ла обида.  Словно  его  пригласили  на
праздник,  а  потом передумали. Словно жесткая  безжалостная рука  вцепилась
Коле за шиворот и  вышвырнула  из  теплой сказки,  куда ему  посчастливилось
проникнуть. Но мы  еще посмотрим! Мы еще  поборемся! Палочки  завращались  в
Колиных руках. Ручки  продолжали безвольно  лежать на земле.  Они  не желали
превращаться  в принцесс. Никакая  сила не могла  заставить их  снова  стать
прекрасными девочками.
     Слезы  выступили  на  глазах.  Теперь  Коля  не  злился бы даже  на  их
девчоночью вредность и задиристость. Но неведомым силам, подарившим мальчику
несколько  минут  чуда,  стало  недосуг заниматься  Колиными  проблемами.  И
ничего, совсем ничего не мог изменить Коля, и от этого было вдвойне обидно.
     Тут  Коля  почувствовал,  что он  не один. Неуловимым движением  загнав
слезы  обратно,  Коля  повернулся  направо.  Чуть поодаль  стояла  невысокая
старушка. Бабушка была героиней. Об этом свидетельствовали два ряда медалей,
наискось висевших на  пиджаке  и две  золотых звезды. Коля растерялся.  Одно
дело   встретить  ветерана  на  плановом  уроке  мира  и  совсем  другое   -
натолкнуться  на  него в переулке. Коля удивился  обилию  медалей.  Чего  их
сейчас надевать,  ведь до  дня  победы  еще  далеко. На  всякий  случай Коля
быстренько подобрал ручки и стал рассматривать орденоносную бабушку.
     С пиджаком Коля  ошибся.  На любом мужчине  такой  пиджак смотрелся  бы
смешно, сразу видать, что женская одежка.  Следом Коля увидел,  что называть
бабушку дважды Героем Советского Союза нельзя. У второй звездочки не хватало
красного кирпичика  наверху. Подозрительная звездочка то и дело посверкивала
так, что попристальнее разглядеть ее не представлялось возможным.
     А бабушка  изучала  Колю.  Странная  была  бабулька.  То  в глаза  Коле
заглянет, то на ручки посмотрит, то снова в глаза. Коля чувствовал себя ужас
как неуютно. Он хотел запихать ручки в карман, но не посмел. Нельзя совать в
карман тех, кто еще недавно был самыми настоящими принцессами.
     Бабушка  засеменила  к Коле и Коля заволновался еще сильнее. На  вечере
ветеранов он бы непременно спросил у такой бабушки, нет  ли у нее медали  за
освобождение Варшавы. Коля  всегда задавал такой вопрос ветеранам, начиная с
первого класса. Но теперь ветеранов  осталось мало, может поэтому в школу их
больше не  приглашали. Но не спрашивать же про Варшаву в пустом переулке. Не
про Варшаву же поговорить сюда пришла бабушка.
     Пока Коля метался в раздумьях, бабушка задала вопрос первой:
     - Принцессочками интересуешься, Коленька?
     Коля  аж  вздрогнул.  Одно  дело, что бабушка  знала  его  имя. Но  про
принцесс-то она откуда в курсе. Принцессы и ветераны - вещи несовместимые.
     - А  зря,  - продолжила  бабушка,  не  дождавшись ответа. - Говорили же
тебе, Коля, не стоит думать о принцессах.
     Подозрительная звездочка, как пригляделся  Коля,  оказалась вовсе  и не
звездочкой. Рядом с самой настоящей звездой Героя  Советсткого Союза  висела
золотая капля. Может  даже Золотая Капля. Ведь рядом со звездой Героя  может
висеть только что-то очень значительное. Даже не  медаль, а,  скажем, орден.
Но названия  орденов  всегда пишутся с заглавных букв. Скажем, орден Боевого
Красного Знамени. Или орден Красной Звезды.
     - Вы пришли вместе с хозяином? - Коля сразу пошел в наступление.
     - Нет, - чуть  качнула головой старушка. - Я здешняя. Я  за  тебя Коля,
как и хозяин. Только он с одной стороны, а я с другой.
     - А  тогда скажите,  - не утерпел Коля. - Уйти  с хозяином - это хорошо
или плохо?
     - Съесть мороженку хорошо или плохо? - хитро улыбнулась бабушка.
     - Ну хорошо, - осторожно согласился Коля.
     - А после заболеть ангиной?
     - Плохо, - сказал умудренный опытом Коля. Ангиной переболеть он успел.
     - Так что, совсем мороженок не есть?
     - Почему же не есть?
     - Так съесть мороженку хорошо или плохо?
