воду и держала там до тех пор, пока ее здоровая красная физиономия не стала бы багровой.
     На бутоны садились бабочки-адмиралы. Хоть бы Джереми оторвался от этих первых изданий! Меня захлестнула волна одиночества.
     - Если тебе срочно нужно подвенечное платье, - продолжала Джоан, - то у меня есть портниха, которая делает все очень быстро. Хочешь, я ей позвоню?
     Я понимала, что она одаривает Гасси своими щедротами, как орехами на Рождество, только, чтобы подчеркнуть свою неприязнь ко мне.
     - Вы не будете возражать, Джоан, если я помою голову? - спросила я, поднимаясь. - Шампунь у меня с собой.
     - Конечно нет, не стесняйся. В шкафу, в моей спальне ты найдешь полотенца.
     "И флакончик мышьяка", - пробормотала я, направляясь к дому и спиной чувствуя ее ненавидящий взгляд. Она, наверное, обрадовалась возможности расспросить Гасси обо мне и Гарэте. Пересекая лужайку, я не стала заглядывать в библиотеку, чтобы увидеть Джереми. Вдруг голос с легким иностранным акцентом произнес:
     - Привет, Октавия!
     Я содрогнулась от отвращения, увидев грубое чувственное лицо Андреаса Катца, короля порнобизнеса и мультимиллионера.
     - Что ты здесь делаешь? - спросила я, нимало не пытаясь скрыть враждебность в своем голосе.
     - Нахожусь в гостях.
     Так вот, о каком старом поклоннике говорил Рики!
     - Удели мне минутку, - сказал он, беря меня за руку. Я почувствовала его теплые потные пальцы и попыталась освободиться, но он еще сильнее сжал их.
     - Пойдем посмотрим на розарий Джоан, - сказал он. - Это что-то совершенно исключительное.
     На его лбу виднелась полоса, как раз в том месте, где кончается загар и начинают расти металлически-серые волосы. Это был человек, редко бывающий на свежем воздухе. Его глаза, такие темные, что радужка сливалась со зрачком, всегда так глубоко и проницательно смотрели в мои, что мне начинало казаться, что он видит, какого цвета мое нижнее белье. На нем была черная рубашка и серебристый шейный платок, который идеально сочетается с металлическим цветом волос. Наверное, он по-своему красив, своеобразной грубой красотой, но, глядя на него, я никогда не могла отделаться от мысли, что он напичкан пороками. Я очень удивилась, узнав, что Джоан терпит его в своем доме. Инфляция сводит странных партнеров!
     Помимо того, что ему принадлежат стриптизные заведения и половина журналов сомнительного свойства в Лондоне, он также издает престижный полупорнографический журнал "Гедонист", в котором наряду с интеллектуальными статьями публикует фотографии обнаженных красавиц с индейским загаром, распростертых на меховых покрывалах. Английская версия американского "Плейбоя". Уже много лет он терпеливо преследовал меня, предлагая все большие и большие суммы за разрешение меня сфотографировать. Я всегда ему отказывала. Совершенно не терплю, когда па меня давят. Я относилась к нему так же пренебрежительно, как обычно относятся к поручням в ванных комнатах отелей те, кто убежден, что никогда не будет старым и немощным до такой степени, чтобы ими воспользоваться.
     Я остановилась полюбоваться пурпурной розой. Андреас любовался моей фигурой. Мокрый купальник не оставлял пищи для воображения.
     Он легонько ткнул меня кулаком в солнечное сплетение.
     - Ну, и когда же ты согласишься позировать для меня? - спросил он.
     - Никогда. Мне не нужно зарабатывать себе на хлеб.
     - Никогда не зарекайся, - сказал он. - Тебе всегда нужны деньги. Даже на твои красивые волосы. Чтобы их подкрашивать.
     - Это естественный цвет, - возмутилась я.
     - Я слышал, что в настоящий момент "Сифорд-Бреннан" испытывает какие-то затруднения, - продолжал он.
     Я чувствовала его горячее дыхание на своем плече.
     - О, ради Бога! Ну, почему мне все об этом говорят? Да все у них в порядке. У них все в порядке вот уже более пятидесяти лет.
     Андреас погладил мой бок. Он был единственным мужчиной, вызывавшим во мне полное отвращение. Я представляла себе сотни девушек и миллионы грязных снимков обнаженных женщин, которых касались эти пальцы. Я вырвалась и наклонилась над темно-красной розой. Своей ухоженной наманикюренной рукой он зажег сигару, держа ее, как простолюдин, между большим и указательным пальцами. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд.
