
     -  Иду-у-у, - прогудел голос Люси и  она выпорхнула  наружу.  У нее был
такой же  халат, такая же  розовая прическа. Только она  была потолще и губы
мазала не темно-багровой помадой, а фиолетовой.
     - Где? - Люся не заметила Колю. - Какие еще треугольники?
     - А вот.
     - Хм, - фиолетовые  губы сжались  в щелку, но  потом вновь расцвели  на
бледном лице. - На складе таких нет. Не помню. Наверно, из старой партии.
     Сердце Коли сжалось. Без цены ему просто  не продадут  треугольник. Так
всегда бывает, если у вещи пропадает цена. Без цены продать товар невозможно
и продавцы оставляют его себе.
     - А-а, тогда  знаю, -  протянула  продавщица  с  неизвестным  именем  и
повернулась к Коле. - Вроде бы...
     Коля напрягся, не веря прилетевшей мимоходом удаче.
     - Рубель пятьдесят, - пояснила она.
     Наверное, она когда-то приехала  из  Минска. Колин дедушка, как приехал
из Минска, тоже везде говорил  "рубель". Коля покатал  в кулаке  нагревшиеся
монеты и побрел к кассе. Через три минуты  его пальцы впервые прикоснулись к
пластмассе треугольника.
     Товары, оставшиеся на прилавках  и  витринах, казались теперь  серыми и
скучными,  и  Коля  вышел из  стеклянной  прохлады  на теплую улицу.  Солнце
клонилось  к  закату  и  в  штаб  было идти уже  поздно.  Коля  благоговейно
посмотрел на приобретенное сокровище. Треугольник нравился Коле все больше и
больше. Но что сказать  маме? Она почему-то не любила слишком яркие вещички.
"Китайское," - разочарованно тянула она и Колю охватывало непонятное чувство
вины.  А сейчас Колина вина усугублялась еще тем,  что  линейка  у  Коли уже
была. Нужные слова, на которые мама не стала бы ругаться, никак не приходили
в голову. И тут произошла катастрофа.
     Левая Колина нога подвернулась. Руки неловко  взлетели вверх. Блестящий
треугольник с красивым заворотом шлепнулся на асфальт. Хоть Коля не упал, но
страшно  испугался.   Поверхность   треугольника  покрылась  сеткой   мелких
трещинок, как крышка на маминой старенькой стиральной машине.
     Случилось самое  страшное.  А ведь  Коля даже  не успел никому показать
свое приобретение. Чуть не  плача,  мальчик  нагнулся и  поднял поврежденное
сокровище, стараясь на  него не смотреть. Переливы мелькнули на поверхности,
притягивая  взор. Но  что это?!  Трещинок как  не  бывало.  Коля внимательно
осмотрел покупку, осмотрел еще  раз, изучил каждый квадратный сантиметр.  Ни
единой   трещинки.  Да  что  трещинки:   поверхность  не   омрачалась   даже
царапинками.  Треугольник словно только что  сошел с конвейера. Коля ошалело
взглянул вниз.  Асфальт  был серым  и шероховатым, но на диво однородным. Не
было трещинок и на асфальте.