     Коля  запутался.  Окончательно  и  бесповоротно.  А  коварная  старушка
подобралась  совсем близко. Как  грозовую тучу  Коля  чувствовал  опасность,
нависшую над радужными девочками.
     - Я принцесс не отдам, - заявил Коля.
     - Знаю, - кивнула старушка. - А зачем они тебе Коля?
     - Принцессы?
     - Да, принцессы. Зачем?
     - Так ведь принцессы!
     - Ты не ответил.
     А как тут ответишь. Зачем они, принцессы? Ну вот зачем? Тем более Коле,
у которого не то что  яхты, а даже самых завалященьких горных  лыж нет. Ну и
что! Принцессы все равно нужны Коле, пусть даже он и не знает - зачем.
     -  Молчишь? И хорошо, что  молчишь. Сейчас  важно каждое слово.  Сейчас
слова в цене. Каждое слово может стоить очень дорого. Поэтому помолчи, Коля.
Вспомни, что молчание зовется золотом. Настоящим золотом, таким, как она.
     Смощенная  ладошка  коснулась  медалей  и  указательный палец  тихонько
щелкнул по Золотой Капле.
     Но Коля не хотел молчать.
     - Я буду дружить с ними. Я покажу им штаб.
     - А много ли  толку принцессам от  твоего штаба? Жить - дружить. И если
дружить они еще смогут, то где они будут жить?
     -  Со  мной,  -  храбро ответил Коля.  - Вернее,  в моей семье. В нашей
квартире.
     - А обрадуется ли мама с папой еще четырем ртам?
     - Но ведь они - принцессы!
     -  Ну и что? Едят  они, как  самые  обыкновенные люди. И  далеко не все
едят. И не так уж мало. Нет-нет, Коля, не говори, что отдашь им свою порцию.
Порцией дело не решишь.
     - Не  надо мне  зубы заговаривать,  - насупился Коля. -  Папа и мама не
выгонят принцесс.
     - Не выгонят,  -  не стала спорить  старушка.  - Но подумай сам,  Коля.
Образование у нас пока всеобщее. Будут ли твои принцессы ходить в школу?
     - Будут, - решил за принцесс Коля.
     Бабушка  посерьезнела.  Она  быстро  осмотрелась   по  сторонам,  потом
склонилась над Колей и зашептала в ухо:
     -  А  помнишь, Коля, как ты забыл застегнуть  молнию на джинсах  и  так
ходил целую перемену. Никто тебя не одернул,  но  как смеялись девчонки. Все
девчонки, и старшие, и младшие.
     Коля покраснел. Тот  случай он вспоминать не хотел. Злополучные голубые
джинсы  прятались в  глубине шкафа  и  даже  мимолетный  взгляд  на  них был
мучительным испытанием.
     - Принцессы тоже будут смеяться над тобой. Какая уж тут дружба?
     - Нет!!! Принцессы не будут!!!
     - Не будут? Почему же нет?
     -  Но ведь  они же принцессы! Если они  станут смеяться,  когда кому-то
плохо, то они перестанут быть принцессами.
     - Для тебя, Коля, перестанут. А для  кого-то  останутся.  Для того, кто
придает  принцессам совершенно иные  качества. Ну а ты, Коля?  Что ты будешь
делать тогда?
     - Нет, - из правого глаза скатилась случайная слеза. - Так не будет.
     Старушка  не  стала спорить.  Она  нагнулась  еще  ниже.  Золотая Капля
оказалась    прямо   перед    Колиным   глазом.    Переливы    завораживали,
гипнотизировали. Голос старушки отдалялся.
     - Не  спеши, Коля тащить принцесс в реальную  жизнь.  Она,  наша жизнь,
такова,  что твои принцессочки непременно наделают поступков, по  которым  и
ты, и многие  другие перестанут  их  считать  чем-то сверхъестественным. Они
превратятся  в  обыкновенных  девчонок. И  не  самых  лучших.  А если  и  не
превратятся,  то  когда-нибудь вырастут.  Ты  ведь,  Коля  уже  знаешь,  что
взрослые принцессы совершенно не  похожи  на  тех, про  которых ты  читал  в
сказках. Пусть, Коля, они остаются в сказках. Наша жизнь не для  них.  Какая
бы ни была тяжелая, непостоянная, скучная, она - наша. Она зависит от нас, а
не  от  принцесс.  Если  принцессы  станут  нами,  то  они  перестанут  быть
принцессами. Давным-давно  мы выводили  на  школьных  досках: "Мы - не рабы!