     - Почему ты не перестанешь меня разглядывать?
     - Катцу не возбраняется смотреть на королев.
     Эту шутку я слышала уже сотни раз.
     - Ты очень красивая девушка, Октавия, но не очень мудрая. Я буду платить тебе по пятнадцать сотен за каждый сеанс. Почему бы нам не обсудить это на будущей неделе за ужином? И это еще не предел. Я смогу дать тебе все, что захочешь.
     - Ну уж, что я могу сказать определенно, так это то, что я никогда не захочу тебя, - отрезала я и отвернулась.
     Андреас улыбнулся хитрой проницательной улыбкой.
     - В конце концов, ты уступишь, детка, но это будет уже на моих условиях. Посмотришь! Да, между прочим, что там Гарэт Ллевелин делает наедине с Рики?
     - Он проводит с нами уик-энд на яхте.
     Андреас засмеялся.
     - Так он твое последнее приобретение! Теперь я не удивляюсь, что тебе сейчас не надо зарабатывать на хлеб.
     Я посмотрела в сторону дома. Глициния, увивавшая библиотеку, почти отцвела, устлав лужайку ковром из аметистовых лепестков. В окне библиотеки я заметила Джереми, наблюдающего за нами. Повернувшись, я тепло улыбнулась Андреасу.
     - Возле бассейна одна красивая девушка болтает с Джоан. Почему бы тебе не уговорить ее вместо меня? - сказала я, и, погладив его по щеке, смеясь побежала в дом.
     Спальня Джоан Сифорд вряд ли могла возбудить хоть какие-то желания: голые стены, ковер цвета морской волны и стеганое покрывало в цветочках, аккуратно, без единой морщины подоткнутое под подушки, словно поперек кровати лежала огромная колбаса. На комоде стояла большая фотография в рамке, на которой Памела и Алисон выглядели весьма романтично в своих жемчугах. Здесь же стоял большой портрет Питера, мужа Алисон, и еще одно фото, запечатлевшее Алисон и Питера в день их свадьбы в окружении маленьких подружек невесты в платьях от Лауры Эшли. И ни одной фотографии Ксандра, даже такой маленькой, как на паспорт, хотя он в сто раз красивей, чем все они вместе взятые. Я чуть не поддалась искушению достать его фото из своего портмоне и налепить его на самодовольную улыбающуюся морду Питера с квадратным подбородком, но из этого бы не вышло ничего хорошего для Ксандра.
     Я почувствовала себя гораздо лучше, приняв ванну, вымыв голову и щедро намазавшись кремом Джоан. Я надеялась, что она не узнает запаха своего крема под названием "Радость". А вообще-то она заслуживала того, чтобы остаться "без радости", старая ведьма.
     Расчесывая мокрые волосы, а выглянула в окно. Две девицы, из тех. которые готовы на все при первом приближении любого мужчины, в белых бикини, на шпильках и со стокилограммовым слоем грима на каждой, пошатываясь шли по лужайке. Наверное, их притащил Андреас. У него всегда такие в запасе. Вдруг из двери, ведущей к бассейну, вышел Джереми. Он прошел мимо девиц, даже не заметив их. Они же, напротив, повернувшись, словно на шарнирах, уставились на него с изумлением, алчно разглядывая, пока он с ленивой грацией животного брел к дому. Их можно было понять.
     "Войди сюда, мой идеал!" - прошептала я, свернувшись на ковре в одном большом голубом пушистом полотенце и суша волосы. Ждать пришлось недолго. Послышались торопливые шаги, и в дверь постучали.
     - Войдите, - сказала я севшим голосом.
     Войдя, он прикрыл за собой дверь. Я позволила полотенцу слегка соскользнуть.
     - Почему ты пришел сюда? - спросила я. - Как это ты оторвался от этих первых изданий?
     - Я пришел из-за тебя, - ответил он. - Кто этот отвратительный тип, с которым ты разговаривала?
     Мое сердце запело. Сработало!
     - Андреас Катц. Я его знаю тысячу лет.
     - Насколько близко?
     Я продолжала сушить волосы.
     - Насколько близко? - настойчиво повторил Джереми. - О, ради Бога, выключи ты эту проклятую штуку!
     - Не настолько, насколько бы ему хотелось, - ответила я, выключив фен.