Рабы - не мы!" Это уж потом школьники стали писать: "Мама мыла раму." Поверь
уж  мне,  Коля,  потому  что  все  эти  медали получены  не за  так.  Спрячь
принцессочек, Коля. Спрячь в самом лучшем  месте. И они  обязательно придут,
когда  наступит их время,  их  ночь. Тогда  они и  помогут тебе.  Есть вещи,
которые надо хранить до лучших времен. И...
     - Что "И"?
     - И надо уметь не прозевать эти лучшие времена.
     Голос растаял. Коля с удивлением увидел, что нет рядом никакой бабушки.
Перед  носом парила в  свободном  полете странная  Золотая Капля.  Потом она
отъехала от Коли и медленно поплыла к углу  ближайшего дома. Коля  без труда
успел бы пристроиться  за ней. Но он остался на месте. Потом Коля вздохнул и
тихонько побрел  к  штабу, где в сплетениях ветвей  он  знал немало укромных
щелей.  Если уж  принцессам нельзя жить в реальном мире, то пусть поживут  в
Колином. Это  ведь только  издали штаб  кажется деревом,  раскинувшимся  над
гаражом.  Коля знал,  что штаб -  это штаб. Поэтому дерево являлось реальным
миром, где  взрослые торопились по своим делам за своими газетами и огурцами
с помидорами. А штаб существовал в  совершенно другом измерении - Колином, а
иногда Венькином  и Ленкином. Если уж  три человека видят Колин мир,  то  он
имеет достаточно  место, чтобы надежно  укрыть четырех маленьких принцесс до
той странной поры, когда придет их время.
Глава 20,
     в которой Лена проникает в таинственный замок
     Воскресенье.  Оно  было  нескончаемо  длинным.  И  может  даже  немного
скучным, если бы Ленины пальцы не сжимали волшебную палочку.
     Мама ушла  в гости  и  Лена осталась одна.  Первым  делом она сбегала в
подвал, где жила собачка. Собачки на  месте  не обнаружилось.  Вероятно, и у
собачек бывают важные и неотложные дела.  Лена аккуратно перелила содержимое
большой  кастрюли в глинянный  горшок для  цветов. Дырку  в нем она заделала
заблаговременно. В кастрюле находился суп. Раньше. Пока Лена не перелила его
в собачью посудинку. Этот  суп Лена должна была разогреть на  обед. Но зачем
греть какой-то суп, если в руках волшебная палочка. Так что пускай суп съест
собачка,  если  вернется  в  подвал.  Или никто, если  дела  уведут  собачку
навсегда и от Лены, и от подвала, где в глиняном горшке ждет ее теплый суп.
     Затем Лена вернулась домой.  В штаб идти не хотелось. Колька не простил
ей  то, что  она  не вернула палочку. А Венька  без  Кольки  скучал и только
рисовал свои самолеты. А в одиночестве Лена вполне могла посидеть и дома.
     Взгляд ее  скользнул по книжной  полке. На  самом  видном  месте стояли
сказки. Они сейчас не нужны были  Лене. Зачем ей то,  что  придумали другие,
если палочка давала возможность сделать сказку самой.
     Лена   зажмурила  глаза,   откинулась  на   спинку   кресла  и   начала
представлять,  где бы  она  хотела сейчас  очутиться. Вот всегда  так.  Если
сидишь на  уроке, то в голову  лезут самые  невероятные мысли, а  стоит  эти
мысли пригласить в гости, так они сразу лопаются, как мыльные пузыри.
     Лена зажмурила глаза еще сильнее. В темноте перед ней величаво проплыли
радужные кругляшки и убежали за темный горизонт. Лена попыталась ухватить их
взором но  не смогла. На смену им выдвинулись расплывчатые фиолетовые пятна.
Но после радужного конфетти они казались противными и скучными.
     И тут Лена  увидела солнечного зайчика. Он,  как  искорка, мелькнул  во
тьме. Может это  был еще  один  гном? Но зайчик превратился  в ослепительную
звезду  и рассыпался  солнечными бликами на  речных  волнах.  Лену  несло на
высоте птичьего полета над вечерней рекой. Солнце багровело где-то справа, а
на земле уже лежали сумрачные тени. Но в небесах было привольно и спокойно.
     Солнце,  не успев  сверзиться  за горизонт, спряталось  за скалой. Лену
развернуло  и  понесло прямо  на  эту  черную громадину.  Сердце  ухнуло  от
неприятных  предчувствий, а  потом сжалось в испуге. Скала мчалась навстречу
Лене с ужасающей быстротой.