     Он протянул ко мне руки, поднял меня на ноги и страстно поцелован. Его руки скользнули вниз по моему телу.
     "Хоть раз, - подумала я, - безупречность покрывала в цветочек будет нарушена".
     Неожиданно Джереми, отстранив меня, подошел к окну. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы овладеть собой. Я снова взяла фен.
     - Нет, - проговорил он. - Ради всего святого, не включай его. Послушай, ты должна понимать, как я в тебя влюблен.
     - Это проявляется весьма странным образом.
     Опустившись на колени рядом со мной, он взял мое лицо в свои ладони и начал гладить его так нежно, будто пытался запечатлеть черты в своей памяти.
     - Гас не заслуживает того, чтобы причинить ей боль, и ты это знаешь не хуже меня. Во всяком случае, не время сейчас, когда Гарэт готов разнести все к чертям. Если у нас с тобой и есть будущее, а я в этом уверен, давай подождем до возвращения в Лондон.
     Я чуть было не взбунтовалась, но вовремя поняла, что вряд ли чего-нибудь достигну, признавшись, что часть удовольствия от победы над ним как раз и заключается в том, чтобы доставить неприятность Гасси и Гарэту.
     - Осталось переждать только сегодня и понедельник, - продолжат он. - Во вторник мы вернемся в Лондон, а в среду можем встретиться и решить, как нам быть дальше. Ты так многое значишь для меня, что наверное, можно немного подождать.
     Я кивнула, взяла его руку и запечатлела поцелуй на его ладони.
     - Хорошо, я подожду, - сказала я.
     Кончиками пальцев он скользнул вдоль вены на внутренней стороне моей руки и, добравшись до шрама на запястье, спросил:
     - Чем это ты?
     - Бритвой. В тот день, когда Ксандр женился на Памеле. Я тогда почувствовала, что от меня отрывают единственного человека, который меня по-настоящему любит.
     Он наклонил голову и поцеловал шрам.
     - За тобой нужно присматривать, правда? Держись и доверься мне, маленькая. Ждать осталось не долго.
     Когда он ушел, я досушила волосы и спустилась вниз, чувствуя, как мною овладевает полное и радостное спокойствие. Путь теперь был расчищен, и Гарэт ничего не сможет сделать.

***

     Обе девицы плавали в бассейне, стараясь не замочить свои накрашенные физиономии, вдохновляемые присутствием Гарэта, который сидел на краю, болтая с Рики и Андреасом и потягивая "Кровавую Мэри". Он недавно вылез из воды: его черные волосы мокрыми завитками падали ему на лоб.
     - Я безусловно не собираюсь больше терпеть вокруг себя подхалимов, - заявил Рики.
     - А я безусловно не собираюсь терпеть подхалимок, - сказал Гарэт. - Я думаю, нам пора. О, это ты, Октавия. Чистая душой и телом, я надеюсь.
     Мужчины, все трое, взглянули на меня. Это трио действовало на нервы.
     - Октавия пока что ни разу не приготовила нам ничего на яхте. Так что придется мне сегодня снова покорно исполнять роль открывателя консервных банок. И я уже не жду поворота в судьбе.
     - В нашем доме поворот имеет место только в одном случае, - сказал Рики, весело смеясь, - когда Джоан поворачивает Роллс-Ройс вокруг столба в воротах.
     - Кто тут произносит мое имя всуе? - спросила Джоан, - входя в ворота в сопровождении Гасси и Джереми, буквально сгибающихся под тяжестью даров огорода.
     - Смотрите, - воскликнула Гасси. - Ну разве Джоан не ангел? У нас сегодня на ужин будет аспарагус и клубника.
     - По крайней мере, нас минует участь заболеть цингой, - сказал Гарэт, улыбнувшись Джоан.
     Он поднялся.
     - Нам пора.
     - Ты пошла бы и переоделась, дорогая, - сказал Рики. - А я прогуляюсь с ними к сараю. Заодно и собаки пробегутся. Я не долго.
     Он торопливо пошел в дом.
     - Как жалко, что мы приглашены на ужин, - сказала Джоан, целуя Гасси. - Когда узнаешь номер своего телефона, пришли мне открытку. Алисон и Питер тебе позвонят. Я знаю, вы сблизитесь.
     - До свидания, Октавия.
     Она, как обычно, холодно чмокнула меня в щеку.