     Но  в скале оказалась узкая расселина. Лена летела в холодном полумраке
горного ущелья,  не зная,  что ждет ее впереди. Если  бы она развела  руки в
сторону,  то без труда бы дотронулась  до шероховатых  камней. Но  руки были
прижаты к груди и пальцы правой вращали волшебную палочку.
     И  тут ущелье  кончилось.  Горизонт развернулся  огромной чашей  где-то
внизу  и  вдагеке. А впереди, заслоняя все на  свете, сверкал замок.  Солнце
пряталось за ним и расцвечивало его самыми волшебными красками. Наверное, он
был  хрустальным,  этот  замок.  Потому  что  в  его  стенах  жили  миллионы
разноцветных огоньков,  какие прыгают в  пробке  хрустального графина,  если
через нее смотреть на самую  обыкновенную  электрическую  лампочку. А тут не
было электричества.  Тут  было алое  солнце  и полыхающие огненными  бликами
башни. Много  их тянулось к небу,  маленьких и  больших, узеньких и толстых,
увенчанных узкими шпилями  и полукруглыми,  как  планетарий,  куполами. А за
ними виднелась самая высокая, самая изукрашенная, на шпиле которой вращалось
ажурное розовое сердечко.
     И  конечно же Лену несло прямо  к  ней. Промелькнули внизу  и  остались
позади широкие  замковые  ворота. Теперь  в  недосягаемом  низу расстилалась
пустынная площадь, вымощенная странными синими  камнями. Солнце не доставало
своими лучами до площади. Огромная тень от замка  покрывала ее  целиком. И в
этой тени  особо  удивительно  выглядели искорки, вспыхивающие и угасающие в
тех синих  камнях.  Искорки были голубыми и фиолетовыми. Иногда им удавалось
вырваться из камней и тогда они наливались изумрудной зеленью,  превращались
в  маленькие шарики  и  медленно-медленно  поднимались в небеса. Но ни  один
шарик не пролетел рядом с девочкой.
     Теперь  башня  занимала  все  пространство перед  Леной.  Даже  страшно
подумать,  насколько  она  оказалась большой, невыносимо громадной. По серым
стенам кое-где  вились зеленые побеги  с  длинными  и  узкими,  как  у  ивы,
листиками.  Отвернуть не получалось. Башня надвигалась на Лену. Нависла  над
ней.  Шпиль с  сердечком уже  реял в поднебесье.  Мимо него проплыл  зеленый
пузырек и растворился  в небесной  синеве. Шарики уплывали к закату,  словно
стремились  убежать  от  подступавшей тьмы, поедавшей синеву неба  за Леной.
Камни стены  нагрелись от солнца и Лена чувствовала,  как это тепло покидает
серые блоки  и струится вверх. Ветер исчез. Башня  заслонила и его, и все на
свете.
     Перед  Леной  оказалось окно, украшенное  картиной  из  цветных стекол.
Длинный согнувшийся  человек с  печальным лицом дул в  длинную  трубу. А над
человеком  реяла серебряная птица, то ли  летевшая на  звуки  мелодии, то ли
убегавшая от нее.
     Лену с размаху швырнуло в  это окно. В самую последнюю секунду  створки
окна распахнулись  и ушли в темноту  комнаты,  но было уже поздно. От испуга
Лена прекратила вращать палочку и открыла глаза.
     Она находилась в высоченном сумрачном зале. В массивных подсвечниках на
стенах крепились сотни потушенных свечей. Лучи Солнца били в противоположное
окно,   отчего   по   полу   протянулась   странная   цветная  мозаика.   На
противоположном окне была другая картинка.  На зеленом холме стоял человек в
сером. Его серебряные глаза сверкали украденными бликами солнца. Возле холма
сидела крыса  с красными злющими глазами. А от холма за горизонт отпрыгивала
стремительная черная пантера с почтовым рожком на шее.
     Кроме Лены  в зале никого  не  оказалось. Но  Лена  не  боялась. Теперь
все-все-все,  что  еще  секунду  назад  никому не  принадлежало,  переходило
исключительно в  Ленину собственность. И чтобы окончательно  закрепить  свое
владычество над свалившемся под ноги богатством, Лена побежала в центр зала,
туда, где протянулся длинный широченный стол, уставленный едой.
     Столешница  из  светлого  дерева  изобиловала  тарелками,   блюдами   и
салатницами, наполненными незнакомой едой. Хотя нет,  некоторые из этих блюд
Лена видела  в маминой "Книге о вкусной и здоровой пище",  а еще кое-какие в
западных боевичках,  где богачи собираются  около  бассейна с  голубой водой
рядом  с  белостенной  загородной  виллой и  ведут  за обедом  свои важные и
непонятные разговоры. Над столом гуляли удивительные запахи. На секунду Лена
почувствовала себя героиней "Аленького цветочка"  и  заоглядывалась, ища  за
колоннами огромную фигуру лохматого чудища с прекрасной душой.