     - Ты как-нибудь должен привести к нам миссис Смит, - сказала она Гарэту. - Я слышала, что она совершенная очаровашка.
     Это слово появилось в ее лексиконе только после того, как Памела начала выходить в свет.
     Рики вернулся, неся книгу для посетителей.
     - Вы должны все расписаться здесь, перед тем, как уйдете.
     Он всегда так делал, чтобы помнить, кто должен возместить ему убытки.
     Я не решилась посмотреть на Джереми, когда Гасси расписывалась за них обоих, оставив их новый адрес.
     - Вообще-то мы там будем жить не раньше, чем через месяц-два, - сказала она, лучезарно улыбаясь всем вокруг.
     Андреас расстался с нами на краю луга. Он не был создан для сельских прогулок.
     - До свидания, Октавия, - сказал он. - Подумай над тем, что я тебе сказал. Мы можем больше не увидеться.
     - Вот дерьмо, - сказал Гарэт, как только мы отошли на достаточное расстояние, чтобы нас нельзя было слышать.
     - Я знаю, - ответил Рики, - но исключительно умное.

Глава десятая

     После всех волнений недавней встречи с Джереми весь остаток дня я вела себя ужасно. Когда мы плыли навстречу вечеру вдоль полей лютиков и мимо нависших деревьев, я заставила Джереми учить меня управлять яхтой. При этом я старалась все время поворачивать к берегу, так что ему приходилось постоянно держать свои руки на моих, чтобы яхта шла прямо. Гасси, казалось, ничего не замечала. Она лучезарно улыбалась нам обоим. Гарэт готовил компот.
     После ужина Гасси потащила упирающегося Джереми через поля посмотреть Нормандскую церковь. А Гарэт и я, оставшись вдвоем на яхте, пили бренди. Ночь была очень жаркой и тихой. Где-то рядом, в зарослях, ухала сова. На темном небе затрепетала, как белый мотылек, первая звездочка. Гарэт закурил сигару, чтобы отогнать комаров. По радио передавали третий фортепьянный концерт Бетховена.
     "Если бы здесь был Джереми!" - подумала я. Но и так сегодня был достигнут большой прогресс. Мне казалось, что ничто не сможет омрачить моего счастья.
     Гарэт поднялся, выбросил за борт сигару и перешел на другую сторону, вглядываясь в темнеющий горизонт.
     - Ну и как проходит твой уик-энд, полный солнца, секса и долгого сна? - спросила я.
     - Он не так богат событиями, как твой, - ответил Гарэт.
     Он подошел и навис надо мной, смотря на меня сверху вниз, огромный на фоне неба. Мое сердце глухо и неприятно забилось: вдруг он попытается взять реванш.
     - Я налью себе еще, - сказала я, быстро вскочив на ноги и направляясь в салон.
     Гарэт пошел за мной.
     - Ты еще не начала удивляться, что я не преследую тебя?
     Я обернулась.
     - Поскольку ты, кажется, не упустишь любой возможности, это приходило мне в голову.
     Он пристально посмотрел на меня и улыбнулся.
     - Причина в том, что я не выношу самок, а ты - самая откровенная из тех, кого я когда-либо встречал.
     Шарах! Я влепила ему пощечину.
     Он не шелохнулся, даже не поднес руки к лицу.
     - И это подтверждает мою теорию, - сказал он, доставая из кармана брюк пачку сигарет и протягивая одну мне. Я молча покачала головой, сама потрясенная тем, что сделала. Он аккуратно вытащил сигарету и прикурил ее.
     - Ты вообще не в моем вкусе, - продолжал он. - Я люблю женщин нежных и любящих, мягких и добрых. Таких ранимых, что мне хочется их защитить, как маленького котенка или девочку, потерявшуюся на улице. Женщин, которые не считают, что я должен любить их больше, чем они меня. Может быть, когда-то давно, до того, как все стали тебя баловать, ты и была такой, но не сейчас. Сейчас ты такая жесткая, прелесть, что тобой можно гранить алмаз.
     - Как ты смеешь так разговаривать со мной? - сказала я в бешенстве.
     - Потому что я, вероятно, первый из встреченных тобой мужчин, которого не тронули твои чары. Я встречач женщин такого типа и раньше. Ты просто любительница раздразнить мужчину, или то, что французы называют allumeuse, больше озабоченная тем, чтобы воспламенить, чем радоваться, когда насадишь на крючок. Ты так много обещаешь со своей прекрасной фигурой и этими падающими на глаза светлыми волосами. И лица красивей твоего я не встречал. Но все это ничего не значит, потому что ты настолько влюблена сама в себя, что не оставляешь места ни для кого другого.