     Но за колоннами прятались шкафы с книгами.
     Лена пока  решила туда  не ходить.  Сначала надо  пообедать, иначе мама
заругается,  потому что сидеть  целый  день  без  еды невероятно  вредно для
желудка.  Интересно,  а  сидеть  в таком месте без еды тоже  вредно? Но  над
глупыми вопросами Лена не задумывалась. Еда стояла на столе, значит ее нужно
было съесть, иначе все тут попросту испортится, потому что в  замках никогда
не бывает холодильников. Вот и все.
     Больше всего Лене  понравился запеченный поросенок. Не задумываясь, она
отломила  ножку  и  стала  своими зубками отхватывать нежное мясо. Пальцы на
руках  сразу  стали жирными и  скользкими.  Бурая капля упала  на  джинсы  и
расплылась  некрасивым  пятном.  Лена  расстроилась.  Стиральных машин,  как
известно, в замках не бывает. А мама  обязательно заметит и станет ругаться.
Мама всегда следит, чтобы Лена ела аккуратно.
     Руки  пришлось  вытирать о  свой собственный  носовой платок, поскольку
никаких умывальников поблизости не было. Значит, ей попадет еще и за платок.
Но попадет потом, когда вернется мама, а вокруг Лены будет не пустынный зал,
а ее квартира. Потом - не сейчас.
     Стемнело. Солнце унесло свои лучи вместе с собой. Зажглись свечи.
     Они горели  странным серебряным  пламенем.  По залу разлился  волшебный
свет от этих, одновременно вспыхнувших серебряных язычков на концах фитилей.
Сами  свечи  были и  желтыми,  и  розовыми, и бордовыми, а пламя  получалось
серебряным.  Нет,  никогда   не   видела   Лена   такого   пламени.  Поэтому
осторожно-осторожно  потянулась к  язычку огня.  Палец коснулся  серебряного
лепестка. Огонь не ужалил Лену. Тепла не чувствовалось. Даже наоборот,  Лена
как будто дотронулась до  ледяной  сосульки. Стало  холодно.  Такому огоньку
наверное  обрадовался  бы   только  сердитый  пожарник,  который  много  раз
нарисован   на   стенде,  припертом  к   запасной,   вечно   запертой  двери
физкультурного  зала. Дети испуганно смотрели на него, а он сурово  объяснял
им,  что "Жучок -  причина  пожара".  Лена любила  жучков.  Даже навозников,
которые  умеют скатывать противный  мягкий  шар.  И  не  любила  пожарников,
особенно  в красных касках. Как хорошо,  что настоящие  пожарники никогда не
ходят в таких  отвратительных  касках и никогда  не призывают  детей  давить
пожароопасных жучков.
     Лена  больше  не крутила палочку, но сказка не исчезала. Она продолжала
жить своей, непонятной для Лены жизнью. Перед Леной вытянулась тень. Девочка
испуганно обернулась и увидела, что  тень ей  подарила  Луна, заглянувшая  в
распахнутое окно. Луна здесь  была в  четыре раза больше, чем  нормальная. И
ярко-голубая,  с  синими  разводами  Лунных гор.  По  такой Луне  не  ходили
Незнайкины  ноги.  По  такой  Луне наверное  вообще  никто не  ходил,  если,
конечно, там не  жили свои собственные Лунные человечки со своей собственной
далекой и непонятной для Лены жизнью. Все сейчас здесь было  непонятным  для
Лены. И жило в девочке какое-то таинственное и завораживающее чувство. Такое
бывает, когда  первый раз тебя ведут на горки, или когда первый раз смотришь
захватывающий фильм, или когда  ты залезаешь  на дерево, продираешься сквозь
густую листву и впервые обнаруживаешь там незнакомых мальчишек.
     Серебристые  лучи  Луны сплелись с пламенем свечей. Таинственное сияние
окутало  зал.  Наступило  время,  когда  можно  подойти к книгам.  Тем,  что
загадочно выставляли свои корешки из шкафов, укрытых за колоннами.
     Там было темно и поэтому Лена прихватила с собой  тяжеленный подсвечник
из голубоватого металла. Подсвечником  был дракон  со  сложенными  крыльями,
попиравший развалины  крепости, с высовыющимся оттуда  обломком меча. Голова
дракона  была  задрана к  небу,  а  пасть  сжи