     - Замолчи, - скачала я, задыхаясь. - Не желаю тебя слушать.
     - И вот еще что, - невозмутимо продолжал он, доливая себе виски, - хотя ты, по всей вероятности, чаще смотрела в потолок, чем Микеланджело, я думаю, ты ни разу не получила удовольствия от всех мужчин, с которыми спала, и это тебя немножко беспокоит, потому что ты где-то читала, что секс должен доставлять удовольствие, и ты не понимаешь, почему с тобой этого не происходит.
     Это был какой-то кошмар.
     - Перестань сейчас же, перестань! - закричала я. - Ты ничего не понимаешь. Я собиралась замуж, но он погиб в автокатастрофе всего несколько месяцев назад.
     - Да, я все об этом знаю, - мягко сказал он. - Тод никогда не собирался жениться на тебе.
     Я схватилась за край стола, чтобы не упасть. У меня подкосились ноги.
     - Ты его знал? - прошептала я. - Я не понимаю. Значит, ты знал...
     - ...все о тебе, до того, как мы встретились? - закончил Гарэт. - Да, конечно. Тод жил с одной моей старой знакомой, Кэти Саммерс. И все у них было прекрасно до тех пор, пока не появилась ты и не разрушила их счастья.
     - Я не разрушала, - прошептала я.
     - О, нет, ты это сделала, прелесть моя. Ты подождана, пока Кэти уедет на неделю в Штаты и тогда возникла. Но ничего хорошего не получилось. Тоду, как и большинству мужчин, было свойственно ошибаться, но он быстро тебя раскусил.
     - Это не правда, не правда! Он меня любил гораздо больше, чем ее! Он был со мной в ту ночь, когда разбился.
     С глазами, полными презрения, Гарэт повернулся ко мне.
     - Я все знаю. Но, как обычно, мисс Бреннан, а точнее миф Бреннан, ты передергиваешь факты. В ту ночь Тод и я пили в "Антилопе". На следующий день должна была вернуться Кэти, и Тод запаниковал, опасаясь того, что будет, если она узнает насчет тебя. Он решился сказать тебе, что между вами все кончено, а я советовал ему просто оставить тебя. Но Тод, как человек порядочный, решил пройти через это.
     - Да, правда, - запинаясь, сказала я. - Но в тот же момент, как он меня увидел, он убедился в том, что любит меня, а не Кэти и собирался оставить ее.
     - Ты просто лгунья, - сказал Гарэт. - Тод ушел от меня из паба пять минут одиннадцатого. В одиннадцать он должен был быть у тебя. Он погиб десять минут двенадцатого, когда несся, как дьявол, чтобы убежать от тебя.
     Секунду я не могла ни пошевелиться, ни отвести своего взгляда от его. Потом, всхлипнув, я вылетела из салона и бросилась в свою каюту. Упав на койку, я залилась слезами. Я не могла этого вынести. Гарэт был знаком с Тодом, он знал обо мне все. Он заглянул мне в душу и увидел все - скуку, одиночество, пустоту - и вытащил на свет ужасные вещи, в которых я никогда не признавалась даже самой себе, разоблачив ложь, в которую я уже начала верить, как в правду. Я рыдала навзрыд, пока не почувствовала, что выплакала все слезы. Потом я просто лежала, уткнувшись в мокрую подушку лицом, дрожа от ужаса.
     Прошло много времени до того момента, как я услышала, что возвратились Джереми и Гасси. О, Господи! Я с ужасом подумала о том, что Гарэт расскажет им в деталях о нашем разговоре. Видимо, они все смотрели ночной фильм, потому что Гарэт пришел спать только в половине третьего.
     - Октавия, - мягко сказал он.
     Я не ответила. Мне нужен был Джереми. Чтобы он обнял меня, приласкал, утешил и примирил с самой собой.
     Я не спала всю ночь. Меня захлестывала боль. Я вынашивала идею ускользнуть с яхты до того, как все встанут, и вернуться в Лондон. Но как туда добраться? Вокруг на мили не было железной дороги. Можно, конечно, позвонить кому-нибудь из моих приятелей и попросить приехать и подобрать меня. Но согласятся ли они? Я никогда не сомневалась в том, что смогу в